Статьи Виктора Стефановича Кожемяко

Проф.А.И.Орлов · **Добавлено:** Ср мар 15, 2023 8:50 pm

Сталин: жизнь после смерти
№24 (31373) 16 марта 2023 года
4 полоса
Автор: Подготовил Александр ВОРОНЦОВ.

Чем дальше от нас отстоит фигура И.В. Сталина, тем чётче очевиден весь невероятный масштаб этого политического гиганта уже не только активным сторонникам коммунистических идей, но и всем остальным. Как сказал поэт, «большое видится на расстоянье». Сегодня всё новые и новые миллионы наших сограждан ищут правдивые ответы на вопросы, связанные со сталинской эпохой. Ложь и мифы о Сталине, которые насаждались последние десятилетия, уже не вызывают доверия масс. Достойный вклад в развенчание этих мифов внёс «круглый стол» в редакции газеты «Правда», который состоялся 3 марта.

Направление главного удара

— 70 лет прошло с той скорбной даты, когда ушёл из жизни человек, который принял Россию с сохой, а оставил с ядерным оружием, — подчеркнул в своём выступлении депутат Государственной думы, член Центрального Комитета КПРФ, руководитель Всероссийского движения «В поддержку армии, оборонной промышленности и военной науки» генерал-лейтенант В.И. Соболев.

Можно выдумывать какие угодно мифы об эпохе Сталина, но есть непреложные факты. Главный из них: за сталинские годы численность населения нашей страны значительно выросла. Точка отсчёта — 1927 год, когда у руля государства прочно встал Сталин, и в этом же году была проведена перепись населения, которая показала численность 148,4 млн человек. А согласно переписи 1952 года, страну населяло уже на 40 млн больше — 188,4 млн человек. И это несмотря на то, что в годы Великой Отечественной войны мы потеряли, по разным оценкам, от 20 до 27 млн человек.

Хорошо известно, что в годы своего правления Сталин воплотил в жизнь планы Ленина, успешно осуществив индустриализацию, коллективизацию и культурную революцию. Сделав акцент на военной стороне вопроса, В.И. Соболев показал, что именно эти меры обеспечили нашу Победу над фашистской Германией.

Выступавший напомнил знаменитую речь И.В. Сталина, произнесённую в 1931 году: «Мы отстали от передовых стран на 50—100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут». И через 10 лет, когда действительно началась война, поставленная Сталиным задача была решена.

В.И. Соболев подробно остановился на ряде аспектов деятельности Сталина, которые неоднозначно трактуются до сих пор историками и публицистами, особенно его противниками.

Так, договор Молотова—Риббентропа о ненападении между СССР и Германией позволил достичь важнейших военных целей. За счёт этого мы передвинули границу на 250—350 км от тогдашних рубежей СССР. Это позволило напрочь опрокинуть гитлеровский «блицкриг».

Говорят, что Сталин репрессировал многих военачальников, которые могли бы обеспечить успех в первый период войны. Что касается количества репрессированных военных, то их всего 2216 человек. Это менее 1 процента от командно-политического состава Красной Армии по состоянию на 22 июня 1941 года.

Поэтому, по мнению В.И. Соболева, нельзя говорить о вреде репрессий. «А ну-ка мы, кроме Власова, оставили бы в армии ещё кого-то, кто не желал бы победы СССР, не желали укрепления своего государства, не желали защищать свою Родину? Возможно, эти люди готовились стать гражданами мира… Потому это не ошибка, а заслуга Сталина. Некоторые историки говорят, что если бы не было 1937 года, то не было бы и победного 1945-го», — подчеркнул генерал Соболев.

Ещё об одной «ошибке» Сталина тоже любят порассуждать. Дескать, надо было приводить войска в боеготовность, не дожидаясь 22 июня. Ведь директива о приведении войск приграничных округов в полную боевую готовность была направлена в войска лишь 21 июня в 18 часов. Так можно ли было осуществить это раньше?

В.И. Соболев привёл подробную аргументацию, почему этого нельзя было сделать. По его мнению, сдерживающим фактом было то, что Великобритания находилась в состоянии войны с Германией с 1 сентября 1939 года, и это было крайне невыгодно с точки зрения обеспечения безопасности азиатских колоний Британии. Англичане всячески искали повод, чтобы выйти из войны с Германией и направить усилия своего гигантского военного флота на защиту своих колоний в Азии.

Если бы Британии удалось замириться с Германией, то с высокой вероятностью Япония напала бы на СССР. Потому что в таком случае у неё не было бы шанса победить в войне за британские колонии и она всю свою военную мощь обрушила бы на восток Советского Союза, где у японцев была сосредоточена мощная военная группировка в Маньчжурии. Поэтому Сталин всячески стремился не дать Британии повода обвинить СССР в агрессивных намерениях, что было бы неизбежно, если бы мы заранее объявили мобилизацию и стали перемещать свои войска к границе. В этом случае Британия обвинила бы СССР в развязывании войны против Германии и вышла бы из войны с ней.

Кстати, и Германия была заинтересована в том, чтобы Британия поступила именно так. Поэтому Гитлер в мае 1941 года послал своего ближайшего соратника Рудольфа Гесса в Лондон для ведения переговоров по поводу заключения мира.

Черчилль ждал, когда у Сталина нервы не выдержат, чтобы объявить нашу страну агрессором. Но директива о приведении войск в боеготовность была направлена, когда уже ничего нельзя было изменить. «Потому это не ошибка, а гениальная заслуга Сталина. Он в самом начале предотвратил войну на два фронта, с Германией и Японией одновременно», — заключил В.И. Соболев.

Некоторые сомневаются и в том, что нападение гитлеровцев было внезапным. А как же донесения разведки, как же Зорге? Ведь он даже точную дату начала войны называл. В.И. Соболев подробно разъяснил своё видение сложившейся тогда ситуации. Во-первых, дата начала войны несколько раз переносилась, что уже само по себе выглядело подозрительно. Во-вторых, план нападения на СССР — план «Барбаросса» — содержал в себе ту часть, которая была направлена на дезинформацию советского командования.

Ключевым для немецкого командования было скрыть направление главного удара, а не время начала войны. В этом и состояла цель операции по дезинформации. По поручению немецкой разведки военные атташе Германии во многих странах мира распространяли информацию о том, что главный удар будет нанесён на юге с целью овладения важными промышленными и сельскохозяйственными районами Украины и юга России. «К сожалению, мы не смогли этому противодействовать. Скорее всего, это была ошибка нашего генштаба. Немцы же нанесли главный удар по направлению Минск — Москва. Это одна из причин поражений в первый период войны», — резюмировал В.И. Соболев.

Направление главного удара немецкой армии установить было в принципе невозможно без разведки со спутников, которая у нас есть сейчас. Потому что «немецкий генштаб провёл блестящую операцию по перегруппировке своих войск», — признал генерал Соболев. Данные Зорге и других разведчиков необходимо было подтвердить наличием ударных группировок у наших границ. А их за неделю до начала войны не было. Используя развитую сеть железных и шоссейный дорог в Европе, немцы перебросили свои главные ударные группировки — танковые — в самый последний момент перед началом войны. И это невозможно было предвидеть.

Потому в оперативно-тактическом плане удар немецких группировок был внезапным. Главной причиной того, что нашей армии было очень тяжело, — невиданной силы масштаб этого удара. Поэтому уже 24 июня Сталин издал указ о передислокации нашей промышленности на восток, хотя ещё никто не знал, как будет развиваться война. И это тоже был гениальный ход. Ведь 1523 крупнейших предприятия перевели из западных районов нашей страны на восток. И уже с ноября — декабря 1941 года эти заводы начали работать на новых местах.

Наши Вооружённые Силы в 1941 году заложили фундамент Победы, гитлеровцы не достигли ни одной цели стратегического плана «Барбаросса». Блицкриг был сорван.

Сталин лично участвовал в планировании и осуществлении крупнейших стратегических военных операций. Он дважды в день вызывал представителя генштаба с докладом. Он знал по фамилиям каждого командира дивизии, знал, на что они способны, управлял этими кадрами.

«Заслуга Сталина в достижении Победы — исключительная», — резюмировал генерал Соболев.

Сталин и атомная бомба

Малоизвестные факты об участии И.В. Сталина в создании ядерного щита нашей страны сообщил в своём выступлении председатель Центрального совета РУСО, доктор технических наук И.И. Никитчук.

Перед войной в СССР активно наращивались исследования в ядерной физике. Война внесла коррективы, и многие учёные из этой сферы были направлены на другие работы, как, например, Курчатов и Харитон, которые занимались проблемой размагничивания кораблей, а Флёрова вообще отправили на фронт.

Но уже 28 сентября 1942 года (и это в разгар Сталинградской битвы!) Сталин подписывает секретное распоряжение Государственного Комитета Обороны (ГКО), которым Академии наук СССР предписывалось возобновить прерванные войной работы по исследованию использования атомной энергии и организовать при АН СССР специальную лабораторию атомного ядра.

В конце октября 1942 года в Москву был вызван Курчатов. Ему поручается анализ получаемой информации от внешней разведки. И 27 ноября 1942 года, через 5 дней после окружения немцев под Сталинградом, ГКО, который возглавлял Сталин, принял решение о разведке и добыче урановой руды. Это был первый шаг навстречу атомному будущему нашей страны.

В феврале 1943 года ГКО принимает Постановление об организации при Академии наук СССР лаборатории ядерных исследований, которая получила кодовое название — Лаборатория №2. Руководителем её по рекомендации Сталина назначили Игоря Васильевича Курчатова.

В Лаборатории №2 Курчатова в 1944 году работали уже около 100 сотрудников.

19 мая 1944 года Курчатов написал Сталину докладную записку «О состоянии работ по проблеме урана на 20 мая 1944 года». В ней он, в частности, писал:

«У нас, несмотря на большой сдвиг в развитии работ по урану в 1943—1944 годах, положение дел остаётся совершенно неудовлетворительным…

Зная Вашу исключительно большую занятость, я всё же, ввиду исторического значения проблемы урана, решился побеспокоить Вас и просить Вас дать указание о такой организации работ, которая соответствовала бы возможностям и значению нашего государства…»

3 декабря 1944 года Сталин утвердил Постановление ГКО «О неотложных мерах по обеспечению развёртывания работ, проводимых Лабораторией №2 АН СССР», где, в частности, говорилось: «… возложить на тов. Берия Л.П. наблюдение за развитием работ по урану».

Назначая ответственным за ядерную проблему Л.П. Берия, Сталин принимал во внимание, что в качестве наркома внутренних дел он мог лучшим образом обеспечить секретность проведения крупномасштабных работ. Во-вторых, ведая внешней разведкой, он имел наибольшую информацию о работах по атомной тематике, проводимых за границей. Существенно было и то, что в ведении ведомства Берия находилось Главное управление исправительно-трудовых лагерей, заключённые которых представляли мобильную и дешёвую рабочую силу, необходимую для масштабных строительных работ.

10 августа 1945 года Курчатова пригласили к Сталину. В кабинете присутствовали Сталин, Молотов и Берия. Сталин попросил Курчатова доложить, как идут дела. Курчатов в ответ нарисовал в общем-то безрадостную картину: в лаборатории работают всего лишь 100 человек вместе с техниками и рабочими, и при таком небольшом коллективе решать сложные и важные вопросы трудно; соответствующей промышленной базы в нашей стране практически нет.

18 августа 1945 года в кабинете Сталина состоялось заседание Политбюро ЦК ВКП(б).

Обсудив ситуацию с бомбардировкой США японских городов и положение дел с работами в ядерной области в СССР, Сталин, подводя итог, сказал:

— Мы все понимаем сложность сложившейся ситуации в мире в связи с монополией США на атомное оружие. Мы все осознаём, что создание советской урановой бомбы — это вопрос жизни и смерти для нашего социалистического государства.

Наши учёные действительно сделали много, но надо им помочь. Прежде всего помочь в организации, поддержать материально, облегчить им быт… Словом, создать все необходимые условия для спокойной работы.

Я также считаю, что организацию всего дела по урановой бомбе надо переводить на общегосударственный уровень, установить для атомного проекта высший государственный приоритет. Интересы дела требуют учреждения единого государственного органа, в ведении которого должен быть весь перечень вопросов, решение которых определяет успех дела. Предлагаю учредить при ГКО Специальный комитет, за которым закрепить все научно-исследовательские работы в этой области, создание атомной промышленности. Но главной заботой должно стать создание урановой бомбы. Эта задача ключевая, и её решению надо подчинить все другие задачи.

В состав комитета включили: Г.М. Маленкова — секретаря ЦК ВКП(б), Н.А. Вознесенского — председателя Госплана СССР, Б.Л. Ванникова — наркома боеприпасов, А.П. Завенягина — заместителя наркома внутренних дел, И.В. Курчатова — начальника Лаборатории №2, научного руководителя проблемы, П.Л. Капицу — академика, В.А. Махнёва — генерала НКВД, М.Г. Первухина — заместителя Председателя Совнаркома СССР, наркома химической промышленности.

— Предлагаю, — добавил Сталин, — ввести в состав комитета и назначить его председателем Лаврентия Павловича Берия.

Л.П. Берия предложил при Спецкомитете создать Технический совет для решения отдельных научных и технических вопросов. 20 августа 1945 года появилось Постановление ГКО, утверждённое И.В. Сталиным, которым учреждались Специальный комитет при ГКО, Технический совет и Первое главное управление при Совнаркоме СССР, их состав, полномочия и обязанности каждого из них.

Берия, став председателем Спецкомитета, активно взялся за работу и оказался прекрасным организатором: в кратчайшие сроки сумел сколотить отличные коллективы учёных и специалистов и создал им прекрасные условия для работы.

Основополагающие документы об атомной проблеме Сталин подписывал лично. Руководитель страны занимался атомным проектом каждый день в течение всего времени. Такой порядок позволял Сталину держать под контролем все основные работы, а подписанные им документы получали наивысшую государственную значимость, обеспечивались финансированием и принимались к безусловному исполнению всеми хозяйственными органами страны без каких-либо бюрократических проволочек.

К концу осени 1946 года на территории Лаборатории №2 был построен экспериментальный реактор Ф-1. Перед пуском реактора всех лишних людей Курчатов удалил, оставив несколько самых необходимых сотрудников. Присутствовал при этом и Л. Берия. 25 декабря 1946 года, когда приподняли кадмиевые стержни, счётчики нейтронов выдали громкий, ровный гул. Есть цепная реакция! Это был грандиозный успех.

Об этом сразу доложили Сталину.

В течение второй половины 1946 года и последующих 1947 и 1948 годов в КБ-11 был проведён невероятно огромный объём организационных, строительных, теоретических, расчётных, конструкторских, производственных и экспериментальных работ. Задачи по расчётам, экспериментальному обоснованию, проектированию и технологической подготовке изготовления ядерного заряда РДС-1 были выполнены к 1949 году.

В начале августа 1949 года состоялась встреча Сталина со всеми, кто самым непосредственным образом обеспечивал успех первого испытания атомной бомбы. На встрече присутствовали В.М. Молотов, Л.П. Берия, Г. М. Маленков, М.Г. Первухин, Б.Л. Ванников, Ю.Б. Харитон, П.М. Зернов, И.В. Курчатов, Л.А. Арцимович.

Первым докладывал о готовности к испытаниям И.В. Курчатов. Он сообщил, что практически всё готово к первому взрыву.

После Курчатова докладывал Ю.Б. Харитон, который рассказал о готовности конструкции атомного заряда к сборке и последующему испытанию. Когда он подошёл к рассказу о количестве закладываемого в заряд плутония, его неожиданно остановил Сталин:

— Скажите, товарищ Харитон, а нельзя ли из этого плутония сделать не одну, а две бомбы, но меньшей мощности?

— К сожалению, товарищ Сталин, этого сделать невозможно по простой причине, поскольку этого не допускают законы физики.

— Законы физики… Законы природы, товарищ Харитон, тоже не догма…

Позднее этот сталинский ответ его хулители приводили как доказательство «ограниченности тирана», которому, дескать, и законы природы не писаны. Но Сталин был, кроме всего прочего, ещё и выдающимся философом-диалектиком, который при этом имел в виду, что люди познают законы природы лишь в некоем приближении. И то, что сегодня воспринимается как непреложный закон, завтра может оказаться лишь частным случаем более общего закона.

И Сталин оказался прав: пришло время, знания расширились, и из того количества плутония, которое содержалось в РДС-1, стало возможным делать даже не две бомбы, а три и больше.

18 августа 1949 года Специальным комитетом был подготовлен проект Постановления Совета Министров СССР «О проведении испытания атомной бомбы» за подписью Председателя Совета Министров СССР И.В. Сталина. В нём ответственность за качество подготовки взрыва возлагалась на Курчатова и Харитона.

28 августа 1949 года к сборочной мастерской у основания стальной башни на полигоне близ Семипалатинска был доставлен боевой ядерный заряд. На следующий день он был смонтирован, и бомба готова к испытанию.

Берия, опросив на полигоне учёных и военных, убедившись, что действительно всё готово, доложил об этом Сталину и получил согласие на испытание.

29 августа 1949 года в 6 часов 30 минут И.В. Курчатов отдал приказ о взрыве бомбы. Это была победа!

30 августа Л.П. Берия и И.В. Курчатов направили доклад И.В. Сталину:

«Тов. Сталину И.В. Докладываем Вам, товарищ Сталин, что усилиями большого коллектива советских учёных, конструкторов, инженеров, руководящих работников и рабочих нашей промышленности, в итоге четырёхлетней напряжённой работы, Ваше задание создать атомную бомбу выполнено.

29 августа в 4 часа утра по московскому и в 7 утра по местному времени в отдалёном степном районе Казахской ССР, в 170 км западнее г. Семипалатинск, на специально построенном и оборудованном опытном полигоне получен впервые в СССР взрыв атомной бомбы, исключительной по своей разрушительной и поражающей силе мощности...»

Так под руководством Сталина советские учёные совершили настоящий подвиг, лишив США монополии на ядерное оружие, обеспечив нашей стране мирную жизнь.

Слухи о крахе социализма сильно преувеличены

Первый заместитель председателя Центрального совета РУСО, доктор экономических наук И.М. Братищев напомнил слова Шолохова: «Был культ личности Сталина, но была и личность».

По мнению И.М. Братищева, историю СССР надо рассматривать как гигантского масштаба эксперимент, научно поставленный опыт. У экспериментаторов, включая Сталина, не было цели лично обогатиться или прославиться, и они не могли знать, каким будет конечный результат. И.М. Братищев привёл слова Ленина, произнесённые в 1918 году, о том, что, как будет выглядеть законченный социализм, этого мы не знаем. Строительство социализма — это творчество миллионов, непрерывный поиск.

Можно ли считать случившееся в 1990-е годы крахом социализма? По мнению И.М. Братищева — нет. Здесь мы столкнулись со специфической формой исторического регресса, это временное явление. Неизбежно наступит исторический этап, когда социализм будет вновь построен в нашей стране.

Благодаря СССР — большой России — мир впервые увидел спроектированное государство. Оно обеспечило благополучие и безопасность своим гражданам и создало систему централизованного управления хозяйством на макро- и микроуровне. Новое общество стремилось к воплощению гуманистических ценностей, идей справедливости, коллективизма, общинности.

Оставаясь «красным мечтателем», Сталин был прагматиком, который взял верх над искушённым противником. В современной России влияние Сталина на общественные процессы растёт, резюмировал И.М. Братищев.

О непосредственном участии Сталина в строительстве Военно-Воздушных Сил СССР рассказал председатель Центрального исполнительного комитета межрегиональной организации «Союз советских офицеров» генерал-лейтенант Г.М. Бенов. Иосиф Виссарионович любил авиацию, поэтому лётчиков называли «сталинскими соколами». При Сталине было создано 18 лётных училищ, сейчас в строю осталось только два. 2000 лётчиков не хватает нашей авиации! Самолёты строят, а летать некому.

Член президиума Центрального совета РУСО, член Союза журналистов и Союза писателей России контр-адмирал В.А. Попович рассказал о роли Сталина в строительстве Советского Военно-Морского Флота.

После Первой мировой войны российский военный флот был почти полностью потерян: корабли погибли или были затоплены. Благодаря Сталину флот возродился: к началу войны в СССР было построено более 300 судов различных классов. Был создан и атомный флот.

Член Московского городского комитета КПРФ, член президиума Центрального совета РУСО, кандидат исторических наук М.Б. Чистый в своём выступлении сделал акцент на опровержении распространяемых антисоветчиками домыслов о сталинских «массовых репрессиях», которые якобы затронули десятки миллионов человек. Согласно адресованной 1 февраля 1954 года на имя Н.С. Хрущёва записке министра внутренних дел СССР, министра юстиции СССР и Генерального прокурора СССР, с 1921 по 1954 год по обвинению в контрреволюционных преступлениях было арестовано 3 млн 377 тыс. человек и к высшей мере наказания (расстрелу) приговорены 642980 человек. Аналогичные данные содержатся в записке от 15 февраля 2000 года, подготовленной председателем Комиссии при президенте РФ, известным «прорабом перестройки» А.Н. Яковлевым. Изучив секретные архивы КГБ, он назвал следующие цифры: с 1924 года к высшей мере наказания приговорены 799 тыс. 455 человек. При этом доля оправдательных приговоров, по данным специалистов и ряда публицистов, составляла от 11 до 16 процентов и выше. Нынешние суды выносят оправдательные приговоры менее чем в одном проценте случаев.

Говоря об осуждённых и расстрелянных при Сталине, Михаил Чистый напомнил, что в их числе были власовцы, полицаи, бандеровцы, «лесные братья», а также представители сотрудничавшего с нацистами троцкистско-бухаринского подполья, обманным путём внедрившегося в ряды Коммунистической партии, советских органов государственного управления, хозяйственных организаций, Красной Армии и НКВД. В качестве подтверждения выступавший процитировал выдержки из мемуаров внутрипартийных заговорщиков, написанных ими в эмиграции в послевоенный период, а также напомнил о действиях троцкистов, реально поддержавших гитлеровцев в военные годы.

Оставшиеся на свободе троцкистские кадры показали своё истинное лицо с началом войны. Так, бывший адъютант Тухачевского генерал-майор Боярский был в числе тех, кто в первые же дни войны перешёл на сторону фашистов. Выступавший упомянул также действовавшую в СССР подпольную радиостанцию троцкистов «Старая гвардия Ленина» (Конкордия V) — одну из нескольких тайных радиостанций сети нацистской пропаганды, направленной на «идеологическое разоружение» советских граждан. Таким образом, «чистка» силовых и хозяйственных структур перед войной, по мнению М. Чистого, способствовала росту безопасности страны, очищению «от пособников врага, которые в решающий момент могли воткнуть нож в спину».

Что же касается перегибов на местах, то они действительно были. И связано это было, по мнению М. Чистого, с тем, что в 1937 году Сталин предпринял усилия, направленные на развитие народовластия в СССР. И ряд партработников, опасаясь поражения на всеобщих выборах, начали устранять не только представителей «пятой колонны», но и своих политических конкурентов. Кроме того, имел место троцкистский заговор и в органах безопасности, следствия и прокуратуры. Целью заговорщиков было возбудить недовольство народа по поводу незаконных арестов невиновных лиц. Эту провокаторскую практику М. Чистый сравнил с тем, как на Майдане в Киеве в 2014 году неизвестные снайперы расстреливали собравшихся на площади для разжигания ненависти к легитимной на тот момент власти.

Михаил Чистый также обратил внимание на то, что бывший в 1937 году в Москве послом США Джозеф Дэвис впоследствии в интервью американской прессе и в своих мемуарах положительно оценивал процессы против изменников Родины, так как это уничтожило «пятую колонну» внутри СССР, которая помешала бы в войне с Гитлером. По словам Дэвиса, эти процессы — свидетельство «поразительной дальновидности Сталина и его близких соратников».

Член ЦК ЛКСМ РФ И.В. Цевменко посвятил своё выступление несостоятельности ряда антисоветских, антисталинских мифов. Так, десятилетиями распространявшееся представление о том, что Сталин в первые дни войны якобы находился «в прострации», опровергается архивными документами — прежде всего журналом посещений. Уже в 5.45 утра 22 июня 1941 года Сталин принял в своём кабинете руководителей правительства и армии: Молотова, Берию, Тимошенко, Жукова...

Незаслуженно демонизируется Пакт о ненападении между Германией и Советским Союзом. А между тем аналогичные мирные договоры в те годы с Германией заключили многие страны. В 1934-м между Германией и Польшей была подписана Декларация о неприменении силы. В 1938 году было заключено соглашение между Германией, Великобританией, Францией и Королевством Италия. В 1939-м были заключены договоры между Германией и Эстонией, Литвой, Латвией. И только после этого СССР заключил с Германией договор о ненападении. Иосиф Сталин, выступая по радио 3 июля 1941 года, так прокомментировал это: «Я думаю, что ни одно миролюбивое государство не может отказаться от мирного соглашения с соседней державой, если во главе этой державы стоят даже такие изверги и людоеды, как Гитлер и Риббентроп. И это, конечно, при одном непременном условии — если мирное соглашение не задевает ни прямо, ни косвенно территориальной целостности, независимости и чести миролюбивого государства».

О том, чем на самом деле был «культ личности» Сталина, свидетельствуют многие ставшие ныне доступными архивные документы. Так, в 1938 году нарком водного транспорта СССР Ежов обращался в Политбюро ЦК партии и Президиум Верховного Совета СССР с предложением переименовать Москву в Сталинодар. «Гений Сталина является историческим даром человечеству, его путеводной звездой», — писал Ежов в своей записке. Председатель Президиума Верховного Совета СССР М.И. Калинин проинформировал Президиум: «Сталин категорически высказался против переименования».

К 70-летию Сталина в 1949 году был создан специальный комитет, который обобщал все поступающие предложения о мероприятиях по поводу юбилея. Все до единого предложения Сталин отверг. Вот некоторые из них. Так, предлагалось создать в Москве Дворец жизнедеятельности Сталина, увенчать новое здание МГУ его фигурой, установить ежегодный праздник в честь дня рождения вождя, учредить орден Сталина.

Есть и такой факт. После окончания войны рассматривали варианты памятника в честь Победы советского народа в Великой Отечественной войне, и Сталин лично участвовал в принятии решения. Во многих вариантах монумента было предложено изваять фигуру самого Сталина, однако он их отверг и выбрал вариант памятника советскому солдату с девочкой на руках.

Таким образом, можно сказать, что Сталин пытался активно противодействовать «культу личности».

Сегодня всё более очевидными становятся достижения сталинской экономики, благодаря которой нашей стране удалось неуклонно осваивать новые горизонты прогресса. Это и испытание первой атомной бомбы, и запуск первого искусственного спутника Земли, а затем и человека в космос.

Особая тема — Сталин и газета «Правда», основанная Лениным. Об этом говорил выступивший на «круглом столе» в редакции политический обозреватель «Правды», член ЦК КПРФ В.С. Кожемяко.

Известно, что Иосиф Виссарионович стал автором передовой статьи в первом номере нового издания большевиков и потом нередко выступал здесь на важнейшие темы. Вместе с тем журналист, начавший свой путь правдиста 60 лет назад, много интересного слышал от ветеранов главной газеты Советской страны о том, как Сталин лично руководил ею. О его встречах с главным редактором и телефонных звонках в редакцию, о поддержке им лучших материалов и критике газетных неудач.

А основную часть своего выступления В.С. Кожемяко посвятил укоренившемуся в современной России извращению наших социалистических достижений и образов великих советских вождей. Записав в Конституции РФ, что отныне страна не будет иметь никакой государственной идеологии, в реальности новоявленные правители сделали таковой антикоммунизм и антисоветизм.

— С высоких трибун, — заявил выступавший, — более тридцати лет постоянно звучат нападки на ленинско-сталинскую эпоху. Но даже в этих условиях неуклонно растёт популярность Иосифа Виссарионовича. И это доказывает, что правда берёт верх. Следует нам ещё активнее продолжать давление на власти предержащие с целью официального признания выдающимися историческими личностями, обеспечившими неоценимый подъём нашему Отечеству, В.И. Ленина и И.В. Сталина. Именно они олицетворяют величайшие достижения России.

Проф.А.И.Орлов · **Добавлено:** Пт мар 17, 2023 10:41 am

Всех сил требует наша борьба
№25 (31374) 17—20 марта 2023 года
6 полоса
Автор: Сергей ЛЕВЧЕНКО

Первый секретарь Иркутского обкома КПРФ Сергей ЛЕВЧЕНКО в беседе с политическим обозревателем «Правды» Виктором КОЖЕМЯКО

От Москвы до самых до окраин, как поётся в знаменитой песне, развернулась после рокового августа 1991 года эпопея борьбы за воссоздание в нашей стране Коммунистической партии. На волне разожжённой предателями контрреволюции, когда смута овладела сознанием множества людей, Ельцин поспешил издать подряд аж два указа, которыми запрещалась деятельность КПСС и Компартии РСФСР. А Горбачёв от руководимой им партии публично отрёкся.

Однако настоящие коммунисты смириться с разнузданным произволом не могли. О том, как действовали они тогда в Иркутской области, беседую с многолетним первым секретарём здешнего обкома КПРФ Сергеем Георгиевичем Левченко.

Призвала сама жизнь

— По-моему, для читателей стоит, хотя бы кратко, сказать о том, как вы пришли на партийную работу. Я-то знаю: по рождению вы сибиряк, по профессии — строитель…

— Да, окончив школу в родном Новосибирске, здесь же поступил в строительный институт. Когда настал срок распределения на работу, выбрал Красноярск. Это была середина 1970-х, и там разворачивались самые крупные стройки. Мастером, прорабом, начальником участка на ударной комсомольской возводил с товарищами Красноярский алюминиевый завод.

— А через пять лет происходит в вашей биографии событие, можно сказать, знаменательное: двадцатисемилетнего инженера главк назначает генеральным директором крупнейшего строительно-монтажного управления в городе Ангарске Иркутской области! О том, что оно и в самом деле крупнейшее, говорило уже слово «внекатегорийное», которым характеризовалось. Это значит — по масштабу работ выше первой, то есть официально высшей, категории. Хотя, если говорить о масштабе, он и в Красноярске был у вас, как говорится, будь здоров?

— Это верно. Кроме корпусов электролиза на алюминиевом, мой участок начинал возводить и огромный экскаваторный завод, строил и металлургический, и ряд других предприятий. Мы занимались монтажом металлоконструкций и особо сложных конструкций из железобетона. Ну а управление, которым мне предстояло руководить, вело строительство не только по всей территории Иркутской области, но и далеко за её пределами — в Алма-Ате и Новокузнецке, Липецке и Хабаровске...

— В свои 27 вы стали самым молодым руководителем такого уровня среди крупнейших предприятий Минмонтажспецстроя. И ведь оказанное вам доверие не было случайным. Так же как спустя ещё пять лет, когда вы возглавите Советскую власть в крупнейшем (опять крупнейшем!) районе Ангарска — станете председателем Юго-Западного райисполкома. Через два года, в 1989-м, вы — второй секретарь Ангарского горкома партии, а в начале 1990-го, в очень трудный для страны и партии момент, Сергей Левченко заменит внезапно ушедшего из жизни первого секретаря горкома Виктора Константиновича Худошина, который был заботливым вашим наставником на советской и партийной работе.

— Что ж, партийная работа отныне и надолго, до сего дня, станет моим призванием, исконного «технаря».

А призвала, можно сказать, сама жизнь. Ведь с августа 1991-го пришлось буквально в осаде отстаивать свой горком, биться за воссоздание запрещённой партии, а потом, будучи избранным в феврале 1993-го первым секретарём Иркутского обкома КПРФ, восстанавливать областное партийное отделение.

Стойкостью держались

— Насколько я знаю, Сергей Георгиевич, вы и ваши товарищи по Ангарской городской парторганизации ни в августе 1991-го, ни позже не сдали свой горком. Как всё это происходило?

— После указа Ельцина о запрете партии я собрал актив, и мы единогласно решили, что это вопиющая несправедливость по отношению к абсолютному большинству членов КПСС. Я же знал этих людей в своём городе! Честных тружеников, которые действительно во многом были примером для всех остальных. Ну а поскольку я первый секретарь и ответственности за городскую парторганизацию с меня никто не снимал, вопрос перед коммунистами поставил прямо: что будем делать?

Решение опять-таки было единогласное: горком не сдадим! Замотали цепями двери, установили круглосуточное дежурство внутри здания...

— Это было 22—23 августа?

— Да, в те дни... Были попытки штурма. Травили собаками. Звонили и угрожали.

Но и огромное количество звонков в нашу поддержку! Люди предлагали свою помощь: «Только скажите — мы придём и вас защитим». Я отвечал, что пока такой необходимости нет, что мы постараемся справиться сами.

— Между тем по всей стране в это время развернулась настоящая вакханалия в отношении партийных комитетов. Начиная с ЦК. Захватывали здания, забирали партийные документы и партийное имущество, а людей просто выбрасывали. Как же вы-то держались?

— Наверное, всё-таки была в городе атмосфера большого уважения к горкому и его руководителям. Кучка так называемых демократов не могла ничего против этого поделать.

— Но милиция же, новая власть...

— А я заметил, что и милиция не очень старалась. Знали ведь они меня не один год. Знали и других в горкоме. Тоже уважали, наверное.

— И каковы были дальнейшие ваши действия?

— Стал обращаться с исковыми заявлениями в судебные инстанции. Вплоть до Верховного суда, куда дошёл летом 1992-го.

— А здание горкома и в это время оставалось за вами?

— Да, по-прежнему.

— Расскажите, пожалуйста, кто был тогда вместе с вами, рядом с вами. Не один же вы продолжали борьбу?

— Что вы! Я считаю, нашему городу очень повезло. Рабочий город. Здесь быстро разбираются, кто есть кто, и судят здесь о каждом не по красивым словам, а по делам. В горкоме, в бюро горкома люди подобрались очень достойные и надёжные. В основном. Я вам скажу: абсолютное большинство членов того бюро и потом активно работали в партии.

— То есть не ошиблись в своё время, принимая их в члены КПСС?

— Не ошиблись. Юрий Владимирович Бурцев, Вера Егоровна Стенькина, многих надо бы назвать…

— Спрашиваю об этом не столько в историческом плане, сколько в сугубо современном. Из прошлого надо извлекать уроки для сегодняшнего и завтрашнего дня. А за фактами, о которых мы сейчас говорим, — тема убеждённости коммуниста. Глубокой идейной убеждённости, которая диктует поведение в самых трудных ситуациях и не позволяет предать дело, которому служишь. Ведь служение это — не за деньги, не за выгодное местечко. Или, как говорится, не за страх, а за совесть. В нынешних условиях, когда молодёжь в массе своей становится всё более прагматичной и когда вдруг даже среди тех, от кого не ожидаешь, возникают иногда мотивы некоей карьерной или материальной заинтересованности (например, во что бы то ни стало попасть в выборный список и т.п.), чаще надо вспоминать и говорить о примерах иного рода. О бескорыстии, самоотверженности, о стремлении отстаивать справедливость для всех, а не какой-то личный свой интерес. Вы согласны со мной?

— Разумеется, это очень важно! И поскольку верно говорят, что человек проверяется в беде, мы все в пору запрета партии, да и потом, когда она возрождалась, проходили такую проверку. Знаем, что выстояли не все. Однако партия живёт, действует, и это — благодаря людям, которые не изменили.

Коллективная воля и поиск

— Как возрождение происходило у вас?

— Необходимость организации была очевидна. Мы искали пути такой организации в условиях запрета Компартии. Делегацией из шести человек ездили в Москву и Ленинград, чтобы установить какие-то связи. Затем я снова собрал наш актив в ДК «Строитель» и предложил, коли мы запрещены, принять участие в создании отделения Социалистической партии трудящихся. Оговорившись: как только добьёмся отмены запрета, я первым вернусь в свою партию.

Меня поддержали больше трёхсот человек, находившихся в зале. Послали на съезд СПТ в Москву. В результате я возглавил областное отделение этой партии: ноябрь 1991-го. Одновременно мы создали у себя отделение общественной организации «В защиту прав коммунистов», и мне тоже поручили им руководить.

— А жили-то вы на что?

— Хороший вопрос. Полгода жил на заработанное раньше. Ничем другим, кроме всех этих неотложных партийных забот, заниматься не мог. А затем пришла делегация с места прежней моей работы — попросили вернуться.

— Генеральным директором строительно-монтажного управления?

— Да, тогда оно ещё называлось, как и прежде, — управление «Стальконструкция». Принял я товарищей в здании горкома, который мы удерживали за собой. Представители коллектива говорили о трудностях, о том, что дела стали ухудшаться и что желательно моё возвращение. А я ответил: пусть своё слово скажет весь коллектив. И на общем собрании проголосовали за меня.

Я вернулся. Стал работать. Но партийные дела не оставлял. А когда летом 1992-го надо было ехать на Конституционный суд в качестве свидетеля от Иркутской области, взял на два месяца отпуск без содержания. Вместе со мной полетела ещё Светлана Александровна Перфильева, тоже работавшая к тому времени в Соцпартии, а до этого — первым секретарём Нижне-илимского райкома КПСС. Вот вдвоём мы и представляли иркутских коммунистов на том суде. Сказать было что!

Когда же где-то осенью нам позвонили товарищи из Москвы и сообщили, что прогнозируется положительное решение по вопросу отмены большинства пунктов ельцинских указов о запрете Компартии, радости коммунистов в Ангарске и других районах области не было предела. Начался новый период большой работы по собиранию областной парторганизации. Под девизом: каждый, кто честен, будь с нами вместе!

Создали оргкомитет областной. Меня выбрали председателем. Затем в два этапа — областная партконференция. Сперва избрали делегатов на II Чрезвычайный (объединительно-восстановительный) съезд в Москву. А когда мы вернулись, прошёл уже восстановительный этап нашей конференции. Это был февраль 1993 года.

— Именно тогда вас избрали первым секретарём обкома?

— Тогда.

В абсолютно иных условиях

— Вы были на партийной работе и раньше. Но ведь начинать заново пришлось в совершенно иных условиях. Так вот, если взглянуть на пройденный путь из сегодняшнего дня, какие этапы выделите?

— Про условия вы верно сказали: они для нас абсолютно иные. Была партия правящая — теперь оппозиционная, находящаяся уже столько лет в труднейшем противостоянии к власти.

А если об этапах... Прежде всего, как я уже говорил, нам надо было восстановить партийные организации на местах. За год удалось это сделать во всех городах и районах. Потом продолжили работу в небольших посёлках, в сёлах и деревнях.

Вместе с тем мы понимали: нужна трибуна для расширения нашего влияния. И в 1994 году я пошёл на выборы в областное Законодательное собрание, стал его депутатом. А на выборах в Госдуму в следующем году нашим кандидатом и затем депутатом становится секретарь обкома Вера Семёновна Савчук.

— Но вы тоже ведь были депутатом Госдумы?

— Позже, с 1999-го по 2003-й. А тогда необходимо было сосредоточиться на восстановлении и укреплении парторганизаций. Да и в Законодательном собрании области кое-что из начатого не хотелось бросать на полпути.

— Что именно?

— Например, к тому времени я выступил с инициативой провести обсуждение путей развития производительных сил Иркутской области с учётом предложений различных политических партий. Помните, в советское время раз в пять лет проводились научно-практические конференции в регионах, посвящённые дальнейшим перспективам их развития? Очень серьёзные, с участием представителей различных министерств, ведомств, институтов, советских и партийных органов. Затем их рекомендации обобщались и учитывались Госпланом. И хотя Госплана теперь, к сожалению, не стало, аналогичный разговор мне представился полезным и в нынешних условиях.

— Ваше предложение было принято?

— Удалось доказать, что стоит такую конференцию провести. Я выступил с докладом, в котором изложил наше видение, а первый заместитель тогдашнего губернатора Ножикова сделал свой доклад. Затем, после обсуждения (собралось более трёхсот человек!), создали группу по выработке рекомендаций. В итоге абсолютное большинство наших предложений, которые я огласил в докладе, прошло и было включено в эти рекомендации.

— Значит, поняли правильность вашей позиции?

— Думаю, да. Подготовлен и был выпущен брошюрой обстоятельный социально-экономический анализ результатов деятельности власти в нашей области за последнее пятилетие.

— Каковы же были эти результаты, Сергей Георгиевич?

— Печальные. Экономика, социальная сфера области, как и всей страны, после контрреволюционного переворота оказались в обвале. Достаточно сказать, что несколько сотен наших предприятий, в том числе ведущих, полностью прекратили своё существование. Как говорится, куда ни кинь — всюду клин. А вот поправлялись дела крайне медленно, почти незаметно.

— Вы реально видели, как скорее улучшить положение?

— Совершенно конкретно. Потому так целеустремлённо и начали нашу борьбу за власть в области. Хотя начинать пришлось с очень низкой ступеньки.

Как вы знаете, первые выборы после переворота состоялись в 1993 году. И у нас тогда, представьте, оказался самый низкий результат в России по партийным спискам. На уровне всего 9 процентов!

— Почему же?

— Да потому, что мы в такой огромной области не смогли за короткий срок все парторганизации восстановить, наладить все связи, укрепиться финансово и технически. Но сразу скажу: на выборах в Государственную думу, которые прошли в 2021 году, наш итог по партийным спискам стал одним из самых высоких в стране — 28 процентов. И также одного из самых высоких результатов добились перед этим на выборах в областное Законодательное собрание: КПРФ получила у нас 36 процентов голосов избирателей и победила «Единую Россию».

— Наиболее впечатляющей стала всё-таки ваша победа на губернаторских выборах в 2015 году. И ведь до этого вы дважды боролись за этот пост?

— Да, в 1997-м и в 2001-м.

— Тогда по итогам вы оба раза были вторым, причём в 2001 году действующий глава областной администрации обошёл вас во втором туре меньше чем на два процента. Вы поверили в это?

— Разумеется, нет. В большинстве городов, где подсчёт голосов завершается раньше, чем в сельской местности, я всюду выиграл с большим перевесом.

— И что же потом?

— Как обычно бывает ныне в подобных ситуациях. В три часа ночи выключили свет, а когда в восемь стали новые результаты обнародовать, мой соперник был уже впереди. Опережение в самом деле мизерное, но и оно было сфальсифицировано.

— Да, не хочет власть пускать коммунистов в управление страной и регионами.

— Это, по-моему, всем уже должно быть абсолютно очевидно. Напомню, что, когда на тех самых губернаторских выборах 2001 года КПРФ со своими кандидатами заметно стала выходить вперёд, власть пошла на беспрецедентные меры, чтобы не допустить участия в борьбе наиболее сильных выдвиженцев Компартии. Под любыми, самыми надуманными предлогами! А потом и вовсе перестали рисковать выборами губернаторов, на время вообще отменив их.

— Но нажим-то на коммунистов разными способами продолжался.

— Конечно! Просто тактика в чём-то сменилась — стала ещё более хитроумной, подпольной, тихушной что ли.

Победа с ядовитым оборотом

— И тем не менее, несмотря на массу препон и трудностей, партия наша тоже работала. Причём у вас, в Иркутской области, работала весьма активно, умно, планомерно. Бывая здесь в командировках, я многое видел своими глазами и, прямо скажу, искренне восхищался.

— Мы старались. Как говорится, «не ожидая благоприятной погоды».

— Судя по результатам голосования в сентябре 2015 года, жители области достойно оценили работу вашего партийного отделения и вас лично.

— Тогда я первым в стране победил на вновь введённых прямых выборах губернаторов. Наверное, власть сочла, что все основные вопросы, связанные с этим, она уже решила и теперь можно такие выборы допустить. А мы, естественно, по максимуму использовали весь потенциал, который был накоплен нами.

— Сначала, насколько я помню, вы добились очень внушительных успехов на выборах муниципальных.

— Верно. Сперва в Ангарске, где из 15 кандидатов победили 11 наших, а затем на прямых выборах мэров в Братске и Иркутске. Знаете, общее число избирателей в этих трёх городах — больше половины всех избирателей Иркутской области. Так что и эти победы, и победа на последующих губернаторских выборах отнюдь не случайные.

— А какой получился разрыв в результатах между вами и действовавшим губернатором?

— Да огромный — в 2 раза. И они решились «нарисовать» только около 16 процентов.

— Незабываемо, какой подъём в нашей партии вызвала тогда столь внушительная победа коммуниста Левченко! Давайте рассмотрим, чего потом добились вы.

— Прежде всего, как считал я тогда, — возможности осуществить в масштабах области важнейшую свою идею. А именно: процесс перемен к лучшему в социально-экономической сфере вести на основе плана, то есть сугубо конкретной перспективной программы, скоординированной с районами, городами и посёлками. Чтобы реально объединить усилия работников на всех этажах власти и чтобы как можно больше людей в области об этой программе знали, а стало быть, могли контролировать её выполнение. Вот так родился наш Госплан.

— О нём, разумеется, я наслышан. И, помню, подумал тогда: до чего же правильное начало у Сергея Георгиевича!

— Орган под таким советским названием был учреждён моим указом, а первый пятилетний план составлялся с учётом не только видения областного правительства, Законодательного собрания и губернатора, но и предложений с мест. Он был обсуждён и согласован везде, в том числе представителями муниципалитетов. В кустовых собраниях, которые я проводил, участвовали больше тысячи депутатов и глав администраций.

— Движение дальше, согласно принятой пятилетке, пошло успешно?

— Да, все основные тогдашние показатели в области свидетельствуют об этом.

— Я обратил внимание, что в течение первых двух лет вашего губернаторства даже самые близкие к Кремлю социологические службы определяли вам высокие рейтинги. Как вы это объясняете?

— Да не могли же они сразу полностью игнорировать столь явные наши достижения! Но имейте в виду: одновременно, уже с первых губернаторских шагов, развернулась кампания по моей дискредитации.

— А можете назвать причины?

— Фактически они те же самые, что и причины для нашей радости. То есть успехи в развитии области. Чтобы не допустить их связи с губернатором-коммунистом, меня ведь ни в коем случае не хотели допустить до руководящей должности. Ну а поскольку это не получилось, решили вот так вывести из строя. И в конце концов добились своего! Что называется, не мытьём, так катаньем.

Коммунисты в России изгоями быть не должны!

— Следует признать, что такой метод «работы с кадрами», о котором вы сейчас сказали, был применён властью и продолжает применяться далеко не только к вам.

— А я в данном случае на оригинальность, исключительность и не претендую. Больше того, у меня в подсознании есть даже удовлетворённость определённая, в какой ряд, с точки зрения власти, я попал. Это ведь люди, которых по деловым их качествам «на- верху» считают опасными. Потому что они, находясь в оппозиции к этому «верху», представляют реальную угрозу конкуренции с ним. Вот и подвергаются они репрессиям по надуманным причинам — вместо того чтобы поддерживать и выдвигать.

Разве не подтверждает это, скажем, происходящее с Павлом Николаевичем Грудининым, который даже при нынешней системе на президентских выборах 10 миллионов голосов набрал? На самом-то деле набрал, конечно, гораздо больше — и они этого испугались. И пустились во все тяжкие, чтобы дискредитировать его.

Или пример Николая Бондаренко в Саратовской области. Уж сколько его мутузят, сколько разного рода судов, штрафов и прочих наказаний он перенёс! Всё сделали для того, чтобы не стал депутатом Саратовской областной думы.

— Вы правы, опровергнуть это невозможно.

— Таков реальный сегодняшний расклад, в который и я попал. Из-за кричащей несправедливости, разумеется, горько и обидно до глубины души. Особенно если напомню, что и на сыне моём отыгрались, подведя под суд и за решётку.

Но всё-таки главное даже не в личной обиде. Я ставлю вопрос вот о чём: а как такое на деле сказывается, на результатах работы? Ведь предвзятый, подозрительный, несправедливый подход проявляется в первую очередь, как правило, к членам и сторонникам нашей партии, которые чувствуют себя зачастую в положении изгоев. И это, считаю, приносит колоссальный ущерб во всех государственных делах.

— Вопрос вы ставите действительно наиважнейший. Причём сейчас, в условиях специальной военной операции, когда власть твердит о необходимости сплочения общества, он приобретает особую остроту.

— Вообще, по прошествии тридцати лет после антисоциалистического переворота в нашей стране очевидна потребность внимательнейшим образом разобраться, к чему мы пришли и до чего дальше можем дойти, если не будут осуществлены давно назревшие кардинальные перемены курса. Их предлагает КПРФ, и власти пора с наивысшей серьёзностью к этим предложениям отнестись.

— Как в Иркутской области обстоят дела после вынужденного вашего ухода с губернаторского поста?

— Если прямо сказать, к сожалению, снова началось сползание в социально-экономическую яму. Так, бюджет стал опять дефицитным, а мы за четыре года и три месяца моей работы добились его профицита. Резко начала падать доходная часть. Госдолг области при мне уменьшился почти втрое, а сейчас он снова вырос в 4 раза!

— По-моему, ваше партийное отделение подготовило и выпустило очень интересное, а главное, нужное издание: о работе губернатора Иркутской области Сергея Левченко в период 2015—2019 годов. По цифрам и фактам неопровержимо видно, какие же внушительные результаты были достигнуты. Есть чему поучиться!

— Для того издание это и предпринято. Жизнь продолжается, и борьбу нашу за лучшую жизнь для народа мы, коммунисты, будем продолжать. А борьба эта требует от нас всех сил и большого умения, в том числе учёбы на собственном опыте.

Проф.А.И.Орлов · **Добавлено:** Пн мар 20, 2023 7:46 pm

«Наш Господь — его величество деньги»
№26 (31375) 21—22 марта 2023 года
4 полоса
Автор: Жан ТОЩЕНКО.

Член-корреспондент Российской академии наук Жан ТОЩЕНКО в беседе с политическим обозревателем «Правды» Виктором КОЖЕМЯКО

Сперва поясним заголовок, который мы решили дать сегодняшнему нашему диалогу. Это строка из капиталистического манифеста Михаила Ходорковского и его подручного Леонида Невзлина, названного ими «Человек с рублём».

Согласитесь, строка весьма выразительная и, можно даже сказать, программная. С огромнейшей претензией: противостоять другому Манифесту — коммунистическому, который появился в середине ХIХ века, став основой великого учения и великой всемирной борьбы.

Да-да, документ, откуда взят наш заголовок, был сочинён на исходе ХХ столетия именно как декларация противостояния коммунизму и социализму, как принципиальный вызов (ни много ни мало!) Марксу, Энгельсу, Ленину — настоящим титанам мысли и действия.

А инициатором столь самонадеянного вызова стал новоявленный российский олигарх Михаил Борисович Ходорковский. Он восходил вместе с горбачёвской «катастройкой», когда сверхбогачи-олигархи обозначились неким удивительным феноменом для социалистической страны и знаковым — для капиталистической.

Очень скоро в «новой России» Ходорковский обретает громкую известность, которая почти одновременно становится и мировой. В ряду оборотней, привлекающих особое наше внимание, безусловно, ему принадлежит одно из первых мест.

Когда советский студент и комсомолец отрёкся от самого себя

— Что, Жан Терентьевич, вы для начала хотите отметить в связи с этим очередным нашим антигероем?

— Сначала всё у него шло так, как и у миллионов его сверстников. Напомню: школа, институт (знаменитый Московский химико-технологический имени Д.И. Менделеева), получение диплома по специальности «инженер-технолог». Правда, в аспирантуру он не был приглашён — по словам проректора вуза-преемника, то есть нынешнего Российского химико-технологического университета (РХТУ), из-за неспособности к работе в экспериментальной химии. Зато, оговорюсь, были проявлены другие способности.

— Извините, прерву вас. Вот вы сразу заявили, что всё у этого персонажа поначалу шло аналогично миллионам ровесников его. И, с одной стороны, это вроде бы абсолютно верно. Только всё-таки не совсем.

— В чём же, как вы считаете?

— Удивительное совпадение, но что было, то было. Фамилию этого будущего знатного олигарха я узнал задолго до того, как он таковым стал. А получилось так потому, что моя жена работала в этом самом МХТИ, в «Менделеевке», как его обычно называют. Преподавала философию. Так вот, представьте себе, однажды она поделилась со мной необычной подробностью из институтской жизни. Время от времени к ней стали подходить некоторые преподаватели, даже иногда незнакомые, с просьбой уделить побольше доброго внимания студенту по фамилии… Ходорковский.

— Интересный факт!

— Потому и рассказываю. К счастью, вскоре выяснилось, что «протеже» учится на другом потоке, к которому жена отношения не имела. Но история эта запомнилась. Вместе с фамилией, которая несколько лет спустя вдруг возникла в совсем ином аспекте.

— А знаете, ваше воспоминание ничуть меня не удивляет. Наоборот, подтверждает моё представление об этой фигуре. И нисколько не опровергается рассказанным вами фактом моё утверждение, что сначала всё у него шло как и у других. С одним уточнением: ВНЕШНЕ так шло. Ну а что за этим подчас незримо скрывалось — иной вопрос.

— Но он-то и ключевой. Вы согласны?

— Ещё бы! Это же сквозной лейтмотив всей нашей серии про личины оборотней. Суть в том, каков человек изнутри и каким он может прикинуться с выгодой для себя — согласно господствующим обстоятельствам. Рассматривая Ходорковского как человека с определёнными природными данными, мы должны учесть мнение профессионалов, выраженное проректором «Менделеевки»: видный учёный-химик из него не получился бы. Они, его наставники, знают это лучше всех. Не исключаю, что сам он тоже к такому пониманию пришёл.

— Вы сказали: «Зато были проявлены другие способности».

— Да, почему он и пошёл в рост, как некоторые говорят, по комсомольской линии. Комсорг группы, комсомольский секретарь курса, факультета, наконец — заместитель секретаря комитета ВЛКСМ института и член райкома ВЛКСМ. Так по времени совпало, что именно эта стезя вынесла его на волну новых непредвиденных возможностей.

— Говоря о времени, имеете в виду так называемую перестройку?

— Да. При всём своём разрушительном заряде она вскружила головы, особенно молодым, массой многообещающих новшеств. Вот и Ходорковский после окончания института, используя свои комсомольские связи, решает с группой товарищей на основе появившегося Фонда молодёжной инициативы создать Межотраслевой центр научно-технического творчества молодёжи (НТТМ) — при Фрунзенском райкоме комсомола г. Москвы, под эгидой ЦК ВЛКСМ.

— А что сие значило?

— Если на официальном языке, эти центры призваны были заниматься внедрением в производство новых научно-технических разработок и распространением научной литературы. Казалось бы, благое дело.

— Диктовавшееся самой жизнью!

— Не случайно это новшество было воспринято на ура, и вскоре таких центров в стране насчитывалось уже около 600. Наибольшую известность приобрёл тогда новосибирский «Факел», сформированный научной молодёжью Академгородка и в самом деле успешно занимавшийся новаторскими исследованиями. Однако детище, созданное Ходорковским и его правой рукой Невзлиным, по содержанию своей деятельности на «Факел» вовсе не было похоже.

Оно, это детище, вообще резко отличалось от большинства НТТМ. Достаточно сказать, что лишь один данный центр в конце концов превратился в олигархическое явление.

— А почему?

— Потому что комсомолец и воспитанник советского вуза Ходорковский, почуяв, куда подул определяющий ветер в стране, поспешил внутренне отречься от прежнего своего статуса и с первых шагов направил старания руководимой им организации в кардинально иное, противоположное русло. С абсолютно другой целью и соответствующими способами её достижения.

«Заряженные на богатство» отбрасывают все ограниченияи перечёркивают нравственность

— Теперь, Жан Терентьевич, высказанный вами тезис надо бы наглядно конкретизировать.

— Что ж, совершенно понятно, что изначальной целью создававшихся центров научно-технического творчества молодёжи был интерес вроде бы общественный, государственный. Во всяком случае провозглашалось именно так. Но в путаных горбачёвских словоизлияниях этого времени, а главное — в недодуманных или умышленно подрывных властных действиях преимущественными так явно стали интересы личные, что их засилье становилось всё большим или даже решающим. Ходорковский свой выбор сделал однозначно в пользу личного интереса, отбросив все ограничения и перечеркнув нравственность.

— В чём это проявилось?

— Вместо предписанного внедрения в производство новых научно-технических разработок его НТТМ занялся… импортом и сбытом компьютеров, варкой джинсов, сбытом алкогольных напитков (в том числе поддельного коньяка), то есть бизнесом, который в ту пору приносил высокие прибыли. Разгул «перестроечной» бесконтрольности крупномасштабному мошенничеству способствовал.

Одновременно Ходорковский существенно «зарабатывал» на так называемом обналичивании средств. Тогда государственные предприятия, НИИ и КБ, в отличие от центров НТТМ, имели ограничения по обороту наличных средств, что приводило к лимитированию выплаты зарплаты. Чтобы обойти это, некоторые предприятия пропускали свои заказы через НТТМ, выплачивая им комиссионные. Ходорковский вместе с Невзлиным и другими подельниками сумел ловко и, что называется, на полную катушку использовать и этот способ личного обогащения.

— Все подобные способы, сомнительные и подсудные, вряд ли до сего времени даже известны?

— Разумеется. Но один, находящийся в основе многих прочих, всё же следует выделить. Я уже произнёс это слово, когда говорил о начале бизнеса Ходорковского, а сейчас сделаю ударение на нём: СВЯЗИ!

По существу вы их же имели в виду, вспоминая доброхотов-ходатаев за него во время институтской учёбы. А ведь то было лишь скромное начало. Находить, склонять к себе и по-своему использовать «нужных» людей стало для него действенным средством восхождения к огромнейшему богатству.

— Можете кого-нибудь персонально назвать?

— Очень удачно Ходорковский познакомился с Владимиром Дубовым, чьи родственники имели связи в наивысших эшелонах власти, вплоть до самого Горбачёва. Повезло и с Алексеем Голубовичем, родственники которого занимали крупные посты в Государственном банке СССР.

Отсюда становится понятным получение разрешения на образование одного из первых кооперативных банков. Да, под эгидой Фрунзенского отделения Жилсоцбанка СССР и НТТМ был учреждён Коммерческий инновационный банк научно-технического прогресса (ГИБ НТП). Его в 1990 году переименовали в Межбанковское объединение «Менатеп» (сокращение от «Межбанковское объединение научно-технического прогресса» или «Межотраслевые научно-технические программы»).

— Вон какие «научные», оказывается, названия скрываются за скандально прославившимся «Менатепом»…

— Да уж, «Менатеп» в ушах настрянет. Ходорковский стал председателем его правления, Невзлин и Голубович — заместителями председателя, Дубов — начальником управления дочерних банков и финансовой группы.

— Богатство недавнего студента быстро растёт?

— Можно сказать, как на дрожжах, и Ходорковский остро почувствовал пряный вкус больших денег. Уже в 1988 году суммарный оборот его торгово-посреднических операций составил 80 миллионов рублей. Впоследствии сам он рассказывал, что именно тогда «заработал» свои первые большие деньги — 160 миллионов. Якобы за специальную разработку для Института высоких температур Академии наук СССР (напомню, что средняя ежемесячная зарплата в СССР составляла тогда 217 рублей, а на производстве — 120—145 рублей).

«Специальная разработка» для академического института — звучит, конечно, красиво и весомо. Только серьёзные исследователи и СМИ, в том числе немецкая газета «Frankfurter Rundschau», называют реальные источники свалившихся миллионов «сделками сомнительного характера с деньгами, предназначенными для расчётов между государственными предприятиями». И это в контексте времени воспринимается гораздо убедительнее.

— То есть вы тоже считаете, что подобные «сделки», наряду с импортом компьютеров и фальсифицированного коньяка, стали основой богатства Ходорковского?

— Наиболее подтверждённый и логичный вывод. Именно деньги, доставшиеся таким шальным путём, стали для него поворотной силой отказа от всего советского и превращения вчерашнего члена ВЛКСМ в явного капиталистического дельца, для которого нажива стала путеводной звездой.

Вернусь сейчас к публикации Ходорковского и Невзлина «Человек с рублём», от которой мы начали этот наш разговор и которая в своё время буквально потрясла меня. Думаю, приведённые цитаты наших читателей тоже потрясут. Своим цинизмом, наглостью и нескрываемым презрением ко всем, которые не хотят принять их «программу жизни». Вот как они её определили уже много лет назад:

«Мы не скрываем, что заряжены на богатство. Наши цели ясны, задачи определены — в миллиардеры. Мы намерены на равных конкурировать с десятком самых богатых бизнесменов Америки и других стран».

— Заявка дерзновенная, а заряженность прямо-таки неотвратима.

— И далее: «Трагедия России началась с того, что в октябре семнадцатого года у руля власти оказались большевики, опиравшиеся прежде всего на человека с Ружьём… Хватит жизни по Ильичу! Наш компас — Прибыль, полученная в соответствии со строжайшим соблюдением закона. Наш кумир — Его Финансовое Величество Капитал, ибо он и только он ведёт к богатству как к норме жизни. Довольно жить Утопией, дорогу — Делу, которое обогатит!»

— Сильно, сильно сказано. Особенно про строжайшее соблюдение закона. Только вот как его строжайше соблюдать, если компас — Прибыль, а она диктует: богатство любой ценой, вплоть до убийства тех, кто встал на пути к нему. Рассмотрим, как действовал г-н Ходорковский.

Его пути к созданию бизнес-империи

— С одной стороны, был взят курс на установление и расширение связей с властью. По рекомендации упомянутых Дубовых и Голубовичей Ходорковский и Невзлин стали советниками премьер-министра России И. Силаева, а также наладили отношения с министром топлива и энергетики В. Лопухиным. Благодаря этому банк «Менатеп» получил разрешение обслуживать даже (?!!!) средства министерства финансов, государственной налоговой службы, а позже и государственной компании «Росвооружение», занимавшейся экспортом оружия. Кроме того, стараниями Лопухина в марте 1992 года Ходорковский был назначен президентом Фонда содействия инвестициям в топливно-энергетический комплекс — с правами заместителя министра топлива и энергетики.

— То есть он получил уже и официальную государственную власть?

— Именно! И при том прошу обратить внимание: фонд этот не реализовал ни одного проекта, имеющего общегосударственное значение. Однако и данное время для Ходорковского не прошло даром. Главное, он близко познакомился с В. Черномырдиным, который в декабре 1992 года стал главой российского правительства. С его помощью растущему бизнесмену удалось стать членом коллегии министерства топлива и энергетики Российской Федерации.

— Вон как!

— А уж дальше всё пошло по накатанной. Вскоре многие ответственные совещания и выработки рекомендаций, что делать с экономикой, проводились при обязательном участии Ходорковского. Его позиции и влияние особенно выросли в связи с тем, что самые могущественные олигархи, возникшие наподобие чёрта из табакерки, собрались перед избранием Ельцина президентом на второй срок в 1996 году. Это их объединение, получившее название семибанкирщины, сбросилось на немалые суммы для финансирования избирательной кампании ЕБН. При руководящей роли А. Чубайса как исполнительного секретаря данного объединения деньги сделали желаемое, ещё раз убедив Ходорковского в их силе, особенно при союзе с властью.

— Тогда он был, наверное, самым молодым и самым энергичным среди сверхбогачей? Во всяком случае так выглядело на телеэкране.

— Да и фактически было так. Молодую свою энергию и максимум стараний он направил, кроме укрепления связей с властью, на участие в приватизации.

— Напомним, что лауреат Нобелевской премии экономист Дж. Стиглиц в 2003 году назвал российскую приватизацию 1990-х «нелегитимной». Впрочем, так определил её не он один, а многие авторитетные специалисты мирового уровня.

— Для Ходорковского, как и для всех прочих хищников, это никакого значения не имело. Сколачивание своего финансового могущества, своей бизнес-империи руководство коммерческого банка «Менатеп» начало с определения наиболее прибыльных отраслей. В первую очередь таковыми были признаны текстильная и пищевая промышленность, строительство, цветная металлургия (титан и магний), производство минеральных удобрений. Банк также скупал приватизационные ваучеры — документы, выдаваемые каждому гражданину России и дающие им объявленное право на долю национального богатства. В реальности многие рады были продать эти бумажки со скидкой за наличные. Ходорковский в конечном итоге приобрёл контрольные пакеты акций примерно в 30 компаниях!

— Размах, что называется, будь здоров...

— Претенденты на захват народной собственности старались друг друга обогнать. Между тем в 1995 году, по завершении «ваучерной» приватизации, российская экономика оставалась в удручающем состоянии. В то время как дельцы, близкие к правительственным кругам, наращивали огромные состояния, задержки по заработной плате работникам бюджетных и акционированных предприятий достигали чудовищных размеров. Продолжавшаяся война в Чечне тоже требовала постоянного финансирования. В этих условиях руководство страны не нашло лучшего выхода, кроме как обратиться за кредитами к наиболее крупным коммерческим банкам.

В качестве обеспечения по кредитам банки потребовали предоставить им во внешнее управление контрольные пакеты акций тех предприятий, которые государство якобы предполагало до этого оставить в своей собственности, то есть не планировало выставлять на продажу за ваучеры. Это прежде всего предприятия нефтяной отрасли, морские пароходства, гиганты чёрной и цветной металлургии. Было выдвинуто условие: если в течение года государство не сможет расплатиться по кредитам, то эти предприятия будут проданы через так называемые залоговые аукционы. Банкиры изначально определились со своими приоритетами, разделив между собой объекты собственности, выставлявшиеся на продажу. А скандалы, которые попытались поднять те, кто не смог пробиться в «круг избранных», быстро сошли на нет.

— Вот она, закулиса-то, народу неведомая...

— Через оговорённый срок государство не расплатилось, и пакеты акций компаний «ЮКОС», «Норильский никель», «Сибнефть», «Сургутнефтегаз», «Лукойл», «Сиданко», «Мечел», «Нафта-Москва», Новолипецкого металлургического комбината, Мурманского и Новороссийского морских пароходств, Туапсинского морского торгового порта и Северо-Западного пароходства перешли в частные руки.

— В том числе в «Менатеп», к Ходорковскому?

— «Менатеп» был одним из нескольких банков, участвовавших в сделке с залоговыми аукционами. Осенью 1995 года он получил право участвовать в аукционе на пакет акций госкомпании «ЮКОС», по результатам которого Ходорковский и пять его партнёров стали владельцами 78 процентов акций этой компании. А в результате дополнительных махинаций — подставные фирмы, отказ конкурентам участвовать в конкурсе по формальным причинам и т.п. — к осени 1996 года «Менатеп» владел уже 90 процентами акций «ЮКОСа».

— Поясните для читателей, чем был вызван особый интерес Ходорковского именно к «ЮКОСу».

— Это была вторая по величине нефтяная компания в России, а по запасам нефти — первая. Так что не один Ходорковский жаждал заполучить её. К этой гигантской авантюре следует добавить ещё одно обстоятельство: и олигархи, и правительство знали, что власть в конечном итоге объявит дефолт и что фирмы таким образом перейдут в руки олигархов. «Этим манёвром, — заключали потом наиболее объективные исследователи, — администрация Ельцина приватизировала нефтяные, газовые, минеральные и другие предприятия без одобрения парламента».

А Ходорковский, получив «ЮКОС» на сфальсифицированном аукционе, начал кампанию по привлечению инвестиционных средств за рубежом, заняв сотни миллионов. Когда же в 1998 году на Россию обрушился финансовый кризис, он объявил дефолт по части своего внешнего долга и сумел вывести свои акции «ЮКОСа» в офшор, чтобы защитить их от кредиторов. И в дальнейшем финансовые дела здесь стали осуществляться, мягко говоря, своеобразно. По данным Генеральной прокуратуры, компьютерный анализ заключённых сделок показал, что банк «Менатеп» участвовал в спекуляциях на рынке ГКО — государственных кредитных обязательств (что стало одной из причин дефолта 1998 года).

Приведу наглядный пример «мудрости» Ходорковского. В 1999 году на тонну добытой нефти он заплатил налогов в 10 раз меньше «Сургутнефтегаза» и в 5 раз меньше «Лукойла». В дальнейшем, когда бывшие владельцы «ЮКОСа» пытались за границей оспорить решение государства о возвращении нефтяных богатств под крыло государства, даже Европейский суд по правам человека в сентябре 2011 года признал, что схемы налоговой оптимизации, которые применял «ЮКОС», никогда не были законными в России.

Социальные и идеологические притязания

— Как тут не вспомнить провозглашённое Ходорковским и Невзлиным «строжайшее соблюдение закона»!

— Вполне уместно вспомнить. Декларации с реальностью резко расходились, и требовалась маскировка. Как человек достаточно умный, Ходорковский прекрасно понимал, что отношение россиян к нажитому им и подобными ему богатству отнюдь не радужное. И поэтому он начал для вида «украшать» себя. Одним из первых таких актов стало открытие в 1994 году в бывшей дворянской усадьбе Кораллово лицея-интерната «Подмосковный», в котором должны были обучаться социально незащищённые дети, в том числе пострадавшие от терактов, а также дети погибших военнослужащих и сотрудников правоохранительных органов.

Одновременно он начал поддерживать ряд неправительственных и некоммерческих организаций. В 2002 году на средства компании был создан фонд «Открытая Россия». Заявленная цель фонда — «утверждение в обществе доверия к крупному российскому бизнесу, осознавшему свою социальную ответственность перед населением». В результате в ряде мест появились региональные Центры интернет-образования.

— Короче говоря, он всячески создавал себе благоприятный имидж в глазах общества?

— Вот-вот, любимое ими слово «имидж» тут очень подходит. Видимость! Для идеологического обеспечения своей маскировки Ходорковский предпринял даже совсем нестандартый шаг. В 2003 году «ЮКОС» пообещал 100 миллионов долларов в течение 10 лет Российскому государственному гуманитарному университету (РГГУ). Впервые частная компания выделила столь значительную сумму российскому учебному заведению. А что значило заполучить под своё влияние такой университет? Иметь в собственном распоряжении возможность влиять на широкий круг интеллигенции, задавая траектории развития общественной мысли в России.

Для реализации этой цели убедили ректора — видного деятеля «перестройки» Ю. Афанасьева перейти на почётное место президента университета, а все бразды правления передать верному соратнику Ходорковского Л. Невзлину. А так как Невзлин не был даже кандидатом наук, в срочном порядке с согласия министерства высшего образования и науки был изменён устав университета: отменили требование об учёной степени для должности ректора. Так Невзлин и был «избран». Правда, он в этой должности провёл всего несколько месяцев. После задержания Ходорковского срочно отбыл в Израиль и оттуда некоторое время спустя прислал заявление с просьбой освободить его от обязанностей ректора «по собственному желанию»...

Политические амбиции тоже взыграли

— Однако до ареста Ходорковского в сентябре 2003 года вся страна имела возможность несколько лет наблюдать всё возрастающую его активность на политической арене. Олигарх на глазах становился видным политиком, продвигающим свои явные властные интересы.

— Да, укрепление любыми способами экономических позиций, осознание силы при использовании имеющихся денежных ресурсов постепенно переместили главные устремления Ходорковского в политическую плоскость. Теперь он хочет непосредственно участвовать в определении и осуществлении основных для страны дел, а для этого необходима власть. К обладанию политической властью он и направил основные свои усилия.

— Каким образом?

— Решающим для этого, как ему казалось, стало заключение союза с председателем правительства М. Касьяновым и руководителем администрации президента А. Волошиным.

Куда ещё выше? Как пишет Е. Токарева в своей книге «Кто подставил Ходорковского?» (2006 г.), «юкосовские люди были настолько уверены, что вышли на финишную прямую захвата власти в стране, что уже планировали жизнь на десяток лет вперёд».

— Так и было?

— Они действительно пытались провести свою креатуру везде. Скажем, Л. Невзлина протолкнули в Федеральное собрание: в 2001—2003 годах он член Совета Федерации РФ от исполнительного органа государственной власти Республики Мордовия. Другой заместитель Ходорковского — В. Дубов, стараниями шефа избранный депутатом Государственной думы по федеральному списку избирательного блока «Отечество — Вся Россия», стал членом комитета по бюджету и налогам, а потом Комиссии по рассмотрению правовых вопросов пользования недрами на условиях раздела продукции. В ноябре 2001 года он был введён также в состав коллегии министерства РФ по налогам и сборам.

Действовал Ходорковский и в других направлениях. Так, высокопоставленный сотрудник «Менатепа» и «ЮКОСа» Борис Золотарёв в 2001—2006 годах возглавлял Эвенкийский автономный округ, где освоение нефтяных месторождений вела дочерняя компания «ЮКОСа» — «Восточно-Сибирская нефтяная компания».

— Известно, что созданный ранее фонд «Открытая Россия» превратился в одноимённую протопартию с её многочисленными филиалами на местах.

— Цель понятна: для обеспечения более широкой общественной поддержки. Одновременно Ходорковский стал готовить захват большинства в Думе — прямо (подкупая депутатов) или косвенно (через партии, предложив им своих кандидатов в депутаты за определённую сумму средств).

— Он ведь рассчитывал и на помощь мирового финансового капитала?

— Безусловно. По рассказу другого олигарха — С. Пугачёва, Ходорковский предлагал за это Западу лакомые экономические проекты и даже ядерное разо-ружение России. Представляете, чем это обернулось бы в нынешних условиях? Согласно докладу осведомлённого публициста Станислава Белковского, Ходорковский и «ЮКОС», придя к официальной политической власти, должны были получить финансирование из США в размере около 160 млрд долларов на «полное ядерное разоружение России», поскольку «доктрина ядерного сдерживания себя исчерпала» и хранение ядерного оружия якобы утеряло смысл...

— Судя по всему, Ходорковский тогда сильно уверовал в своё могущество?

— Это факт. Дошло до того, что в 2003 году он решился, в противовес официальной позиции России, заявить о выгодности вторжения войск антисаддамовской коалиции во главе с США в Ирак, которое было осуществлено 20 марта 2003 года. Свою логику Ходорковский объяснял тем, что у российских нефтяных компаний появится возможность получить достойную долю в послевоенном разделе природных богатств Ирака.

— Выходит, у него уже прочно сложился иллюзорный мир собственной будущей власти в России?

— Да, но он существенно переоценил силу собственных денег и влияния своей группировки. Поэтому вполне закономерными стали его арест и последовавшие затем три судебных процесса.

— Как можно максимально кратко выразить их суть?

— Они выявили колоссальные хищения, грандиозные махинации и беспредельный обман государства, отягощённые ещё и убийством ставших помехой людей. Пусть даже непосредственным исполнителем этого Ходорковский не был, но ведь реализовали ближайшие его подчинённые...

— По первому делу в 2005 году он был осуждён на 9 лет лишения свободы, по второму в конце 2010-го — на 14 лет. Часть срока заключения отбыл. Но, как известно, 20 декабря 2013 года президентом В. Путиным был подписан указ о помиловании бизнесмена, и он немедленно отбыл за рубеж. Всё это и последовавшее затем вызвало широкий резонанс как в нашей стране, так и в мире. Отношение резко противоречивое. Поделитесь, пожалуйста, своей оценкой.

— Страсти вокруг Ходорковского до сих пор не вполне улеглись. Как же, один из богатейших богачей России, да вдобавок постаравшийся создать себе репутацию большого демократа, видного деятеля либеральной оппозиции. Хотя бывший его дружок и такой же делец Альфред Кох остроумно заметил: про то, что Ходорковский — демократ, бизнес-сообщество узнало лишь после того, как его посадили в тюрьму. До этого его считали удачливым бизнесменом и ловким жуликом.

Народ, как мы знаем, в абсолютном большинстве олигархам не сочувствует. Насколько я помню, социологические исследования в связи с арестом Ходорковского зафиксировали преимущественный ответ: «Вор должен сидеть в тюрьме».

А вот публика, называющая себя либералами, вора в упор не видит. Из Михаила Борисовича она сотворила себе самого настоящего кумира, о котором говорится только с придыханием.

— А я вспоминаю Грибоедова: «Где, укажите нам, отечества отцы, которых мы должны принять за образцы? Не эти ли, грабительством богаты?» Постыдно вождей видеть в таких.

— Следственным комитетом РФ 7 декабря 2015 года против Ходорковского выдвинуто официальное обвинение по уголовному делу об убийстве мэра Нефтеюганска Владимира Петухова. На следующий день, комментируя вызов Ходорковского на допрос, его пресс-секретарь Ольга Писпанен сообщила, что бывший глава компании «ЮКОС» не намерен приезжать в Россию.

Зато в Киеве 9 марта 2014 года он выступил на Евромайдане, где назвал националистов, совершивших государственный переворот, «прекрасными людьми, отстоявшими свою свободу». Ради такой же «свободы» под руководством вашингтонского обкома вовсю хлопочет он и для России.

Проф.А.И.Орлов · **Добавлено:** Ср мар 22, 2023 10:17 pm

Боец из поколения спасителей Родины
№27 (31376) 23 марта 2023 года
4 полоса
Автор: Виктор КОЖЕМЯКО, журналист «Правды» с 1963 года, член ЦК КПРФ. г. Москва.

Газету делают интересной её авторы. И не только те, которые составляют редакцию. Таковых, как правило, не очень много, и обязательно нужна им надёжная опора в лице так называемых внештатных корреспондентов.

Согласно исконной ленинской традиции, «Правда» от самого её рождения и до дня нынешнего более всего держится именно на них. Вам, дорогие наши побратимы, в каком бы возрасте вы ни были и какая бы профессия ни стала для вас по жизни основной, журналисты нашего небольшого редакционного коллектива выражают глубочайшую благодарность. За ваше бескорыстие, самоотверженную верность высокой идее, постоянное служение Правде и готовность всеми силами отстаивать её.

А сегодня у нас есть повод сказать в родной газете особое слово о человеке, которого по праву мы можем назвать нашим общим правофланговым — как старейшину правдистского корпуса. Ему, ветерану-фронтовику Игорю Григорьевичу Гребцову, члену Союза писателей и Союза журналистов России, исполняется 100 лет.

Сталинградец из Сибири

Как-то мне уже довелось про это своё восприятие написать, но всё-таки повторюсь. Когда я пожимаю ему руку, нередко думаю: а ведь ею, этой рукой, налаживал он провода связи между штабом и воинскими подразделениями в сражающемся Сталинграде, на пылающей Курской дуге, наводил под вражеским огнём переправу при форсировании Днепра, держал автомат и ручку военкора, освобождая в рядах своей 252-й стрелковой дивизии страны Юго-Восточной Европы от фашистской чумы. Как не радоваться дружбе с таким человеком!

В краткой биографической справке, сопровождающей многие из почти двух десятков его публицистических и поэтических книг, о нём сказано: «Родился 23 марта 1923 года в селе Ужур Красноярского края. В Красной Армии с 1941 года. На фронте — с 1942-го. От Волги до Дуная прошёл в качестве командира отделения роты связи, а с 1944 года — литературного сотрудника дивизионной газеты «Боевая красноармейская». Дважды ранен и контужен. Награждён четырьмя орденами и многими медалями. Уволился в запас в 1946 году лейтенантом».

Как видите, военные вехи занимают в этой справке преимущественное место. Что ж, вполне понятно. Великая война — самое главное в жизни всего поколения, которое он представляет. Для него же лично она определила и главное в последующей работе, да и саму работу — тоже.

Речь в данном случае о журналистике, о литературном труде, о поэзии и писательстве. Безусловно, у мальчика, жившего в дальнем сибирском селе, был природный дар, что уже заметила и оценила первая его школьная учительница Анна Васильевна Ворошилова. Она тогда заботливо поддержала его, даже принесла лучшие стихи своего ученика в районную газету, где они были напечатаны. А он много лет спустя посвятил ей одно из самых пронзительных своих стихотворений.

Два факта по-особому растрогали меня, когда однажды Игорь Григорьевич поведал, как в 1941-м уходил он на войну со второго курса Красноярского педучилища. Знаете, что положил в заветный карман вместе с толстой «общей» тетрадью для будущих литературных записей? Фото любимой учительницы и вырезку знаменитого письма Белинского к Гоголю. Фото, как я понимаю, в знак бесконечного уважения и благодарности дорогому человеку, а страстную публицистику классика, которая его потрясла, как образец для себя — вот учись писать с такой силой!

Казалось бы, несовместимы война и… литературная учёба. Да вообще, до литературы ли в эдаком пекле? Однако мы знаем, как мощно воевали тогда стихи и проза, как действенно талант лучших, самых видных писателей и поэтов страны служил делу Победы. В том числе во фронтовых газетах. А рядом с маститыми авторами здесь возрастали совсем юные.

Примечательно, что корреспондентом «дивизионки» под названием «Боевая красноармейская» стал будущий выдающийся советский писатель, народный поэт Калмыкии Давид Кугультинов. И в этой же газете начинает регулярно печататься сибиряк-сталинградец Игорь Гребцов.

С волнением всматриваюсь в пожелтевший, выцветший от времени номер за 21 мая 1943 года. Целая страница озаглавлена: «Стихи сержанта Гребцова». Самодеятельный дивизионный художник нарисовал даже его портрет. И вот что говорится в редакционной вводке:

«Фронтовая дружба, подвиги советских людей на полях сражений, их любовь к Родине и ненависть к врагу — неисчерпаемый источник, из которого молодой поэт, участник сталинградских боёв берёт темы для своих произведений. Стихи Игоря Гребцова — выражение чувств и дум советского воина».

Характерны уже названия стихов с этой страницы: «Вперёд, друзья!», «Клянёмся», «Наша дружба», «Мне шагать…».

Вполне естественным стало последовавшее, в конце концов, предложение боевому связисту: перейти в дивизионную газету на должность литературного сотрудника, или, как это чаще называлось, военного корреспондента.

Остаётся мобилизованным и призванным

К сожалению, в тесном газетном материале у меня нет возможности даже бегло охватить его жизнь — прямо скажу, достойнейшую. Ставлю себе более локальную, но чрезвычайно важную, на мой взгляд, задачу: выделить в его отношении к жизни и к профессии самое актуальное для сегодняшнего нашего бытия.

Да, он стал журналистом. Сперва военным, а потом, если в формальном смысле, гражданским. Летом 1946 года, уволившись в запас и приехав в родной Красноярск, получил назначение редактором газеты прославленного машиностроительного завода. Во время войны он выпускал зенитки и был отмечен пятью орденами. Так вот, по признанию самого Гребцова, которое однажды я от него услышал, не почувствовал он себя тогда демобилизованным. Наоборот, окреп внутренне прежний настрой. Как у Маяковского: «Революцией мобилизованный и призванный».

А у него оставалось непреходящее чувство мобилизованного Великой Отечественной войной, которая отстояла страну Великой Октябрьской социалистической революции. Ключевым было, что в Коммунистическую партию вступил осенью 1942-го — в разгар Сталинградской битвы. Считал, что этому надо во всём соответствовать. По крайней мере — стараться изо всех сил.

И он старался. Чтобы овладеть необходимыми знаниями, выстроил свою повседневность как непрерывную учёбу. Из года в год составлял для себя напряжённую программу самообразования. Окончив заочно Литературный институт имени А.М. Горького, поступил в Высшую партийную школу при ЦК КПСС.

Что же касается конкретики текущих дел и тем, которыми по долгу службы приходилось заниматься, они были, конечно, самые разные. Менялись и места работы: редактор Красноярского книжного издательства, собкор газеты «Советская Россия» (сначала на Дальнем Востоке, а затем в Поволжье), инструктор ЦК КПСС, ответственный секретарь газеты «Ветеран».

Но при всей загруженности срочными, неотложными обязанностями крепко жила и продолжает жить в нём тема, которую он считает важнейшей не только для нынешнего, но и для будущих поколений. Это — путь к Великой Победе, к Советской Победе.

Со временем у него вырвется в стихах:

Година за годиной тает —

Война меня не отпускает.

А не отпускает потому, что ему хочется сполна передать потомкам лично пережитое в то время, когда буквально решалась судьба Отчизны, а также все знания об этом, которые с тех пор удалось обрести.

Начал с наиболее близкого — стал писать о людях и свершениях родной 252-й Харьковско-Братиславской Краснознамённой орденов Суворова и Богдана Хмельницкого стрелковой дивизии. Из очерков сложилась книга. В чём ценность таких изданий? Они воплощают память подлинной истории, которая должна жить вечно.

В рассказах Игоря Григорьевича о его боевых товарищах я был восхищён, во-первых, доскональным знанием каждого из них, а во-вторых — теплом и светом поистине братского чувства к ним. Это ведь его слово я выше употребил, его любимое: ПОБРАТИМЫ!

Замечу, журналист Игорь Гребцов проявил и незаурядные организаторские способности, став инициатором регулярных встреч ветеранов своей дивизии. Более того, потом это было продолжено поездками их на Украину, к местам, где они в 1943-м форсировали Днепр и где после войны вырос новый прекрасный город — Комсомольск.

Увы, с Украиной теперь всё радикально переменилось. Да и не только с ней…

На защиту Победы, советских героев и нашего будущего

Игорь Григорьевич Гребцов пришёл в ряды внештатных корреспондентов «Правды» как раз тогда, когда в Советской стране, державшейся незыблемо, вдруг начались эти ужасающие предательские перемены. Горбачёвская «катастройка», потаённой целью которой было разрушение советского строя, ударила и по ветеранам. Их стали изображать как оплот всего устарелого и отжившего. Над легендарными советскими героями кощунственно глумились, а Победу объявили достигнутой не благодаря, а вопреки социализму и Коммунистической партии.

Впрочем, и сама Победа-то представлялась уже как нечто сомнительное. Слишком дорого, дескать, за неё заплатили. Получалось, что лучше бы её и не было…

Помню, когда мы познакомились, Игорь Григорьевич с острой болью говорил о происходящем. Это был конец ноября рокового 1991-го. Только что в «Правде» появился мой очерк «Трагедия Зои Космодемьянской». К полувековой годовщине её героической гибели еженедельник «Аргументы и факты» обрушил на казнённую фашистами комсомолку аж четыре газетные страницы гнуснейшей клеветы, так что пришлось дать этому отпор.

Яростное возмущение выходкой «демократического рупора» побудило и журналиста из «Ветерана» обратиться в «Правду». Принёс отклик на нашу публикацию.

— Я тоже выступаю у себя против подобной мерзости, — сказал он. — А можно буду иногда писать и для вас? Всё-таки «Правда» есть «Правда».

На том порешили. И вот уже больше тридцати лет имя члена КПРФ Игоря Гребцова не сходит со страниц главной газеты российских коммунистов. Возраст? Нездоровье? Влияют, конечно. Его ведь даже ковид не обошёл, причём в тяжёлой форме. Однако он, мало того что не сдался, ещё и написал для «Правды» о медсёстрах, которые по-матерински ухаживают за больными.

Темы, заставляющие его откликаться в газете, разнообразны. Он, скажем, очень тонко, поэтично воспринимает природу и может подарить читателям великолепные этюды о её красоте. Но магистральной, постоянной и самой жгучей все эти годы остаётся для него в «Правде» тема защиты нашей Великой Победы.

Подумать только, Победу, которую он с товарищами завоёвывал, теперь надо защищать! Да можно ли было представить такое по горячим следам войны? Но ведь дошло до того, что на Западе Советский Союз уже не упоминается среди стран-победительниц. А начиналось-то с той самой злосчастной «катастройки» в собственной нашей стране, где «пятая колонна», ненавидящая всё советское, поднялась во власти до самого верха.

Кровью сердца писал и пишет наш старший товарищ отповеди фальсификаторам истории. Жуть охватывает, когда вспоминаешь поводы для гневных его выступлений. Какую борьбу, например, пришлось вести КПРФ, «Правде» и её авторам против реальной угрозы, нависшей даже над священным символом — копией Знамени Победы! Страстное слово фронтовиков в нашей газете, среди которых выделялись Егор Исаев и Игорь Гребцов, несомненно сказалось на вынужденном решении властей отменить всё-таки намеченное ими безумство.

Искажение правды, извращение истории, отмена или подмена памяти — вот с чем без устали воюет более трёх десятков лет старейший наш автор. И, как следует из приведённого примера, воюет не напрасно. Добавлю, что недавно удалось, наконец, сдвинуть к осуществлению и вопрос об увековечении памяти жертв фашистской оккупации, чего много лет добивалась «Правда», в том числе настойчивостью фронтовика Гребцова.

Хотя немало болевых проблем, которые по-прежнему не дают ему покоя. Первые из них — возвращение имени городу-герою Сталинграду и отмена позорной маскировки Мавзолея В.И. Ленина в День Победы. Уверен, он ещё и ещё будет писать об этом.

Мы все вместе можем порадоваться, что на пороге своего 100-летия Игорь Григорьевич продолжает работать. Совсем недавно «Правда» напечатала его материал о необходимости большего государственного и общественного внимания к труженикам тыла военного времени и «детям войны». В острой заметке поставил вопрос о запрете торговли советскими орденами и медалями. Рассказал в связи с его вековым юбилеем об участнике Сталинградской битвы генерал-полковнике Б.П. Уткине.

К собственному его юбилею вышла очередная замечательная книга стихов и прозы нашего друга, с чем мы тоже поздравляем его. А попутно я хочу всем напомнить о колоссальном десятитомнике «Живая память», издание которого осуществлено несколько лет назад ветеранами военной журналистики при ведущей роли Игоря Григорьевича. Потрясающий этот труд — лучшее, на мой взгляд, собрание воспоминаний о Великой Отечественной, любовно написанных, составленных и оформленных. Будет верно служить грядущему!

И последнее, что просто обязан здесь сказать. Связист Гребцов умеет образцово налаживать связь между поколениями. Опыт «Живой памяти» подхвачен московским студентом Вячеславом Нарским, который вместе со сверстниками взялся записывать военные воспоминания и уже выпустил первые тома под названием «Живой голос Победы». Хотите знать, кто консультировал юношу, а потом рассказал в «Правде» о его работе? Да, он — Игорь Григорьевич Гребцов.

Скажем же от всей души: «Многая лета!»

Проф.А.И.Орлов · **Добавлено:** Пн апр 03, 2023 7:17 pm

Вперёд, к Островскому!
№32 (31381) 4—5 апреля 2023 года
4 полоса
Автор: Беседу вёл Виктор КОЖЕМЯКО.

12 апреля исполнится 200 лет со дня рождения великого русского драматурга А.Н. Островского.

Два века минули, оставшись позади, но народный артист СССР Юрий Соломин призывает:

Почему же этот автор, писавший так давно, не только не отстал от времени, а даже в чём-то опережает его? Кардинальный вопрос. И в связи со знаменательной датой нам, соотечественникам знатного юбиляра, особенно необходимо глубже осознать масштабы, современное звучание, социальную и художественную значимость его творчества.

С чего начать? Кого избрать первым нашим собеседником по актуальной теме? Слова, вынесенные в заголовок, подсказали: начнём с их автора — Ю.М. СОЛОМИНА, многолетнего художественного руководителя Малого театра, который издавна по праву стали называть Домом Островского.

Воздадим должное создателю национального достояния

— Скажите, Юрий Мефодьевич, что значит для вас и руководимого вами коллектива Александр Николаевич Островский?

— То же самое, что и для всей России, для всего мира: величайший русский драматург. Классик, причём в двух ипостасях — классик литературы и театра.

— А разве можно отделить одно от другого?

— Нет, конечно. Однако у Островского получилось так, что сначала он стал известен читателям, а лишь позднее — зрителям. И уже в самом начале было отмечено: вошёл он в литературу сразу как сложившийся писатель, то есть без какого-то подготовительного периода. Большая редкость!

— Но вошёл-то в основном с пьесами, которые нуждались в постановке...

— Остро взялся начинающий драматург за злободневнейший жизненный материал в своей комедии «Банкрут», написанной в 1849 году. Из-за цензурного запрета на сцене она появилась только через 11 лет — под названием «Свои люди — сочтёмся!».

— Зато потом ставилась бессчётное количество раз, и широко продолжают ставить её сегодня.

— Это можно сказать почти обо всём творческом наследии Александра Николаевича. А ведь оно поистине огромно! Из-под его пера каждый год выходила новая пьеса, а иногда и по две-три. В итоге получается 47 драматургических произведений самых разных жанров. Надо к этому присоединить ещё семь пьес, написанных совместно с другими драматургами. Он же дал русской сцене более двадцати переводных пьес — Шекспира, Гольдони, Гоцци и т.д.

— Наверное, никто другой из отечественных литераторов не оказал такого сильного воздействия на развитие русской драматургии и русского театра, какое со второй половины XIX века следует признать за Островским?

— В ответ приведу строки из письма Александру Николаевичу, посланного в 1882 году писателем И.А. Гончаровым, тоже признанным классиком. Вот что написал он драматургу: «Литературе Вы принесли в дар целую библиотеку художественных произведений, для сцены создали свой особый мир. Вы один достроили здание, в основание которого положили краеугольные камни Фонвизин, Грибоедов, Гоголь. Но только после Вас мы, русские, можем с гордостью сказать: «У нас есть свой русский, национальный театр». Он, по справедливости, должен называться: «Театр Островского».

— Замечательное определение!

— И главное — очень точное.

Широта и глубина гения

— Гончаров, как и другие наиболее проницательные современники Островского, ещё вон когда сумел верно оценить уникальное его место в нашей культуре. Однако, согласитесь, такое отношение к сделанному драматургом было далеко не единым. С одной стороны, колоссальный успех у читателей уже первой напечатанной пьесы, а у зрителей — первых спектаклей по его произведениям. Но с другой — яростные нападки недругов, попытки всячески принизить значение того, что он пишет, свести на нет его талант и мастерство.

— Всё так. А скажите, разве не так же было и по отношению к самому Пушкину? Если понять, что искусство, или шире — культура, есть по сути своей борьба добра против зла, то совершенно очевидно: силы зла поднимаются в сопротивлении тем активнее, чем сильнее явление добра в творении таланта, а особенно гения.

Прошедшие два столетия убедительно доказывают, что гений Александра Островского сомнению не подлежит. Так что происки недругов и при жизни его, и теперь меня нисколько не удивляют. Огорчают — да, очень огорчают. И требуют отстаивать величие нашего национального достояния, о чём я помню всегда.

— Гений, как правило, первооткрыватель?

— В широком смысле. Известно, что Островского после появления первых его пьес стали называть «Колумбом Замоскворечья». Имелся в виду мир купечества, из которого вошли в литературу и театр основные действующие лица новой его драматургии: купцы, приказчики, стряпчие, свахи и т.п. Что ж, это не случайно: до того закрытый сей мир обретал в России всё больший вес и влияние. Вот Островский во всей красе и показал «тёмное царство» хищников и стяжателей, самодуров и дельцов. Им, вобравшим в себя «свинцовые мерзости жизни», он вынес свой беспощадный приговор.

Но жаль, я считаю, что в общественном мнении для многих создано представление об Островском только как о «специалисте по купцам». Хотя ведь и в социальном плане он неизмеримо многообразнее: в последующих пьесах его мы видим и дворянство, и чиновничество всякого разряда, и мещан, разночинцев, даже нарождающуюся буржуазию. То есть перед нами широчайшая панорама российской жизни за полвека.

— И с какой выразительностью запечатлённая!

— С выразительностью и удивительной глубиной, что особенно, на мой взгляд, делает лучшие пьесы Островского произведениями навсегда. Он воплотил живые человеческие характеры, подчас в их неоднозначности, многослойности, противоречивости и сложном развитии. Целая галерея интереснейших образов до сих пор остаётся притягательной как для зрителей, так и для исполнителей. Причём всё это в редкостном жанровом многообразии — от комедий до высоких трагедий, от исторических хроник до сказочной «Снегурочки»...

Личный опыт свидетельствует

— То, о чём вы сейчас говорите, казалось бы, должно быть очевидным для всех. Однако попытки «низвержения» Островского продолжаются. А иногда они приобретают прямо-таки патологический оборот, как было во время «перестройки» и ещё хлеще после рокового 1991-го. Сколько несправедливого доставалось тогда в СМИ и Дому Островского — Малому театру! Вы же помните?

— Ещё бы! Договаривались до того, что не нужен он совсем, этот «музейный театр».

— Буквально каждая ваша премьера осыпалась градом огульных обвинений. А ведь это были не только замечательные, но и выдающиеся работы, о чём не раз приходилось мне в то время высказываться на страницах «Правды». Например, о «Лесе» Островского в постановке Юрия Соломина.

— О, это одна из самых любимых для меня пьес Александра Николаевича. Считаю важным вспомнить и тот спектакль, о котором вы сейчас сказали. Но сперва, коли уж речь зашла лично обо мне, сделаем некоторое отступление к началу моей работы в Малом.

Как и все актёры нашего театра, обойти Островского я не мог. Первой стала роль мальчугана Тишки, служащего у купца Большова, в спектакле «Свои люди — сочтёмся». По объёму роль небольшая, но по замыслу драматурга существенная, что я и старался передать. Старания были признаны не напрасными.

А вот следующая роль по Островскому стала для меня в полном смысле слова этапной.

— Вы говорите о «Пучине»?

— Да.

— Я смотрел тот спектакль несколько раз. И результат был один: потрясение. По-моему, это же переживали все зрители.

— Не понимаю, почему «Пучину» редко ставят. Считаю её одной из высот великого драматурга. Пьеса удивительная, настоящая трагедия. И первостепенна тут главная роль — Кирюши Кисельникова, проживающего на сцене переход от состояния самонадеянного и восторженного молодого человека до умопомешательства. Вынужденный под напором обмана поступиться своими нравственными принципами, он падает в пучину отчаяния.

— Психологически сложнейшая роль!

— Некоторые любят противопоставлять Островскому Чехова. Но не надо никого из гениев друг другу противопоставлять! Верно, Чехов в драматургии пошёл ещё дальше, как потом и Горький. Но учились-то они у Островского. Процитирую вам, что написал Антон Павлович, посмотрев в Малом театре постановку «Пучины» 1892 года: «Последний акт — это нечто такое, чего бы я и за миллион не написал. Этот акт — целая пьеса, и когда я буду иметь свой театр, то буду ставить только один этот акт».

— Давайте вернёмся к «Лесу», который вы поставили в «лихие 90-е».

— Замечу, что впервые я поставил его в 1980 году — в Болгарии, в городе Толбухин. И это вообще был мой режиссёрский дебют. А получилось так: я отдыхал на Золотых Песках под Варной, недалеко от города Толбухин, и вот главный режиссёр здешнего драматического театра Стефан Димитров вдруг предложил мне поставить у них какой-нибудь спектакль.

Такое предложение меня удивило, потому что к тому времени я никогда ничего не ставил. Что же оказалось? Они прочитали интервью выдающегося японского режиссёра Куросавы, снявшего недавно фильм «Дерсу Узала», где я играл. Говоря обо мне, на основе нашего общего опыта всемирно знаменитый мастер заявил, что, с его точки зрения, Соломин мог бы успешно заниматься режиссурой. То есть, можно сказать, с лёгкой руки Куросавы я стал режиссёром. И сразу предложил «Лес» Островского.

— А почему?

— Я уже отметил, что это одна из самых любимых моих пьес. Но к тому же мне сказали: она в Болгарии среди самых известных и любимых.

— И как был встречен итог вашей работы?

— Замечательно! Об этом можно было бы долго рассказывать. Но теперь, учитывая определённые жизненные обстоятельства, гораздо актуальнее заострить проблему, которая побудила меня второй раз взяться за постановку «Леса». Это упомянутый вами спектакль, родившийся в трудное время 1990-х и создававшийся мною как программный.

Нужен заслон уничтожению классики

— Какая же проблема побудила вас взяться за тот спектакль?

— Всё злее и подлее разворачивавшееся уничтожение нашей классики. Оно началось двумя путями. Один — просто изъятие того же Островского из репертуара. Как «устаревшего» и современной публике «неинтересного».

Оговорюсь, что происходило это как раз тогда, когда зал нашего театра, например, взрывался аплодисментами во время спектакля «На всякого мудреца довольно простоты». Со сцены звучало: «Да, мы куда-то идём, куда-то ведут нас; но ни мы не знаем — куда, ни те, которые ведут нас. И чем всё это кончится?» Вот он, Островский, такой же «устаревший» и «неинтересный» в других своих созданиях.

Тем не менее во множестве театров к ним перестали обращаться, как никогда. А одновременно возрос и другой способ уничтожения: пьесу как будто ставят, однако узнать её на сцене абсолютно невозможно. Сколько подобных сюрпризов мы с вами обсуждали!

— Да, к началу 1990-х это стало приобретать уже масштаб настоящего бедствия.

— Иначе и не скажешь. Причём мне «повезло» увидеть в разных театрах подряд несколько постановок «Леса», которые прямо-таки повергли меня в шок. Одна называлась «Нужна драматическая актриса», и, честное слово, мне жаль зрителей, не читавших великолепное произведение Островского. В данном случае театр их обокрал, преподнеся подделку.

В другом театре я видел «Лес», где звучали песни Высоцкого, а русский купец устраивал стриптиз. Я очень люблю и уважаю Высоцкого, но какое он имеет отношение к «Лесу»? В этом спектакле купец Восмибратов снимал с себя рубаху, а затем стаскивал ещё и штаны. На актёре оказались плавки импортного производства. Молодёжь хохотала, ей было смешно. А я думал: вдруг эти молодые люди никогда больше не увидят «Лес» и не прочтут пьесу, где такой изумительный язык, такие потрясающие человеческие отношения и столь глубокий философский смысл…

— От смысла в первую очередь и уводят людей, подменяя всё бездумной, пустой и, как правило, пошлой развлекательностью. Ради неё эта натужная модернизация классики, якобы её осовременивание.

— Мы ставили наш «Лес» как ответ на издевательство над Островским. К тому же сильно у него здесь звучит тема искусства, среди главных действующих лиц — актёры. И монологи трагика Несчастливцева, а также всё его благородное поведение взывают к нравственной и художественной высоте. «Мы артисты, а комедианты вы» — вот ключевое заявление рыцаря сцены хозяевам жизни.

— У вас получился действительно во многом программный спектакль. И какой же контраст восприятия! Искренний восторг зрителей, обеспечивший аншлаг, — на фоне уже привычного брюзжания «модной» критики. Вопреки ей вы устояли и продолжили следовать своим путём.

— Путём Островского, так можно сказать. Обращаю ваше внимание на символический факт. Сейчас мы отмечаем 200-летие великого драматурга, а в будущем году отметим такой же юбилей основного здания Малого театра. Как будто самой судьбой было предназначено подготовить тогда Дом Островского. Здесь ему, как автору, будет особенно хорошо. Здесь его отлично понимали и радушно принимали, в этих стенах он был вознаграждён наибольшими творческими радостями. Так что ответственность наша перед ним чрезвычайно велика.

— Мы ещё будем говорить о Малом театре в связи с Островским. Но его 200-летие требует также по достоинству оценить роль нашей великой литературной классики в истории страны. Вот вышло так, что день рождения Островского — 12 апреля — стал много лет спустя Днём космонавтики. Само по себе такое совпадение, конечно, случайно. Однако же люди, обеспечившие первый полёт человека в космос, и сам этот человек, Юрий Алексеевич Гагарин, были ведь читателями пьес Островского и зрителями его произведений. Значит, воспитывались на них, как и на всей классической русской литературе.

— Конечно! На ней воспитывались и наши победители в Великой Отечественной войне. Если говорить об Островском, его в предвоенные 1930-е годы театры ставили всё больше и больше. А на киноэкран вышли замечательные фильмы — «Бесприданница» Якова Протазанова и «Гроза» Владимира Петрова; несколько позднее к ним прибавятся «Без вины виноватые» с Аллой Тарасовой в главной роли. И фронтовые бригады советских артистов очень часто приезжали к бойцам со сценами из пьес Александра Николаевича.

— Повышенный интерес к нему сцена и экран не снизили и после войны. Вы же помните, что тогда получил распространение необычный киножанр — фильм-спектакль. Лучшие театральные спектакли в ускоренном порядке переносились на киноплёнку. Больших дополнительных затрат тут не требовалось, зато спектакли эти могли видеть по всей стране. Вы же школьником наверняка смотрели их у себя в Чите?

— Очень много смотрел.

— Ну и я тоже — в своей рязанской глубинке. Некоторые пересматривал по нескольку раз. Например, «На всякого мудреца довольно простоты» в постановке Малого театра, где Глумова блистательно играл Михаил Царёв.

Напомню ещё и предпринятое сразу же по окончании войны массовое переиздание наших крупнейших классиков. Это были тома избранного — в большом формате и объёме.

— Да-да, том Островского вместил, наверное, более половины его творений. Главную свою задачу, как и другие наши литературные гиганты, сам он видел в том, чтобы люди становились лучше. К Юрию Гагарину, будущему космонавту №1, тоже потом это относилось.

Нашествие не только извне

— И вот мы дожили: так называемый коллективный Запад объявляет «отмену» русской культуры.

— Глупость, конечно, полная. Но не безвредная. Особенно в сочетании с теми попытками уничтожить отечественную классику, которые предпринимаются в собственной нашей стране. Недаром в связи с Островским мы подняли сегодня эту проблему.

— Хочу ещё на ней задержаться. Повод — судьба Татьяны Васильевны Дорониной и МХАТ имени М. Горького, которым она руководила более тридцати лет. Вы знаете, как драматично это для неё обернулось.

— Возмущение происшедшим в своё время уже высказал.

— Теперь и меры определённые приняты, так что остаётся надеяться на лучшее. Но меня всё-таки не отпускают два вопроса. Первый: как в принципе могло такое произойти? И второй: а сделаны ли надлежащие выводы?

— Я знаю, что при Дорониной по отношению к русской классике МХАТ снова стал рядом с Малым. Там работали в качестве приглашённых наши режиссёры, много ставили, в том числе Островского.

— Не только много, но и добротно. А вот новый художественный руководитель по фамилии Бояков, назначенный вместо Дорониной, русскую классику полностью отменил. Когда же, по прошествии значительного времени, была объявлена премьера «Леса», это оказался просто ужас ужасный. Самая настоящая карикатура, в которой трудно было уловить хоть что-то от подлинного Островского!

— Надо же, опять «Лес» попал под раздачу…

— Что попал, ещё не всё. По телеканалу «Культура» (!) я услышал развёрнутое обо-снование, насколько это правильно и хорошо.

— А от кого услышали?

— Это была пространная и в определённом смысле концептуальная передача, в которой высказывались многие единомышленники, включая постановщика «Леса» у Боякова. Посвящена же она была 30-летию театрального фестиваля «Балтийский дом», обосновавшегося в Петербурге.

— Фестивали сейчас всякие случаются. Чем этот примечателен?

— Про что я и хочу вам сказать. Подводя итог за три десятка лет, они пришли к выводу, в чём состоит главная их заслуга. Оказывается, посмотрев очередной спектакль по классической пьесе, большинство зрителей уже перестали возмущаться, как раньше: «Да где же здесь Островский?» Или, допустим, Гоголь, Чехов…

— То есть приучили людей, что присутствие автора такого масштаба в созданном им произведении не обязательно или даже нежелательно?

— Именно так!

— Повторюсь: это я воспринимаю как бедствие. Сколь бы ни был талантлив режиссёр, не имеет он права подменять собой классику, до неузнаваемости переделывать того же Островского, вложившего в пьесы свой гений. Раскрыть максимально глубину этого гения и донести его силу до зрителей — вот наш долг.

— Получается, однако, что на сегодня культура у нас существует как бы двумя домами: есть Дом Островского, но есть и этот злосчастный «Балтийский дом». Хотя вытворяемое им следует называть не культурой, а точнее — антикультурой. Борьба тут неизбежна?

— Разумеется. Она шла, идёт и, наверное, будет идти.

Юбилей — тоже борьба. И большая работа...

— Стоит, Юрий Мефодьевич, посвятить наших читателей в то, как встречает 200-летие своего основоположника Малый театр. Скажу вам, что несколько последних дней я провёл здесь, в этом вашем здании, немало узнал и увидел собственными глазами.

— Значит, будем рассказывать читателям вместе.

— Первое, что отмечу, — огромный зрительский интерес к вашим спектаклям, среди которых как автор Островский неизменно на первом месте. Я поинтересовался в кассе, как с билетами, и в ответ услышал: «Аншлаг... аншлаг...» Это в театре, который когда-то всерьёз предлагали отменить как «музейный».

— Провалились те наскоки с треском. А Островский, вы правы, у нас по-прежнему вне конкуренции. Сейчас в репертуаре Малого 14 постановок по его пьесам. Три из них — новые, подготовлены к юбилею: «Женитьба Бальзаминова», «На бойком месте» и «Горячее сердце».

— А есть у вас, я знаю, по Островскому и спектакли-долгожители.

— Да, например, «Бешеные деньги» и «Волки и овцы» поставлены Виталием Николаевичем Ивановым около тридцати лет назад и с успехом идут до сих пор.

— Меня восхитило ещё одно обстоятельство, свидетельствующее о многом. Хорошей идеей у вас стало проведение дневных экскурсий по Малому театру, и сколько же людей они привлекают! Не только москвичей. В одну из суббот я решил стать участником такой экскурсии. Прибыло, как оказалось, около двухсот человек из города Иваново, и Татьяне Юрьевне Крупениковой, которая возглавляет музейно-информационный центр вашего театра, пришлось разделить их на несколько групп. Сама она вела экскурсию так интересно, что даже я заслушался и узнал немало нового, а гости потом дружно благодарили её от всей души.

— Такие экскурсии в основном посвящаются сейчас тоже юбилею Островского. Наверняка вас познакомили и с нашей новой постоянной экспозицией под названием «Пространство автора». Выставка мультимедийная: можно в электронном виде пролистать на экране прижизненные публикации пьес Александра Николаевича, рассмотреть его рукописи.

— Всё это великолепно сделано.

— А ещё одну выставку, ему же посвящённую, мы представим в нашем Новом Щепкинском фойе. Но особое значение придаём работе, которая призвана способствовать дальнейшему утверждению творчества Островского в театрах нашей страны и повышению уровня этих спектаклей во всех отношениях. Вы помните, как в суровом 1993-м мы начинали у себя Международный фестиваль «Островский в Доме Островского»?

— Это стало тогда, без преувеличения, событием исключительной важности. В труднейший момент вы сумели отобрать действительно лучшие постановки пьес Островского в театрах России и других недавних советских республик. Показ их на фоне обострившегося стремления «покончить с Островским» воспринимался как убедительный вызов этому безумству, а вместе с тем приобрёл для участников конкретный учебный характер. Помню, как радовался Виктор Сергеевич Розов, ставший членом жюри...

— Ну вот, а теперь у нас состоится уже 13-й такой фестиваль. Для участия в нём было подано 78 заявок. В результате отбора взыскательной комиссией в московскую афишу фестиваля вошли 14 наименований. География представленных театров широчайшая: Йошкар-Ола и Кинешма, Барнаул и Калуга, Ирбит и Челябинск, Кудымкар и Тверь, Москва и Санкт-Петербург; особо выделю Луганск и Минск.

— Меня привлекло новшество, также родившееся у вас в предъюбилейный период. Говорю о режиссёрской лаборатории «Постигая Островского». Постигать — очень важная цель, обозначенная в названии.

— Согласен. Мы и поставили эту цель, чтобы помочь начинающим режиссёрам разных театров в освоении глубочайшего классика на основе драгоценного опыта Дома Островского.

Назову ещё наш проект под названием «Реальные места вымышленных героев». У нас теперь есть своя киностудия, и мы намерены снять документальный фильм, в котором можно будет увидеть, где происходило действие ряда известнейших пьес Александра Николаевича.

Рассматриваем такой фильм как часть нашей просветительской работы. Чем больше нынешние наши современники будут знать о жизненном и творческом подвиге писателя, тем надёжнее гарантия дальнейшего расширения численности его читателей и зрителей.

— Вклад Малого театра в это трудно переоценить.

— Потому 200-летие А.Н. Островского для нас особенный праздник. Но хочется подчеркнуть, что юбилей этот надо воспринимать и как праздник всей нашей страны. Он поднимает гордость за русскую культуру, а одновременно ответственность за её защиту от поруганий.

Полвека назад, в 1973-м, когда отмечалось 150-летие достойнейшего сына России, на впечатляющем всесоюзном торжестве выступал народный артист СССР Михаил Иванович Царёв. А завершил он свою прочувствованную речь так:

«Островский — драматург на все времена. Он — не только наше вчера и наше сегодня. Он — наше завтра, он впереди нас, в будущем. И радостным представляется это будущее нашего театра, которому предстоит открыть в произведениях великого драматурга огромные пласты идей, мыслей, чувств, которые не успели открыть мы…»

Вот к чему следует стремиться как сегодняшним, так и грядущим мастерам отечественной культуры.

Проф.А.И.Орлов · **Добавлено:** Чт апр 06, 2023 11:32 pm

Всяк ищет своё в «Доходном месте»
№34 (31383) 7—10 апреля 2023 года
7 полоса
Автор: Виктор КОЖЕМЯКО.

Среди спектаклей, созданных по произведениям А.Н. Островского в разное время, есть такие, которые стали выдающимися событиями не только в театральной, но и во всей общественной жизни страны. Об одном из них редакция «Правды» решила подробнее напомнить сегодня, воспроизведя отклик нашей газеты, напечатанный после той знаменательной премьеры. А состоялась она в труднейшем 1994-м. Итак, читайте.

Почему Татьяна Доронина с её обострённым гражданским чувством поставила на сцене МХАТ им. М. Горького пьесу Островского «Доходное место», написанную без малого полтора века назад, мне совершенно ясно. Старая пьеса предельно злободневна.

В чём же злободневность её?

Первый ответ, кажется, на поверхности: тема взяток. В «новой» России взяточничество приобрело такой размах, какого и близко не бывало ни при царе, ни — тем более — при коммунистах. Будто зловещий пароль времени, хрипло раскатилось по стране иноземное каркающее слово: коррупция. И уже американцы, новоявленные задушевные друзья наши, вынуждены в своих газетах признавать: «Россия погрязла в коррупции как никогда».

Однако слишком проста была бы художественная задача при постановке классической пьесы — свести всё к обличению взяточничества и взяточников. К этому, конечно же, Островский не сводил свой замысел и в середине прошлого века, а уж современному режиссёру непременно должно рассмотреть в знакомом тексте нечто гораздо большее.

Когда говорят (вполне справедливо!), что классика всегда современна, имеется в виду постижение её авторами таких социальных и психологических глубин, которые для каждого времени способны раскрыться какой-то особенно актуальной гранью. Так и с «Доходным местом».

История молодого человека, вознамерившегося жить честно среди окружающей бесчестности, но сломленного, первых же читателей и зрителей привлекла своей правдой и остротой. Тогда в ней видели прежде всего картину жизни, которая всей жестокой логикой своей понуждает честность идти на поклон к подлости.

В последующие годы пьеса знала множество постановок и всяческих трактовок. Например, спектакль, осуществлённый Марком Захаровым в московском Театре сатиры в конце 1960-х годов. Здесь не только блистали Анатолий Папанов и Андрей Миронов, но главное — каков был режиссёрский подход к пьесе.

Захаров тогда сделал центральной линию «мальчишек», которые «стали нос поднимать», «стали разговаривать». А основной смысловой и эмоциональный удар — на финальной сцене.

О чём он там говорит, возбуждённый и пылкий Жадов, в кульминационном монологе? О том, что «общество мало-помалу бросает прежнее равнодушие к пороку». Что «у нас пробуждается сознание своих недостатков, а в сознании есть надежда на лучшее будущее». Что «начинает создаваться общественное мнение...»

Он говорил это и многое другое в своём XIX веке. Молодой, 33-летний Островский словами пьесы говорил. А в 60-х годах века двадцатого, дабы что-то усилить, а что-то ослабить ради своей идеи, режиссёр пошёл на купюры, то есть изъятия из авторского текста, и даже на некоторую добавку к нему.

Ну вот звучали ударные слова финала: «В юношах воспитывается чувство справедливости, чувство долга, и оно растёт, растёт и принесёт плоды. Не увидите вы, так мы увидим...»

Это — слова Островского. И всё это, как и предыдущее, Андрей Миронов — Жадов обращал сперва к старикам-чиновникам Вышневскому и Юсову, а потом — повторяя всё то же самое! — к нам, к зрительному заду. Только волею режиссёра, с небольшой, но весьма существенной коррективой: «Не увидим мы, так вы увидите».

И зал, захлёбываясь от восторга, взрывался ответными аплодисментами.

* * *

А спустя четверть века после того нашумевшего спектакля Марка Захарова обещанные «плоды» и «лучшее будущее» мы увидели.

В жизни. В сегодняшней нашей жизни. И вот в спектакле на сцене МХАТ имени М. Горького — тоже. Удивительное совпадение!

Стала ли она, наша жизнь, лучше для нас по сравнению с тем, что было 25 лет назад? Каждый судит об этом по-своему. Некоторые из моих сверстников — «мальчишек» 60-х годов, устроившись в новых властных и коммерческих структурах, чувствуют себя вполне хорошо. Да и сам Марк Захаров, публично предавший огню свой коммунистический партбилет, очень доволен.

Не знаю, как он сегодня поставил бы «Доходное место». Сегодня подобные темы его не волнуют. А Татьяна Доронина поставила так. В пьесе Островского она прочитала и в своём спектакле выразила весь ужас нашего нынешнего положения, когда подлость не просто торжествует, вынуждая честность идти к себе на поклон и в услугу, но становится узаконенной в общественном мнении нормой жизни.

Что есть оно, общественное мнение? Утвердившаяся в повседневном обиходе, господствующая, непререкаемо влиятельная оценка, что такое хорошо, а что такое плохо. И отсюда — оценка общественного поведения людей и их положение в обществе. Если, к примеру, большинством признано, что воровать или брать взятки — нехорошо, то нечестному человеку и руки не подадут, и в доме его не примут, и уж, конечно, не допустят во власть.

Вы скажете: надо ещё доказать, что это нечестный человек. И передо мной тут же возникает ключевая, по-моему, сцена из доронинского спектакля — диалог Жадова и Вышневского в первом действии. Реплики пылкого идеалиста (А. Чубченко очень тонок, пластичен в этой роли), провозглашающего свою решимость жить честным трудом и найти поддержку себе в общественном мнении, будто о скалу разбиваются. Монументально величественный, абсолютно непоколебимый в своей многолетним опытом выработанной самоуверенности чиновник, каким его жёстко и чётко рисует народный артист России Г. Шевцов, безапелляционно изрекает:

— Вот тебе общественное мнение: не пойман — не вор. Какое дело обществу, на какие доходы ты живёшь...

В точку! В яблочко, что называется. Если оставить в стороне такие общеизвестные достижения последних лет, как развал страны, уничтожение экономики, науки, культуры, обнищание народа, а посмотреть на нравственное состояние общества, то главное, что здесь достигнуто, — это утверждение в общественном мнении формулы: «Не пойман — не вор». И ещё: «Какое дело обществу, на какие доходы ты живёшь».

Во времена Островского тоже действовали такие неписаные нормы. Против них-то он да и вся наша родная литература русская в лучших её образцах восставали со страстью и гневом.

Многое изменилось потом. Не говорю, будто не было у нас в годы Советской власти взяточников и воров. Были. Но выставить напоказ наворованную роскошь всё-таки не могли. Поскольку и суд, и — что самое главное! — общественное мнение были против них. Потому и воровать стали гораздо меньше.

Кстати, это отразилось при постановке «Доходного места» в 60-е годы. Тему взяточничества Марк Захаров тогда существенно приглушил, изымая из текста целые куски. Не очень-то актуально звучало! А вот когда потребовалось «демократам» ошельмовать коммуниста Лигачёва (помните?), навесили ему именно ярлык взяточника. Понимая: в сформированном за советские годы общественном мнении это сработает сильно. Характерно и то, что не доказали ничего, хотя уж как копали. Потому что ничего за ним не было.

* * *

А сейчас? Вот бы так же копнуть под новой номенклатурой! Нет, не копают.

Больше того. Выступает, например, минувшим летом по телевидению один из богатейших бизнесменов. Заранее разрекламировано: будет бомба. И действительно, бомба разрывается — миллиардер обвиняет во взяточничестве двух крупнейших государственных чиновников. Сенсация!

Да, да, своего рода сенсация, хотя о том, что эти деятели нечисты, мы слышали уже и от Руцкого. Но что дальше после этой телебомбы? А ничего. Ровным счётом. Мелькнула где-то заметка, что один из обвинённых вроде подал в суд за клевету. Однако состоялся ли этот суд, какие материалы рассмотрел, какое решение принял — мы ничего не знаем.

Да это уже и перестало наше общество интересовать Люди знают: ОНИ — воруют. И все те чиновники, и тот предприниматель с компанией. Разворовывают и уже почти разворовали Россию. Но — вот основное завоевание «демократических» реформ! — это людей уже не очень колышет.

И когда опять же по телевидению обозреватель демонстрирует строительство гигантских личных дач-дворцов для нынешних министров и прочих вождей, намекая, что на зарплату такое вроде не возведёшь, он при этом не бьёт тревогу. Нет. О, какой шум поднимал тот же телеведущий в недавнем прошлом, выискивая привилегии партократов! А теперь, оказывается, министерское строительство он показал лишь для того, чтобы подчеркнуть: у людей наших исчезла зависть. Вот привезли группу людей на место, провели возле этих дач, а они не завидуют: дескать, и у них теперь есть возможности. Это обозреватель считает так...

Какая глупость! Неужто в самом деле у нас создано общество равных возможностей? Для министра, директора — и, скажем, для рабочего?

Нет, люди уже терпимы к несправедливости потому, что отчаялись и привыкли. И более: несправедливость, нечестность, подлость стали уже оправдываться достигнутой свободой, неограниченным произволом в действиях и поступках.

* * *

Таков глубочайший нравственный (вернее — безнравственный) переворот, произведённый в общественном сознании и общественном мнении. Зря, что ли, первопроходец «реформ» Гавриил Попов внушал, что взятки надо как бы узаконить? А ведь эта логика подмечена и отражена была ещё Островским в «Доходном месте». Дословно предугадан Гавриил Харитонович в философствовании Фелисаты Герасимовны: «Не взятки, а благодарность!»

Отмечу, что заслуженная артистка России Л. Кудрявцева весьма колоритна в образе этой самой Фелисаты Кукушкиной. Достойнейший её партнёр — народный артист России Ю. Горобец в роли Юсова. Особенно ярок он, как и А. Корольков-Белогубов, в сцене гулянья в трактире. И режиссёром мастерски создана тут стихия безудержного победного торжества, напоминающего упоение сегодняшних «новых русских». Как же, мы теперь — «члены общества», хозяева жизни, нас «все уважают»!

В общем, знай наших. А откуда средства, на которые имеем возможность широко жить, — никого не касается...

В самом деле, вам разве конкретно что-либо известно, откуда у многих сегодняшних чиновников и банкиров такие бешеные деньги, которые составили вдруг их огромные состояния и на которые они приобретают «мерседесы» и «вольво», личные самолёты и яхты, возводят виллы и особняки, ездят на Багамские и Канарские острова? Разве кто-нибудь способен по-настоящему расследовать это? Разве результаты таких расследований публикуются в газетах?

Нет, тут наша хвалёная гласность не срабатывает. Тут — коммерческая и государственная тайна. Да и «новая» мораль.

Вспомните: «Какое дело обществу, на какие доходы ты живёшь?»

Вспомните: «Не пойман — не вор».

Но никто особенно и не ловит. Известный публицист либерального толка, давно специализировавшийся на криминальной теме и проблемах коррупции, недавно констатировал: «В прошлом были правила игры, хорошие или плохие, какие бы то ни было. И ещё был страх. А теперь нет ни страха, ни правил».

Страх перед заслуженным наказанием — это, думаю, неплохо. Лучше, чем вседозволенность.

Ну а «правила игры» — это как раз общественное мнение.

В финале Жадов, преодолев временную свою слабость, произносит тот страстный монолог о «лучшем будущем». У Чубченко это звучит проникновенно, горячо:

— Я буду ждать того времени, когда взяточник будет бояться суда общественного больше, чем суда уголовного.

Да хотя бы уголовного нам для начала! А то ведь не часто до него доходит, редки случаи.

* * *

Под занавес — несколько слов о рецензии на спектакль «Доходное место», которая появилась в газете «Коммерсант-Дейли».

Доронину обвинили в «хрестоматийном прочтении классики». Поначалу ей вроде противопоставили Андрея Гончарова с его «Жертвой века» — актуализированной (как сказано) «Последней жертвой» в Театре имени Маяковского. Однако потом вдруг оказывается, что гончаровское прочтение классики автора «Коммерсант-Дейли» тоже не устраивает: «Всеми силами пытались объяснить зрителю, как следует Островского понимать, — получилось вульгарно и скучновато». А у Дорониной, видите ли, «странно и тоже невесело...»

Принося извинения за хамский личный выпад журналистки, которым она позволила себе оскорбить в конце статьи женщину-режиссёра и который даже привести здесь не могу, хочу сказать театральному коллективу: не вздумайте поверить, что у вас действительно получился плохой спектакль. У вас очень хороший спектакль! Хороши и

Е. Глебова в трудной роли Анны Павловны, и Ю. Зыкова — Юленька, и Е. Катышева — Полина, и заслуженный артист России Г. Кочкожаров — Досужев... Очень точно стилизованы декорации заслуженного деятеля искусств Таджикистана В. Серебровского и вся музыкальная ткань, над которой работал композитор В. Соколов. Словом, прекрасный спектакль, в лучших традициях русского реалистического театра.

А не понравился рецензентке, судя по всему, даже не столько спектакль. ЕЙ не нравится сама пьеса. ЕЙ не по душе русская классика, которая в её восприятии «невыносимо скучна даже для пособия дореформенной школы». Что ж, это — взгляд на Островского новой буржуазной прессы. Он иным и быть не может. И портреты Грибоедова, Пушкина, Гоголя на стене каморки Жадова в доронинском спектакле неспроста выдаются в статье за пример школярского подхода «учителя русской литературы».

Между прочим, главный смысл режиссёрского подхода и состоит в обращении к общепризнанным лидерам совести, изображённым на портретах, а через них и к современному зрителю со словами Жадова: «На них благословение потомства; без них ложь, зло, насилие выросли бы до того, что закрыли бы от людей свет солнечный...».

Святая правда в этих словах! И если мы ещё сможем чем-то спастись в навалившемся на нас безумии, если что-то может укрепить нашу веру, совесть, это — наша великая русская литература, всегда исповедовавшая и утверждавшая неколебимое противостояние добра всемирному злу.

Проф.А.И.Орлов · **Добавлено:** Ср май 03, 2023 10:02 pm

Служение правде — достойный пример
№44 (31393) 4 мая 2023 года
4 полоса
Автор: В.К. ГУСЕВ, кандидат технических наук, заслуженный конструктор Российской Федерации. г. Москва.

В городе воинской славы Воронеже почти сорок лет успешно действует музей, посвящённый замечательному журналисту газеты «Правда», талантливому поэту и переводчику Константину Гусеву.

Инициаторами создания этого музея в честь уважаемого и любимого своего земляка стали сами воронежцы. Дело в том, что с родным городом для Константина Михайловича Гусева (1916—1980) очень многое было связано. Как и с «Правдой», в редакции которой он проработал более двадцати лет — с 1951-го по 1974-й. Был собкором главной газеты страны в Крыму, потом специальным корреспондентом, затем стал заместителем редактора «Правды» по отделу прессы, критики и библиографии. На страницах нашей газеты нашёл отражение и незаурядный его поэтический дар. Здесь печатались как собственные стихи Константина Михайловича, так и многочисленные переводы выдающихся иностранных авторов и лучших поэтов из республик СССР, выполненные им.

К журналистской деятельности нашего коллеги мы подробнее ещё обратимся, поскольку она этого заслуживает. А сегодня предлагаем читателям фрагменты из воспоминаний его сына, который все годы существования этого музея в Воронеже поддерживает с ним тесную связь.

Замечу, что Виктору Константиновичу Гусеву, заслуженному конструктору Российской Федерации, недавно исполнилось 80 лет, но он по-прежнему активно и плодотворно трудится на ответственном посту. И это прекрасно: сын достоин своего отца!

Виктор КОЖЕМЯКО,

журналист «Правды» с 1963 года, член редколлегии, член ЦК КПРФ.

Ещё великая война продолжалась

Начну с того, что запомнилось как самое начало моей собственной жизни. Чтобы читатели нагляднее могли представить и жизнь многих других — в данное время в данном месте. А это был Воронеж, и шёл февраль 1945-го. Ещё продолжалась великая война.

…Помещение, в котором находилась наша семья после возвращения в родной город, трудно назвать приспособленным для жилья. Скорее — подсобка для хранения лопат, мётел и скребков. На площади примерно 6 кв. м ютилось нас трое: бабушка, мой отец и я. Мама моя в это время лежала в больнице с тяжёлой болезнью сердца, поэтому в той самой первой полностью осязаемой картине моего детства я её не помню.

Вверху, в самом углу, прямо под потолком нашего пристанища было небольшое окно. В нём был виден тротуар, а также шагающие по нему ноги спешащих по своим делам людей: комната располагалась в подвале небольшого дома. По стенам помещения каплями струилась талая вода. Маленькая печка не могла справиться с сыростью и холодом, которые были постоянными спутниками этой обители.

Много времени я проводил в одиночестве. Кроватка моя представляла сваренный из железной арматуры каркас, обтянутый старой рыболовной сетью. Моей любимой игрушкой был отцовский ремень. На нём он правил свою опасную бритву, а остроту ремня проверял, вырезая уголки кожи. Ремень был привязан к спинке кроватки, и я, дёргая за него, представлял, что еду на санях, управляя вороным конём. Весь предыдущий период своего детства я провёл в небольшом таёжном городке Архангельской области, где было много конного транспорта.

Я много болел. Когда повышалась температура, бабушка укутывала меня во всё, что можно, привязывала к санкам и по обледенелым улицам везла в больницу. Мы жили недалеко от берега реки Воронеж. Часть улицы представляла собой крутой подъём, покрытый льдом. И прохожие вынуждены были преодолевать этот участок, карабкаясь на четвереньках. Так же, впрягаясь в санки, делала и бабушка. Особенно трудно ей давался обратный путь, когда нужно было спускаться с горы. Она боялась упустить меня, и это её напряжение передавалось мне. В конце подъёма на гору я, привязанный к санкам, лёжа на спине, видел по дороге в больницу невероятные дома, состоящие из одних стен с выбитыми окнами, без крыш. Ранее таких построек я не видел…

Отец целыми сутками отсутствовал. Он, журналист, работал ненормированно и без выходных. Когда же появлялся в нашей каморке, это был большой праздник. Мне было интересно с ним. Ощущение крепких рук, когда он меня подбрасывал вверх, сказки и стихи, услышанные от него, как солнечные пятна в глухой тени, наполняли душу радостью и счастьем. А все основные бытовые заботы лежали на бабушке. Она была очень добрая, но ведение хозяйства и уход за мной давались ей крайне тяжело. Здоровье её было подорвано за те полгода, которые она провела на оккупированной фашистами территории, будучи насильственно выгнанной оккупантами из города, где мы теперь находились.

Тогда я ещё не знал, что в то время, зимой в начале 1945 года, для людей этого города жить даже в таких условиях было необыкновенной удачей. Многие не имели и этого — ютились в землянках, в развалинах разрушенных домов и храмов.

Я также ещё не мог знать, что этот город стал одним из значимых участников победы в Сталинградской битве, опрокинувшей молву о несокрушимости фашистских полчищ. Но сейчас обязан напомнить читателям об этом, потому что для отца военная судьба Воронежа стала основой его публицистического и поэтического творчества.

Сколько же выдержали люди на той земле!

Прошедшей зимой наша страна отметила 80-летнюю годовщину разгрома немецко-фашистских войск под Сталинградом. Битва, продолжавшаяся с 17 июля 1942 года по 2 февраля 1943-го, стала поворотным этапом в Великой Отечественной войне. Но решение такой задачи значительно усложнилось бы, не будь героической обороны другого города, который уже тогда называли Сталинградом-на-Дону. Это был родной город моих родителей — Воронеж.

В планах гитлеровского наступления на Сталинград захвату Воронежа придавалось большое значение. Полное овладение городом, разделённым одноимённой рекой, создавало также угрозу поворота немецких армий на север — вокруг Тамбова на Москву. Наступление фашистских войск на Воронеж началось 28 июня 1942-го прорывом нашего фронта под Курском, а 6 июля главная, правобережная часть города была захвачена врагом. В ходе этого стремительного наступления город был подвергнут жестоким бомбардировкам с воздуха. Например, только 5 июля вражеская авиация совершила 1200 вылетов на Воронеж. Большая часть города была разрушена. Но левобережную часть врагу захватить не удалось. Воронеж стал первым, ранее Сталинграда, в истории Великой Отечественной войны городом, через который проходила линия фронта на протяжении всего периода его обороны.

Гитлер планировал полностью овладеть городом за четверо суток, а затем, оставив Воронеж в тылу, двинуть свои войска на Сталинград. Но угроза, исходившая от войск Красной Армии, расположенных на левом берегу реки Воронеж и северо-восточных окраинах правобережной части города, сорвала все эти планы. Врагу так и не удалось захватить левобережную часть!

Оборона Воронежа ещё раз подтвердила необыкновенные стойкость и мужество советских людей в годину суровых испытаний. В историю Великой Отечественной войны, наряду с Мамаевым курганом Сталинграда и ленинградским Невским пятачком, вошли бои на Чижовском плацдарме. Чижовка — высокий участок правобережной части Воронежа. Благодаря беспримерной отваге и воинскому искусству наших регулярных войск и отряда народного ополчения он был отвоёван у захватчиков в августе 1942-го. И выдержал 204 дня непрерывных атак противника! Общее число погибших советских бойцов в боях на Чижовке составило несколько десятков тысяч человек. Но наши войска не только не сдали, но и расширили плацдарм в ходе этих жесточайших боёв. В результате он стал опорной точкой для нанесения одного из главных ударов по освобождению города.

Стойкость проявили и жители Воронежа, оказавшиеся в оккупированной части его. Немцы не нашли желающих стать комендантом города или служить в полицаях. Более того, они встретили глухое сопротивление жителей и их желание помогать войскам Красной Армии, в частности в получении разведданных советскими частями на левом берегу.

Здесь примечательна история шестнадцатилетнего воронежца Кости Феоктистова. Он хорошо знал город, поэтому, переправившись на левый берег, предложил командованию РККА свои услуги в качестве разведчика. Пять раз отважный юноша переправлялся на правый берег и добывал ценную информацию по диспозиции врага. Но в последний раз он был схвачен эсэсовским патрулём и расстрелян за нарушение комендантского режима. Пуля попала в шею. Юноша упал и потерял сознание. Враги, посчитав его мёртвым, ушли, а Костя, придя в себя и собрав все силы, пробрался к реке, переплыл её и оказался у своих. Его направили в глубокий тыл. А через много лет, в 1964 году, мир узнал первого в мире учёного-космонавта, ведущего разработчика космических кораблей и одного из трёх членов экипажа, впервые совершившего групповой полёт в космическое пространство (совместно с В.М. Комаровым и Б.Б. Егоровым), причём впервые без скафандров. Им оказался Константин Петрович Феоктистов — тот самый храбрый юноша, разведчик оперативной группы штаба воинской части Воронежского фронта Красной Армии…

Не добившись ни малейшей поддержки населения, оккупационный режим принял решение одномоментно выселить всех жителей с захваченной части Воронежа — кого на работы в Германию, кого на сельхозработы в занятые врагом районы Черноземья, а кого в концлагеря, созданные на оккупированной территории. К концу первой недели августа 1942 года этот изуверский приказ был осуществлён с максимально возможной жестокостью. Больных, не способных двигаться или не желающих уходить из города немцы расстреливали на месте. Так же поступали и с теми, кто задерживал движение колонн из-за потери сил: людей гнали по степи, как скот, не обеспечивая в необходимом количестве ни питанием, ни водой. Их были тысячи. Из-за стремительности немецкого прорыва к Воронежу со стороны Курска значительная часть горожан не смогла перейти с правого берега на левый (мосты через реку Воронеж были взорваны) и оказалась под пятой оккупантов…

В ходе военных операций, связанных с обороной и освобождением Воронежа, армии врага потеряли около 320 тысяч человек. Но цена этой победы оказалась высокой. Около 400 тысяч погибших воинов Красной Армии остались лежать на воронежской земле. Из 20 тысяч домов было уничтожено или разрушено более 18 тысяч — 82 процента всего жилого фонда! Инфраструктуры не осталось вовсе. По уровню разрушений Воронеж стоял в одном ряду с такими городами, как Сталинград и Севастополь. Оставляя город, фашисты взорвали и заминировали всё, что могли. Фактически город был мёртв. Когда передовые части Красной Армии вошли в него, при прохождении по главной улице — проспекту Революции — они не увидели ни одного целого здания и не встретили ни одного живого человека…

Что стало с моими близкими

Всего этого я во время, описанное в начале данной статьи, не знал, да и понимать не мог. Не знал я также, что среди тысяч жителей, изгнанных оккупантами из Воронежа, были мои дед и бабушка. Сразу после освобождения от оккупантов они вернулись в город Анна, к родственникам, а весной 1943 года бабушка приехала в Воронеж посмотреть, в каком состоянии находится их дом на улице Садовой. Как оказалось, от дома остались только развалины фундамента. Да на поверхности весенних луж плавали рукописные листы с расплывшимися строчками стихов её зятя — моего отца Константина Гусева. Перед выселением немцами из Воронежа бабушка их спрятала в погребе, который вместе с домом был разворочен взрывом артиллерийского снаряда.

В конце 1944 года дедушка в одночасье умер, мама оказалась в больнице, дом их уничтожен, а отец целиком включился в работу по возрождению родного города.

Мой отец, Константин Михайлович Гусев, не был призван в Красную Армию: с его близорукостью в минус 16 диоптрий на военную службу не брали. Но тем не менее он хорошо познал жизнь на передовой, когда вместе с другими невоеннообязанными летом 1941 года был мобилизован на строительство госпиталей в скалах под Мурманском. Побывал под немецкими бомбами, испытал все другие тяжкие перипетии существования на линии фронта.

Постоянное место его жительства в это время находилось на острове Кего, в устье Северной Двины. Туда он ещё до войны последовал за будущей моей мамой, своей однокурсницей по Воронежскому государственному университету, любовью с первого взгляда и до последнего вздоха. На остров Кего мама была направлена учительницей географии, а отец стал работать журналистом — корреспондентом главной газеты Архангельской области «Правда Севера».

Отец с юных лет увлекался литературным творчеством, особенно поэзией. Во время гражданской войны в Испании в высокой степени совершенства изучил испанский язык, установил переписку с представителями республиканцев. Один из них прислал ему сборник стихов «Цыганский романсеро» ещё неизвестного в то время в СССР гениального испанского поэта-антифашиста Федерико Гарсиа Лорки. Поражённый необычной музыкальностью и глубинным смыслом произведений Лорки, отец перевёл стихи сборника на русский. Публикация этих переводов в воронежском литературном журнале «Подъём» стала первой в Советском Союзе публикацией произведений великого испанца на русском языке.

К моменту окончания университета, перед отъездом за своей будущей женой на север, К.М. Гусев полностью переключился на литературную деятельность и уже приобрёл известность на воронежской земле как поэт, переводчик и журналист. А по возвращении в Воронеж со свойственной ему энергией направил всю силу своего таланта на то, чтобы город, восстав из руин, стал ещё уютнее и краше, чем был.

И вот тут я хочу привести хотя бы один пример волнующей работы отца в то незабвенное время.

Грянул над развалинами вдохновенный голос поэта

Представьте себе морозное утро в январе 1944 года. Разрушенный город, спешащие на работу жители. Но вдруг их внимание привлекают расклеенные на стенах разбитых строений необычных размеров большие листовки. На рыхлой желтовато-серой газетной бумаге — крупный заголовок: «ГОРОД ДРУЖБЫ».

Поэма о родном Воронеже! После строф, описывающих значимые вехи города в истории России (форпост на южных границах, колыбель русского военно-морского флота, центр образования и культуры Чернозёмного края), звучали слова душевной боли о его теперешнем состоянии:

…Но словно в горы входишь ты

в свой город. Камни, груды щебня,

развалин мрачные хребты,

разбитых стен косые гребни.

В ущельях каменных войны

нагромождения обвалов.

Венок бессмертников стальных

сплетён из стопудовых балок…

И стынут звёзды января

и гаснут, превращаясь в иней.

Заиндевелая заря

встаёт над каменной пустыней.

И всею силою любви,

всей горечью тоски бескрайней

так просит сердце: «Оживи!

Дай свет ему, тепло, дыханье!»

И словно звук вечевого набата пронзал строки дальнейшего обращения к горожанам — строки призыва и надежды:

…Пусть нам с тобой по двадцать лет —

как нам дружить и чем согреться?

Уюта в нашей дружбе нет,

пока нам камни давят сердце.

Пусть нам с тобой под шестьдесят

и жить немного нам осталось —

руины эти омрачат

до дней последних нашу старость.

Пусть мы с тобой пришли с войны,

стуча о камни костылями,

мы город выстроить должны,

мы насмерть за него стояли.

На поле минном он лежит,

последней истекая кровью.

Он хочет в бой, он должен жить,

спаси его своей любовью!

Восходит солнце из руин.

Чугунка топится в подвале.

Трубой железною струим

дымок жилья среди развалин.

Ещё сожжённые дома

черны от траурных обводин.

Но стёрта вражеская тьма,

твой город светел и свободен!

И нет на свете лучших благ,

чем это небо голубое,

в котором плещет красный флаг,

победно взвитый после боя.

И эта мёртвая земля —

багровый снег и чёрный камень —

была твоя и есть твоя,

твоей останется веками.

Заканчивалась поэма словами уверенности в большом будущем города:

…Текут по рельсам лес и сталь —

дары лесов и шахт России,

чтоб из обломков город встал

ещё прочней, ещё красивей.

Чтоб город дружбы снова стал

большой звездой родной вселенной!

Есть чувство дружбы. Есть металл

духовной слитности нетленной.

Он всюду — в щебне, и в золе,

и здесь на пустырях бездомных.

Он добыт на родной земле

и выплавлен в могучих домнах.

Те, что оружьем отмерцав,

ушли от нас прощальным строем,

живут, стучат у нас в сердцах.

Для них, как памятник, построим

мы город наш. По их мечтам

и по законам их науки

воздвигнем город наш. А там

в строй встанут сыновья и внуки.

Легко пахать родную степь,

ковать орудья и оружье,

и в дружбе жить, и песни петь

о нашей победившей дружбе.

Автором поэмы был он, поэт и журналист Константин Гусев.

В том же 1944 году в Воронеже был издан первый после освобождения города его поэтический сборник. Небольшая книжка на жёлтой газетной бумаге. На мягкой обложке значится: Константин Гусев, «Стихи». В книгу, кроме поэмы «Город дружбы», вошли и другие поэтические произведения автора: стихи, посвящённые памяти погибших на войне друзей, переводы испанских поэтов-антифашистов Федерико Гарсиа Лорки и Антонио Мачадо…

Провалились фашистские надежды на уничтожение нашей страны и культуры её народа! Враги утверждали, например, что на восстановление Воронежа понадобится более полувека. Но уже к 1950 году оно было практически завершено, а к концу 1959-го население города составило около 450 тысяч человек. То есть воплотились в жизнь строки поэмы «Город дружбы»!

Заслужил благодарную память

Константин Гусев принял самое деятельное участие в возрождении литературной жизни Воронежа. Работая в областном книжном издательстве, он всячески способствовал открытию и вовлечению в литературное творчество молодых талантливых людей. Им впервые были опубликованы стихи таких впоследствии широко известных поэтов, как А. Жигулин, Г. Пресман, Г. Лутков. Он убедил заняться литературным творчеством талантливого прозаика — участника войны Юрия Гончарова. На начавшем работу Воронежском механическом заводе, который стал всемирно известным центром ракетного двигателестроения, Константин Михайлович вёл литературный кружок. Добрую память о нём сохранило послевоенное поколение воронежских литераторов.

Одновременно К.М. Гусев продолжал очень активно журналистскую деятельность. В результате с поста ответственного секретаря главной областной газеты «Коммуна» он был приглашён на работу в редакцию главной газеты страны — «Правду», стал одним из ведущих её сотрудников.

Тяжёлая болезнь оборвала его жизнь в ноябре 1980 года. А зимой 1981-го в Воронежской областной универсальной библиотеке имени И.С. Никитина состоялся памятный вечер, посвящённый литературному и журналистскому творчеству К.М. Гусева. На нём присутствовали многие поклонники его таланта, любители поэзии, коллеги по журналистике. Участникам вечера открылись и некоторые ранее неизвестные страницы из жизни их земляка.

Так, многие впервые узнали о его огромной общественной работе по линии Союза советских обществ дружбы и культурной связи с зарубежными странами (ССОД). Более 20 лет он руководил литературными изданиями ССОД на международном языке эсперанто. На этот язык им были переведены произведения классиков русской и советской литературы, а также зарубежных поэтов. Впервые в мире на этот же международный язык он перевёл стихи великого испанского поэта Федерико Гарсиа Лорки.

В 1968 году в Испании состоялся очередной Всемирный конгресс эсперанто. Делегацию СССР возглавлял журналист газеты «Правда» К.М. Гусев. Миссия делегации была не простой. В то время в Испании правил фашистский режим во главе с Франко, который ненавидел СССР. Ни дипломатических, ни консульских отношений у нас с Испанией не было. Более того, этот год совпал с 70-летним юбилеем со дня рождения Ф. Лорки, всемирно признанного гения, ставшего одной из первых жертв фашистского режима в начале гражданской войны в Испании. Его поэзия здесь официально была запрещена, а книги сжигались на кострах фашистских шабашей.

Кроме политических целей по разъяснению политики СССР на международной арене, в задачу делегации входил провоз через границу и распространение среди участников конгресса тиража стихов Лорки в переводе на эсперанто К.М. Гусева. Все задачи, поставленные перед делегацией, были выполнены…

Итак, среди участников памятного вечера была директор воронежской школы №17 (с литературным уклоном) Элеонора Ивановна Гришаева. Она-то по окончании встречи и предложила создать в школе музей К.М. Гусева.

Воронежское литературное и журналистское сообщество энергично поддержало эту идею. В разработке экспозиции приняли участие лучшие дизайнеры и художники города. Свой существенный вклад в подготовительную работу внесли и коллеги К.М. Гусева по «Правде». А на торжественное открытие музея в 1984 году из редакции «Правды» прибыла целая делегация.

Одолевая крутой поворот

Музей сразу стал одним из важных участников образовательного процесса школы. Здесь проводились встречи учащихся с известными воронежскими писателями и поэтами, журналистами и краеведами, шло общение с делегациями других учебных заведений, в том числе из других городов России. Многих привлекали интересные литературные гостиные, «круглые столы» и поэтические вечера. А экскурсии по экспозиции музея возглавляли ученики старших классов, готовые ответить на разнообразные вопросы гостей.

Так шло время. Музей вместе со всей страной пережил трагедию исчезновения Советского Союза. Но вот что ценно: в труднейших условиях наступавшего антисоветизма коллективом школы была сохранена экспозиция, центром которой явилось творчество советского поэта, переводчика, журналиста газеты «Правда» коммуниста Константина Михайловича Гусева. Между тем в 2011 году в судьбе этой школы произошло значительное событие: за большие успехи в области гуманитарного образования ей было присвоено имя гениального писателя, первого русского лауреата Нобелевской премии по литературе, воронежца Ивана Алексеевича Бунина.

Это событие стало ярким проявлением закона единства и борьбы противоположностей, характерного для русского исторического развития. Действительно, в едином литературном пространстве оказались два очень похожих и одновременно совершенно разных человека. С одной стороны — И.А. Бунин, всемирно известный классик, литературный гений, гордость русской словесности. Его творчество было неотделимо от России, но важнейший, социалистический, период развития нашей страны не нашёл себе места на литературном поле этого великого автора.

С другой стороны — К.М. Гусев, талантливый человек, также рыцарь поэзии и русского поэтического слова, хотя и несоизмеримо более скромный по своей известности в литературном мире. Но наиболее значимое его отличие от великого писателя состояло в том, что он, практически являясь ровесником Советской России, впитал социализм с младых лет и был верен его идеям до последнего вздоха. При социализме он получил образование, приобрёл замечательных друзей, многие из которых отдали жизнь за свободу и будущее своей Родины. При социализме он всем существом своей души, огнём сердца и таланта принимал участие в возрождении родного города из руин и пепла войны. Похожая судьба была и у других современников, представленных в его музее.

И, наверное, правильным стало принятое в школе решение: через музей наглядно познакомить всех посетителей и великого писателя лично с тем, что пережил его родной город за то время, когда он находился в зарубежном далеке. Пусть он вместе с людьми новых поколений узнает — не из сообщений информационных агентств, а из экспозиции музея, из рассказов экскурсоводов-школьников! — о той непостижимой по своей мощи и творческому потенциалу силе, которую проявил его народ на родной земле в годы величайшей войны. А они, персонажи музея, потеснятся, уступят ему часть экспозиции, их от этого не убудет…

Так в музее имени поэта-коммуниста и журналиста-правдиста К.М. Гусева возникли стенды, посвящённые русскому литературному гению, а школа стала называться гимназией имени И.А. Бунина.

Не прерывается диалог поколений

…За минувшие без малого четыре десятилетия многократно посчастливилось мне побывать в этом музее на воронежской земле. А в январе этого года я обратился к руководству гимназии с предложением о встрече с учащимися старших классов в день 80-летней годовщины освобождения Воронежа. Меня и раньше приглашали на все важные события в жизни гимназии, а во время таких посещений, как правило, организовывались встречи с учениками. На них я рассказывал о своём детстве в Воронеже, о своём отце и нашей семье, об особенностях удивительного таинства зарождения поэтических строк, свидетелем чего я был, наблюдая за отцом в минуты его вдохновения. Рассказывал и о работе отца в газете «Правда», о его друзьях на родине и за рубежом, об интересных событиях в их жизни...

Эти встречи, по моему ощущению, были интересны для ребят, так как позволяли им вживую прикоснуться к великой советской эпохе, к миру, в котором рос, формировался и творил герой их школьного музея.

Но в этот раз я особенно волновался. Ведь ранее выступал в аудитории, представленной учениками в составе одного класса. Теперь же мне предложили выступить в актовом зале перед всеми старшими классами.

И вот передо мной встал вопрос: а смогу ли я завладеть их вниманием? Будет ли интересна им моя информация в наступившие времена всеподавляющего «смартфонизма»? Однако опасения мои оказались напрасными. Реакция аудитории — от полной тишины до весёлого молодого смеха при описании забавных эпизодов из жизни героев моего выступления — говорила сама за себя. Это радостно: в своём 80-летнем возрасте почувствовать взаимопонимание с молодостью…

В музее имени К.М. Гусева ведётся большая работа по приобщению ребят к творческой литературно-исследовательской работе. Об этом говорят постоянное участие воспитанников гимназии в олимпиадах различного уровня и занятые ими призовые места. И нет слов, которые могли бы в полной мере выразить мою благодарность труду учителей по приобщению молодёжи к высокому уровню русской словесности и патриотизма.

Сменяются поколения. Уже почти сорок лет под руководством сотрудников музея Р.А. Ефремовой, Г.Г. Бренгауз, И.В. Юменской и Л.Ю. Гафаровой музей несёт своё доброе слово, делает доброе дело. Когда-то К.М. Гусев говорил, что хорошо бы создать музей «бесконечно дорогих воспоминаний» о его времени, людях и событиях. Созданный по инициативе директора школы №17 и продолжающий своё развитие под руководством директора гимназии имени И.А. Бунина Елены Львовны Жигаловой музей имени К.М. Гусева на улице Молодогвардейцев в городе Воронеже является именно таким местом.

Сейчас снова звучат трубы войны на территории России. Вид разрушенных донбасских городов напоминает картины моего раннего детства. Но, как показывает история, невозможно победить народ, отстаивающий своё национальное достоинство, свой язык и свою культуру. В воронежском школьном музее есть волнующие вехи такого пути, вехи Правды на дороге советской дружбы.

Проф.А.И.Орлов · **Добавлено:** Чт май 25, 2023 7:51 pm

Изменника Мазепу превзошёл Кравчук
№53 (31402) 26—29 мая 2023 года
4 полоса
Автор: Жан ТОЩЕНКО.

Член-корреспондент Российской академии наук Жан ТОЩЕНКО в беседе с политическим обозревателем «Правды» Виктором КОЖЕМЯКО

С некоторых пор события на Украине и вокруг неё оказались в центре внимания всего мира. А когда же всё-таки это началось и кому «цивилизованный мир» должен быть особенно благодарен за превращение процветавшей Советской социалистической республики в оплот антикоммунизма и во враждебное России государство бандеровского толка?

Процесс занял немалое время, а решающую роль в его исходе сыграло предательство республиканского руководства. Украинская история заставляет по аналогии вспоминать самое громкое предательство иного периода — печально знаменитого гетмана Мазепы из начала XVII века. Многие считают, что в конце ХХ столетия его миссия была повторена участниками Беловежского сговора со стороны Украины. Как известно, делегацию «незалежной» на той преступной тайной вечере в декабре 1991-го возглавлял ставший украинским президентом Леонид Макарович Кравчук.

Да, типажи через века сошлись

— Предлагая для очередного нашего рассмотрения под рубрикой «Личины оборотней» фигуру Кравчука, вы, Жан Терентьевич, сразу назвали его «уценённым Мазепой современной Украины». А потом добавили, что Мазепу-то, пожалуй, Кравчук существенно превзошёл. Результаты его измены имеете в виду?

— Разумеется. Он ведь вместе с Ельциным и Шушкевичем нанёс страшный удар не только по украинскому народу, но и по всем народам, составлявшим Советский Союз. После уничтожения СССР для каждого из них началась своя трагедия. Для Украины же, как мы видим сегодня, она обернулась особенно тяжело.

— А что более всего ассоциируется для вас с именем Мазепы?

— Конечно, в первую очередь это клятвопреступник, который попрал все приличия как при проведении государственных дел, так и по отношению к элементарной порядочности. Недаром долгие годы он был в истории символом бесчестия, коварства, хитрости, подлости, лживости и уникальной бесовщины.

Ныне в яром националистическом угаре на Украине именем Мазепы наречены улицы, учебные заведения, учреждения культуры. Воздвигнуты памятники. Его портрет изображён на денежной купюре, монете в 10 гривен и почтовой марке. В его честь назван корвет «Гетман Иван Мазепа». И так далее.

— Ну а если вспомнить некоторые знаковые исторические страницы?

— Пожалуйста. Мазепа Иван Степанович (1639—1709) — активный участник событий, связанных с проблемной ситуацией украинских земель и их воссоединением с Россией. Превыше всего ставил личный интерес, ради чего постоянно интриговал. На определённом этапе жизни он, после колебаний между различными политическими силами, присягнул на верность русскому царю и стал гетманом. Но после неудач армии Петра I в войне со шведами решил найти очередного благодетеля в лице шведского короля Карла ХII. Это привело его к участию в битве при Полтаве в 1709 году против русских войск, а затем к позорному бегству и быстрой кончине на турецкой земле.

Известный историк Н.И. Костомаров так комментировал карьеру Мазепы: «В нравственных правилах Ивана Степановича смолоду укоренилась черта, что он, замечая упадок той силы, на которую прежде опирался, не затруднялся никакими ощущениями и побуждениями, чтобы не содействовать вреду падающей прежде благодетельной для него силы. Измена своим благодетелям не раз уже выказывалась в его жизни. Так он изменил Польше, перешедши к заклятому её врагу Дорошенку; так он покинул Дорошенка, как только увидал, что власть его колеблется; так, и ещё беззастенчивее, поступил с Самойловичем, пригревшим его и поднявшим на высоту старшинского звания. Так же поступал он теперь со своим величайшим благодетелем, перед которым ещё недавно льстил и унижался».

— Речь о царе Петре?

— Конечно. За своё предательство Мазепа был предан церковной анафеме, а по поручению Петра специально для него был изготовлен орден Иуды. Таким же Иудой проявил себя по отношению к Советскому Союзу Кравчук.

— Откуда и как попал он во власть?

— Уже в подростковом возрасте сделал ставку на то, чтобы обеспечить себе устойчивое и надёжное будущее. Тогда решил стать бухгалтером, поступив в Ровенский кооперативный экономико-правовой техникум. Окончив его с отличием, махнул в столицу и без экзаменов поступил в Киевский государственный университет имени Шевченко. Здесь он «проявил лидерские качества», был избран комсоргом курса. А после окончания вуза началась стремительная карьера в партийных органах Черновицкой области, где уже в 30-летнем возрасте стал заведующим отделом пропаганды и агитации обкома.

Затем учился в аспирантуре Академии общественных наук при ЦК КПСС и защитил диссертацию на тему «Сущность прибыли при социализме и её роль в колхозном производстве». По воспоминаниям одного из сокурсников, Кравчук стал парторгом кафедры и постоянно фонтанировал инициативами, организуя всяческие мероприятия. Такая активность была вознаграждена, открыв ему двери ЦК КПУ, где он достаточно скоро, минуя промежуточные ступени, стал заведующим отделом пропаганды и агитации. А в 1988-м был избран секретарём ЦК КПУ по идеологической работе и кандидатом в члены Политбюро ЦК КПУ.

— Незадолго до этого, будучи в Киеве, я подготовил беседу с ним, которая была опубликована в журнале «Журналист». Вполне правоверная, так могу сказать.

— Курируя по должности партийную и советскую печать республики, Кравчук призывал её работников срывать маски с врагов мира и социализма, показывать «звериную сущность украинского буржуазного национализма», нещадно бороться со всеми врагами советского строя. К штыку приравняв перо, написал более 500 статей и десяток книг (в основном в соавторстве), в том числе: «В семье единой…», «Организация и методика атеистического воспитания», «Идеологическая работа: на материале парторганизации республики» и другие. Журнал «Перець» (орган ЦК КПУ) под его руководством бескомпромиссно и наглядно раскрывал сущность украинских националистов и призывал крепить дружбу Украины с Россией.

Но в годы «перестройки» он гибко изменил свою практику — стал договариваться с украинскими националистами, в частности с организацией под названием Рух. Делал это Кравчук весьма оригинально. Весной 1989-го даже поставил свою подпись на проекте программы Руха, а после уже откровенно слился с теми, кому должен был противостоять.

Некоторые исследователи доказывают, что Кравчук умело скрывал свои симпатии к западноукраинскому национализму, и эти чувства он проявил лишь тогда, когда о них стало можно уже открыто заявить. Говорят, эти убеждения сформировались под влиянием бандеровцев на Волынщине, где он родился и даже успел побывать в детской организации бандеровского профиля. И, как вспоминает сам фигурант, после школьных уроков (это уже после прихода Красной Армии на Волынь) носил еду в бандеровские схроны. Так оно было или иначе — не всё с точностью можно установить. Кравчук то и дело вспоминал или придумывал много деталей, странным образом аккуратно ложившихся в актуальный на каждый день конкретный пазл. Но, согласитесь, многолетняя жизнь с дулей в кармане кое-что формирует в привычках и мировоззрении носителя дули.

Настал срок — и ренегат заявил о себе сполна

— Когда Кравчук впервые показал истинное своё лицо?

— После того как решился вопрос о его назначении на должность Председателя Верховного Совета Украинской ССР взамен ушедшего на работу в Москву Владимира Ивашко. Заведующий организационным отделом ЦК Компартии Украины Георгий Крючков в одном из своих интервью вспоминал: «Кравчук на коленях стоял и твердил: «Я ваш!». Но вскоре курс был обозначен чётко: на отказ от всего того, что Кравчук исповедовал и продвигал все 56 лет своей предыдущей жизни. Таких людей обычно называют ренегатами: отступниками, подлыми изменниками. Не всем известно, что уже в 1990 году он начал говорить о запрете Компартии Украины, хотя это стало отложенным решением.

Предав своих однопартийцев и отрёкшись от них, Кравчук принялся охмурять народ. На Всесоюзном референдуме 17 марта 1991 года вопрос о сохранении СССР был сформулирован для украинцев казуистически: «Согласны ли Вы с тем, что Украина должна быть в составе Союза суверенных держав на основе Декларации о государственном суверенитете?» Ответить можно было только «да» или «нет». Народ ответил: «да» (70,2% проголосовавших за сохранение Союза). Однако Кравчук, как мастер манипуляций, предпочитал не ссылаться на этот документ, а ссылался на опрос 1 декабря 1991 года, который интерпретировал исключительно в пользу якобы выбора большинством проголосовавших именно «незалежности».

— А как менялось его отношение к национализму?

— Ещё в советское время Кравчуком или при его попустительстве началось засевание Украины националистическими плевелами. Вспомню основание «Української Гельсінської спілки» во главе с Левком Лукьяненком (7 июля 1988 года), возрождение пресловутой «Просвіти» и учреждение «Народного Руха Украины» (1989 год). Именно в это время стали распространяться агитационные материалы, где с цифровыми выкладками и в проникновенных выражениях доказывалось, что Украина сама в состоянии произвести всё, и под завязку: будет что даже соседям предложить. От имени руководимого им Верховного Совета и от себя лично (как кандидата в президенты) Кравчук укладывал идеологическую подстилку так, что мягче не бывает. Про общий дом, про невозможность насильственной русификации, про «сохранение полнокровных, беспрепятственных связей с Россией и другими республиками Союза».

— А следующим шагом стало его активнейшее участие в ликвидации СССР?

— Да, от измены декларируемым идеалам и обмана миллионов людей путь Кравчука пролёг прямиком к преступлению. В составе тройки перевёртышей он подписал Беловежское соглашение о роспуске СССР, хотя никаких прав делать это он и его подельщики не имели: ведь республик в Союзе было не 3, а 15. Это было то же самое, как если бы Калифорния, Аризона и Техас подписали соглашение о роспуске США, презрев права 47 прочих штатов.

Стремление отмежеваться от всего советского, а заодно от ненавистной России стало закрепляться всюду. Так, 19 июня 1992 года Кравчук подписал закон о полном исключении упоминаний о СССР из Конституции Украины 1978 года!

Примечателен и такой факт. На церемониальной сессии Верховной Рады Украины 22 августа 1992 года Кравчук принял государственные регалии от последнего так называемого президента Украинской Народной Республики в изгнании Николая Плавьюка (напомню, что такая республика с перерывами существовала на Украине с ноября 1917-го по ноябрь 1920 года). Также Плавьюк, поляк по месту рождения и канадец по месту жительства, вручил ему грамоту о том, что независимая Украина, провозглашённая 24 августа 1991 года, является правопреемницей Украинской Народной Республики.

Стремительно пошла и американизация «незалежной». В мае 1992 года правительства Украины и США подписали соглашение о гуманитарном и технико-экономическом сотрудничестве. В соответствии с ним «гражданскому и военному персоналу, который находится на Украине в связи с осуществлением программы помощи Соединённых Штатов», было представлено право дипломатического иммунитета. Именно на основе того же соглашения на Украине возникли сотни разнообразных иностранных, в основном американских, некоммерческих организаций (НКО). Особое внимание было уделено массовой пропаганде. Субсидировались издания многих газет и журналов посредством такой организации, как IREX ProMedia, которая осуществляла грантовые программы, отправляла в зарубежные командировки массу специалистов. И эти семена дали обильные всходы: сейчас большинство главных редакторов украинских изданий — бывшие получатели грантов, лично обязанные этой организации своим высоким положением.

— Нагнеталось и противостояние с Россией?

— Очень сильно и во всевозможных формах. Так, в ночь с 10 на 11 апреля 1994 года украинский спецназ штурмовал подразделения 318-го дивизиона кораблей резерва Черноморского флота в Одессе. В боевую готовность были приведены украинские катера на Дунае. Этому штурму предшествовала попытка захвата российского гидрографического судна «Челекен»: по распоряжению Кравчука было отправлено на его захват четыре катера с пограничниками. И лишь тогда, когда командующий Черноморским флотом Э. Балтин предупредил, что ещё одно неловкое движение — и он отдаст приказ стрелять на поражение, Кравчук дал задний ход — катера и самолёты вернулись на базы.

Непримиримую позицию занял Кравчук и по отношению к Крыму. Напомню, что 12 февраля 1991 года Крым стал самостоятельной республикой и был намерен подписать Союзный договор наравне с Украиной. В 1992 году Верховный Совет Крыма принимает Конституцию, в которой провозглашает суверенное государство — Республика Крым. Однако Кравчук категорически не приемлет такое решение и начинает выдавливание пророссийского правительства Мешкова, отвергает суверенитет Крыма, называя Республику Крым автономной, и ограничивает её права, а потом

начинает преследование тех, кто поддерживал настроение крымчан. Наиболее опасных, с его точки зрения, даже сумел посадить в тюрьму.

Так что Кравчук несёт ответственность за тогдашний разгром «русской весны», начиная ещё с 1992 года. Именно при нём был создан и раскольничий «Киевский патриархат», положивший начало тому, что на Украине образовалось несколько враждующих между собой православных церквей. Именно он заложил фундамент того, что «Украина — не Россия» (Кучма) превратилась в «Украину-Антироссию».

— При Кравчуке стали придавать первостепенное значение не тому, что объединяет Украину и Россию, а тому, что их различает и разделяет?

— Именно так. Например, задолго до злополучного Майдана появилась компьютерная игра, моделировавшая танковые бои между Россией и Украиной. Её разработали две американские компании — Electronic Arts и Dynamix. К этому добавлю и личные воспоминания. В 1990-е годы я писал монографию «Постсоветское пространство: интеграция или суверенизация», и мне попалась публикация одного украинского журналиста-писателя, где он описывал следующую ситуацию. Украинский лётчик вкупе с турецким самолётом уничтожает российский самолёт, пытающийся прорваться куда-то на Запад. В то время это показалось безумным бредом, о чём я и написал как о дикой фантазии неадекватного человека.

Но всё так же продолжилось и далее, причём по нарастающей. И во что это вылилось? В уход Крыма, войну в Донбассе, тотальное ущемление прав русскоязычного населения, а самое главное — в превращение России для киевской власти во врага №1.

Дорогая цена «незалежности»

— Расскажите о первых результатах правления Кравчука.

— Как известно, Украина вышла из состава СССР с нулевым внешним долгом и солидными внутренними и внешними активами. Но уже за первый год кравчуковского президентства последовал стремительный обвал промышленного производства. Цены на товары широкого потребления в 1992 году поднялись более чем в 1200 раз! Грянула гиперинфляция (деньги в течение месяца обесценивались более чем на 70 процентов). Произошло резкое обнищание населения. В стране возник новый вид транспорта нищенствующих — тележка на колёсиках, названная в честь Леонида Макаровича «кравчучкой». Символично, что её выпуском занимался Киевский авиационный завод (ныне концерн «Авиант»), ещё строивший по инерции самолёты, но снижавший мощности год от года и доснижавшийся сейчас до нуля.

В 1994 году экономика Украины оказалась на грани полного краха. Под давлением кризиса Кравчук согласился на досрочные выборы, которые проиграл своему тёзке Леониду Кучме. Первому президенту «незалежной» стукнуло как раз 60 лет: возраст выхода на пенсию. Но куда там! Политическая стихия Леонида Макаровича не отпускала.

— В какой же форме?

— Последовали руководство одиозной СДПУ — Социал-демократической партией Украины, депутатство, пафосные спичи, вращение «пятой точкой» с частотой промышленного вентилятора, блок «Нетак», внезапно — очередное показное русофильство с обещаниями поддерживать права русскоязычных и статус русского языка, отрицание блока НАТО, а потом опять ориентация на него и прочая ситуативно полезная лабуда. Всё для привлечения внимания и, боже упаси, дабы не допустить забвения себя, любимого, и «выпадения из обоймы».

— Ради этого придумывал всевозможные поводы засветиться в СМИ?

— Да, после отставки Кравчук в поисках новой популярности любил раздавать интервью кому ни попадя, мня себя «патриархом украинской политики» (а отнюдь не политическим банкротом, каковым стал в действительности). Охотно распространял ядовито-лживые фейки. В числе таковых — сообщение о тайной встрече Гитлера и Сталина во Львове 17 сентября 1941 года (чего, конечно же, никогда не бывало). Или о том, что писатель Олесь Гончар в тайных своих записях называл Донбасс «раковой опухолью», которую нужно «отрезать и бросить в глотку России» (хотя вдова писателя Валентина Даниловна ни разу не подтвердила существования такой записи).

— Неприязнь Кравчука к России превращалась в ненависть?

— Как всегда, руководствовался тем, что ему более выгодно. После событий 2014 года, связанных с Крымом и войной в Донбассе, российскую политику характеризовал так: «Политика, которая связана с нарушениями международных норм и международных правил. Россия воюет 150 лет за всю свою историю. За 150 лет в России создана политическая элита войны. Россия не знает способа примирения и обсуждения, кроме силы. Россия не видит человека, а видит страну. «Была бы страна родная — и нету других забот...» Мне кажется, главная цель — это восстановление территорий царской России. Я бы так сказал: осовременить, насколько это возможно, территориальные подходы царской России, а в этой системе территориальных отношений уже строить какие-то современные политические, экономические, социальные отношения, исходя из политики России. Повторяю: Россия игнорирует международные нормы».

— Одновременно он продолжал претендовать на значимость и влияние?

— Да, добиваясь этого, входил во всевозможные комиссии, советы, недееспособные консультационные группы. Любил разглагольствовать о своей исторической роли. И не переставал принимать самые скользкие предложения, даже от своих политических противников. Так, в мае 2012 года принял предложение очередного президента Украины Виктора Януковича стать председателем Конституционной ассамблеи, которая разрабатывала проект изменений к Основному Закону. Согласно указу следующего президента Петра Порошенко, в марте 2015 года вошёл в состав Конституционной комиссии. Однако через три года написал заявление о выходе из неё, пояснив, что в ней не рассматривался европейский и евроатлантический курс Украины. Что ж, этот посыл был услышан: как «специалиста по Донбассу» нынешний президент В.А. Зеленский назначил Кравчука председателем Контактной группы по урегулированию ситуации на юго-востоке страны. И мы все видим, что из этого вышло.

От лицедейства к перерождению

— Хитрецом он был от природы или научился этому?

— Совмещал. Наркотическая зависимость у него была от общественного внимания. Стремление ощущать себя реальной действующей силой украинской политики то и дело развязывало его болтливый нарциссичный язык, и грязные подробности биографии протекали наружу: вода дырочку найдёт.

— А всё-таки через судьбу Кравчука следует конкретнее и подробнее проследить, как он стал современным Мазепой. Да как же это из сельского хлопчика получился президент Украины? Как идеолог коммунизма стал этническим националистом? В общем, чему нас и будущее поколение учит его история?

— Наиболее приметными из его характеристик стали приспособленчество, мимикрия и демагогия, то есть всё в зависимости от складывающихся обстоятельств. Кравчук демонстративно открестился от КПСС аккурат перед развалом СССР, заявив, что «никогда не вступил бы в партию, если бы знал о голодоморе и репрессиях». Мол, не знал ничего, не ведал, архивы не изучал. Он успешно применял способ снимать с себя ответственность — и в этом тоже секрет его политического долголетия.

Потом ловко менял фракции, партии и лидеров, к которым поочерёдно присасывался, чтобы оставаться на слуху и на виду. Это его умение в полной мере оценил бывший спикер Верховной рады Владимир Литвин, заявив: «С Кравчуком всё понятно — патентованная политическая проститутка. И причём всегда».

Оценка пришлась украинским политикам по вкусу, ибо когда президент Украины В.Ф. Янукович назначил Кравчука главой Конституционной ассамблеи, Леонида Макаровича стали за глаза называть «патентованной политической конституткой».

— Были же за ним, насколько известно, и в полном смысле криминальные дела?

— Несомненно, хотя Кравчук старался тщательно их скрывать. Но они раз за разом всплывали. То личный счёт его сына Александра в швейцарском Schweіzerіsche Volksbank, нa кoтoрый рeгулярнo пocтупaли крупные тaинcтвeнныe плaтeжи. То интeрвью дирeктoрa криминaльнoгo вeдoмcтвa Мюнxeнa Джoзeфa Гeйcдoрфeрa нeмeцкому журнaлу «Фoкуc», в котором говорилось o cвязяx Лeoнидa Крaвчукa c ОПГ, a тaкжe о том, чтo в 1995-м тoт прибыл в Изрaиль c 30 миллиoнaми нaличных дoллaров, упaкoвaнных в чeмoдaны. То «хатынка» (дача) — правда, не в Швейцарии, но в элитном киевском районе Конча-Заспа, стоимостью 2,5 миллиона долларов с полутора гектарами земли, предварительно оттяпанной у дома отдыха. («Чтобы было, где собаку выгуливать», — пояснил Кравчук). Но какие, мол, к нему претензии: владельцем имения стал его внук Андрей, на тот момент ещё не растерявший молочных зубов. Вот к нему и все вопросы…

— Одни говорят, что карьеру Кравчуку помогли сделать бандеровцы. Другие полагают, что он умел выслуживаться перед Москвой. А вы как считаете?

— В Кравчуке имелось не только второе, но и третье, четвёртое дно. Он был крайне изворотлив, приспособнически гибок, многолик и при этом никогда не забывал о личных интересах. Обладал ценным для него качеством: умел казаться своим человеком тем, кто был ему выгоден. И это было высоко оценено теми, кто вёл страну к её разгрому и развалу. Потому он и стал в конце концов современным аналогом Мазепы, иллюстрацией аксиомы, что оловянные, стеклянные и деревянные глаза никакой дым не выест. Хорошо знавшие его утверждают, что от Кравчука всегда несло кислым протухшим политическим потом изменщика.

Считаю, останется он в истории как одна из парадоксальных личностей своего времени. Ведь, с одной стороны, стал воплощением советской мечты, когда при должном усердии и умении сельский мальчик смог превратиться в серьёзного власть имущего. С другой стороны, он же стал палачом этой советской мечты, развенчивая её до конца своих дней с ненасытностью шакала, обгладывающего поверженного оленя.

Да, Советский Союз мог подарить и реализовать мечту, но он и погиб от рук таких, как Кравчук.

Фантом современной политики

— Придя к власти, он пестовал тех, кто позднее будет определять курс и политику антисоветской и антироссийской Украины?

— Безусловно. И любимой темой его стало то, как сильно коммунисты зажимали и притесняли Украину. Как будто и не было колоссального экономического и культурного роста УССР, имевшей в 1991 году потенциал одного из сильнейших государств Европы.

И добро бы, если бы Кравчук приумножил все те богатства, которые получил, хоть и незаконно, при разделе СССР. Или по крайней мере сберёг бы их. Но ведь нет, разграбление советского наследства приобрело широчайший размах именно при нём, «первом президенте незалежной».

Достаточно вспомнить хотя бы дело концерна «Бласко», созданного по указу Кравчука (указу, противоречащему действовавшей тогда Конституции, и принятым в 1992—1993 годах приватизационным законам). Это была подставная структура, при помощи которой «вся президентская рать» обобрала до нитки Черноморское морское пароходство и распродала почти весь торговопромысловый флот Украины.

— Не только ведь его распродали?

— Далеко не только! Подвижность умственных суставов Кравчука поразительна. Теперь выяснилось, что в юности он имел-таки тайную поддержку украинского националистического движения, аж с младых ногтей. И опять-таки далеко не он один. В биографиях целого ряда одиозных украинских деятелей, ныне широко нациствующих и перебандеривающих самого Бандеру, появились упоминания о том, что они либо воевали в вооружённых формированиях УПА, как, скажем, бездарный, но злобный графоман Павлычко, либо оказывали им всемерную помощь.

— Сколько же напускалось тумана для маскировки! Как изворачивались!

— Кравчук чудесным образом делал фантастические кульбиты, дойдя до высоты одного из главных партийных идеологов в УССР. Руководимые им кадры боролись с отклонениями от линии партии, редакторствовали в идеологически выверенных журналах, заседали в партийных комиссиях и комитетах по награждению, тоннами писали сочинения о Ленине, партии и Москве.

А наш пострел — на самом переднем крае борьбы с украинским национализмом и ревизионизмом. Какой уж толк был от этого, теперь понятно. И так «боролся» Леонид Макарович до конца 1980-х, когда его чуткие ноздри уловили для кого-то сперва незначительный, а для него отчётливый запах идеологических перемен. Ныне мы знаем: он ещё не сносил все коротковатые и традиционно залоснённые брюки советского партработника, но стал уже готовить почву, чтобы перейти к политике дистанцирования, а потом и отречения от всего советского и далее — русского.

— Непростая задача!

— Для кого как. Он делает очередной «тройной тулуп», переобуваясь прямо в полёте, и вот уже возглавляет новомодное течение — публичные дискуссии с опекаемыми националистами. Тут он предстаёт мудрым, терпеливым философом, мягко журящим бывших диссидентов за радикальность воззрений. И… вскоре побеждает на президентских выборах в борьбе с Вячеславом Чорновилом, представленным широкому украинскому обществу как страшный и опасный националист, которому противостоит как раз «помиркованный» патриот Кравчук.

Вот так зло иногда шутит бог — или кто там выглядывает из-за его плеча?..

— Массе людей непосвящённых такого рода шутки нелегко разгадать.

— Это верно. Сам же Леонид Макарович в легендарных видеообращениях тех лет обещал всем живущим на Украине процветание и прогресс: «Через 10 лет мы будем второй Францией». А русскоязычным «твёрдо гарантировал» всемерную поддержку и равные-преравные права… В общем, выбрали его.

— Оценили этот выбор потом скоро?

— Да почти сразу. Запомнился реально он галопирующей инфляцией, «кравчучками» и надорванными животами украинок, тащивших на себе в Польшу и Румынию гладильные прессы и токарные станки — сквозь ряды дежурившего на киевском вокзале ОМОНа и лопатообразные руки жадных и злобных таможенников Галичины. Так явлены были украинские «процветание и прогресс», а затем и окончательное формирование политики, что Украина — это Антироссия.

— Всего через неделю после избрания его на пост президента было Беловежье?

— Да. И там трое сепаратистов подписали приговор Советскому Союзу, невзирая на итоги Всесоюзного референдума в марте 1991-го, который ясно показал желание народов продолжать жить вместе. Зато каждый из этих троих стал после этого самостийным паном.

— Что среди подрывных шагов пана президента Кравчука произвело на вас наибольшее впечатление?

— Он поддержал раскол православной церкви и создание «Киевского патриархата», который возглавил Филарет. Именно его курировал коммунистический пропагандист и агитатор Кравчук, будучи главным идеологом КПУ. Курировал, курировал да и выкурировал. Как же пригодились связи с теми самыми буржуазными националистами, с которыми якобы боролся запасливый Кравчук!

— И какое отношение к нему утвердилось в конечном счёте среди большинства жителей Украины?

— Перед ними, я думаю, предстал совершенно особый персонаж политического шапито, вызывающий отвращение, пожалуй, у всех сторон политического процесса, не говоря уж про общество. Кравчука в большинстве презирают скорее всего как русские, так и украинцы; как «ватники», так и «укропы». И только Савик Шустер до конца неизменно звал старого ковёрного в свои телеэфиры, где Кравчук потешал собравшихся длинными, пустыми, но пафосными речами «эксперта» и «аналитика».

Внимание публики, однако, привлекать со временем было всё труднее, поэтому посылы должны были становиться всё нажористее и провокационнее — иначе кто его будет слушать. И вот из его последнего перед смертью заявления как главы комиссии по урегулированию в Донбассе: 50 тысяч человек, говорит, положили зря. Два года этот людоед всецело поддерживал карательную операцию в Донбассе, требовал воевать до последнего солдата — и вот вам внезапно…

А ещё его «вещие» предсказания: Крым, говорит, Путин скоро вернёт обратно. Сам, добровольно! Потому что не потянет, дескать. Могучая Украина тянула, а колосс на глиняных ногах не потянет — вот так.

— Да, есть чему подивиться.

— Дальше опять Донбасс. Надо, говорит, прекратить кровавую войну, дать особый статус, говорит, а под это стрясти деньги с мирового содружества. Недавно же говорил: надо забыть гуманизм и сопли про то, что там «наши люди» и «им надо помогать». Нет, оказывается, надо безжалостно отрезать территорию — нехай сдохнут. И обещал бить там врага (местное население) со всей украинской ненавистью!..

— Судя по всему, это и было его подлинное лицо. Нет, личина! Конечно, она.

— Ещё в 1988 году он мог заявить: «Украина и украинский буржуазный национализм несовместимы». Но о чём же думал при этом? Легко представить.

Проф.А.И.Орлов · **Добавлено:** Чт июн 01, 2023 6:18 pm

Татьяна Петрова — это русская песня
№56 (31405) 2—5 июня 2023 года
3 полоса
Автор: Виктор КОЖЕМЯКО.

Новая книга страстной защитницы отечественной культуры Галины Орехановой, которую я представляю сейчас нашим читателям, названа известнейшим стихотворным воззванием Николая Рубцова: «Россия, Русь! Храни себя, храни...» А посвящена она в основном одной из самых выдающихся исполнительниц русских песен, воистину народной певице — несравненной Татьяне Петровой.

Почему сегодня её талант и дело особенно важны

Конечно же, такой уникальный талант, каким одарена Татьяна Юрьевна, и благороднейшее дело, которому она уже много лет беззаветно служит, нужны всегда. Но обратим внимание на то, какое время выпало для её творчества в течение аж более трёх десятилетий. Неблагоприятнее трудно вообразить.

И это ещё мягко говоря, потому что реально неблагоприятность возросла до крайней враждебности. Да, ведь именно ею обернулось вдруг время по отношению к родной песне в России — при поспешной перемене власти на исходе ХХ века.

Теперь-то уж и с правящих государственных высот прозвучали признания, что целью определённых сил — не только внешних, но также внутренних! — было уничтожение страны. И в конце концов Советский Союз им удалось уничтожить. Однако не остановились на этом: изощрённые вражеские усилия продолжились в тех же направлениях для ликвидации России.

Среди самых главных направлений — наша родная культура. Автор книги, о которой идёт речь, предоставляет слово авторитетнейшему музыкальному деятелю мирового масштаба — руководителю Капеллы Санкт-Петербурга, народному артисту СССР Владиславу Чернушенко. Послушайте его: «Что есть государство, лишённое национальной культуры?.. Есть ли тогда вообще это государство?»

И тут же он переходит к песне, которой по влиянию на людей отводит в нашей культуре особое место: «Пение для русского человека, для России в целом, — это один из тех стержней, на котором держалась вся государственность нашей страны. Это, может быть, звучит странно, но вот не случайно же много раз приходится повторять слова А.Н. Островского: «ПЕСНЯ — ДУША НАРОДА, ЗАГУБИШЬ ПЕСНЮ — УБЬЁШЬ ДУШУ». Это сегодня делают те, кто хочет, чтобы Россия погибла».

Сильно сказано? И неопровержимо верно! Тут и доказывать нечего — всё налицо. Гнусные действия губителей души народной и катастрофические результаты этих действий мы зрим и слышим уже более трёх десятилетий. Мы, то есть все наши сторонники, искренне болеющие за Родину, — с гневом и возмущением. А другая сторона? С удовольствием и радостью, не иначе. Интересно, сколько таких во власти, которая, собственно, всё и решает...

Нам же как раз пора обратиться к центральной героине новой книги, памятуя вынесенное мною в подзаголовок: почему именно сегодня особенно важны её талант и её дело. А суть в том, что злое время, о котором мы сейчас говорили, на поле культуры, включая драгоценное песенное пространство, жестоко сломало очень и очень многих. Одних сломало буквально, то бишь физически, отправив досрочно на тот свет, других — духовно, нравственно, заставив в корне изменить самим себе. Знаем это по жизни, а книга Г. Орехановой с её обстоятельным анализом такой печальный факт подтверждает.

Но — есть несломленные. Есть непобеждённые. Есть оставшиеся верными своему призванию. И в числе самых достойных — она, Татьяна Петрова, почему и родилась эта посвящённая ей книга.

Надобно заметить, что книга не только о ней. Здесь широкий круг тех, кто был и остаётся рядом, кто её поддерживал и поддерживает. Назову некоторых для понимания: Валентин Распутин, Василий Белов, Вадим Кожинов, Валерий Ганичев, Ирина Архипова, Николай Бурляев... Долго перечислять. А общая высочайшая их оценка народной певицы России продиктована убеждённостью, что таким, как она, должно принадлежать будущее в нашей культуре.

На таких надежда! Сознаём прискорбное нынешнее состояние русской, советской, подлинно народной песни, и оно угнетает, конечно. Но всё-таки нельзя сполна этому поддаваться. Требуется (во что бы то ни стало!) ПРЕОДОЛЕНИЕ. Уже упомянутый Владислав Чернушенко задачу в книге ставит прямо: ВОССТАНОВЛЕНИЕ ПЕСНИ! Разве вы не согласны с этим?

Если два времени сопоставить

Дальнейший разговор — с теми, кто согласен. Ибо не обойтись без вопроса: а что более всего необходимо, чтобы родную нашу песню восстановить — во всей её красе и во всём величии?

Вот на этот вопрос, главнейший, вдумчивому читателю новая книга Г. Орехановой, по-моему, отвечает. Не назидательной инструкцией, а интересным, проникновенным рассказом о жизни Татьяны Юрьевны Петровой.

Ключевое тут относится, пожалуй, к абсолютному большинству жителей нашей страны, если даже не сказать — ко всем. В каком смысле? Да в том, что жизнь для нас поделилась с определённого момента на две части — до 1991 года и после. А уж как поделилась, то есть переменилась, кто чему в связи с этим радуется, а от чего печалится — особая статья. Так давайте рассмотрим её, «статью» эту, хотя бы вкратце, через биографию нашей героини.

Из книги: «Она родилась в середине ХХ века на Урале в небольшой деревушке». Кто-нибудь добавил бы: «В простой, обычной семье» (читай по-нынешнему: «не элитарной»). Мама — разъездной сельский киномеханик, папа после армейской службы — шахтёр. Оба пели.

«Они пели раздумчиво, задушевно, уходя в свои мысли, пели негромко и слаженно, — вспоминает сама Татьяна Юрьевна. — Я очень любила их слушать, почти никогда не подпевала, наверное, из боязни, что могу ненароком что-то испортить. А когда кто-то запевал: «Родины просторы, горы и долины...», все подхватывали разом и пели с большим подъёмом: «Ой ты, зима морозная, ноченька яснозвёздная...» На душе тогда становилось так радостно и светло. У отца был большой, красивый голос, он очень красиво пел...»

Самые любимые песни его? Благодарная дочь называет: «Спят курганы тёмные...», «За фабричной заставой, где закаты в дыму...», «Белым снегом»...

Знаете, меня в любом случае восхитил бы такой набор, но восхищение, когда это прочитал, было особенным ещё и потому, что все три названные советские песни издавна также отношу к своим наиболее любимым.

А вот тут — внимание! Тане повезло, разумеется, с певучими родителями. Однако не всем же такое выпадает, чтобы через папу с мамой истинно хорошую песню полюбить. Значит, вопрос в том, от кого и как, где и когда начинающий жизнь малыш, а потом подросток, впитывающий разное с особенной притягательностью, может услышать песни и почувствовать, какие из них по-настоящему хорошие.

Для поколения родителей Татьяны, к которому и себя отношу, лучшие песни доносили радио, патефон и киноэкран. Позднее к ним прибавились телевизор и магнитофон, а впереди замаячил уже интернет. Но это всё техника передачи звука, а был у нас звуковой образ Родины, которому посвятила своё вступление к работе Галины Орехановой народная артистка СССР Ирина Архипова.

Он был, пожалуй, буквально в атмосфере нашей страны, которую обоснованно называли не только самой читающей, но и самой поющей. Пели всюду — на работе и отдыхе, в застолье и туристических походах... А бессчётное число замечательных хоров, от знаменитых профессиональных до самодеятельных — где-нибудь на заводе, в колхозе или школе!

Это пела она, душа народная, и Таня Петрова, в которой рано признали незаурядный дар, ощутила себя частицей этой великой души. С её прекрасным влечением: пятнадцатилетней поступила в Уральский народный хор. И с того шага, для неё вполне естественного, мы можем проследить характерное в советское время восхождение таланта. Не стану утверждать, что каждый наделённый талантом человек в Советской стране полностью его реализовал и достигал достойной высоты признания. Но условия для этого создавались.

Что настоятельно советовали Тане старшие товарищи по хору? «Обязательно поезжай учиться! Ни в коем случае не останавливайся: надо учиться, только учиться!» Причём они знали, куда конкретно ей надо ехать. Уже было ясно, что от любимой бабушки девочка переняла особое пристрастие к народной песне, а исполнительниц её, по общему мнению, лучше всего учат в Московском государственном училище имени М.М. Ипполитова-Иванова. Студенткой его Таня и стала.

Да только не ограничилась этим, превратив многие последующие годы в непрерывную учёбу, иногда одновременно в двух-трёх местах. Ансамбль фольклорной музыки под управлением Дмитрия Покровского — учёба. Мастерская эстрадного искусства, руководимая народным артистом РСФСР Александром Маслюковым, — тоже. А в знаменитом Институте имени Гнесиных для неё и ещё двух многообещающих «народниц» открыли даже специальное экспериментальное отделение народного пения. И сколько сердечности, материнской заботы вкладывали в работу с ней сначала опытнейший педагог Елена Константиновна Гедеванова и затем народная артистка СССР Нина Константиновна Мешко — многолетний руководитель легендарного Северного народного хора!

Нельзя не заметить, как дорого Татьяне Юрьевне такое отношение к ней, особенно проявленное в пору её становления. Недаром же старается поимённо назвать автору книги как можно больше тех, кому до глубины души благодарна за помощь.

Всё это и значит — по-советски

Да, мне хочется ещё и ещё подчеркнуть, что для советского времени всё, о чём сейчас рассказываю, было не каким-то счастливым случаем, а правилом, закономерностью, поддерживаемой самим духом и всей системой взаимоотношений в обществе. Как совершенно закономерным было и восхождение юного таланта по имени Татьяна Петрова, которое в октябре 1979 года впервые прозвучало на всю страну. Таня стала победительницей Всероссийского конкурса исполнителей народной песни!

Учтите и то, что такой конкурс тогда регулярно проводился. Ну а дальше победительнице — заслуженное право выпустить персональную пластинку, или, как говорилось, долгоиграющий диск. Под кратким названием «Русские песни» у неё он вместил целый букет шедевров. Отбор меня поразил своей зрелостью, а ведь возраст исполнительницы к тому сроку не дошёл ещё и до двадцати.

Конечно, хорошо её знающие и любящие, каковых в книге множество, высочайше ценят певицу прежде всего за то, КАК она поёт. Однако не лишне отметить также, что в её репертуаре БОЛЕЕ ТЫСЯЧИ народных песен, многие из которых записаны лично ею в фольклорных экспедициях. Ничего себе факт?

К сожалению, столь же лаконично само пение на бумаге не передашь. Да и вообще едва ли это возможно: надо слышать, к чему всех читателей призываю. А здесь приведу лишь первое впечатление одного из самых ведущих знатоков русской народной песни, услышавшего Татьяну в канун того Всероссийского конкурса:

«Передо мной стояла невысокая, хрупкая девушка с открытым русским лицом, с милой улыбкой. И вот она запела... Запела по-своему, никому не подражая. Голос лился свободно, легко, покорив меня какой-то удивительной мягкостью и лиричностью».

В качестве дополнительного аргумента могу привести собственное воспоминание о первых встречах с её искусством. Меня всё спрашивали: «Что думаете про новую певицу Татьяну Петрову?» Уже были её сольные концерты, на один из которых я пошёл. Результат? Захотелось пойти ещё раз — и поскорее.

Думал же, отлично помню, вот о чём. Какая радость, что появился в нашем певческом искусстве женский голос, который может соревноваться с Людмилой Зыкиной и Ольгой Воронец. Были и другие имена у меня в голове, но эти, наверное, ближе всего обозначили в моём представлении характер и масштаб той славы, которой в будущем (не очень далёком!) обязательно должна быть увенчана эта новая певица.

Увы, со славой не сбылось...

И вот здесь-то наступает роковая тема, ради которой, на мой взгляд, не просто стоило, а насущно необходимо было написать такую книгу. Потому что в судьбе щедро одарённой русской артистки отразилась драматически судьба многих талантливых и честных служителей искусства, глубоко преданных родной культуре и ни за что не желающих ей изменять. А по большому счёту, на десятилетия это стало судьбой всей страны.

Вспомните, кому первый её президент холопски счёл нужным доложить об уничтожении Советского Союза, в чём сам принял решающее участие. Верно, президенту США. Да ведь тогда мало кого такое удивило, поскольку большей части общества уже удалось внушить соответствующий настрой. Все упования и планы на будущее новоявленное государство связывает с ними, со Штатами, а если шире — «с благословенным Западом». Всё готово ему отдать и отдаёт. Даже душу народа! Причём её-то, пожалуй, в первую очередь.

Вспомните, как ещё с началом подготовительной «перестройки» резко стало меняться у нас песенное звучание массовой эстрады, радиоэфира и телевидения. И очень скоро всё здесь заполонила или чужая по происхождению песня на её языках (далеко не всегда лучшая), или отвратительное подражание, абсолютно чуждое нам как по форме, содержанию, так и, конечно же, по исполнению. А для иного, кровно родного, духовно и нравственно высокого, моментально выдумали запретный штемпель: «Неформат».

Вот с чем совершенно неожиданно столкнулась Татьяна Петрова на творческом взлёте своём. Галина Ореханова пишет об этом так:

«В пору трагического государственного слома свела нас судьба на русских дорогах. Ещё недавно благополучная, широко известная, обожаемая поклонниками молодая певица-красавица, вмиг обретшая огромную популярность, начав своё профессиональное восхождение триумфальной победой на Всероссийском конкурсе исполнителей народной песни, Татьяна Петрова сразу почувствовала, что беззаботное время прошло. Точное нравственное чутьё подсказывало ей, что художнику, который воспринимает своё творчество как народное служение, а именно так понимала певица своё назначение в искусстве, настала пора «встать под ружьё». Она без колебаний сделала это».

И этому обоснованно автор книги отводит много проникновенных страниц, тем более что самой Галине Александровне выпало быть на целом ряде тех незабвенных выступлений любимой певицы. Ещё одно важное место о ней приведу дословно из книги:

«Пела и поёт на площадях, в зоне военных действий, таких как Чечня, в промёрзших клубах по всей России, призывая народы к единству. Пела и поёт большие концерты: русские песни, грустные и весёлые, старинные песни своей Родины… И снова и снова люди открывают для себя могучую врачующую силу народной песни. Силу, способную вызывать волю к борьбе за жизнь, достойную человека».

Здесь верно говорится о народной песне как истоке и основе русской души. Но рядом и вместе — по силе воздействия и общности нынешней их судьбы — я ставлю песню советскую, которая, собственно, от народной нашей и произошла. Не случайно же Татьяна Юрьевна всё больше обращается к ней, а последний по времени её альбом под названием «Нежность», который ей удалось выпустить, она целиком составила из особенно дорогих сердцу песен советских лет.

И как она поёт! Несмотря ни на что и вопреки всему! «На ветру, в промёрзших клубах она хорошо понимала, что рискует потерять голос, — вспоминает Г. Ореханова. — Она принимала сложившиеся жестокие обстоятельства жизни как условие борьбы за Россию. И пела, сознательно шла на риск, жертвенно, с готовностью, щедро и бескорыстно отдавала людям своё искусство».

Знает, во имя чего жертвовать

Остановлюсь ещё на одном проявлении её самоотверженности в труднейшее время. Не скрою, что мне оно по-особому близко и дорого. Впрочем, гораздо весомее другое: эта самоотверженность в такое время объективно наиболее ценна, потому что влечёт за собой наибольший личный ущерб.

Говорю об участии героини моей статьи в поддержке Коммунистической партии Российской Федерации — на самом пике гонений против неё. Для скольких тогда, особенно из людей так называемых творческих профессий, «непозволительным» оказалось связываться с КПРФ! Если же ты и без того «неформат», то есть на большую сцену и широкий телеэкран тебя стараются не очень-то допускать, то можешь быть уверен: такая связь сделает твоё положение совсем уж невыносимым.

«Татьяна Петрова это понимала, — пишет Г. Ореханова, — и, приняв решение помогать Компартии, по её мнению, стоявшей на службе народу, служила её делу верой и правдой. Сколько поездок по городам и весям России — в Сибирь и на Дальний Восток, на Урал, в Кузбасс и отдалённые посёлки и деревни срединной России совершила она в составе её бригад».

Имеются в виду партийные бригады во время думских выборов 1993 года и президентских — 1996-го. Галина Александровна работала тогда в редакции «Советской России» — родной сестры «Правды», потому немало поездок и сама совершила с теми бригадами. Это делает её свидетельства и доверительными, и наглядными, с массой интересных подробностей.

Например, певицу часто просили объяснить свою общественную позицию. Вот один из её ответов, записанный корреспондентом «Советской России»:

«Когда на недавнем концерте я сказала, что являюсь доверенным лицом кандидата в президенты РФ Г.А. Зюганова, зал взорвался аплодисментами. Мне нравится, что он относится к России, как об этом писал Александр Блок: «О, Русь моя! Жена моя! До боли…» Он державник, и я считаю, это очень важно для России. Наша страна переживает очень острый момент в своей истории: люди бесконечно устали от горя, появляется равнодушие. Нужно собирать силы народные, во что бы то ни стало собирать!»

Не раз встречаю в её высказываниях, приведённых автором книги, заветно звучащее слово — СПРАВЕДЛИВОСТЬ. Для КПРФ оно программное, а для русской певицы Татьяны Петровой, как я понимаю, тоже очень много значит. Пожалуй, и для всех тех деятелей культуры, которые, пренебрегая опасностью, решились в столь критически грозное время стать на сторону КПРФ.

Сама Татьяна и автор книги о ней с необыкновенной теплотой вспоминают одного за другим этих честных и бесстрашных. Каждому из них хочется до земли поклониться. Но особенно взволновала меня встреча в книге с выдающимся дирижёром Николаем Калининым, другом Татьяны, которого я хорошо знал. С ним связано событие, верно названное в книге знаменательным.

Глухая, тяжкая пора в начале 1990-х. Компартия после ельцинских запретов только что вышла из подполья и готовится провести свой съезд. Возникает идея по его завершении дать концерт, да не где-нибудь, а в Зале имени Чайковского, который с огромным трудом удалось снять. Кто же наиболее достойно мог бы выступить на таком концерте?

Николай Николаевич Калинин руководил тогда Национальным академическим оркестром народных инструментов имени Н.П. Осипова. Блистательный коллектив! Однако и у него прекратилось финансирование, музыканты бедствуют, оркестр с трудом выживает. Что же, ещё больше усугубить людям их проблемы? В общем, обратились к руководителю не без серьёзных сомнений. И тем радостнее было услышать от него: «Да, конечно же, мы обязательно будем играть». Так впервые в «новой России» у коммунистов состоялся полноценный праздник, давший сильный заряд на будущее.

Считаю нужным сказать здесь следующее. Сейчас, три десятка лет спустя, от самых высоких представителей власти приходится слышать резкое осуждение почти всего, что делалось «сверху» в тот период. Но вот никто при этом не отмечает: осуждение-то уже было, предупреждающее, чтобы не делали правители того, что ведёт страну к дальнейшему упадку. И кто предупреждал? Коммунисты. Только их разумному голосу «наверху» не пожелали внять.

Так, может быть, надо всё же официально заявить об этом? Ради справедливости и для того, чтобы в будущем такое не повторялось.

А в допущенном по злой воле очень многое требуется исправлять

Вот и состояние песенного искусства, в которое его ввергли, буквально вопиет об этом. Сколько уже на сей счёт «Правда» била тревогу! Да и одной судьбы моей сегодняшней героини достаточно, дабы убедиться, что общество наше в художественных ценностях, вкусах и предпочтениях основательно извращено.

Та, которая в Советском Союзе наверняка была бы народной артисткой СССР и заслуженно олицетворяла бы славу Родины, была отодвинута на второй или третий план. И кого же вместо неё вознесли? Вы сами это знаете. А ведь она не стала в «новой России» хуже петь, не убыло у неё ни таланта, ни ответственности. Но тем не менее вершители судеб сочли её «неподходящей».

Слишком русская и советская? Категорически не влезает в западный стандарт? Однако она знает: именно такой её любят и ждут истинные ценители отечественной песни. И пусть приходится иногда уезжать далеко от захваченной столицы, она поёт там, в провинции, без устали и с душевным подъёмом. Вот как высказалась в связи с этим народная артистка СССР Ирина Архипова:

«Откуда в певице такая стойкость, упорство, неутомимость, такая вера в русскую песню? Вопрос не праздный. Он заставляет задуматься о силе народного характера и русского духа. О неистребимости веры».

Повторим: если всерьёз браться за восстановление русской песни, опора должна быть на таких, как Татьяна Петрова. Между тем, хотя задача этого восстановления под нажимом «наверху» вроде бы и осознаётся, но… как-то половинчато и противоречиво.

Скажем, на всех основных телеканалах за последнее время появились регулярные песенные передачи. На «России 1» А. Малахову подарили даже две: по два часа и в лучшее время субботы и воскресенья! Но берут пока больше количеством, а не качеством. И вот Т. Петрову я увидел и услышал здесь только единожды. А ей, согласитесь, за эти годы можно было бы (и нужно!) предоставить наилучшие часы для больших сольных концертов на всех главных федеральных каналах ТВ. Что же мешает? Что препятствует?

Можно сказать, пока ни шатко ни валко идёт всё, что связано с восстановлением в правах достойных песен и достойного их исполнения. Какие-то сдвиги происходят, но минимальные, а зачастую показушные, мнимые. Обещания хорошие раздаются, но выполнения их потом не видно и не слышно.

К примеру, меня необыкновенно воодушевило известие о создании большого Всероссийского детского хора под руководством самого Валерия Гергиева. Тысяча поющих мальчишек и девчонок, какое чудо. Однако после анонсирующего концерта я их больше не слышал. А минули уже годы…

В качестве некоего противопоставления приведу из книги Г. Орехановой воспроизведённый ею рассказ великого хормейстера Александра Васильевича Свешникова о том, как создавался его знаменитый хоровой коллектив.

Осенью 1942 года Свешникова пригласил к себе начальник Главного политического управления Красной Армии А.С. Щербаков. И сказал:

— Вам поручается, Александр Васильевич, организация русского народного хора Союза ССР. Полномочия большие, вплоть до отзыва необходимых людей из действующей армии.

— Но, простите, Александр Сергеевич, обстановка на фронте, Сталинград… Уместно ли в такой момент…

— Нам важно не опоздать, дорогой Александр Васильевич. Понимаете? Не опоздать. К будущей весне хор должен запеть, ясно? Действуйте.

И вот первое выступление 20 июля 1943 года в Москве, в Колонном зале Дома союзов, которое слушала потом по радио вся воюющая страна — и фронт, и тыл. Это было начало славного творческого пути ещё одного выдающегося хорового коллектива — в разгар Великой Отечественной, когда песня рассматривалась советским руководством как мощнейшее духовное оружие. Она и была таковым, что не раз засвидетельствовал сам Маршал Победы Георгий Константинович Жуков.

Думаю, время сейчас снова и снова вспомнить об этом. И соответственно действовать, чтобы не опоздать.

Проф.А.И.Орлов · **Добавлено:** Пн июн 05, 2023 8:16 pm

«Все мы, конечно, ученики Александра Сергеевича»
№57 (31406) 6—7 июня 2023 года
1 полоса
Автор: Виктор КОЖЕМЯКО, журналист «Правды» с 1963 года.

Так говорил и писал о Пушкине один из лучших современных писателей Чувашии Пётр Григорьевич Маркин, который многие годы был верным другом газеты «Правда». Оставаясь до конца дней своих активным коммунистом — членом КПРФ, он не только постоянно выписывал главную газету партии, внимательно читая её, но и нередко откликался на особенно заинтересовавшие его публикации.

Увы, в прошлом году жизнь талантливого нашего друга оборвалась. Но жива память о нём в сердцах всех, кто знал этого замечательного советского человека, и, конечно, читателей прекрасных его книг. Теме памяти посвятил своё письмо к нам в редакцию главный редактор региональной газеты КПРФ «Чебоксарская правда» Сергей Шульдяшов. Написал он накануне Пушкинского дня, ставшего и Днём русского языка, чтобы подчеркнуть совершенно особую роль А.С. Пушкина в жизни и творчестве выдающегося сына чувашского народа, как и всех писателей России.

Приведу, скажем, такую деталь. Многие свои письма наиболее близким людям Пётр Григорьевич начинал, как эпиграфом, пушкинскими строками: «Мой друг, Отчизне посвятим души прекрасные порывы!» Вспоминаются в письме и слова, вынесенные в заголовок этой заметки. А особенно дорого напоминание о рассказе «Дуб Лукоморья», из которого мы узнаём, какое потрясение испытал будущий писатель ещё совсем маленьким — при самой первой встрече с творчеством великого поэта.

«У лукоморья дуб зелёный…» Эта строка тогда напомнила мальчику заветный для него дуб у колодца — недалеко от кордона, где он рос в семье лесника. А повзрослев, Пётр узнал, что в своё время (в сентябре 1833 года) через тот самый Грязнухинский лес проезжал… сам Александр Сергеевич Пушкин! Даже заночевал на кордоне, а завтракал как раз под заветным дубом.

Важный факт: специальный учёный совет, рассмотрев многочисленные исследования краеведов, в том числе и исследование Петра Маркина «Утро Пушкин встретил на Грязнухе», постановил считать научно доказанным пребывание великого поэта на Сенгилеевской земле (ныне Ульяновская область), а конкретнее — и на кордоне Грязнуха.

По предложению С. Шульдяшова публикуем сегодня рассказ П. Маркина «Дуб Лукоморья», посвящённый тому знаменательному эпизоду.

Дуб Лукоморья
№57 (31406) 6—7 июня 2023 года
4 полоса
Автор: Пётр МАРКИН.

Там русский дух…

там Русью пахнет.

А. Пушкин.

Вырос я на лесном кордоне, где поэзией пропитано каждое деревце, как солнцем алая земляника, треньканье синицы, изумрудные капельки росы… И, думается мне, благодаря этому, ещё ничего не ведая о Пушкине, я как бы уже готовился к встрече с ним.

Хорошо помню, как однажды в школе учительница раздала нам, второклассникам, новые тетради. На обложке — картинка: у изгиба моря стоит могучий дуб, он обвит цепью, по которой ходит кот, а на земле сидит кудрявый человек. Внизу строчки: «У лукоморья дуб зелёный, златая цепь на дубе том…» Стихи меня потрясли. От нахлынувшего неведомого доселе чувства чего-то таинственного и сказочного я… расплакался.

Подошла учительница, наклонилась ко мне, спросила тихо:

— Что с тобой, Петя? Почему плачешь?

От ласковых слов я ещё больше разволновался, ничего не мог ответить, только всхлипывал.

— Ну, успокойся, не надо так, — проговорила учительница и почему-то отодвинула от меня тетрадь, которую я тут же придвинул к себе. Кажется, она поняла истинную причину моих слёз и, положив тёплую ладонь на мою голову, продолжала урок.

Несколько дней я находился под впечатлением от стихов и своего открытия. Ведь я, живя в лесу, каждодневно видел дубы, собирал жёлуди, из сухих веток разводил костры и не ведал, что так светло и задушевно можно сказать о дубе.

Возвращаясь на кордон к родителям на выходные дни, я сразу же шёл к зелёному дубу, что одиноко возвышался вблизи колодца на заросшем кустами бугре, широко раскинув мохнатые ветви. Во мне возникала волшебная музыка: «У лукоморья дуб зелёный, златая цепь на дубе том…» — и сердце сладостно щемило от необъяснимого чувства, которое рождалось во мне, заполняло до краёв душу.

Я зачарованно глядел на дуб, и чудилось мне, что где-то тут и сказочный кот обитает. Потом, бродя по лесу, я всё вглядывался в деревья, не высунет ли он усатую мордочку из гущи листьев. Видел скачущих по веткам белок. В старом липняке из дупла следил за мной ушастый филин, вращая жёлтыми глазами. Будь сумерки, он пугнул бы меня разбойничьим уханьем. Но сейчас ему лучше быть не замеченным. Встречались зайцы, ежи, лисы… Вокруг мелькали загадочные тени, слышались таинственные шорохи.

В сумеречной лощине, по дну которой бежал ручеёк, в глухой чащобе жили волки. В осенние тёмные ночи они там частенько завывали. В этом месте меня всегда охватывала тревога. Я внушал себе, что сейчас, днём, волки нисколько не страшны. И всё же поспешливо, подныривая под низко нависшие ветви и озираясь, я поворачивал к дому.

В кустах, просвеченных солнцем, порхали и звенели разные пташки. В развилках ветвей они строили гнёзда, в них выводили птенцов. Я невольно любовался ими, а также причудливыми деревьями, разными травами, цветами, ощущая себя частью природы. Я считал Грязнухинский лес из-за его сказочной чудесности своим лукоморьем.

* * *

Позже, когда повзрослел, я узнал, что Пушкин, задумав книгу о Пугачёве, совершил далёкое и трудное путешествие по местам пугачёвского восстания. Он хотел составить о Емельяне собственное мнение, а для этого надо было послушать народ, узнать, что думает о нём, какую память хранит.

Случилось так, что путь поэта пролегал через Грязнухинский лес. Приехав в Сенгилей, стали закладывать ему лошадей. Но оказалось, что ямщиков нет: один слеп, другой пьян… Пушкина это возмутило. Ещё в Симбирске он колебался, какой дорогой ехать. Теперь решил вернуться и продолжать путешествие по левому берегу Волги. Он потребовал немедленно везти его обратно.

Тройка лихих коней в тёмную ночь вынеслась из Сенгилея. Пушкин долго не мог успокоиться. На душе у него было муторно. Он торопил ямщиков.

Когда въехали в лес, начался длинный крутой подъём. Лошади с большой натугой, рывками, часто останавливаясь, тянули тяжёлую карету. Лишь когда одолели гору, Пушкин успокоился и незаметно для себя заснул.

Проснулся он от тишины — карета стояла. Ямщики пояснили, что в этих местах в ночную пору всякое бывало. Да и волки выли. И поэтому они не рискнули ехать дальше. А тут безопасно, свои люди…

Пушкин молча вышел из кареты, огляделся. Под лучами восходящего солнца осенний лес пылал многоцветьем красок. Казалось, он был весь объят багряным пламенем. Неподалёку от дороги, в низине, виднелся колодец. Около него толпились несколько бородатых мужиков. Один из них доставал из колодца воду и поил рослую гнедую лошадь. А чуть повыше на бугре красовался молодой, но уже крепкий густолистный дуб. Пушкин сказал денщику, что под ним они позавтракают. И пока тот расстилал коврик, доставал из ларца снедь, Пушкин подошёл к мужикам, которые с пристальным любопытством наблюдали за ним.

— Чем промышляем, добрые люди? — участливо спросил Пушкин, поздоровавшись.

— Дело наше простое… смолу гоним.

— Ну а про Пугачёва что-нибудь слыхали?

— Как не слыхать, слыхали. Его отряды вот по этому тракту двигались. Несметной силой шли. Казалось, никто не устоит. И всё же под Белым Яром силушки той оказалось маловато.

— А где это… Яр?

— Да как раз напротив Сенгилея, на другом берегу.

Пушкин прикинул в уме, что обязательно побывает там, чтобы поглядеть на место побоища, поговорить с людьми. Наверняка там есть такие, кто и самого Пугачёва мог видеть.

— Ну а вы-то самого Пугачёва видели?

Мужики запоглядывали друг на друга, лукаво усмехаясь. Ишь куда клонит. Разу-знает про всё и всех, а потом, кто его знает, донесёт властям и готово — пришьют дело. Ну и упекут в Сибирь или того хуже. Один из них, переминаясь с ноги на ногу и поглаживая бороду, ответил:

— Да нет, где нам! Мы с утра до ночи дёготь гоним. Так что, барин, извиняйте. Нам работать надо.

И мужики стали расходиться. Пушкин понял, что для них он барин, чужой человек, которому нельзя доверяться. С лёгкой досадой прошёл к дубу, присел на коврик, аппетитно пожевал рябчика, запивая мадерой. Потом легко вскочил на ноги, почти бегом спустился к колодцу, ещё и ещё раз полюбовался красотой леса, одетого в багрец и в золото, и направился к своей карете.

Тройка рванула с места и понеслась в сторону Симбирска.

* * *

…Прошло много лет. Однажды я поехал на свою малую родину. Мне хотелось понять, что мог чувствовать Пушкин в лесной глуши, что мог видеть, запомнить.

Было уже за полдень, когда в Тушне я сошёл с автобуса, поднялся на гору и знакомый с детства глухой лесной дорогой добрался до моей Грязнухи. С волнением и светлой грустью в душе бродил я по дубравам и березнякам, душистым от цветущего разнотравья полянам, слушая трели птиц и вспоминая далёкие детские годы. Всё хотелось мне найти милые сердцу заветные тропинки, укромные уголки, где, уединившись, я всласть мечтал о подвигах и о славе. Но вскоре понял, что их, мест этих, теперь нет, они заросли молодыми деревцами.

Из полуобрушившегося колодца я попил воду, зачерпывая её горстью. Постоял рядом с высоким дубом, под которым, по преданию, завтракал Пушкин. Потом поднялся на то место, где когда-то стоял дом лесника, сгоревший лет двадцать назад.

Устало присев на брёвнышко у пепелища, я думал о том, как многое здесь переменилось, да я и сам уже другой, голова вон вся инеем покрылась. Но, сколько себя помню, во мне всегда жило чувство детства. Вот и сейчас… Оно напомнило о себе щемящей тоской о безвозвратно ушедшем прошлом. Я осмотрелся и прилёг, как часто делал в детстве, на высокую мягкую траву. Мечтательно устремил взор в голубое небо с белыми, чуть провисшими по краям облаками.

Не знаю, сколько я пролежал, как вдруг произошло нечто странное и необъяснимое. Реальность как бы совместилась с фантастикой. Сначала я услышал лёгкие шаги, затем между деревьями мелькнул силуэт, и вот на открытое место вышел человек невысокого роста, кудрявый, с пышными бакенбардами. Он был в крылатке, в руке держал цилиндр.

— А вы ведь Пушкин, да? — взволнованно вырвалось у меня. Я почувствовал, как снова стал мальчишкой, сыном лесника.

— Верно, Пушкин. Откуда меня знаешь? — спросил человек. — Я здесь впервые.

— А я видел вас на картинке в школьной тетради. Вы под дубом сидите, а кот рассказывает сказки.

— А-а… было такое, было, — закивал Пушкин кудрявой головой. — А как тебя зовут?

— Петя. А вы к нам надолго?

— Видишь ли, Петя… Я еду в Оренбург. Собираюсь написать книгу о Пугачёве. Был такой вождь обездоленных крестьян. Но разбили его войско. Восставшие разбежались кто куда. Прячутся они и в вашем лесу. Вот я по пути и заехал сюда, чтоб повидаться с ними, потолковать.

— И что они?

Пушкин улыбнулся:

— Похоже, они ждут нового Емельяна, чтобы заново подняться на борьбу.

Тут Пушкин заторопился, несколько раз взглянул через плечо в сторону дороги. И я поспешно сказал:

— Александр Сергеевич, а я наизусть знаю ваше стихотворение… — и начал читать: — У лукоморья дуб зелёный…

Пушкин терпеливо выслушал, улыбнулся, сверкнув белизной зубов, ласково взъерошил мои волосы:

— Молодчина, дружок!

И пошёл туда, где ждала его карета. А у меня мелькнула мысль: не попрощался — значит, ушёл ненадолго, он ещё ко мне вернётся.

* * *

Вдруг Пушкин оглянулся и рукой показал мне на раскидистый дуб на бугре у дороги, возле которого я часто читал его стихи. Не знаю, почему, но в моё сознание и душу легли его мысли. Меня словно осенило, я понял, что в любой стороне родной земли для каждого из нас имеется свой дуб Лукоморья. Но чтобы его встретить, увидеть, узнать, надо с детства растить в себе добрые чувства ко всему живому, стать частицей Руси, очень любить свою Родину, беречь её и никому не давать в обиду.

Мне бы побежать за Пушкиным, расспросить его ещё о многом, что волновало мою душу, но тут я очнулся и понял, что всё это происходило в моём воображении, во сне. Но до чего же это был приятный сон!

Кто знает, по каким законам развивается человеческая личность. Тогда, в детстве, соприкоснувшись с гениальной поэзией Пушкина, я открыл для себя на своей Грязнухе дивное и таинственное Лукоморье со сказочным дубом. И с тех пор, бывая там, даже мысленно, я всякий раз, как от первой любви, нахожусь в каком-то очарованном состоянии.

Высокие статистические технологии

Статьи Виктора Стефановича Кожемяко

Кто сейчас на форуме