| Высокие статистические технологии https://orlovs.pp.ru/forum/ |
|
| Русский космизм эпохи Циолковского https://orlovs.pp.ru/forum/viewtopic.php?f=9&t=3952 |
Страница 1 из 1 |
| Автор: | Проф.А.И.Орлов [ Пт апр 04, 2025 12:09 pm ] |
| Заголовок сообщения: | Русский космизм эпохи Циолковского |
Русский космизм эпохи Циолковского 02.04.2025 1 Покорение космоса… Звучит избыточно: теме не менее – прорыв был очевиден, и ликование большинства человечества, словно космические дуги, незримо мерцая, объединили грандиозностью свершения, логично… Улыбка Гагарина: как своеобразный символ любви, цементирующей людское множество; любви, к тому же – движущей солнца и светила. Предполагал ли далекий Данте возможности подобных полетов? Или, провидя совсем другие, требующие открытия третьего глаза, реальность которого не доказать научно, подивился б праздной забаве? Не праздной – космос осваивается постепенно: гигантский и кажущийся предельно холодным, онтологически чужим; космос, про который русский провидец говорил, что он абсолютно счастлив в себе. Он снежно-белый, если правильно видеть – да, Циолковский? Снежно-белый, расшитый золотыми сияниями… Сложно-величественная судьба мужественного Королева, познавшего годы изгойства, и триумфы побед; судьба, приводившая его к кривым, изломистым улицам провинциальной купецкой Калуги, где Циолковский, прикоснувшийся к безднам провидения, был посмешищем… Где Калуга – а где космос? Но он начинается в нас, понимал Циолковский, чтобы не закончится нигде. Ученый разрабатывает ракету – оптимальный способ вторжения в дальние пределы. Он планирует многоракетный космический поезд – соединение нескольких ракет, каждая из которых топливо передает предыдущей: для увеличения скорости, что необходима, дабы оторваться от родной земли. …Она – колыбель, утверждал ученый, но нельзя же вечно жить в колыбели? Вычислив вторую космическую скорость, он же рассматривает комплекс медико-биологических проблем, связанных с длительными полетами: в которые никто не верит, а он знает – они грядут. Грядет улыбка Гагарина, выход в таинственное пространство Леонова, грядет новая эра человеческих возможностей, равно – познания яви. Яви, увеличивающейся в объемах. …Пока Чижевский, пробираясь внутрь глубин – сплошной космический лабиринт, закрученный над нами сгустками мыслящей плазмы, – исследует влияние космических факторов на процессы, происходящие в живой природе. Космос жив – невероятными явлениями: он мыслит целой планетой Солярис, в чьи мысли не проникнуть; он готов принять человеческие станции, и даже частично – жизнь, слишком перенаселенную на Земле, в себя, царственный, бесконечно счастливый, весь прошитый золотящимся, не познанным пока светом и определяющим нашу жизнь. 2 Он проходит кривыми, гнутыми, скатывающимися вниз, к Оке улочками Калуги, погруженный в себя – и космос несущий в себе, а мальчишки, улюлюкая, не имея представления ни о каком космосе, бегут за ним: странным и нелепым, великим провидцем… Или – накрутив на толстые, слоистые валенки коньки, спускается к реке, чтобы чертить запорошенный снежком лед, и фигуры, остающиеся на нем, подобны небесным формулам. Циолковский видел начертанные на небе письмена, появившиеся в ответ на его внутреннюю просьбу, – о чем рассказывает в «Автобиографии», сделанной четко и литературно. У него было открытое внутреннее зрение, что не подлежит доказательствам и исследованиям, увы, и тем не менее – становится очевидным, когда соприкоснешься с его жизнью, сочинениями, открытиями… Циолковский вывел теорию создания первого цельнометаллического дирижабля – горячий воздух, используемый в качестве топлива, был новинкой… Эстетически прекрасно оформленный корабль, рассекающий тугие воздушные слои… Изучая конструкцию аэроплана, Циолковский предложил создать убирающиеся внутрь корпуса шасси. Ракеты – его страсть: он обосновывает именно такую, концентрированную форму вторжения в космос. Скорость, необходимую для преодоления земного притяжения, рассчитывает Циолковский, предложивший же и ракетные поезда – систему многоступенчатых ракет, которая легла в основу создания первого космического корабля. Задача посадки космического корабля на планету, лишенную атмосферы, решена им же… Бесконечно мастерил макеты и модели, словно мысль пульсировала неустанно, не останавливаясь ни на минуту, не ведая перегрева. Литературную форму рассматривая как наиболее удобную возможность популяризации космических идей, обращался к ней вновь и вновь, оттачивая язык, способный передать тончайшие нюансы мысли – в том числе через образный строй. И снова – будто проходит кривыми калужскими улицами, погруженный в свой космос – настолько, чтобы объективный стал человеку ближе. 3 Циолковский был вечно заворожен богатством языка – в который родился, ибо в речь человек рождается в не меньшей мере, нежели в физиологию. Богатством, возможностями, переливами и оттенками. Большой рассказ «На Луне», опубликованный И. Сытиным приложением к популярному изданию «Вокруг света» – пламенел фантазией, укрепленной провидением и расчетами, и язык был столь же богат, сколь и живописен. Мог становиться сух, как стрептоцид, ибо как еще живописать неожиданное попадание на Луну героя астронома и его друга физика – да еще со всем пестрым земным скарбом? Разумеется – в первую очередь К. Циолковский ученый, тем не менее, литература определяла его жизненный космос достаточно значительно, не отпуская… Ибо формы, предлагаемые ею, разнообразны и пестры, и, используя их, можно популяризировать самые разные идеи. В том числе – космическую, идею разрастания цивилизации Земли до гораздо больших пределов. Он фантаст? В той же мере, в какой фантастом был… скажем, Лукиан. …Нечто общее с прозой А. Платонова просматривается, определенные горизонты сходства мерцают, завораживая; хотя стилистически они не близки. Стилистически – с Платоновым вообще трудно сопоставить кого-то, учитывая энергию и необычность феноменального языка его. У Циолковского был свой стиль: он узнается. Сухо излагается биография… События лепятся сотами, наполняясь медом значимости, и когда Циолковский пишет о надписях, увиденных им в небе, появившихся по его внутренней просьбе, тут уже зажигаются художественные огни. …В другом месте тогдашнего мира старый русский философ Федоров, поднимаясь со своего одинокого сундука в утлой лодочке своей комнатенки вновь и вновь стремится преодолеть силу смерти: как Циолковский старался осилить силу земного притяжения. Второе оказалось проще, хотя и было неимоверно трудно. Повесть «Вне Земли» варьирует техническую информацию повседневностью жизни и занятий героев… Диктат дидактики просматривается часто: цель была не развлекать, но заинтересовать будущих инженеров суммами возможностей, открывавшихся внутреннему взору Циолковского. Литературный круг тогдашних времен не шибко реагировал на произведения Циолковского, исключением стал В. Брюсов, которого фантазии о межпланетных путешествиях посещали с детских лет. И научную поэзию Брюсов пытался создать. Циолковский-ученый: первостатейный, феноменальный. Но и – писатель: со своим интересным подходом к фразе, с определенными методами выделки текста; и без литературы не представить его грандиозную жизнь. 4 Алхимическая двойственность, вложенная в человека, разгорается стихами сложного состава, толкуя противоречия, бесконечно развивающие и душу, и интеллект: Трепещет пламя – Солнце дня – И не поймет оно меня С моею думой непокорной: Мы чужды духом – мы враги, Хотя и кровные с ним братья: Его прохладные объятья – Мои последние шаги. Разнообразно многое совмещая, Александр Чижевский воспринимается поэтом науки, и поэзия, имея источником надмирное и необъяснимое, казалось, подсказывала ему иногда научные коды – расшифровку определенных явлений; равно догадки: недоказанные, но… кто знает, как будет развиваться ветвление мысли впредь? В работе «Физические факторы исторического процесса» Чижевский высказал предположение (для него оно, похоже, было уверенностью) о влиянии солнечной активности – с огненными мечами протуберанцев и потусторонними пятнами – на активность социальных процессов, протекающих в недрах людских. О, брызги Солнца, оседающие в душах, возбуждающие массы на огненные действа, провоцирующие вождей! Представляется – Чижевский ощущал, насколько человечество есть единый организм: Покорны Солнцу и весне И, одолев снегов плотины, По необъятной ширине Бегут ручьи, поют стремнины, Ликуют с небом наравне. А Солнце ближе все стремится К земным лазурным берегам В великолепной колеснице, В сиянии, свойственном богам, С зеленой веткою в деснице. Античные образы зажигаются, дыша собственным великолепием; розоватое детство человечества разносится колдовскими колесницами… бытия. Калуга, тишина изогнутых улиц, патриархальность купеческого городка, садами текущего к спокойной и глубокой Оке; Чижевский ходит в частное реальное училище; потом Москва раскроется – неожиданно: коммерческим институтом, затем – археологическим. Чижевский добровольцем уходит на фронт Первой мировой, волны смертного страха познав, противопоставив им мужество: награжден Георгиевским крестом. Две друг за другом защищенные диссертации: «Русская лирика XVIII века» и «Эволюция физико-математических наук в древнем мире». Вскоре возникает и его теория: предполагающая, что циклы солнечной активности проявляют себя в биосфере, влияя на… многое: в диапазоне от урожайности до психических состояний людских. В глубоких недрах мозга человека Таится знание всего. Лишь надо Открыть пути к далеким этим недрам, И вверит нам природа свои тайны. С каким волнующим благоговеньем Смотрю на вас, папирусы Египта, С геометрическими чертежами, Началом алгебры и знаком?.. С нейрофизиологией не соприкасался, интуитивно чувствуя необъятность возможностей сего таинственного дворца, устроенного под костной защитой совершенно вылепленного черепа. Возникают пейзажи Чижевского: багряное, словно разодрана порфира, солнце, садящееся за пространство вод; словно извивающиеся снежные деревья, представляющие странный проход между собою – в потустороннее? Чижевский стремился передать душу всякого пейзажа, расшифровать нечто настолько таинственное… с чем ни научной мыслью, ни стихом не совладать. В течение трех лет ставил первые опыты по воздействию отрицательно ионизированного воздуха на живые организмы: утверждал, что влияют отрицательно. Положил основы гелиобиологии, параллельно продолжая поэтические дерзновения и пейзажное постижение мира… Он переносит свои научные опыты на промышленную основу: научно-исследовательская станция ионизации возглавляется им. Он узнал омут и помрачения лагеря: на восемь лет вырванный из обыденной жизни… Реабилитация, возвращение к жизни, переполненной дерзновениями… Чижевский дружил с Циолковским: математические формулы судеб верны, и схождение людей – согласно им – подразумевает… родство космоса. Космос в душе. Он начинается в нас. Мощь бытийных противоречий означена Чижевским алмазною гранью строк: О, двойственная жизнь! В каком противоборстве Существовать ты в тьме обречена: Начала борются в сверхжизненном упорстве, Исчерпывая муть познания до дна. Взлелеянное днем, ты убиваешь ночью, Цветение души ты превращаешь в смерть, И сладострастие преобразуешь в корчи И беспредельности повелеваешь: мерь! Неповторимость русского космизма нашла в Чижевском одно из ярчайших воплощений, одарив человечество стольким, что хватило бы на несколько жизней. 5 Активность Солнца изучал, формулами выводов открывая соединенность его с событиями, творящимися на земле… Живописал: Великолепное, державное Светило, Я познаю в тебе собрата-близнеца, Чьей огненной груди нет смертного конца, Что в бесконечности, что будет и что было. В несчетной тьме времен ты стройно восходило С чертами строгими родимого лица, И скорбного меня, земного пришлеца Объяла радостная, творческая сила. Воспринимал ли кто-нибудь еще Солнце так: с домашним родством, с обращением младшего, несоизмеримо младшего, к старшему: чья роскошная сила позволяет лучиться стихами и открытиями? …Даже Бальмонт, предложив – Будем как Солнце! – не мог продемонстрировать столь высокого и вместе великолепно-детского восприятия… Вот Чижевский показывает солнечную суть: «И вновь, и вновь взошли на Солнце пятна, И омрачились трезвые умы, И пал престол, и были неотвратны Голодный мор и ужасы чумы. И вал морской вскипел от колебаний, И норд сверкал, и двигались смерчи, И родились на ниве состязаний Фанатики, герои, палачи. Солнечное вервие его стихов уходит в неизведанность пределов, сокрытых в бесконечности вечности: тоже, казалось, знакомой Чижевскому, более очевидной из тишины патриархально-купеческой Калуги: впрочем, когда он там жил, уже была несколько иной. …Он изучал, насколько влияют космические физические факторы на процессы живой природы, как циклы активности Солнца воздействуют на явления в биосфере, на социально-исторические процессы, он применил искусственную аэроионизацию в медицине, сельском хозяйстве, промышленности. И всегда оставался поэтом… Ликование: Что за утро! Что за радость! Боже, весело как мне! Мир Твой нежится на сладость; А в лазурной вышине, В светло-синей колыбели, Раздаются песни-трели О заветной стороне… Что это за заветная сторона? Соединены ли в ней мистический Китеж и сияющие страны грядущего, когда должен настать Золотой век человеческих социумов, превратив их в единые организмы любви, взаимопомощи и развития? Тайна остается тайной, но Чижевский видел и судил периодами, недоступными большинству. «Пейзаж», посвященный Уильяму Тернеру – необыкновенному живописцу моря: но Чижевский и сам был живописцем: для него подобное обращение логично вполне: Бездны неба, дали и пространства, Беспредельности морей и света И поющие лазурью стансы Красками объятого поэта. Магия незримых переходов Мглы туманной над землей весенней, Огненное золото заходов, Музыка тончайших светотеней. Беспредельность манила. Беспредельность влекла. Он и растворился в ней, световой, оставив скорбному и роскошному миру свои открытия и песни. Александр БАЛТИН https://sovross.ru/2025/04/02/k-12-aprelya/ |
|
| Страница 1 из 1 | Часовой пояс: UTC + 3 часа |
| Powered by phpBB © 2000, 2002, 2005, 2007 phpBB Group http://www.phpbb.com/ |
|