Высокие статистические технологии

Рекорд опустошения
Виртуальный круглый стол
Участники – за тысячи километров

Сахалин – Ю.Ф. ВЫГОЛОВ, бывший подводник, ветеран труда, член бюро обкома КПРФ.
Псков – Г.Н. БУБНОВ, ранее 1-й зампредисполкома, председатель Агропромышленного комитета.
Воронеж – И.М. СУРКОВ, доктор экономических наук, профессор Воронежского аграрного университета.

— С болью в душе смотрю на опустевшие села Сахалина и слушаю восторженные речи Путина о достижениях агропромышленного комплекса. Что сельское хозяйство – «драйвер» экономики России. Что добились рекордов в производстве зерна по сравнению с советским временем и стали первыми в мире по его экспорту.


Однако почему мертвое молчание о противоположных «рекордах»? Уже три десятилетия в разоренной стране безостановочно по сей день продолжается небывалое в истории уничтожение села, в том числе животноводства.


Это говорит ветеран Дальнего Востока, член бюро Сахалинского обкома КПРФ Юрий Федорович ВЫГОЛОВ. Вкратце – о себе и своем деле.


— После школы служил на атомной подводной лодке Тихоокеанского флота. Вспоминаю трудности и опасности глубоководных дальних походов. Они были намного легче условий повседневной жизни народа ныне в капиталистической России. Тогда мы защищали процветавшую Родину, а теперь внутри закрытых границ страна подвергается катастрофе и приходит в запустение, от которого нет защиты.


Всю жизнь я трудился в селе. С начала 80-х годов работал начальником управления сельского хозяйства нашей Сахалинской области. Привезти продукты на остров довольно сложно. У нас росли и развивались 35 крупных хозяйств. Были два зверосовхоза, которые входили в первую пятерку зверосовхозов Советского Союза.


На сегодня уцелели 2 хозяйства. Заброшена половина всех полей. Вдвое сократили производство картофеля, меньше стало овощей.


Имели около 100 тысяч голов крупного рогатого скота, но в результате антинародного переворота ликвидировали почти полностью стадо, оставалось около 17 тысяч, и только в последние годы его восстановили примерно до 25 тысяч голов, четвертую часть. Было 4 тысячи оленей – сегодня какой-то десяток голов.


Ежегодно выращивали 190 тысяч свиней, из этого числа в результате «реформ» многие годы сохраняли лишь около 10 тысяч и совсем недавно словно откликнулись на призыв и совершили «рывок», теперь насчитывают 48 тысяч свиней, также четвертушка прежнего.


Сегодня проезжаешь по когда-то обжитым местам – впечатление такое, что как будто никогда ничего здесь не существовало. А ведь наш Сахалин в таких условиях, что сельское хозяйство здесь крайне необходимо. Когда-то даже говорили – чтобы не сдохнуть. Но и теперь ясно, что для полнокровной жизни по возможностям местной природы здесь сельское население должно быть занято круглый год. Самое страшное – теперь жителям делать нечего.


Все зависит от условий в государстве. Сегодня они очень неблагоприятны. Власть соблазняет: желающим – бесплатный дальневосточный гектар. Но ведь люди забросили уже свои сотни и тысячи гектаров, в которые они вложили труд всей жизни и которые поэтому имеют золотую цену. Власть этого не понимает и устроила детскую игру с дареным гектаром на краю земли. Без денег, без техники.


Первые часы с восхода солнца – Дальний Восток, гигантская территория. При Советской власти на Сахалин прибывало население, было уже 715 тысяч жителей. На сегодня – лишь только 480 тысяч. Народ бежит. Жить плохо.


В составе населения острова с послевоенного времени было 45 тысяч граждан корейской национальности. Я был и в обкоме КПСС, и в облисполкоме, на собраниях с гордостью говорили, в области – 109 национальностей. В братстве живем и строим коммунизм.


При капитализме уже 30 лет русский народ ускоренно вымирает, с острова еще и торопится уехать. Идет смена национальностей. Сегодня киргизская общность – 18 тысяч человек. Узбеки – 12 тысяч, таджики – 6 тысяч человек и т.д. Обо всех бы заботиться. Но скоро вымирающие русские окажутся меньшинством.


Беспокоит ли это нынешнюю власть? На опустевшей земле появляется всегда другой народ. Он будет ее обрабатывать и жить вместо нас. Рыбные богатства. Запасы природных ископаемых – всего достаточно для того, чтобы и русский народ занимал достойное место в семье братских народов.


Обидно слышать, то и дело Путин произносит речи о рекордах по зерну, что сельское хозяйство со своими достижениями является «драйвером» развития экономики страны. Что это за «драйвер», с чем его едят? С пальмовым маслом, которого «эффективные собственники» закупают для страны миллион тонн в год и гонят для производства молочных продуктов? Почему власть провозглашает свой патриотизм, а сама отказывается от великого и могучего русского языка и важно вставляет в речь вместо него иностранные слова? «Хочут» свою ученость показать?


А в общем-то хотят и стараются темнить и спрятать действительное состояние дел. Остров Сахалин со своим несчастным, почти полностью разрушенным сельским хозяйством не является единственным островком бедствия в этой жизненно важной отрасли производительных сил России.


С открытыми глазами и с этого самого дальнего ее рассветного уголка видно, что в нашей родной стране нет ни одной республики, края и области хотя бы как острова благополучия с цветущим многоотраслевым сельским хозяйством.


Села без работы вымирают по всей стране. Оставленные без дела пахари и скотоводы Сахалина – на самых первых, восточных, угодьях сельского хозяйства России. А та же картина на самых западных наших землях – в Псковской области. Знаменитые контурные поля зарастают березками, ольхой и всякой дичью. Чем жить-то людям?

***

А здесь, на Дальнем Западе страны, откликается почетный председатель общества «Дети войны» Псковской области, а ранее – первый заместитель председателя облисполкома, председатель агропромышленного комитета области Геннадий Николаевич БУБНОВ. Он вкладывал всего себя в выполнение планов развития села, а потом – в организацию самозащиты трудового народа, создание КПРФ. Сегодня он говорит:


— Почти три года Псковская область была в фашистской оккупации. О ее последствиях заставляют вспоминать капиталистические «реформы». После освобождения на полях сражений люди в труде бились за ликвидацию военной разрухи и счастье мирной жизни на любимой родной земле. Об этом я написал книгу воспоминаний «Ступени». Жизнь налаживалась. В области было 360 колхозов и совхозов. Построили все центральные усадьбы. Провели дороги. В каждое центральное село ходил автобус от райцентра. И построили участковые больницы и фельдшерско-акушерские пункты.


По планам вели работу так, чтобы превратить наши деревни и села в маленькие городки на лесных полянах, с городскими удобствами жизни, создать все условия для увеличения населения.


Мой отец был председателем колхоза. Прошел на фронте до Берлина. Вернулся на костылях, опять возглавил колхоз, общими силами налаживал жизнь в хозяйстве и умер в кабинете председателя.


Одолели военную разруху и наверстывали упущенное по сравнению с мирной жизнью. И я испытал это на своем горбу вместе со всеми. С этим крестьянским багажом закончил Ленинградский сельскохозяйственный институт, ученый агроном-экономист. Пахал, куда посылали. Девять лет работал директором крупного совхоза «Красногородский», ликвидированного потом с указом Ельцина.


Все ступени социализма вели вверх. С возвратом капитализма народное хозяйство области практически разрушено. Все крупные заводы в Пскове и Великих Луках уничтожены.


В сельском хозяйстве разгром полный. Нет отдушины. Всеми мерами по землеустройству при социализме довели посевные площади почти до 900 тысяч гектаров. Однако новые помещики уже забросили около 700 тысяч гектаров, кое-как в работе лишь около четвертой части прежнего поля.


Псковская область была в первом десятке по стране по уровню развития животноводства. Увеличили стадо крупного рогатого скота почти до 600 тысяч голов. «Реформаторы» урезали без малого в десять раз, пока мычат около 60 тысяч. Домохозяйкам пока по силам содержать овцу или козу, этого «мелкого скота» доходило до 200 тысяч голов, но теперь пока берегут в основном в личных подворьях лишь около 30 тысяч.


У меня бюджет агропромышленного комитета облисполкома был больше, чем сегодня бюджет Псковской области. Дорог мы строили за год на 25 миллионов рублей, сегодня это было бы 25 миллиардов. Теперь все эти дороги никто не обслуживает. Колхозов-совхозов нет, центральные усадьбы разгромлены. Хоже чем в войну.


Это опустошение – последствие какой оккупации?


У нас в советское время было отработано, чтобы скотные дворы, фермы, комплексы вписывались в местности в соответствии с природой и в интересах улучшения жизни населения сел и деревень. Целесообразны комплексы на 25 тысяч свиней, максимум на 50 тысяч – со всеми мерами безопасности для окружающей среды. Но капиталисты пришли – что хотят, то и творят, им главное – прибыль.


В наших краях прекрасная природа. Но теперь мы живем в сырьевой колонии капитализма, и народ лишен права на свою землю. Где-то за горами, за морями живут господа, которым оказалось удобным наладить высокотехнологичное производство свинины на наших полях. Ну не считаться же им с местными жителями, которые при Советской власти являлись здесь хозяевами.


И колонизаторы построили здесь гигантские комплексы, ничуть не считаясь с прекрасной природой и какими-то при ней «туземцами». Да еще и на льготные кредиты по щедрости государства – 19 миллиардов рублей. Уже треть районов области подпала под владеющий этим «холдинг».


Природу сгубили окончательно. Где чистые воздух и вода в окрестностях скопищ скота? Кроме злодейства ничего «эффективные собственники» нам не принесли. Все земли, которые были мелиорированы, они забирают полностью, часть кормов производят на наших землях, а остальные все завозят издалека – расточительные транспортные расходы оплатят покупатели.


Самый большой комплекс построили в Ленинском районе. Захватывать хотели Великолукский район. Коммунисты и другие защитники права там подняли весь народ. Не допустили сюда. А в других районах руководители подняли руки.


Итог. Многие колхозы, совхозы и домохозяева откармливали за год в общем около 330 тысяч свиней. Слава Ельцину – опустошил и свинофермы, около двух десятков лет в области насчитывали лишь до 60–70 тысяч свиней в год. Но вдруг – крылатый взлет и областной рекорд: в 2000 году в трех районах содержали 1444 тысячи свиней. Вчетверо больше, чем в последний год советского времени.


И власть трубит о достижениях в сельском хозяйстве на фоне якобы советской отсталости. Но ведь любой добросовестный человек скажет, что единичный рекорд не перекрывает разрухи всего сельского хозяйства. Как и всех убитых отраслей производства.


Из-за чего область умирает – по смертности на первом месте в России. Населения было 840 тысяч, сегодня уже на 220 тысяч человек – на четверть с лишним – меньше. Трагический исход классового обмана народа.

***

Однако что за буржуазными рекордами производства и экспорта зерна? Наблюдениями и выводами об опыте центральной черноземной области делится заслуженный работник высшей школы России, доктор экономических наук, профессор Воронежского государственного аграрного университета Иван Михайлович СУРКОВ. Выстраданные народом и выношенные наукой выводы он излагает в статьях в печати, говорит о них и сегодня:


— На одном зерне делать подъем сельского хозяйства нельзя! Не спасают и какие-то «рывки» отдельных отраслей. Нарушена научная система растениеводства с многопольными севооборотами. Мне довелось ее осваивать в 60-е годы, работал главным агрономом колхоза «Русскобуйловский». Хорошие получали урожаи, 50 центнеров с гектара.


После «реформ» на долгий ряд лет сбор зерна уменьшили в два-три раза, но в последние годы увеличили его, а в 2020 году намолотили более 6 миллионов тонн. Четвертое место в стране. Пора барабанить о достижениях и рекордах сельского хозяйства?
Однако вернемся на землю.


Теперь жажда прибыли – здесь и сейчас для компаний. Жителям свеколкой заниматься – не идет, крупные монополии не допускают фермеров на переработку свеклы. Подсолнечник сеют, всё механизировано, цена хорошая. Но ведь по агротехнике его можно через восемь лет сеять на одном поле. А сейчас трехполка получается. Один год кто, может, картофель или еще что и посадит из пропашных культур.


Подсолнечник задавил, по удельному весу сравнялся почти с клином зерновых. Занимает 40 % посевов, зерновые до 60 % доходят. За счет этого малотрудоемкие зерновые получают преимущество. Всё везут на юг, на экспорт. Как фуражное зерно. У нас нет в области зерна настоящего, с содержанием белка 28–30 процентов. Чтобы делать хорошие хлебобулочные изделия. А у нас от 18 до 25 – это фураж. Покупатели – отсталые страны мира, цена маленькая. Ни одна развитая страна Европы нашу пшеницу не возьмет. Кормовая им не нужна.


А разве в своем хозяйстве не нужна? Ведь и при таких ворохах фуражного зерна пока за тридцать лет не восстановили поголовье свиней, а главное – остаются в развалинах свинофермы в деревнях и селах.


А главное – сколько еще делать вид, что не нужна корова? Область жила продукцией от 1400 тысяч голов крупного рогатого скота, но приучили обходиться и третьей частью.


В личном подсобном хозяйстве да и у фермеров Воронежской области скота практически нет. Деревня стареет, некому заготавливать корма. Для коровы надо 10 возов сена и соломы – кто их привезет? Раньше колхоз-совхоз обеспечивал. А старички еле двигаются. Поэтому от коров отказываются.


В моем родном селе Криуша Панинского района 520 дворов было. В каждом – корова. А сейчас на такое большое село 30 коров осталось. Рассредоточены друг от друга на километр, не найдешь пастуха. Раньше было три стада, а сейчас ни одного, нет выпаса коров. Их держат только на привязи, как собак. Кто к лугу ближе живет, тот выпасает.


В Воронежской области построено несколько гигантских молочных ферм, на которые свозят корма с отдаленной округи. На них тысячи высокопродуктивных импортных коров. Новейшее оборудование. И все-таки для народа это отнюдь не лучшее решение.


Плохо то, что навоз только на полях возле громадной фермы. А дальше его не вносят. Что такое – земля без навоза? Это уменьшение плодородия, оно и наблюдается. То в Воронежской – центральной черноземной области России – еще недавно было больше 5 процентов гумуса в почве, некоторые поля 7 имели, а теперь – 3 с половиной. Потому что идет хищническое использование земли. Нет навоза – вот еще и такой результат массового уничтожения животноводства, в особенности крупного рогатого скота.


С ликвидацией животноводства отняли у работников круглогодичную занятость. И началось обезлюдение села. Вернемся в Криушу. В советское время у нас в школе было четыре десятых класса, а младших – еще больше. А сегодня в первом классе только четыре ученика. В прошлом году два ребенка родилось – на такое село! Молодежи трудоспособного возраста нет. Есть пока подростки в школе.


Работать-то негде – живут с огорода. Фермеры – у меня два племянника, один – агроном, другой – инженер. Наблюдаю за ними, далеко они не ушли в имущественном положении. Дети пока малые, а поднимутся – вряд ли пойдут по папиной дорожке. Тяжело. Всё латают, переделывают. Зерном занимаются. Намолотили, сразу в августе продавать – дешево. Сарай построили – дополнительные затраты.


И так всюду. Ни один план Путина не выполнен. Концепция развития сельского хозяйства до 2010 года провалена. До 20-го провалена. Не отчитались. Нечем хвалиться. Поэтому никакого развития и благополучия в сельском хозяйстве нет.


Есть частичные улучшения. Владения «агрохолдингов» процветают. Как я называю – точечное развитие. На одной производственной точке хорошо, а вокруг, в радиусе 100 километров, – плохо. Это не развитие.


В Советской стране устойчиво росла зарплата повсеместно. Тракторист возделывал свеклу и за один сезон в 70-е годы зарабатывал 6 тысяч рублей, а автомобиль «Жигули» стоил 5 с половиной. И сразу покупал. А теперь что-то не слышно, чтобы рядовой работник столько зарабатывал и чтобы прибыль всем миром использовалась.


Пора вернуться к тому, чтобы обеспечить зажиточную счастливую жизнь в каждом селе и деревне на основе многоотраслевого хозяйства.
Вот такие наши переживания.



«Советская Россия» публиковала годовые данные о состоянии ведущих отраслей сельского хозяйства всех республик, краев и областей страны.


В 2020 году поставлен новый «рекорд» последствий обманного насаждения капитализма – 30-й год подряд закончен очередным снижением численности крупного рогатого скота России. При непрерывном ежемесячном сокращении из имевшихся в 1990 году 57 миллионов осталось 18,1 миллиона голов, на 0,4 % меньше по сравнению с соответствующей датой предыдущего года.


В том числе начался отсчет ликвидации 8-го из уцелевших миллионов коров – из них новый год встретили только 7,9 миллиона, на 0,9 % меньше прошлого года. «Реформаторы» продолжают свой праздник – за январь они урезали всё стадо еще на 0,6 % против годичной давности, а буренушек – на 1,1 %. Всё ближе к полному переводу народа в угощении с коровьего на пальмовое молоко.


А избиратели надеются, что власть восславит и этот небывалый в мировой истории свой «рекорд» уничтожения животноводства как важнейшей отрасли сельского хозяйства и вспомнит опять про «драйвер». Ну, уж тут по смыслу творимого это название, кажется, очень кстати – похоже на отбойный молоток. Все села и деревни в развалинах.


Перекличку регионов вел Федор ПОДОЛЬСКИХ


http://sovross.ru/articles/2093/51072

Во что обходится «выделка овчинки»?

В пору президентства Д.А. Медведева наши граждане стали свидетелями идущих от самого верха, мягко говоря, странностей. Одной из них в начале марта исполняется 10 лет. Речь идет о переименовании милиции в полицию.

Затея, согласно официальным данным, обошлось бюджету в 2 миллиарда рублей. Это, надо полагать, только то, что пошло на изготовление новых штампов, печатей, бланков, вывесок, иначе говоря, технической составляющей. А если посчитать потраченное на пошив соответствующей случаю формы и прочих атрибутов нововведения, то эту сумму необходимо увеличить как минимум десятикратно.


Только что мы всё о выделке – поговорим об овчинке. Начнем, как говорится, сначала. Жила-была милиция, никого, кроме преступников, не трогала, пользовалась уважением народа, согласно поэтическому постулату Маяковского «Моя милиция меня бережет». И это отнюдь не слова. Когда я будучи восьмиклассником пусть и на короткое время впервые в жизни уезжал из дома не куда-нибудь, а в столицу, мне мать наказывала: «Смотри, Москва город большой, в нем легко заблудиться. И если что, обращайся к милиционерам, они подскажут, куда и как пройти-доехать». Так оно и было. «Моя милиция» берегла от бед и неурядиц не только меня, но и всех оказавшихся в незнакомой обстановке или иных тревожных ситуациях.


Разумеется, лихие 90-е несколько скомпрометировали милицию, но не она была в этом виновата. Органы правопорядка, как и весь народ, стали тогда жертвой преступного режима.


Вернемся, однако, к тому, с чего начали – к переименованиям. Казалось, ничто не предвещало такого поворота событий. И вдруг ни с того, ни с сего нашу доблестную некогда милицию вот так сразу да лицом в самую грязь. Народ возроптал: «Какая полиция, с какой стати? Такое дуракам с Украины может и простительно, но там-то, умным людям, зачем эта самодеятельность?» Возмущению простых людей не было предела. Оснований для подобного беспокойства было у граждан предостаточно. Слово «полиция» они хорошо помнили со времен Великой Отечественной войны. На захваченных фашистами территориях всякого рода предатели, переходящие на сторону врага, служили в полиции. После войны Родина жестоко покарала изменников. Но слово «полиция» навсегда стало для народа звуком, режущим слух.


Только тогдашний президент на это не обращал никакого внимания – он упорно двигал идею о переименовании вперед. Помню, как люди, недоумевая, судачили: президент человек молодой и многое из той поры не знает. Неужели в его окружении не найдется ни одного, знающего подоплеку нового-старого названия, который объяснил бы шефу, что подобная новация недопустима?


Похоже, сведущего человека в окружении президента на тот момент не нашлось, а народа никто не послушал. Многие в сердцах говорили, дескать, как же так, ведь работники правоохранительной системы это же наши люди и нельзя к ним относиться так неуважительно: новое название унижает их человеческое и служебное достоинство.


А главное, нововведение поставило перед людьми неразрешимую дилемму, как называть бывших милиционеров? Товарищ – язык не поворачивается, господин – душа не принимает. Господ на шее у народа и без того пруд пруди. Да и какие служители органов господа? Большинство из них из простых семей. Словом, они такие же, как и мы, зачем же им навешивать ярлык ненавидимых народом господ? Наверное, отчасти, поэтому многие из нынешних силовиков с предубеждением относятся к современному названию их ведомства.


Вернемся, однако, к «виновнику торжества». Думал ли Дмитрий Анатольевич, подписывая указ о переименовании милиции в полицию о том, что одним росчерком пера лишает работников службы правопорядка не только былой народной любви, но и элементарного уважения? Будем откровенны: многие сегодня не доверяют полиции. И в этом вина не только криминальной ситуации в стране, но и самого подписанта.


А между тем двусмысленность создавшегося положения хорошо понимали тогда на самом верху. Неслучайно традиционный праздник назвали не днем полиции – это было бы явной провокацией, а стыдливо: нарекли Днем работников правоохранительных органов.


Как ни печально об этом говорить, но в неблагодарном деле переименования активное участие принимали генералы милиции В.И. Колесников, В.А. Васильев и другие, которых я до тех пор искренне уважал. Советская милиция дала этим людям всё: звания, награды, почет и уважение народа. Что заставило их поступиться офицерской честью, гражданской совестью и оказаться в рядах переименовальщиков? Ответ на этот вопрос может быть только один: они не захотели расставаться с привилегиями, которые давали им власть – оба были депутатами Государственной думы. Так вот и променяли они свое первородство на чечевичную похлебку.


Но бог с ними, с генералами, у них была корысть. Но как мог повестись на такое В.В. Путин – уму непостижимо. Чем он при этом руководствовался, о чем думал? Спросить бы об этом самого Владимира Владимировича, только мне, простому смертному, до него, небожителя, как до звезды небесной далеко.


Ну а все-таки, скажет в этом месте дотошный читатель: какой резон был у Д.А. Медведева затевать и впрямь пустяшное, но вместе с тем такое дорогостоящее дело? Резон, на мой взгляд, разумеется, был. Таким образом, тогдашний президент хотел показать своим друзьям-либералам, стремящимся вытравить из прошлого России все советское, что он с ними заодно. А что признание главы государства к своим единомышленникам в любви обошлось народу в неподдающуюся осмыслению сумму, похоже, там, наверху никого не волновало.


И последнее. Не могу удержаться от вопроса: переименовали милицию в полицию, ну и что? Преступлений стало меньше? Да нет – больше! Одна коррупция чего стоит. По этому показателю мы чуть ли не впереди планеты всей, разумеется, со знаком минус. В прошлом году среди стран мира занимали 138-ю строчку, шли, как говорится, ноздря в ноздрю с папуасами Новой Гвинеи. Что называется – докатились!


Заражена этим недугом и полиция. Только надо ли ее в этом винить, если насквозь коррумпирована сама административная система? Воруют все: от министра до мелкого клерка. А чего бояться, если этим занимаются на всех этажах власти!


Такие вот дела. Мы говорим о милиции, полиции, пытаемся что-то объяснить, философствуем… А дело-то, в общем, простое: переименование милиции в полицию было никому не нужным, кроме либералов, политическим заказом. И олицетворял он собой не что иное, как глупость. Не случайно вся эта затея не принесла ее устроителям ни подвижек к лучшему, ни славы, ни доброго имени. Так что овчинка выделки совсем не стоила.



Виктор КУЗЬМИН

с. Доброе,
Липецкая обл.


http://sovross.ru/articles/2093/51063

«Народ, поющий чужие песни, исчезнет»

Здравствуйте, дорогие товарищи! Желаю вашей редколлегии, всем авторам и читателям духовной стойкости, не поддаваться болезням, ибо вы – настоящая элита нашей многонациональной Родины. Здоровье всем нужно для дальнейшей борьбы за социализм.

Я давний подписчик «Советской России», а в каком-то смысле и воспитанник нашей газеты, хотя мне уже 81 год. Рад, что Красное Знамя, выпавшее из рук нашего поколения, подхватили и достойно несут наши молодые товарищи – по возрасту они нам дорогие дети и внуки.


Нашу газету я после прочтения заношу в центральную городскую библиотеку, а иногда и раздаю людям на улице. Люди среднего возраста – особенно женщины – бывают приятно удивлены, что есть вот такая газета. И это несмотря на последовательную антисоветскую политику властей.


Советую людям выписывать газету вскладчину – вместе с соседями и знакомыми, так как подписка стала дорогой, с нашими-то доходами.


Прочитал статью товарища Баганина о дискриминации русской народной песни – и полностью согласен с ним. Весь репертуар русской народной песни можно и нужно использовать.


В статье Александра Боброва справедливо говорится, что можно исполнять песни по ТВ и на радио – и шансон, и лучшие образцы рока (национального?), легкие французские песенки, а также итальянские.


Я бы добавил к этому: и китайские песни, и грузинские. А украинские – так это же русские народные песни!


Во времена нашей юности мы, в том числе и официальная критика, излишне строго оценивали легкие эстрадные песенки (предтеча попсы?) – такие, как «Тишина», «Ночью за окном метель-метель…». Или такие: «Ночь по бульварам листьями метет. Милый мой с гитарой нынче не придет…» Или еще: «На побывку едет молодой моряк…»


Сейчас же мало народных песен – им дорогу не дают.


Есть несколько современных песен, которые поют при застольях – особенно женщины среднего возраста, заставшие советское время. В основном это лирические песни – гражданских всего несколько.


Русские, советские народные песни объединяли все народы Советского Союза. Разумеется, исполнялись песни народов СССР. И народные песни европейских стран – только в русском переводе. Например: «Джонни – парень из Чикаго…». Или: «Мари (Мэри) не может стряпать и стирать, зато умеет петь и / танцевать…» Или: «Чико-Чико из Пуэрто-Рико…», или финская песня «Рулатэ»…


Иногда исполнялись и китайские песни, арии из итальянских опер и оперетт, симфонические произведения классиков разных стран. Мне, да и большинству моих сверстников, этого было достаточно для ознакомления с иностранной музыкой.


Не то сейчас. Постоянное по ТВ и радио мяуканье, вопли и крики на английском языке. Не могу воспринять, когда наши русские песни поют на английском языке. И детей заставляют петь по-английски. Видимо, это официальная политика – англомания в музыке.


До Октябрьской революции русские патриоты такую политику называли «низкопоклонством перед Западом». Это же повторяли и советские пропагандисты.


Недавно смотрел по ТВ передачу «Привет, Андрей!». Там одна певица жаловалась: не разрешают, не дают исполнять какую-то народную песню – видимо, по ТВ. Особенно на Первом канале. Почти все выступления – типа «Голос» – проходят на английском языке. И создается впечатление, что по ТВ не разрешают петь народные песни.


Например, Надежда Кадышева – певица с хорошим голосом – «гнала» однообразную попсу. И однажды, случайно, она исполнила по ТВ русскую народную песню. От души – очень хорошо пела. Значит, хорошие народные песни ей не дают исполнять на ТВ. Наверное, и Надежда Бабкина умеет петь не только лженародные песни, но и настоящие песни – народные.


Плохо, что русские исполнители соглашаются петь на английском – это оскорбляет нашу русскую культуру.


Как-то услышал исполнение советской народной песни на русском:

…Три года ты мне снилась,
А встретилась вчера.
Не знаю больше сна я,
Мечту свою храню,
Тебя, моя родная,
Ни с кем я не сравню…




Видимо, она выстрадана человеком, прослужившим 3 года в Советской армии.


Почти единственный из выступавших пел от души, вдохновенно, по-русски – это Селим Алахяров, за что я очень благодарен ему. Чувствовалось, он понимает русскую, советскую душу.


Раз услышал пение молодой певицы Клавдии Пеньковой – «Ах, Самара-городок». Это задорная, самоироничная песня. Правда, она не заметила «изюминку»: «Ах, Самара-горо-о-о-док, беспокой-на-а-а-я…» Это, видимо, рулада. Исполнителям надо бы бережнее относиться к песне.
Как-то по ТВ В.В. Путин сказал, что «Битлз» для него явился глотком свежего воздуха… Что, он задыхался от русских и советских народных песен? Так же и Медведев Д.А. признался в любви к какой-то английской или американской музыкальной группе… Отсюда и политика уничтожения русской и советской народной песни.


Один китайский философ сказал: «Народ, поющий чужие песни, исчезнет».


Думаю, я и многие мои ровесники-провинциалы были равнодушны к джазу, року – нам вполне хватало своих песен.

***

Я вырос в удмуртской деревне – на севере Удмуртии. Этнический удмурт. Северные районы были присоединены к Российской империи на 50 лет раньше Южных районов Удмуртии.


Не знаю, как обстояло дело со знакомством с русской народной песней на юге Удмуртии – скорее всего, так же, как и на севере. В удмуртских деревнях знали и пели русские народные песни, советские. Почему-то не запомнил ни одной удмуртской народной песни, кроме той, которая появилась уже после появления радио. Она очень интересная – ее знают и русские, живущие в Удмуртии.


Лымы тодьы, лымы тодьы,
Лымылэсъ но тодьы кышетэ.
(Снег бел, снег бел,
А еще белее мой платок.)

Яблок гордо, яблок гордо,
Яблоклэсь но гордо бамъёсы.
(Яблоко румяно, яблоко румяно,
А еще румянее мои щеки.)

Мертчан чужо, мертчан чужо
Мертчанлэсь но чужо йырсие.
(Лен золотист, лен золотист,
А еще золотистее мои волосы.)

Сутэр сьодо, сутэр сьодо,
Сутэрлэсъ но сьодо синъёсы».
(Смородина черна, смородина черна,
А еще чернее мои глаза…)



Это описание облика девушки-удмуртки. Наверное, у каждого народа России есть такие песни, дорогие для него. И что удивительно, у нас в деревне не было ни радио, ни электричества – оно появилось только в пятидесятых годах, а пели в основном русские и советские народные песни. Среди моих земляков песенная культура высока – любят у нас петь. Возможно, тогда знакомились с песней, будучи в командировках, на лесозаготовках в других населенных пунктах.


Что касается нашей деревни, то мой дядя Яков Емельянович знал все солдатские песни и кое-что из репертуара Федора Шаляпина. Наверное, некоторым песням дядя и научил односельчан. По праздникам, иногда и на чьи-то семейные торжества ходили из дома в дом. Хозяева угощали самогоном, хотя пьяниц в деревне не было. На улицах никто не валялся – надо было работать в колхозе и дома. Дядя, бывало, возьмет в руку рюмку – и запоет. Без песни не выпивали. Были и обрядовые песни без слов – слова придумывались ситуативно, на ходу.


Дядя воевал в Первую мировую войну с германцами, в Гражданскую и в Отечественную – брал Выборг. От него я впервые услышал песни: «По Дону гуляет…», «Ах ты, ноченька, ночка темная…», «Солдатушки, браво, ребятушки…». Пел он и сочиненную, видимо, на русско-австрийском фронте «Ой, поля, вы поля, вы широки поля, как на этих полях ель выросла…». Был он неграмотным, только фамилию свою выводил: Дмитриев. А как опытный солдат был помощником командира взвода. Имел ранения. Командиры приказывали: «Дмитриев, запевай!»


Русский человек с сочувствием относился к несчастным каторжанам-колодникам. Я, например, очень люблю «Славное море, священный Байкал…» В этой песне раскрывается душа русского народа – да, наверное, и других народов, воспринявших русскую песенную культуру. Я пою эту песню, прогуливаясь по лесу, в безлюдных местах. И в полный голос – наверное, у меня баритон. Пытаюсь голосом имитировать колебание волн Байкала.


Многие русские народные песни требуют максимального духовного и даже физического напряжения. Это – работа, не то что легкие французские песенки.


Хотелось бы узнать от социальных психологов, как удалось целое поколение испортить, привив молодежи дурной вкус. В психиатрии есть симптомы: извращение вкуса, обоняния. Похоже на это.


Песня нам строить и жить помогала, воевать на фронте помогала – укрепляла душевное состояние воинов и их стойкость. То есть песня функциональна.

***

Я предлагаю создать «Движение в защиту русской и советской народной песни». Это будет структурированная общественная некоммерческая организация.


Если при ней или отдельно создать соответствующий фонд, из которого можно финансово поддерживать исполнителей и их ансамбли, группы, исполняющие русские и советские народные песни, то мы можем доверить руководить движением товарищам из КПРФ, известным авторам и читателям газеты «Советская Россия».


За неделю до голосования по поправкам в Конституцию я отправил письмо с предложением по адресу: Москва, в Комиссию по поправкам в Конституцию. Хотя и не надеялся, что оно дойдет. И был приятно удивлен, получив ответ из Госдумы, что мое обращение принято к сведению. Получил его 17 июля.


Мое обращение было такого содержания:
Для сохранения и защиты культурного кода России предлагаю внести поправку в Конституцию РФ:



При исполнении песен на ТВ и на концертах ввести квоты: 85 % – на русском языке и языках народов России; 15 % – на иностранных языках.
Объем исполняемых музыкальных произведений должен быть: 85 % – русские и советские народные песни, а также песни народов России и классические произведения. 15 % – другие жанры.



Возможно, 15 % – это маловато. Может быть, предпочтительнее 20 %.


Я предлагаю товарищам из КПРФ в Госдуме инициировать такого рода законопроект.


Еще хотелось, чтобы на эту же тему в газете выступили искусствоведы.

Р.С. БУЛДАКОВ

дер. Верх-Слубка,
Глазовский р-н,
Удмуртская Республика


http://sovross.ru/articles/2093/51062