О прошлом для будущего

Проф.А.И.Орлов · **Добавлено:** Вс мар 02, 2025 8:40 pm

Сталинский казначей
№22 (31659) 28 февраля — 3 марта 2025 года
5 полоса
Автор: Руслан СЕМЯШКИН.

Шестьдесят пять лет назад, во второй половине мая 1960 года, Арсений Григорьевич Зверев уходил на заслуженный отдых. Заканчивалась его многолетняя, растянувшаяся более чем на два десятилетия вахта на посту министра финансов СССР. Один из наиболее одарённых руководителей всесоюзного масштаба, обладавший высочайшим интеллектом, практическими знаниями и богатейшим управленческим опытом, незаурядный сталинский выдвиженец, навсегда покидал ответственнейшее государственное поприще. Легендарный нарком готовился жить в новом для него качестве персонального пенсионера союзного значения… Впрочем, это и не удивительно, выйдя на пенсию, он продолжал трудиться, занимался научно-преподавательской деятельностью под сводами Всесоюзного заочного финансово-экономического института, работал над книгой воспоминаний.

Обратиться к образу выдающегося государственного деятеля сталинской эпохи есть все основания, потому что 1 марта 2025 года исполняется сто двадцать пять лет со дня его рождения. Более того, на официальном уровне это славное имя упоминается ныне нечасто. Для сегодняшней федеральной власти фигура Зверева, разумеется, малопривлекательна: был-то ведь он сталинским наркомом, разработчиком успешной денежной реформы, жёстким управленцем, совершенно непохожим на современных финансовых воротил, категорически отрицающих возможность возвращения России на социалистический путь развития.

Естественно, говорить и писать о достижениях советского времени, тем самым невольно намекая на свою профессиональную несостоятельность, а в некоторых случаях, коих немало, и на полную профнепригодность, представителям власти и обслуживающим её борзописцам негоже. Посему-то большинство наших сограждан о Звереве ничего не знают, хотя забывать такие фамилии россиянам никак нельзя. Увы, но уж в такое неблагодарное время мы сейчас живём. Куда проще в нём продолжать вновь чернить советское прошлое. Поле-то для деятельности тут велико, что называется, невспаханная целина. Потому и слушатели вкупе с читателями, не обременяющие себя необходимостью постижения серьёзного и объективного исторического материала, у буржуазных глашатаев всегда найдутся. Да и мы, патриотично настроенные публицисты, историки, журналисты, откровенно говоря, не всегда успеваем брать инициативу в свои руки. Далеко не все советские имена удаётся поднять нам на щит…

Об Арсении Звереве можно многое рассказать. Благо, что сам он позаботился о том, чтобы оставить будущим поколениям правдивое напоминание о себе, в конце жизненного пути написав книгу воспоминаний «Записки министра». Да и жизнь прожил он большую, славную и необычайно трудную одновременно. Человек слова и дела, государственник, убеждённый коммунист, Зверев на протяжении двух десятков лет успешно и эффективно обеспечивал функционирование финансовой системы страны, базировавшейся на централизованном, через посредство государственного бюджета, распределении финансовых ресурсов, направляемых на стабильное развитие всего народно-хозяйственного комплекса Союза ССР. Именно благодаря его титаническому труду, прозорливости, способности принимать по-настоящему государственные решения, постоянному и тщательному анализу всех процессов в экономике в огромной стране была построена, доказав на практике свою жизненность, надёжная финансовая система и обеспечен действенный контроль за её работой в повседневном режиме. Финансы Зверев прежде всего рассматривал в качестве инструмента в деле государственного учёта и контроля за хозяйственной деятельностью отраслей промышленности, их предприятий и организаций.

Зверев занимался практической стороной вопроса о финансовом обеспечении деятельности родного социалистического государства, как бы уходя от политических процессов, поскольку в Советском Союзе министры рассматривались не как политики, а как руководители вверенных им в управление отраслей и сфер жизнедеятельности. Тем не менее он мыслил и действовал, исходя из политических обстоятельств, складывавшихся в стране и мире. Этого от него требовали партия, Сталин, другие высшие должностные лица, как и сама повседневная жизнь. Приведу в связи с этим характерную мысль Арсения Григорьевича, высказанную им в своих мемуарах:

«Мне известны экономисты, которые, отлично владея математическим аппаратом (а это — превосходно!), готовы предложить вам на любой случай жизни математическую «модель поведения». В ней будут учтены любые возможные повороты экономической ситуации, любые перемены в масштабах, темпах и формах хозяйственно-технического развития. Недостаёт там порой лишь одного: политического подхода. Искусством вкладывать в ленту электронно-счётной машины задание, обобщающее на будущее все мыслимые и немыслимые зигзаги внутреннего и международного развития с учётом и техники, и экономики, и политики, и психологии широких народных масс, и поведения стоящих у государственного руля личностей, мы пока ещё, увы, не овладели. Приходится намечать лишь наиболее вероятный аспект развития. А он не тождествен математической модели…

Как известно, Коммунистическая партия отвергла возможность получения иностранных займов на грабительских условиях, а на «человеческих» капиталисты не хотели их нам давать. Таким образом, обычные для буржуазного мира методы создания накоплений, необходимых для реконструкции всего хозяйства, в СССР не применялись. Единственным источником создания подобных ресурсов стали у нас внутренние накопления: от торгового оборота, от снижения себестоимости продукции, от режима экономии, от использования трудовых сбережений советских людей и так далее. Советское государство открывало нам здесь различные возможности, которые присущи только социалистическому строю».

Слова эти настолько контрастируют с днём сегодняшним, что и вдаваться в их суть практически нет никакой надобности. Да и различие между плановым социалистическим хозяйством СССР и пришедшими ему на смену рыночными колебаниями, постоянно сотрясающими современную Россию, что называется, налицо. Потому-то и находится Россия наша в таком нестабильном, не отвечающем мировым вызовам и чаяниям большинства населения страны состоянии.

Не мобилизованы до сих пор в общегосударственном масштабе и в полном объёме людские, природные, научно-технические, производственные ресурсы. Не определена и общенациональная стратегия. Нет у нас в стране и социалистической государственной идеологии, чему несказанно рады злобствующие либералы. Не собраны в кулак и управленческие силы, ставящие государственные интересы выше личных, корпоративных, клановых и иных, не имеющих ничего общего с теми, которые можно отнести к народным.

Да и разве можно сравнивать сегодняшних вездесущих «менеджеров» Силуанова и Набиуллину и сталинского министра-государственника Зверева? Величины это несопоставимые. Но при этом основное противоречие заключается в другом: как представляют ныне одни, а ранее понимали и претворяли на практике их давние предшественники всё то, что мы вкладываем в понятие о национальной независимости и суверенитете? Думается, ответ очевиден, как очевидно появление и куда более принципиальных вопросов: а что стало бы со страной, не будь в её руководящей обойме таких управленцев, как Зверев, Косыгин, Устинов, Байбаков и других? Всех тех, кого выпестовал гений Сталина? Всех тех, кто служил социалистическому Отечеству самозабвенно, истово, на пределе физических сил и возможностей?

Представить возможный ход событий, тем более с учётом до сих пор основательно не изученного урока, преподнесённого народу в 1991 году, не так уж и трудно. Вместе с тем совсем не хочется представлять и всего того ужасающего, к чему мы могли бы в конечном итоге прийти, безропотно и невольно следуя курсу либеральных, чётко ориентированных на Запад поводырей.

Но вернёмся к Звереву, который в действительности был ярким и неординарным воплощением своего времени. Времени великих потрясений и перемен, пришедших на российскую землю вместе с победоносной поступью Великого Октября.

Выходец из многодетной семьи рабочего из Московской области, он в двенадцатилетнем возрасте начнёт трудовую деятельность на текстильных фабриках родного края, а с 1917 года будет трудиться на Трёхгорной мануфактуре в Москве. Затем Зверев добровольцем уйдёт в Красную Армию, станет курсантом Оренбургского кавалерийского училища, получит боевой опыт в ходе разгрома банд Антонова. Демобилизовавшись, он унесёт с собой «рану от бандитской пули и боевой орден». В 1919 году Зверев вступит в ряды Компартии.

В 1922—1923 годах Арсений Григорьевич работал старшим уездным инспектором по продовольственным заготовкам. Назначение в продовольственный комитет города Клина он тогда воспримет как ответственное партийное поручение — борьба за хлеб разворачивалась на самом деле нешуточная, не раз приходилось рисковать ему самой жизнью.

Советская власть, укреплявшая тогда свои позиции по всем фронтам, активно, не в пример современным менеджерам в центре и на местах, более напоминающим временщиков, заботящихся лишь о собственном благополучии, занималась подбором и расстановкой кадров. Среди таковых, вовремя замеченных и отмеченных в плане наличия деловых качеств, работоспособности и огромного желания основательно вникнуть в глубинные процессы, происходившие в молодом рабоче-крестьянском государстве, окажется и Зверев. Его отправят на учёбу в Московский финансовый институт.

Так, по существу, и начнётся многолетнее служение Зверева финансовой системе, потребовавшей от него пройти ступенями профессионального роста. В первой половине 1930-х годов он будет работать заведующим окружным финансовым отделом в Брянске и заведовать Бауманским районным финотделом Москвы. Недолго Зверев потрудится и в должности председателя Молотовского райисполкома столицы.

В 1937 году Зверева, недавно избранного первым секретарём Молотовского райкома ВКП(б), неожиданно назначат заместителем наркома финансов, а через каких-то три месяца уже и наркомом финансов СССР. Тут-то и скажется сталинский подход в работе с кадрами. А вождь, как известно, не чурался выдвигать на ключевые партийные и государственные посты тех, кто ещё не успел себя толком проявить и зарекомендовать. Впрочем, Иосифу Виссарионовичу хватало и проницательности, и осмотрительности, и бдительности, и какого-то особо всеохватного чутья, дабы безошибочно выявлять таких претендентов. Знал он прекрасно и то, как их беспристрастно проверять в практических делах. Они, разумеется, в те годы и были на первом плане.

Потому-то не до праздных разглагольствований и пустых заявлений стало ему на новом поприще. Справедливости ради, в пустозвонстве и фразёрстве Зверева не обвиняли и ранее. Не практиковали в то время и проведение бестолковых пресс-конференций, посвящённых мифическим ста или пятистам дням нахождения того или иного руководителя в должности. Да и каждодневные дела требовали от руководящих кадров и ответственных исполнителей не болтовни, а полной самоотдачи. Вот и пришлось Звереву тогда столкнуться с целым рядом очень непростых вопросов, которые он пытался поднять и решать, благо к нему практически всегда прислушивались и в ЦК ВКП(б).

Но и партия строго следила за деятельностью наркомата, направляя последний на поддержание режима экономии, на недопущение необоснованных финансовых потерь, на усиление воспитательной работы с нерадивыми и неумелыми хозяйственными руководителями. О роли партии в организации работы возглавляемого им наркомата финансов Зверев годы спустя вспоминал: «ЦК ВКП(б) требовал от сотрудников наркомата знания состояния дел не только в экономике, но и в стране в целом, ибо на той или иной стадии каждое мероприятие упирается в его материальное обеспечение. ЦК партии подходил здесь к вопросам как рачительный хозяин. Партия постоянно направляла наркомат финансов на решение нашей ведомственной триединой задачи: накопление средств — разумная их трата — контроль рублём».

Большим испытанием на профессиональную состоятельность для Зверева станет Великая Отечественная война. Крайне нелегко пришлось ему трудиться на её начальном этапе. Необходимо было изыскать и незамедлительно мобилизовать колоссальные средства для связанных с ведением войны нужд. Соответственно, Звереву предстояло перестраивать финансовую систему на военный лад, с чем он успешно и в максимально короткие временные сроки справился.

Благодаря самому Арсению Григорьевичу, а также слаженной работе подконтрольных ему учреждений на протяжении всей войны и фронт, и тыл бесперебойно обеспечивались денежными средствами и материальными ресурсами. Финансы в те огненные годы использовались рационально, экономно, распределение их было лимитировано и подчинено главной задаче — скорейшей победе над ненавистным врагом.

Удалось Звереву сохранить и принципиальные основы функционирования финансовой системы, не претерпевшей коренных изменений и не пытавшейся устоять лишь за счёт включения печатного станка. Смог Зверев сделать практически бездефицитным государственный бюджет. В целом же такой финансовой стабильности, которая была обеспечена в СССР правительством и непосредственно Зверевым, в годы Второй мировой войны не имело ни одно из воюющих государств. «Денежная система СССР выдержала испытание войной», — с гордостью отрапортует нарком Сталину после долгожданной Победы. Нет никаких оснований и спустя восемьдесят лет с этим высказыванием Зверева не соглашаться.

О взаимоотношениях главного финансиста страны и Сталина следует рассказать более подробно. Были они непростыми, как может показаться на первый взгляд. К тому же сейчас в обществе распространено измышление о том, что вождь не допускал пререканий и иного, не им сформулированного мнения. Это не так. И Сталин слушать умел, ценя в собеседниках здравомыслие и узкопрофессиональные знания, не раз отдавая им предпочтение, ставя их в основе принимаемых коллективных решений. И Зверев не был безропотным исполнителем, напрочь лишённым решительности и смелости, необходимых для того, чтобы перечить вождю. Неуступчивость его, напористость и нежелание отказываться от собственной аргументированной позиции по тому или иному вопросу Сталину были известны. Да и в полемизировании с наркомом Иосиф Виссарионович всегда видел толк. В тех их совместных беседах и рождались выверенные государственные решения.

Пришлось Звереву в рекордно короткие сроки реализовать сталинские политико-экономические задумки. За одну неделю, после навсегда запомнившегося ему ночного звонка вождя, случившегося ещё в декабре 1943 года и послужившего началом к подготовительной работе по проведению денежной реформы, державшейся до поры до времени в секрете, он в декабре 1947 года без серьёзных потрясений изымет из оборота три четверти денежной массы, имевшейся в стране. Произведённый обмен наличности из расчёта 10 рублей к 1 новому рублю имел тогда большое практическое значение. Ударил он и по спекулянтам, сумевшим нажиться в трудные годы войны и побоявшимся в ходе обмена показывать свои незаконно нажитые сбережения. Помог он избавиться и от бывших в хождении фальшивых банкнот, заброшенных в СССР фашистами. Обмену тогда же подлежали и облигации государственных займов.

Итогом денежной реформы 1947 года стала и отмена карточной системы. Были установлены единые государственные розничные цены на продовольственные и промышленные товары, наметился рост их поступления в продажу. Финансовая ситуация в стране заметно улучшилась, рубль укрепился (позже Зверев переведёт его на золотую основу, приравненную к 0,22 грамма чистого золота), продукция стала дешеветь, сократился и внутренний долг государства.

Закладывалась экономическая база и для организации до сих пор поминаемого в народе добром ежегодного сталинского снижения цен. По прошествии же многих лет сам Зверев так отзовётся о той грандиозной сталинской кампании: «Успешное экономическое и социальное развитие страны после проведения денежной реформы явилось убедительным подтверждением её своевременности, обоснованности и целесообразности. В итоге денежной реформы в основном были ликвидированы последствия Второй мировой войны в области экономики, финансов и денежного обращения, восстановлен полноценный рубль в стране».

К 1950 году национальный доход в СССР вырастет практически вдвое. Реальный уровень средней зарплаты будет иметь рост в 2,5 раза и превысит тем самым довоенные показатели. Заметно пойдёт ввысь и процесс потребления товаров, что будет свидетельствовать о постепенном улучшении благосостояния граждан. И это при том, что все государственные силы и средства бросались на ликвидацию последствий войны. По сути, в принятии эффективных мер по обеспечению улучшения жизни граждан СССР будет опережать и западные страны. Даст наша держава фору капиталистам и по росту объёмов производства. Преимущества социализма для мировой общественности в то время становятся всё очевиднее.

Первого марта 1950 года «Правда» опубликует Постановление Советского правительства, не в пример сегодняшним финансовым институтам России бившее наотмашь по капиталистическому миру. В постановляющей части этого важнейшего документа указывалось:

«1. Прекратить с 1 марта 1950 года определение курса рубля по отношению к иностранным валютам на базе доллара и перевести на более устойчивую золотую основу, в соответствии с золотым содержанием рубля.

2. Установить золотое содержание рубля в 0,222168 грамма чистого золота.

3. Установить с 1 марта 1950 года покупную цену Госбанка на золото в 4 рубля 45 копеек за 1 грамм чистого золота.

4. Определить с 1 марта 1950 года курс в отношении иностранных валют исходя из золотого содержания рубля, установленного в пункте 2:4 руб. за один американский доллар вместо существующего — 5 р. 30 коп.; 11 руб. 20 коп. за один фунт стерлингов вместо существующего — 14 р. 84 коп.

Поручить Госбанку СССР соответственно изменить курс рубля в отношении к другим иностранным валютам. В случае дальнейших изменений золотого содержания иностранных валют или изменений их курсов Госбанку СССР установить курс рубля в отношении к иностранным валютам с учётом этих изменений».

Вот вам и наглядный пример подлинной государственной заботы о финансовой системе страны. Не слепое следование западным ориентирам, а сталинский решительный отказ использовать доллар в оценке товаров и в расширявшейся тогда международной торговле. Что ж, советский лидер мог в действительности диктовать миру такие условия. Были у него и способные исполнители подобных решений. Финансовый механизм, находившийся в те годы в руках профессионала с большой буквы Зверева, работал без проволочек и сбоев. Рубль советский был надёжной и стабильной валютой.

После XIX съезда партии в её руководстве ведущую роль стали занимать в том числе и те коммунисты, которые прошли суровую школу работы в правительстве во время Великой Отечественной войны и в трудные послевоенные годы, когда страна вынуждена была направлять все свои усилия на организацию действенных мер по скорейшему восстановлению народного хозяйства. В той партийной команде окажется и Арсений Зверев, избранный тогда же кандидатом в члены Президиума ЦК КПСС. По сути, именно на таких волевых, несгибаемых и способных принимать выверенные решения руководителей и делал ставку Иосиф Виссарионович. Им намеревался он передать в руки дело всей своей жизни. В них видел он последовательных продолжателей начатого им грандиозного социалистического строительства.

Немаловажно отметить и то, что в высших эшелонах советского государственного организма в то время закреплялась определённая Сталиным практика по чёткому разграничению ключевых партийных и государственных должностей. Так, на Пленуме ЦК КПСС 16 октября 1952 года Сталин говорил: «Спрашивают, почему мы освободили от важных постов министров видных партийных и государственных деятелей. Что можно сказать на этот счёт? Мы освободили от обязанностей министров Молотова, Кагановича, Ворошилова и других и заменили новыми работниками. Почему? На каком основании? Работа министров — это мужицкая работа. Она требует больших сил, конкретных знаний и здоровья. Вот почему мы освободили некоторых заслуженных товарищей от занимаемых постов и назначили на их место новых, более квалифицированных, инициативных работников».

Безусловно, это был хорошо продуманный и в стратегическом отношении правильный шаг. Управление экономикой требовало чёткого планирования и полной самоотдачи тех, кому партия поручала возглавлять конкретные народнохозяйственные комплексы. К работе же Зверева данные нововведения практически не относились. Не было к нему и больших нареканий. Он в полной мере соответствовал занимаемой должности. В ЦК считались и с его профессионализмом. Воспринимались и его практические знания в области финансового дела.

Не было к Звереву претензий и после того, как Сталина не стало. Министр продолжал каждодневно и напряжённо трудиться. Наработанный им фундамент был крепок, финансовая система страны стабильно выполняла свои функции.

Но, к сожалению, с годами стало подводить здоровье. Сказывалось многолетнее перенапряжение физических и духовных сил. Хрущёвскую денежную реформу 1961 года Звереву осуществлять уже не пришлось. Доподлинно неизвестно и то, какие складывались к концу пятидесятых годов прошлого столетия у них отношения. По крайней мере, некоторые историки склоняются к мысли о том, что министр финансов к Хрущёву большого уважения не испытывал. Якобы накапливалось у него к нему и недовольство за непродуманные действия в экономике, осуществлявшиеся тогда на популистской основе. Впрочем, коммунист Зверев, воспитанный в строгом следовании генеральной линии партии, естественно, публичных резких высказываний в адрес первых лиц партии и государства себе не позволял.

Постигнув все тонкости, связанные с организацией финансовой системы в социалистическом государстве, в последние годы жизни доктор экономических наук Зверев старался их передавать тем, кто шёл ему и его поколению на смену. Работал он по-прежнему много, стараясь реализовать всё задуманное.

Пятьдесят пять лет прошло с того летнего июльского дня, когда генеральный государственный советник финансовой службы, многолетний член ЦК КПСС, депутат Верховного Совета СССР четырёх созывов, кавалер четырёх орденов Ленина, орденов Трудового Красного Знамени и Красной Звезды Арсений Зверев навсегда упокоился на Новодевичьем кладбище. Нет больше и того государства, которому он долгие годы искренне и беззаветно служил. Оболгали и те духовные ценности, которым он по жизни следовал. Ушаты грязи вылили и продолжают выливать также и на Сталина, заметившего и выдвинувшего Зверева на государственные и партийные высоты. Всё в жизни народной перевернулось вверх дном… Такого поворота событий Арсений Григорьевич не мог себе представить даже и в самом страшном сне.

Рано или поздно, но историческая справедливость обязательно восторжествует. Бездари, проходимцы, мздоимцы, напрочь лишённые каких-либо профессиональных знаний и чувства ответственности за интересы государства, под напором здоровых, трезвомыслящих, патриотично настроенных сил нашего общества вынуждены будут уйти. Вместе с ними в небытие направятся и другие либерально озабоченные подпевалы, пока что продолжающие вести свою мерзкую русофобскую и антисоветскую пропаганду, а также иезуитски бороться с нашей историей, под «благовидными» предлогами демонтировать памятники Ленину, драпировать фанерой его Мавзолей на Красной площади в Москве, переименовывать улицы, носящие имена видных революционеров и советских партийных и государственных руководителей. Вот тогда-то вновь и засияют славные советские имена, среди которых заметное место принадлежит и выдающемуся сталинскому наркому Арсению Звереву, память о котором должна непременно сохраниться.

https://gazeta-pravda.ru/issue/22-31659 ... kaznachey/

Проф.А.И.Орлов · **Добавлено:** Чт мар 13, 2025 12:30 pm

Секретный фронт Генштаба
12.03.2025 - Прокомментировать
3
Поделились

Военная разведка в годы Великой Отечественной войны

В годы войны Ставкой Верховного Главнокомандования было создано более сорока фронтов. Это – Ленинградский, Прибалтийский, Белорусский, Украинский и другие. Они обозначены на картах Генерального штаба, сохранивших замыслы стратегических операций Красной Армии в 1941–1945 годах, но на этих картах нет еще одного фронта. Секретные рубежи этого фронта проходили через Берлин, Прагу, Лондон, Анкару, Стокгольм, Токио, Нью-Йорк и другие крупные города, где решались судьбы народов мира . Бойцами этого фронта были офицеры и генералы Разведывательного управления Генерального штаба Красной Армии.

О том времени и тех легендарных сынах и дочерях нашего Отечества рассказывает полковник Иван Тараненко – ветеран боевых действий, кандидат экономических наук, доцент, бывший преподаватель Академии ГРУ ГШ ВС РФ.

Начальный период

Развитие событий в начальный период войны было неожиданным и для военной разведки. В самом начале войны была потеряна связь с рядом источников и резидентур в Германии. Нарушена связь с агентурой приграничных военных округов. С конца 1941 года до конца 1942-го имела место целая серия провалов агентурной сети в Болгарии, Японии, Германии, Бельгии, во Франции. Разведка за это время потеряла свои источники в 11 европейских странах.

К 11 июля 1941 года во внутренних военных округах были сформированы и обучены 4 фронтовых и 7 армейских разведдивизионов. Разведуправление и разведывательные отделы фронтов и армий в условиях быстро меняющейся обстановки прилагали большие усилия, чтобы не только сохранить, но и увеличить силы и средства разведки. Значительно активизировалась работа всех разведывательных аппаратов и источников за рубежом. К осени 1941 года военная разведка добыла данные о группировке войск немцев, об их численности, о возможных направлениях главных ударов, докладывала сведения о позиции разных стран. В частности, донесения Зорге (резидент в Японии «Рамзай») и Радо (резидент в Швейцарии «Дора») в августе–сентябре 1941 года о том, что Япония не вступит в войну против СССР в 1941 году, помогли Ставке Верховного Главнокомандования принять решение о передислокации части войск с Дальнего Востока на Западное направление, в том числе и на Москву. Вот текст этих донесений:

«7 августа 1941 года японский посол в Швейцарии заявил, что не может быть и речи о японском выступлении против СССР до тех пор, пока Германия не добьется решающих побед на фронтах.

Дора».

«14 сентября 1941 года (…) японское правительство решило не выступать против СССР в текущем году, но вооруженные силы будут оставаться в Маньчжурии на случай возможного выступления будущей весной, в случае поражения СССР к тому времени.

Рамзай».

Вплоть до октября 1941 года Зорге систематически докладывал о военно-экономическом положении Германии. Регулярно поступали важная информация о военных планах, состоянии армии, о положении на Советско-Германском фронте, а также ценные сведения из Бельгии, Франции, Скандинавии, Швейцарии, Болгарии, Румынии и других стран.

В Скандинавии наша разведка систематически получала (источник «Карл») расшифрованные сводки германской армии, а также директивные указания штаба Верховного главнокомандования вермахта. В результате этого Разведуправление имело возможность почти ежедневно в течение длительного времени представлять военному руководству СССР оперативные сводки германских штабов о положении на Восточном фронте.

Большим размахом и результативностью отличалась в годы Великой Отечественной войны работа разведчиков, действовавших за линией фронта на временно оккупированных территориях СССР и других стран. С первых дней войны была организованна заброска во вражеский тыл разведывательных и разведывательно-диверсионных групп, на базе которых впоследствии во многих районах развернулись партизанские отряды.

Эта работа оказалась весьма эффективной. Так, в июле–августе 1941 года только разведорганы Западного фронта подготовили и направили в тыл противника около 500 разведчиков, 17 партизанских отрядов и 29 разведывательно-диверсионных групп. С мая 1943 по май 1945 года в тыл противника было заброшено 1226 групп общей численностью почти 10 тысяч человек и привлечено к работе около 15 тысяч местных жителей.

За это же время (май 1943 – май 1945 г.) органами военной разведки было добыто более 170 тысяч различного рода документов, получены данные о секретных переговорах Гитлера и Муссолини, Антонеску и Хорти, данные о переговорах наших союзников с немцами относительно возможной односторонней капитуляции Германии. В добывании этой информации активную роль играла стратегическая военная разведка, особенно резидентуры в Швейцарии, на Балканах, в Турции, Иране, во Франции, в Англии, США и некоторых других странах.

Подтвердилась правильность курса на создание разведывательной сети на территории стран, окружавших Германию, и на территориях некоторых воюющих и нейтральных государств.

Об этом говорил И.В. Сталин, выступая на совещании руководящего состава Разведывательного управления Рабоче-Крестьянской Красной Армии 21 мая 1937 года. Он подверг резкой критике разведку. «Мы имеем крупные победы, – говорил он, – мы сильнее всех политически, мы сильнее экономически, но в разведке нас разбили. Поймите, разбили нас в разведке». Большинство предложений, подчеркнутых Сталиным, сохраняют актуальность и сегодня:

«…нужно иметь в разведке правильную цель и установку, определить, кто наши враги. Немцы знают, кто их враги, поэтому они к нам насаждают свою сеть…»

В ряде городов и других населенных пунктов (Смоленск, Вязьма, Ржев, Лепель, Борисов, Бобруйск и др.) были созданы разведывательные группы, контролирующие действия немецко-фашистских войск.

В период подготовки контрнаступления под Москвой военная разведка продолжила вести активную деятельность с широким привлечением разведывательно-диверсионных групп. Только с 15 сентября по 31 декабря 1941 года в тыл к немцем разведотрядом штаба Западного фронта была заброшена 71 такая группа и отряд.

Сегодня уместно вспомнить замечательного разведчика А.К. Спрогиса, участника войны в Испании. Вернувшись из Испании в Москву, Артур Карлович стал слушателем Военной академии им М.В. Фрунзе. Здесь его 22 июня 1941 года застала война. В Генеральном штабе он получил новое назначение: «Предъявитель сего майор тов. Артур Карлович Спрогис является особо уполномоченным представителем Военного совета Западного фронта. Предлагаю командирам частей и соединений Западного фронта оказывать всемерное содействие в его работе, а также обеспечить людским составом, вооружением и другими видами снабжения, необходимыми для выполнения возложенных на него особых поручений. Указания майора А.К. Спрогиса для командиров частей и соединений являются обязательными. Майору Спрогису и другим лицам по его указанию разрешается переход фронта в любое время. Начальник штаба Западного фронта генерал-лейтенант Маландин».

Будучи командиром «войсковой части 9903» Западного фронта, Спрогис руководил подготовкой и заброской разведывательно-диверсионных групп. Воспитанниками этой части были Герой Советского Союза Зоя Космодемьянская, отважные разведчики Федор Горбач, Константин Пахомов и многие другие.

Сталинград и Кавказ

Деятельность военной разведки способствовала срыву попытки гитлеровской коалиции сокрушить Советский Союз в 1942 году. В марте 1942 года разведка представила Ставке важные сведения о новом стратегическом замысле и планах фашистского руководства на 1942 год. Согласно этим планам, немецкие войска летом 1942 года должны были нанести главный удар в направлении на Кавказ и на Сталинград, с тем чтобы с захватом Сталинграда повернуть основную группировку на север, отрезать нашу столицу от тыла, а затем осуществить генеральное наступление на Москву с востока и запада.

По заданию Центра разведгруппа Шондора Радо («Дора») в Швейцарии следила за подготовкой этого наступления через свои источники в Германии. Наиболее активно работали в Берлине. Вот пример одного из донесений:

«3 и 4 апреля 1942 года. В начале марта вся Восточная Германия, Прибалтика, Польша и территория СССР, оккупированная Германией, в особенности в южных районах, стали наполняться войсками, подготовленными для весеннего наступления. Количество войск, а главное, количество техники, несомненно, больше, чем в июне 1941 года, количество артиллерии тоже больше, чем в июне 1941 года, особенно в южном секторе…»

Во время Сталинградской битвы разведотделы штабов Юго-Западного и Донского фронтов, разведорганы частей и соединений систематически направляли в тыл вражеских войск разведывательные и диверсионные группы. К началу нашего наступления в тылу противника находилось несколько десятков радиофицированных разведгрупп.

До начала наступательной операции войсковая разведка вскрыла с точностью до батальона систему их обороны. Были добыты данные о боевом, численном составе и вооружении, дислокации основных частей 4-й и 6-й немецких танковых армий, 3-й румынской и 8-й итальянской армий, о численности 4-го воздушного флота.

Активно действовала воздушная разведка. В частности, она своевременно вскрыла переброску с Северного Кавказа двух танковых дивизий в район Котельниково.

Самоотверженная работа советских военных разведчиков в период Сталинградской битвы внесла свою лепту в разгром врага на Волге, положила начало коренному перелому в ходе войны.

Стремясь взять реванш за тяжелые поражения в кампаниях 1941 и 1942 годов, германское руководство планировало проведение летом 1943 года крупных наступательных операций и лихорадочно собирало силы для их осуществления.

Разведке была поставлена задача: «Постоянно следить за всеми изменениями в группировке противника и своевременно определять направления, на которых противник произведет сосредоточение войск, и особенно танковых частей».

Военная разведка в кратчайшие сроки давала ответ на поставленные задачи.

Операция «Цитадель»

Уже в мае 1943 года разведка получила данные о плане немецкого командования в районе Курска (операция «Цитадель»). Таким образом, почти за два месяца до начала операции советское командование располагало разнообразной и достоверной информацией о ней.

Большую и важную работу по вскрытию плана операции «Цитадель» провела группа Ш. Радо в Швейцарии, которая располагала многими ценными источниками информации, в том числе и в Германии, наиболее информированным был Рудольф Ресслер. О нем бывший шеф ЦРУ США А. Даллес писал в своей книге «Искусство разведки»: «Советские люди использовали фантастический источник в Швейцарии по имени Рудольф Ресслер, который имел псевдоним «Люди». С помощью источников, которые до сих пор не раскрыты, Ресслеру удалось получить в Швейцарии сведения, которыми располагало высшее командование в Берлине с непрерывной регулярностью, часто менее чем через 4 часа после того, как принималось ежедневное решение по вопросам Восточного фронта».

К началу Курской битвы наши разведорганы контролировали фактически все направления передвижения немецких войск. В их тылу действовали диверсионно-разведывательные группы. Так, разведотделы Брянского фронта, Центрального фронта имели во вражеском тылу по 20 групп, Воронежского фронта – 30 групп, которые не только вели разведку, но и наносили противнику чувствительный урон на его коммуникациях.

Заслугой разведки в Курском сражении является то, что она сумела вскрыть не только планы немцев, но и сроки начала наступления. 1 июля Гитлер назначил наступление на 5 июля 1943 года, а уже 2 июля разведка доложила об этом. Вскоре от захваченного разведчиками немецкого сапера стал известен и час начала наступления, что позволило советскому командованию принять решение о проведении артиллерийской контрподготовки по изготовившемуся к наступлению противнику.

С большим напряжением работали разведывательные органы стратегической разведки, фронтов, армий по обеспечению операций советских войск, направленных на полное изгнание врага с Советской земли, освобождение угнетенных европейских народов, сокрушение фашистской Германии.

«Восточный вал»

В ряде многочисленных задач, стоящих перед разведкой после Курской битвы, важнейшей стало вскрытие системы обороны «Восточного вала» – стратегического оборонительного рубежа немецко-фашистских войск, строительство которого началось после поражения немцев под Сталинградом и завершилось к осени 1943 года. Рубеж проходил по линии: река Нарва, Псков, Витебск, Орша, река Саж, среднее течение Днепра (основа «вала»), река Молочная. Немецкое командование возлагало на «вал» большие надежды, но уже к концу сентября 1943 года советские войска прорвали «Восточный вал». Этому во многом способствовали своевременно добытые и достаточно полные данные об инженерном оборудовании этого «вала», о силах и средствах, сосредоточенных на нем.

Большой вклад в решение этой задачи внесла военная разведка. К примеру, активно действовала в тылу врага на Украине и в Белоруссии разведывательная группа майора К.С. Гнидоша.

Его разведчики сначала базировались в районах Киева, Чернигова, Коростеня и Житомира. Они вскрывали системы обороны немцев, боевой состав и расположение войск, боевой техники и тем самым содействовали успешному форсированию Днепра наступающими советскими войсками.

Затем группа Гнидоша взяла под контроль районы Слуцка, Осиповичей, Барановичей, Минска, Слонима, Лунинца, Белостока. С подходом войск Красной Армии, в соответствии с приказом, командование разведки продвинулось на запад в направлении: Пинск, Брест, Варшава, решая новые задачи. Своими действиями они способствовали успеху Белорусской операции.

В июне 1944 года майор Гнидош и радистка Клара Давидюк были окружены немецким карательным отрядом у города Слоним, и, чтобы не попасть в руки фашистов живыми, они подорвали себя гранатами. Партизаны похоронили их в братской могиле.

После войны на запрос Слонимского райкома Компартии Белоруссии об именных захоронениях командование Советской Армии ответило, что погибшими были Герой Советского Союза майор Кузьма Савельевич Гнидош и старший сержант Клара Трофимовна Давидюк. «Майор Гнидош, – указывалось в письме, – был командиром отряда разведчиков. Его заслуги перед Родиной велики. В его наградном листе сказано, что благодаря своевременному вскрытию оборонительных сооружений и системы обороны противника тов. Гнидош обеспечил быстрое форсирование Десны и Днепра наступающими частями Красной Армии, а также во многом обеспечил проведение Белорусской операции».

В тылу врага в 1943–1944 годах активно действовала разведывательная группа Героя Советского Союза майора Геннадия Ивановича Братчикова. Добываемая им разведывательная информация имела важное значение для планирования боевых действий войск Центрального фронта в период Курской битвы и выхода к Днепру. Разведчики Братчикова добывали данные о группировке немецких войск, характере ее действий, вскрывали важные объекты и систему обороны на глубину до 600 км к западу от рубежа Полоцк, Овруч, Млава. Группа передала в штаб 1-го Белорусского фронта более 360 радиограмм, бесценная информация из этих донесений учитывалась при подготовке и проведении операций в Белоруссии и на территории Польши. 10 декабря 1944 года в неравном бою Г.И. Братчиков погиб.

В тылу немцев в Белоруссии действовали партизанские отряды, бригады, соединения Героев Советского Союза Г.М. Линькова, А.П. Бринского, И.Н. Банова, Н.П. Федорова и многих других. Вклад их в разведку и боевое обеспечение ряда наступательных операций неоценим.

Соединение, возглавляемое И.Н. Бановым на территории Белоруссии и Польши, кроме разведывательной деятельности, осуществило 447 крушений военных эшелонов противника, взорвало десятки важных объектов на коммуникациях врага.

Перечень героических действий военных разведчиков в годы Великой Отечественной войны можно продолжить. Однако уже приведенные данные прямо и убедительно свидетельствуют о том, что главнейшими чертами характера советского разведчика являются высочайшая мобилизованность во всем и всегда, сыновняя преданность Родине, профессиональное искусство, готовность ничего не жалеть во имя выполнения задания – ни крови, ни жизни.

Советским разведчикам оказывали неоценимую помощь польские, чехословацкие, болгарские, венгерские, румынские, немецкие патриоты и антифашисты, в том числе Юзеф Собесяк, Карел Клапалек, Альберт Пал, Йозеф Яблонько, Ян Кубашко, Николай Козубовский, Сергиуш Ильяшевич и многие, многие другие.

Особо хотелось бы сказать о наших славных женщинах, выполнявших разведывательные задания советского военного командования. В годы Великой Отечественной войны разведгруппы возглавляли Герои Советского Союза Е. Колесова, А. Морозова, М. Осипова, Х. Кульман и ряд других патриоток нашей страны. Преодолевая все трудности работы в тылу противника, успешно выполняли задачи разведки радистки А. Анисимова, А. Болотова, К. Давидюк, Н. Крайнова и многие, многие другие.

Успехи советских военных разведчиков высоко оценены Родиной. Около 600 бойцов невидимого фронта удостоены высшей государственной награды – звания Героя Советского Союза. Только в 1943–1945 годах произведено около 200 тысяч награждений военных разведчиков орденами и медалями. Первой женщиной, удостоенной звания Героя Советского Союза во время войны, была разведчица Зоя Анатольевна Космодемьянская. Имена двух разведчиц увековечены в звездных «памятниках»: две открытые советскими астрономами малые планеты теперь носят имена прославленных советских военных разведчиц. Этой чести удостоились Зоя Космодемьянская и Вера Волошина – разведчица штаба Западного фронта, погибшие в тылу врага при выполнении боевых заданий во время Битвы под Москвой.

Деятельность военной разведки в ходе Великой Отечественной войны высоко оценивалась нашими полководцами – Маршалами Советского Союза Г.К. Жуковым, А.М. Василевским и другими.

Достоинства советской военной разведки вынуждено было признать и фашистское руководство. По признанию шефа иностранного отдела СД В. Шелленберга, Гитлер уже в конце 1941 года, и особенно после поражения в Сталинградской битве, считал, что советская разведка намного превосходит германскую.

Великая Отечественная война была суровым испытанием для военных разведчиков, и они выдержали его достойно. Многие из них не дожили до Великой Победы. В таких условиях, к сожалению, потери неизбежны. За годы войны сложились славные боевые традиции военной разведки и был создан большой отряд высококвалифицированных разведчиков, которые умело использовали богатый боевой опыт и традиции в послевоенное время. Этими традициями всегда были и есть преданность своей Родине и народу, верность присяге, мужество, стойкость до самопожертвования при выполнении боевых задач.

***

В последнее время в их хор вливаются визгливые голоса и неофитов, прежде всего из Польши, Прибалтики и с Украины. Им кажется, что, переписав на свой лад кое-какие страницы истории, можно выстроить прочную государственность. Дело доходит даже до труднообъяснимого цинизма, когда в Польше и на Украине сносят памятники нашим полководцам, солдатам и офицерам и тут же в Эстонии открываются памятники эсэсовцам, на Украине – бандеровцам. И не плевок ли это в адрес почти миллионов воинов, погибших за освобождение Украины, когда на государственном уровне делают национальными героями бандеровцев, замазанных тесным сотрудничеством с фашистами и сегодня марширующих на главных площадях Киева?

Великая Отечественная война для нас – предельно чувствительная тема. На полях сражений шла «война народная, священная война». Наш народ никогда не простит оправдания нацистов и их пособников, прямого или косвенного, и очернительства нашей Великой Победы.

Иван ТАРАНЕНКО

https://sovross.ru/2025/03/12/sekretnyj ... genshtaba/

Проф.А.И.Орлов · **Добавлено:** Сб мар 15, 2025 12:26 pm

Звонок из Кремля ранним утром
14.03.2025 - Прокомментировать

Исполнилось 125 лет со дня рождения Арсения Григорьевича Зверева, видного советского государственного и партийного деятеля. Народный комиссар СССР, а впоследствии – министр финансов Советского Союза, кандидат в члены Президиума ЦК КПСС, генеральный государственный советник финансовой службы А.Г. Зверев внес огромный вклад в формирование и развитие советской финансово-экономической системы.
Представляем вниманию читателя отрывок из его воспоминаний.

Арсений ЗВЕРЕВ:
– Война наносит ущерб троякого рода. Одни ее последствия можно изжить сравнительно быстро, восстановив, например, разрушенную дорогу или дом. Другие ликвидируются гораздо медленнее, и, чтобы избавиться от них, требуется длительное время. Третьи вообще вечны, как, скажем, человеческие жертвы, сгоревшее великое произведение искусства, не имевшее копий и эскизов.
Возможная расшатанность товарно-денежных отношений относится к последствиям второго рода. Нельзя сразу поставить под контроль вышедшую из-под него денежную массу.
Что же нас прежде всего волновало с точки зрения финансов? Во-первых, взносы и платежи населения по налогам и займам, сложившиеся во время войны, были чрезмерно высокими. Во-вторых, выросшее денежное обращение вело к обесценению рубля. Особая ситуация сложилась в западных областях Украины и Белоруссии, в Молдавии и Прибалтике, где имелось еще много мелких частников, а решающие социалистические преобразования завершились только к концу четвертой пятилетки. Уже в ходе войны исподволь мы начали готовиться к послевоенной денежной реформе.

Помню, как-то в конце 1943 года часов в пять утра мне на дачу позвонил И.В. Сталин. Вечером я вернулся из Казахстана. Глава правительства извинился за поздний (правильнее было бы сказать – ранний) звонок и добавил, что речь идет о чрезвычайно важном деле. Вопроса, который последовал, я никак не ожидал. Сталин поинтересовался, что думает Наркомат финансов по поводу послевоенной денежной реформы. Я ответил, что уже размышлял об этом, но пока своими мыслями ни с кем не делился.
– А со мною можете поделиться?
– Конечно, товарищ Сталин!
– Я вас слушаю.
Последовал 40-минутный телефонный разговор. Я высказал две основные идеи: неизбежную частичную тяжесть от реформы, возникающую при обмене денег, переложить преимущественно на плечи тех, кто создал запасы денег спекулятивным путем; выпуская в обращение новые деньги, не торопиться и придержать определенную сумму, чтобы первоначально ощущался некоторый их недостаток, а у государства были созданы эмиссионные резервы. Сталин выслушал меня, а затем высказал свои соображения о социальных и хозяйственных основах будущего мероприятия. Мне стало ясно, что он не впервые думает о реформе. В конце разговора он предложил мне приехать на следующий день в ГКО.
На сей раз беседа была долгой. Очень тщательно рассматривалось каждое предложение. Так, например, были подробно проанализированы перспективы перехода производства на мирный лад.
В войну значительная масса товаров поступает не к гражданскому населению, а в армию, розничный товарооборот не обеспечивает имеющегося спроса, и деньги либо остаются на руках, либо перемещаются в карманы обладателей деревенской продукции или, что
еще хуже, к спекулянтам, которые пользуются трудным моментом. Так или иначе, деньги минуют государственную казну. Нормальное денежное обращение нарушается. Для своевременной выдачи трудящимся зарплаты, обеспечения военных расходов и т.п. государство вынуждено прибегать всякий раз к эмиссии. Возникает излишек денег. С переходом к миру армия сократится, количество товаров и продовольствия для населения увеличится. Казна пополнится, исчезнет необходимость в дополнительной эмиссии.
Затем мы обсудили вопросы о том, как определить, у каких категорий населения оседает излишек денег? Чему равен размер государственного долга? Кто из граждан является кредитором по этому долгу? Сколько понадобится времени для напечатания новых денег? Год? Больше? Техника этого дела весьма сложна. Сталин дал мне ряд указаний общего характера, которые следовало понимать как директивы. Можно было отступить от них в деталях, если того требовали особенности финансовой системы, но принципы должны были сохраняться неукоснительно. Вот в чем состояли эти принципы: чтобы финансовая база СССР была не менее прочна, чем до войны; неизбежный рост общих расходов и ежегодное увеличение бюджета в целом потребуют от системы
организации финансов способности на протяжении ряда лет приспосабливаться к меняющимся условиям; трудности восстановления народного хозяйства потребуют от граждан СССР дополнительных жертв, но они должны быть уверены, что
эти жертвы – последние.
Сталин специально, причем трижды, оговорил требование соблюдать абсолютную секретность при подготовке реформы. Он редко повторял сказанное им. Отсюда видно, какое значение придавал он полному сохранению этой тайны. Действительно, малейшая утечка информации привела бы к развязыванию
стихии, которая запутала бы и без того сложные проблемы. Еще хуже, если о замысле узнает враг и попытается использовать будущую ситуацию в своих целях.
На том этапе подготовки реформы из всех сотрудников Наркомата финансов знал о ней я один. Сам я вел и всю предварительную работу, включая сложнейшие подсчеты. О ходе работы я регулярно сообщал Сталину. Знал ли об упомянутом замысле в тот момент еще кто-либо, мне неизвестно.
Примерно через год я доложил подробный план мероприятия на заседании Политбюро ЦК ВКП(б). По окончании заседания решение письменно не оформлялось, чтобы даже в архиве [руководителя партии] до поры до времени не оставалось лишних бумаг об этом
важном деле. Начался второй этап подготовки реформы. Мне разрешили использовать помощь трех специалистов…
Еще через некоторое время Сталин снова вызвал меня. Состоялось длительное обсуждение того же текста, причем никаких отрицательных замечаний по поводу дополнительного раздела уже не было сделано. Мы обсуждали детали реформы вплоть до организационно-подготовительных мер: темы агитационных плакатов и пропагандистских лекций, необходимость тотчас начинать с художником из Гознака подбор рисунков на денежных купюрах, и т.д. Наконец Сталин заговорил о вписанном мною разделе и предложил решить эту проблему несколько позднее. Я получил разрешение привлечь к делу еще 15 человек (14 – из Министерства финансов, 1 – из Госбанка СССР), но с условием, что никто из них не будет знать о плане в целом, а получит представление только о своем узком задании. На этом этапе окончательно договорились, что отмена карточной системы снабжения совпадет с обменом старых денег на новые и переходом к единым государственным розничным ценам на товары. Мне было поручено подготовить первый проект соответствующего постановления и проект обращения к советским гражданам. В них следовало сообщить о порядке обмена денег; о порядке переоценки вкладов в Госбанке и сберкассах; о конверсии предыдущих займов; о соблюдении интересов трудящихся; о стремлении ударить рублем по нечестным элементам; об основах отмены карточной системы.
Постановление ЦК ВКП(б) и Совета Министров СССР было опубликовано через год после этого. С 16 декабря 1947 года выпустили в обращение новые деньги и стали обменивать на них денежную наличность, за исключением разменной монеты, в течение недели
(в отдаленных районах – в течение двух недель) по соотношению 1 за 10. Вклады и текущие счета в сберкассах переоценивались по соотношениям 1 за 1 (до 3000 рублей), 2 за 3 (от 3 тысяч до 10 ты-сяч рублей), 1 за 2 (свыше 10 тысяч ру-блей), 4 за 5 (для кооперативов и колхозов). Все обычные старые облигации, кроме займа 1947 года, обменивались на облигации нового займа по 1 за 3 прежних, а 3-процентные выигрышные облигации – из расчета 1 за 5. Налоги, долги, финансовые обязательства оставались
неизменными. Снижались государственные цены на хлеб, муку, крупу, макароны, пиво; не менялись государственные
цены на мясо, рыбу, жиры, сахар, кондитерские изделия, соль, картофель, овощи, водку, вино, табак и спички; устанавливались новые цены на молоко, яйца, чай, фрукты, ткани, обувь, одежду и трикотажные изделия (ниже коммерческих в 3,2 раза).
Документы о реформе, разработанные заранее, своевременно разослали на места, до районных центров включительно, в адреса учреждений органов государственной безопасности специальными пакетами с надписью: «Вскрыть только по получении особого указания».
В одном из документов, лежавших в пакете, говорилось: «Немедленно доставить первому секретарю областного комитета партии». У отдельных местных сотрудников любопытство перетянуло служебный долг. Пакеты были вскрыты раньше времени. Кое-где пошли слухи о предстоящей реформе. За это нарушение государственной дисциплины виновные понесли серьезное наказание. Их
неправильное поведение не помешало мероприятию в целом. Как мы и рассчитывали, возникла дефляция, то есть временная нехватка денег в обращении. Теперь государство более легко руководило механизмом «спрос – предложение».

■ ■ ■

Что касается оптовых цен на средства производства и тарифов грузоперевозок, то их повысили уже в 1949 году, после чего удалось ликвидировать систему государственных дотаций промышленности, получившую распространение после войны. Реформа 1947 года усугубила рост дотаций, ибо годовая сумма зарплаты выросла на 58 миллиардов рублей. При сохранении прежних оптовых цен себестоимость продукции тоже поднялась. Убытки были плановыми, но они наносили ущерб государственному бюджету…
В 1944 году дотации равнялись 0,81 миллиарда рублей, в 1945 году – 13,9 миллиарда, в 1946 году – 25,8 миллиарда, в 1947 году – 34,1 миллиарда, в 1948 году – 45,2 миллиарда рублей (в ценах того времени). Дальнейшее применение таких субсидий становилось серьезным тормозом для хозрасчета, прямо мешало использовать в экономике стоимостные категории. Мы предлагали избавиться от бюджетных «добавок» страдавшим отраслям дифференцированно: на металлы, уголь и лес целесообразно повысить оптовые цены, а в производстве средств потребления можно обойтись уменьшением ставок налога с оборота… С 1 января 1949 года, после принятия соответствующих постановлений, оптовые цены возросли в среднем на продукцию машиностроения в 1,3 раза, электроэнергию – в 1,5 раза, цемент – в 2 раза, чугун – в 3 раза, уголь – в 3,4 раза и т.д.
Правительство пошло на это крайне неохотно и при условии, что в ближайшее же время, как только будет обеспечена рентабельность, эти цены снизятся. Было проведено четыре массовых снижения оптовых цен, причем особенно крупные – в январе 1950 года, в январе 1952-го и июле 1955 года. Эти примеры свидетельствуют о том, что в послевоенное время роль советских финансов как важного орудия планирования экономики, учета и контроля в народном хозяйстве еще более возросла.
Нужно отметить, что не сразу удалось добиться повышения рентабельности во всех отраслях промышленности: в угольной и лесной плановые затраты по-прежнему превосходили оптовые цены. Потребовалось еще несколько лет, чтобы и в этих отраслях был получен рост доходов…
Параллельно правительство готовило еще одно важное мероприятие: Министерство финансов намечало через два года установить золотой паритет советского рубля. Дело упиралось, в частности, в довольно сложное соотношение цен на мировом рынке. Насколько это тонкое и обусловливаемое множеством факторов явление, можно судить хотя бы по следующему обстоятельству: когда постановлением Совета Министров СССР от 28 февраля 1950 года рубль переводился на золотую базу и его курс в отношении иностранных валют повышался, отменялось положение, существовавшее до этого целых 13 лет. Теперь курс рубля исчислялся уже
не на базе доллара, как было определено июльским постановлением 1937 года, а на более устойчивой, золотой основе. Его золотое содержание установили в размере 0,222168 грамма чистого золота, а покупную цену – в 4 рубля 45 копеек за 1 грамм. Теперь за 1 доллар давали уже не 5 рублей 30 копеек, а 4 рубля; за один фунт стерлингов – не 14 рублей 84 копейки, а 11 рублей 20 копеек. После реформы 1961 года деньги образца 1947 года обменяли на новые по соотношению 1 за 10. Золотое содержание нового, «тяжелого» рубля стало равно, однако, не 2,22168 грамма (то есть в 10 раз больше, чем у «легкого» рубля), а 0,987412 грамма, или 1,11 доллара США (то есть с превышением прежней единицы в 4,4 раза). Как видите, все это довольно сложно и требовало огромной предварительной работы…

https://sovross.ru/2025/03/14/zvonok-iz ... m-utrom-2/

Проф.А.И.Орлов · **Добавлено:** Пн мар 24, 2025 9:18 pm

Мальчишка, ставший Городом
4 полоса
Автор: Любовь ЯРМОШ.

Древний Лихвин при реке Оке был упомянут в русских летописях ровно 460 лет назад. В 1565 году он выступал как крепость, входившая в опричные земли царя Ивана IV Грозного в составе Большой засечной черты и оборонявшая Москву от врагов с юга. В те смутные времена Лихвин укрепляли дубовым тыном. А в лихолетье Великой Отечественной войны из этого самого маленького города России вышли сразу четыре Героя Советского Союза: Пётр Кузнецов, Михаил Гришонков, Алексей Ерофеев и Александр Чекалин. Самый младший из них, 16-летний партизан-разведчик Саша Чекалин, был казнён фашистами на городской площади Лихвина 6 ноября 1941 года. И с 1944 года древний Лихвин называется город Чекалин, в честь героя-комсомольца, которому 25 марта исполняется 100 лет со дня рождения.

Повесть Василия Смирнова

«О Саше Чекалине я узнал раньше, чем о нём заговорили газеты. Мне довелось попасть в Лихвин вскоре после его освобождения от гитлеровских оккупантов, — вспоминал потом Василий Смирнов, автор известной повести «Саша Чекалин». — Город был разбит, сожжён, а на городской площади — одинокая могила с короткой надписью: «Саша Чекалин». «Кто он?» — спросил я у жителей. «Это наш школьник, наш герой… — ответили мне. — Он храбро сражался с фашистами и погиб». Вначале в газетах появились мои очерки о Саше Чекалине, а потом и книга, выдержавшая ряд изданий». Писатель Василий Смирнов с первых дней Великой Отечественной войны сражался в лавах Красной Армии. Защищал Москву, был участником обороны Кавказа.

В 1952 году В.И. Смирнов окончил Литературный институт имени А.М. Горького и с 1954-го перешёл на творческую работу, стал членом Союза писателей СССР. В 1955 году в издательстве «Молодая гвардия» вышло первое крупное произведение Василия Смирнова — повесть «Саша Чекалин», которая имела большой читательский успех. Только до начала 1980-х повесть издавалась более десяти раз. Книга была переведена на многие языки народов СССР. В 1956 году повесть вышла в Болгарии, а спустя два года — в Китае.

В 1971 году по мотивам своего произведения «Саша Чекалин» Василий Смирнов написал киносценарий «Присвоить звание Героя», по которому режиссёр Инна Туманян в 1972 году сняла на Центральной киностудии детских и юношеских фильмов им. А.М. Горького художественный фильм «Пятнадцатая весна».

Повести Василия Смирнова «Саша Чекалин» исполняется нынче 70 лет. Благодаря ей мы познакомимся сейчас с семьёй Чекалиных из села Песковатского Суворовского района Тульской области, в которой выросли двое достойных сыновей — Александр и Виктор.

Отец мальчишек, Павел Николаевич, был добрым и покладистым человеком, хорошо знал лес, любил работать на пасеке. Доброта матери, Надежды Самойловны, заключалась в её активной гражданской позиции. Родители ребят, их дед-кузнец Николай Осипович и заботливая бабушка Марья Петровна активно поддерживали Советскую власть.

Десять предвоенных лет — детство Саши и Витюшки, которое становилось всё счастливее и счастливее. Оно было наполнено политическими событиями СССР и обычной жизнью, где обитали их домашние питомцы: собаки Громила и Тенор, бычок Мартик, спасённая галка Галя. Десять предвоенных лет — последние в общей судьбе братьев. Их навеки разлучил 1941 год — Саше исполнилось 16 лет. Юность и война для него совпали. За свою короткую жизнь Саша обманул всего раз: приписал себе лишний год, чтобы побыстрее вступить в комсомол.

«Мы — дети Октября!»

В 1931 году в селе Песковатском кулаки убили местного председателя сельсовета. На его похороны собралось всё село. Шестилетний Саша Чекалин вместе с отцом шёл вслед за звеневшим медью оркестром. От сельских бедняков речь над могилой произнесла Сашина мама, Надежда Самойловна. Мальчику запомнились первые мамины слова: «Погиб человек за Советскую власть…»

Спустя месяц после похорон Надежду Чекалину избрали новым председателем сельсовета в Песковатском.

— Не устоять твоей матери, — говорили Саше на улице его дружки Егорушка и Степок, очевидно повторяя услышанный дома разговор. — Малограмотная она.

— Устоит, — отвечал Саша, насупившись, готовый в случае чего и с кулаками вступиться за мать.

Поздно вечером Саша проснулся от звона разбитых стёкол. Лаяли собаки, на полу валялся кирпич.

— Не запугают, — шептала мать, успокаивая сыновей. Огня не зажигали, сидели в темноте. Отец хмуро молчал, затыкая тряпками разбитое окно. В тот вечер были выбиты стёкла ещё в двух домах, где жили комсомольцы.

Саша слышал, что говорили на селе. Многие в глаза и за глаза ругали председателя сельсовета, как будто во всех неполадках была виновата Надежда Самойловна.

— Тяжело с нашим народом, — жаловалась дома мать.

Но, побывав в городе, возвращалась оттуда снова бодрая.

— Райком партии в обиду меня не даст, — говорила она мужу. И думала — сказать дома или нет, что ей советуют подать заявление в партию.

Через неделю вечером у них снаружи загорелся дом. Саша ложился спать, когда отец, рванув дверь в избу, закричал: «Горим!..» — и, схватив в сенях вёдра с водой, бросился обратно во двор. Огонь потушили вовремя. Только слегка обгорели стена сзади двора и часть крыши.

На некоторое время Чекалины переселили к дедушке маленького Витюшку. Саша остался дома. Он ни за что не хотел уходить от матери.

— Правда ведь, Шурик, не запугают? — говорила мать, крепко прижимая Сашу к себе.

— Не запугают, — отвечал Саша, чувствуя себя в эту минуту сильным и взрослым. Иногда с самодельным ружьём в руках он и сам выходил на улицу и, спустив собак, расхаживал с ними вокруг дома.

Зимой Надежда Самойловна решилась подать заявление в партию. Вечером она сидела за столом необычайно молчаливая, бледная и строгая. Что-то писала, долго думая над каждой строчкой. Что-то шептала про себя, перечитывая написанное. Вспоминались прожитые годы, нерадостное детство в многодетной семье. Рано пришлось пойти по чужим людям, батрачить. Горек был заработанный кусок хлеба.

— Что ты пишешь, мама? — Саша никогда ещё не видел мать такой взволнованной.

Мать повела бровью, хотела было крикнуть: «Не мешай!», но вдруг порывисто схватила Сашу, крепко поцеловала и, глядя на него широко раскрытыми глазами, сказала:

— Заявление, сынок, пишу, чтобы приняли меня в партию.

В избе было тихо. Витюшка спал, отец ушёл к соседям.

— А меня, мама, примут в партию, когда я вырасту большой?

— Примут, сынок, но только вначале будешь пионером, потом комсомольцем. Вот в школу пойдёшь — всё узнаешь… — задумчиво говорила мать.

— А скоро я в школу пойду? — нетерпеливо допытывался Саша.

Мать объяснила, что в школу записывают только с восьми лет. И, видя, что Саша сразу помрачнел, предложила:

— Сходи сам, попроси учительницу, может быть, примет.

Сказала она это шутя, но Саша принял всё всерьёз и отправился записываться в школу.

— Записали, — сообщила ему потом Надежда Самойловна. Ласково потрепав сына по голове, она с грустью добавила: — Кончились, Шурик, твои гулевые денёчки. Теперь будешь трудиться.

«Иду в школу…»

1 сентября 1932 года, как только пастух на утренней зорьке выгнал скотину и мать в избе загремела чугунами и вёдрами, Саша был уже на ногах. Возле крыльца радостно суетились Громила и Тенор. Саша объяснил им:

— Сегодня иду в школу…

Большая светлая горница с широкими окнами, заставленная новенькими, блестевшими от краски партами, выглядела нарядно, празднично от развешенных лозунгов и свежевыбеленных стен. Притулившись за партами, ребята робко шептались друг с другом и боязливо поглядывали на черноволосую, строгую на вид учительницу Александру Степановну.

Немного спустя Павел Николаевич, встретив учительницу на улице, поинтересовался:

— Всё собираюсь вас спросить… ну как мой пострел?.. Даётся ему наука?

— Способности у Саши хорошие… — похвалила Александра Степановна. — Мальчик развитой, сообразительный, любит пошалить, но слушается.

Вернувшись домой, Павел Николаевич сообщил жене:

— Довольна учительша нашим Шуркой… Способности, говорит, у него хорошие…

Однажды зимой мать вернулась из города сияющая:

— Ну сынки… будем строить школу… Разрешили!

Весной, как только просохла дорога, по большаку потянулись в село подводы с лесом, кирпичом, тёсом.

К осени большой бревенчатый сруб школы оделся железной крышей, заблестел широкими стёклами окон.

Во второй класс Саша пошёл уже в новое школьное помещение. Ребята гурьбой ходили из класса в класс, радовались — везде светло и просторно.

В один из декабрьских дней 1934 года нарядные третьеклассники выстроились в коридоре в два ряда. Юноша в военной гимнастёрке, представитель из райкома комсомола, вышел вперёд. В наступившей тишине хором зазвучали звонкие, вздрагивающие от волнения ребячьи голоса, повторявшие слова торжественного обещания. Наконец-то исполнилась заветная Сашина мечта. Он — пионер! И станет таким же мужественным, как Павлик Морозов. «Быть честным, преданным своей Родине!..» Он будет честным и преданным. «Хорошо учиться!..» Он станет ещё лучше учиться!

Завидев на дороге почтаря, комсомолку Варю, Саша стремглав выскакивал навстречу и обратно торжественно возвращался со свежими газетами. Дома хозяйственно распределял прессу — кому что полагалось.

Мать получала «Правду», отец — местную районную газету, а Саше и Витюшке Надежда Самойловна выписывала «Пионерскую правду».

Названия прочитанных книг, так же как и просмотренных фильмов, Саша записывал в особую тетрадь. Зимой в село несколько раз приезжала кинопередвижка, и в списке появились «Красные дьяволята», «Чапаев» (посмотрел 5 раз), «Весёлые ребята», «Новый Гулливер».

Среди книг вслед за «Сказками» А. Пушкина шли «Мёртвые души» Н. Гоголя, «Детство и отрочество» Льва Толстого. Вскоре в этом списке появилась книга «Как закалялась сталь» Николая Островского. Саша записал в свою заветную тетрадь в голубом переплёте крылатые слова Павки Корчагина о жизни, которая «даётся человеку один раз, и прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы».

Без задержки «Как закалялась сталь» сразу же переселилась к Степку. От Степка к Серёжке и затем к Зинке. Как живой, в островерхой с красной звездой будёновке, стоял перед пионерами Павка Корчагин. Колхозных лошадей ребята стали водить в ночное по-военному, вскачь, лихо махая самодельными саблями.

Здравствуй, Лихвин!

В декабре 1938 года Надежду Самойловну перевели на работу в город, в райисполком.

Павел Николаевич не возражал, но менял деревню на город с большой неохотой. Избу отец вначале не хотел и заколачивать — собирался весной вернуться на пасеку.

В Лихвине Чекалины занимали половину одноэтажного деревянного дома на улице Володарского — две светлые оштукатуренные комнаты с кухней. К дому примыкал крытый двор. Рядом амбар с вместительным, как жилая комната, чердаком. У ребят была своя — угловая — комната с широким трёхстворчатым окном, выходившим в небольшой садик, огороженный палисадником. Из окон виднелась замёрзшая Ока.

В седое январское утро 1939 года Саша, одетый в нагольный овчинный тулупчик, с портфелем в руках подошёл к крыльцу школы. Двухэтажное школьное здание уже звенело и гудело от шума ребячьих голосов.

Мать и отец были довольны, что Саша так быстро заимел новых друзей. Появились свои приятели и у Витюшки. Осенью 1939 года гитлеровская Германия напала на Польшу. Сразу запахло грозой. Лица людей посуровели. Все понимали: заняв Польшу, фашисты подойдут к нашей границе. В двухэтажном особняке на Советской, где помещался военкомат, теперь до глубокой ночи горел огонь. Очевидно, там тоже беспокоились и готовились.

Когда же Красная Армия освободила Западную Украину и Западную Белоруссию, у ребят появилась тяга ко всему военному. Саша теперь ходил в сапогах, гимнастёрке, со значком «Ворошиловский стрелок» на груди.

Билет №11253055

Многие ребята из его класса начали готовиться к вступлению в комсомол. Сашу всё более охватывали тревога и уныние. В Уставе ВЛКСМ, который он уже знал почти наизусть, было ясно сказано, что в комсомол принимают с пятнадцати лет. А ему, Саше, ещё только четырнадцать с небольшим. Как тут быть? Неужели ещё год — целый год ждать осуществления своей мечты?

Дома Саша попросил мать:

— Ты мне поможешь написать автобиографию?

— Это ещё для чего? — удивилась Надежда Самойловна. — В комсомол тебе ещё рано, не примут…

— Почему рано? — горячо запротестовал Саша. — Во время Гражданской войны с тринадцати лет принимали.

— Кого же это принимали?.. — удивилась мать.

— Как кого?.. А Павку Корчагина… Ты же читала Островского… А «Школу» Гайдара читала?.. Там главный герой ещё мальчишкой начал воевать.

Матери нравилась горячность Саши. «Нетерпеливый…» — думала она с любовью.

На следующий день Саша принёс в учительскую заполненную анкету и автобиографию. В анкете умышленно была допущена серьёзная неточность, и это теперь угнетало Сашу, который ненавидел ложь.

«Пускай… — подумал он. — Всех будут принимать, а меня?.. Разве я виноват?..»

4 января 1940 года Сашу вместе с другими школьниками, принятыми на собрании в комсомол, вызвали в райком.

К секретарю райкома его пригласили почему-то первым. Тревожно оглянувшись на ребят, он шагнул за дверь кабинета. За столом, помимо первого секретаря райкома, очень молодого, светловолосого, в военной гимнастёрке, сидели ещё четверо.

Он отвечал на все вопросы чётко и уверенно, заслужив похвалу сидевших за столом.

— А зачем ты вступаешь в комсомол? — неожиданно спросил секретарь, взглянув на окружающих.

Саша немного помедлил.

— Чтобы помогать нашей Коммунистической партии укреплять Советскую власть, — проговорил он и с загоревшимися глазами, чувствуя, как голос у него зазвенел, добавил: — Как комсомолец, если понадобится, и жизни своей не пожалею за Родину…

Через неделю Сашу с ребятами снова вызвали в райком и вручили новенькие, пахнущие типографской краской комсомольские билеты.

— Какой лёгкий номер — впереди две единицы, в конце две пятёрки, — говорили ребята о Сашином билете.

Только теперь Саша обратил внимание на свой номер — 11253055. Но мать, рассматривая комсомольский билет сына, обратила внимание совсем на другое. Стоял там год рождения — 1924-й, хотя Саше было хорошо известно, что родился он в 1925-м.

— Это что?.. — медленно спросила мать. — Год себе приписал?

Она сразу догадалась. Саша стоял перед ней весь красный, опустив глаза, и оправдывался:

— Какой я теперь пионер, когда ростом выше всех ребят в классе… Паспорт буду получать — год исправлю… Настоящий поставят…

Особенно бранить сына мать не стала. Она понимала, как трудно было Саше отстать от своих товарищей.

«Война, беда, мечта и юность»

Семья Чекалиных сидела за воскресным столом у дедушки и бабушки в Песковатском, когда по радио сообщили о нападении гитлеровской Германии на СССР. Изба сразу же опустела, Надежда Самойловна побежала обратно в город, где у райкома партии уже толпился народ. Саша записался в истребительный батальон.

Заседание бюро райкома партии, на котором обсуждался вопрос о подготовке к подпольной работе на случай эвакуации района, закончилось поздно ночью.

Командир истребительного батальона Дмитрий Тимофеев (в реальности Дмитрий Тетерчев. — Авт.) вызвал к себе Сашу Чекалина:

— Завтра поедешь со мной… На охоту. Винтовку не бери. Охотничье ружьё есть?.. Вот и хорошо, возьмёшь с собой.

Утром Саша недоумевающе посмотрел на Тимофеева — вместе с ними на охоту ехал секретарь райкома партии Калашников. «Газик» быстро рванулся вперёд, подпрыгивая на неровной булыжной мостовой. Сердце у Саши взволнованно билось. Эх, если бы ребята в городе могли увидеть, как он вместе с Тимофеевым и Калашниковым мчится на машине! Но улицы в городе по-прежнему были пустынны.

Высокий, обросший густой бородой лесник Берёзкин казался нелюдимым, замкнутым, но Саша знал, что душа у него открытая, добрая. Мужики в Песковатском его уважали за неподкупную честность. Берёзкин оделся, взял охотничье ружьё и повёл Тимофеева, Калашникова и Чекалина в густую чащу леса.

«Если придут фашисты, я останусь здесь, в партизанском отряде», — объявил Саша своему отцу, наблюдая, как тот воспримет его решение. Павел Николаевич не стал разубеждать сына. Он внимательно посмотрел на него и отметил, что за последнее время Саша повзрослел.

В Лихвин вошли немецкие оккупанты, установив свой «новый порядок». На перекрёстках появились таблички на русском и немецком языках с новыми названиями улиц.

Но когда вблизи города был взорван вражеский склад с боеприпасами, многие жители воспрянули духом. А потом взлетели в воздух штабеля со снарядами в Черепети. В Лихвине всерьёз заговорили о партизанах. Оккупанты развесили напечатанные крупным шрифтом объявления, в которых предупреждали, что за помощь или укрывательство партизан жителям грозит расстрел.

«Я клянусь…»

Дмитрий Тимофеев выстроил партизанский отряд «Передовой» на опушке леса:

— Наша Родина переживает тяжёлые дни… Судьба наших близких, наших детей решается теперь здесь, под Москвой… Невелик наш отряд… — Тимофеев, помедлив, прошёлся глазами по шеренге, взглянул в лицо каждому, — но нанести врагу урон мы сумеем.

Саша стоял, крепко сжимая в руках винтовку. Словно издалека доносился до него голос командира:

— В нашем районе фашисты сосредоточивают свои резервы. Подвозят боеприпасы, горючее, создают интендантские склады… А если мы эти базы уничтожим? Если вражеские снаряды разорвутся не под Москвой, а здесь? Если бензин сгорит здесь, а не в самолётах?..

Вслед за командиром так же кратко выступил комиссар отряда Дубов (в реальности Павел Макеев. — Авт.). Его Саша знал и раньше как работника Осоавиахима.

В такой же необычной тишине Саша вслед за Дубовым негромко и глухо произнёс слова присяги:

— Я клянусь…

И сразу же партизанский отряд вышел на большак — обстрелял недалеко от города автоколонну врага. Три подорвавшихся на минах грузовика остались чернеть под откосом колёсами вверх.

Несколько дней спустя Костров, Клевцов, Ильин и Саша, находясь в засаде у селения Мышбор, увидели на заминированной дороге транспортную колонну врага. Впереди, подпрыгивая на ухабах, шёл трёхколёсный мотоцикл, за ним, вытянувшись серым извилистым хвостом, ползли двенадцать нагруженных машин-фургонов, прикрытых серыми брезентами. Когда передние машины, очевидно со снарядами, начали взрываться на минах, мотоцикл рванулся вперёд и благополучно проскочил опасную зону. Но тут Саша выбежал из кустов и удачно брошенной гранатой подбил мотоцикл с офицером и водителем в чине ефрейтора.

Вернувшись в лагерь, Саша чувствовал себя героем. В приказе по отряду было отмечено его бесстрашие, говорилось о двух уничтоженных им фашистах.

Павел Николаевич ночевал у своих родителей в Песковатском. Только сели пить чай, как в окно тихо и осторожно постучали. Старики побледнели, тревожно глядя на сына, но Павел Николаевич не испугался, почему-то сразу подумав: «Шурка!».

Слушая Сашу, старики и Павел Николаевич лишь качали головами. За его скупыми словами о только что пережитой опасности чувствовались большая внутренняя сила и уверенность в себе.

Поздно вечером Саша лежал на печке рядом с отцом и рассказывал ему о партизанском отряде, о том, как они с Митей Клевцовым ходили в город.

— Ты передай командиру, что, если потребуется, я сил не пожалею, — сказал Павел Николаевич сыну. — В любом деле смогу вам помочь. Леса знаю как свои пять пальцев.

В это время в дверь постучали — и в избу ввалилось несколько фашистов и полицай. Они увели с собой Павла Николаевича, а сына-подростка не тронули.

Саша попытался освободить отца, но тоже был захвачен немцами. Их посадили в амбар, потом повели в избу и по дороге они сумели убежать в лес к партизанам.

В лесу отец и сын наткнулись на странного немца, который не стал в них стрелять. Это был советский разведчик-окруженец, который хорошо знал немецкий язык и носил гитлеровскую форму. Сашины песковатские друзья соорудили плот, на котором переправился выходящий из окружения отряд советских бойцов.

Красноармейцы спустили плот на воду. В темноте тихо плескалась река. Небо стало проясняться, морозило.

— Ну, Александр Чекалин, если после войны встретимся, лучшим моим другом будешь, — сказал капитан группы Антипов, с удовольствием глядя на стройного, подтянутого юношу, молодцевато вскинувшего свою винтовку на плечо. Капитан крепко пожал Саше руку.

В деревню, где скрывались Надежда Самойловна и Витя, зашёл проведать свою семью сторож из МТС, зять у которого тоже находился в партизанском отряде. Он сказал, что Саша — один из лучших разведчиков. Ловчее, чем он, никто из партизан не умеет добыть необходимые сведения, достать у врага оружие. Командир хочет представить его к правительственной награде — ордену.

В 16 мальчишеских лет…

В начале ноября 1941-го установилась холодная, дождливая погода. Саша сильно простудился, и руководство отряда направило его в деревню Мышбор к человеку, близкому к партизанам, у которого Чекалин мог бы отлежаться.

Не желая рисковать теми, кто хотел его приютить, Саша ушёл к себе домой, в Песковатское. Друзья детства принесли ему еду, затем разошлись по домам.

А ночью в сенях тяжело заскрипели половицы. Сорвав крючок, в избу грузно ввалились несколько человек. Саша отскочил к окну и выхватил из кармана гранату.

— Сдавайся! — хрипло, перебивая друг друга, закричали полицаи.

— Комсомолец не сдаётся! — крикнул Саша, взмахнул над головой гранатой и, швырнув её в полицаев, спрятался за печку. Но взрыва не последовало.

Сашины друзья Зина и Егор всё видели и слышали: как загремела выбитая рама и посыпались осколки стёкол, как караулившие у дома фашисты сшибли Сашу и, скрутив ему руки, повели по дороге к мосту.

Уже с утра всё село знало, что Саша схвачен в своём доме фашистами, а выследил его староста Никифор Авдюхин.

Юного партизана привезли в Лихвин. Допрашивали со всем палаческим изуверством. Чекалин молчал. Его пытали долго и жестоко, но он не ответил ни на один вопрос фашистов и не выдал своих боевых товарищей.

Саше устроили очную ставку с Митей Клевцовым, рассчитывая заставить юных партизан заговорить. На Митю было страшно смотреть: в кровоподтёках, синее лицо, запёкшиеся губы, разорванная в клочья рубашка. Но держался он спокойно, и Саша понял: Митяй устоял, ничего не выдал, и ощутил новый прилив сил.

Ночью в камере ребята шёпотом говорили о наступающем празднике — 24-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции.

6 ноября 1941 года полицаи Лихвина начали сгонять народ на центральную городскую площадь. На нижнем суку ясеня, одиноко стоявшего посреди площади, чернела, покачиваясь от ветра, верёвочная петля.

Вскоре из комендатуры вывели босого Сашу Чекалина. Теперь, когда на него смотрели сотни глаз своих, непокорённых советских людей, Саша снова ощутил необыкновенный прилив сил. Пускай все видят, что фашисты не сломили его, что он их по-прежнему не боится. Саша шёл по выпавшему ночью первому снегу. До дерева с петлёй оставалось двести шагов… Сто… Сто шагов жизни. И каждый шаг приближал его к бессмертию. Но всё-таки — как же хотелось жить…

— Дорогие товарищи, родные мои! Немцы убили моего шестнадцатилетнего сына. И не просто убили. Они сперва истерзали, измучили его лютыми пытками, а потом повесили. 12 солдат вели моего Шуру в немецкий штаб! Целая свора допрашивала и пытала его. А он был перед ними один. Они его так стерегли, так зверствовали над ним, что можно подумать, будто они его боялись. Да, так оно и было! Нет, не победить, не запугать фашистам нашу молодёжь, как они не запугали Шуру моего дорогого. «Всех нас не перевешаете!» — крикнул в лицо палачам мой сын. И в предсмертную минуту запел «Интернационал». Вот какая была сила в сыне моём! Вы понимаете — большое у меня горе, но и гордость большая за сына, за Родину, которая его воспитала, — сказала медсестра РККА Надежда Чекалина на митинге в защиту детей от фашистского варварства 19 апреля 1943 года.

Вначале Надежда Самойловна и Витюша прятались в селе Токареве, поддерживая связь с партизанами. После Сашиной гибели они пересекли линию фронта и вышли в расположение одной из частей Красной Армии под Тулой. Надежда Самойловна начала работать в медсанбате, Витя Чекалин стал курсантом, затем танкистом. Победу над гитлеровской Германией мать и сын отпраздновали в Берлине, случайно встретившись на одной из его улиц.

— Шурина мука смотрела на меня отовсюду, — писала Надежда Самойловна в брошюре «Мой сын» (1942). — Увидела наших — согрелось сердце. В первый раз за всё время мне стало легче. Мы остались в части — рассказала комиссару о сыне и муже, он согласился. Когда освободили наш район, пришло мне письмо. Муж писал, что Шурино тело нашли возле виселицы, в снегу. Обмыли его, одели и похоронили на площади. Эта площадь теперь называется площадью имени Александра Чекалина.

5 февраля 1942 года был опубликован указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении А.П. Чекалину звания Героя Советского Союза (посмертно).

«Никогда не забудем мы юного героя Александра Чекалина, — писала в те дни газета «Правда», — мужественно принявшего смерть на фашистской дыбе, но не выдавшего товарищей».

3 апреля 1942 года Никифор Авдюхин и Алексей Осипов, сдавшие комсомольца-партизана Сашу Чекалина немцам, были расстреляны по приговору суда. При пересмотре дела в 1957 и 1993 годах приговор остался без изменения. В 1962 году в селе Песковатском Суворовского района Тульской области открылся Дом-музей Александра Чекалина и был установлен его бюст-памятник.

Виктор Чекалин после Победы продолжил карьеру военного. Павел Николаевич в мирное время жил в Песковатском и работал на колхозной пасеке, умер в 1987 году. Надежда Самойловна ушла из жизни в 1992-м, но её пронзительные материнские слова остаются вне времени:

— Мы Шуру в семье героем звали — шутя, конечно. Уж очень быстро он вверх тянулся, высокий, стройный, широкоплечий. Скажут, бывало: «Какой у тебя, Чекалина, сын растёт!» Улыбнешься: «Ну, что там…» А про себя подумаешь: «И верно». Гордилась я сыном. Учился он отлично, всё на лету хватал — такая у него была память. Точно отпечатывался у него в мозгу урок. Вот сейчас подошли весенние дни, и так у меня сердце сжимается…

https://gazeta-pravda.ru/issue/3231669- ... y-gorodom/

Проф.А.И.Орлов · **Добавлено:** Чт мар 27, 2025 9:56 pm

Ввиду чрезвычайного положения…
26.03.2025 - 2 комментариев.
2
Поделились

«Ввиду создавшегося чрезвычайного положения и в целях быстрой мобилизации всех сил народов СССР для проведения отпора врагу, вероломно напавшему на нашу Родину, Президиум Верховного Совета СССР, Центральный Комитет ВКП(б) и Совет Народных Комиссаров СССР признали необходимым:

Создать Государственный Комитет Обороны…
Сосредоточить всю полноту власти в государстве в руках Государственного Комитета Обороны.
Обязать всех граждан и все партийные, советские, комсомольские и военные органы беспрекословно выполнять решения и распоряжения Государственного Комитета Обороны.

Москва, Кремль, 30 июня 1941 года».

Однажды во время войны, когда Красная Армия уже погнала взашей фашистские орды, И.В. Сталин признался в узком кругу, что ночь с 29 на 30 июня 1941 года оказалась для него самой трудной. Днем пришло неожиданное, показавшееся вначале невероятным, известие о сдаче нашими войсками Минска, а вечером он вместе с другими членами Политбюро ЦК ВКП(б) приехал внезапно (это случилось в первый и в последний раз) в Наркомат обороны, чтобы здесь, на месте, разобраться в тревожной и далеко не ясной обстановке, которая складывалась в те дни на советско-германском фронте. Ни нарком обороны К.С. Тимошенко, ни начальник Генерального штаба Г.К. Жуков еще не располагали необходимой информацией. После нелицеприятного разговора с военными, никому не сказав ни слова, Сталин сел в машину и уехал к себе на кунцевскую дачу.

В результате внезапного нападения, для некоторых в руководстве неожиданного, в СССР наметилась дезорганизация, которая потребовала формирования, наряду с традиционными, чрезвычайных органов управления, наделенных особыми полномочиями. Очевидной становилась необходимость сосредоточения всей полноты власти в одних руках, где бы не было разделения на партийные, государственные и военные органы, где быстро и авторитетно решались бы любые вопросы управления. Таким государственным центром, в котором сконцентрировались все нити руководства, стал Государственный комитет обороны, образованный 30 июня 1941 года.

Позже А.И. Микоян так описывал обстоятельства создания ГКО: «30 июня 1941 г. меня и Вознесенского попросили зайти к В.М. Молотову. Когда мы вошли в кабинет, там были Л.П. Берия, Г.М. Маленков и К.Е. Ворошилов. По всему было видно, что они о чем-то уже договорились и теперь хотят нас поставить перед фактом. Берия сказал, что они тут посоветовались и решили внести предложение о создании Государственного комитета обороны во главе со Сталиным, которому передать всю полноту власти в стране. Я сказал, что согласен: это отвечает сложившейся обстановке. Решили ехать к Сталину, он находился на ближней даче. Приехали. Берия высказал наше предложение создать ГКО. Сталин согласился и сказал: «Нужно обсудить кандидатуры». Берия тут же заявил: «Кандидатуры есть…»

В состав ГКО вошли И.В. Сталин (председатель), В.М. Молотов (заместитель председателя), К.Е. Ворошилов, Г.М. Маленков, Л.П. Берия… А впоследствии в ГКО входили Н.А. Булганин, Н.А. Вознесенский, Л.М. Каганович, А.И. Микоян.

ГКО осуществлял высшее политическое, государственное и военное руководство всеми ключевыми направлениями военной экономики и гражданскими отраслями народного хозяйства. Такая жесткая централизация руководства была совершенно необходима в той чрезвычайной обстановке, она сыграла огромную роль в быстрейшей перестройке всей жизни страны на военный лад.

Какие же вопросы решал Государственный Комитет Обороны? Наверное, проще сказать, каких вопросов он не решал. В годы войны ГКО возглавил всю борьбу по укреплению Красной Армии, переводу страны на военные рельсы, по созданию слаженного и быстрорастущего военного хозяйства.

ГКО осуществлял высшее политическое, государственное и военное руководство всеми ключевыми направлениями военной экономики и гражданскими отраслями народного хозяйства. Всего ГКО принял 9.971 решение, которые имели силу закона военного времени.

Стратегическое руководство вооруженной борьбой ГКО осуществлял через Ставку Верховного Главнокомандования: ставил перед Вооруженными Силами военно-политические задачи, совершенствовал их структуру, расставлял руководящие кадры, определял общий характер использования вооруженных сил в войне.

***

Буквально каждый час война выдвигала неотложные проблемы. С первых же дней началось гигантское перемещение войсковых грузов на запад, а производительных сил страны – на восток. Этим «великим перемещением», как оно вошло в историю, руководил Государственный Комитет Обороны.

Напомним: летом и осенью железные дороги доставили на запад, в пункты сосредоточения войск, 291 дивизию, 94 бригады и свыше двух миллионов человек маршевых пополнений. Из фронтовой зоны было вывезено. 2.593 предприятия (из них 1.560 оборонного значения), эвакуировано 18 миллионов человек…

По сути дела, целая высокоразвитая по тому времени индустриальная держава была перемещена на тысячи километров. И не только перемещена, но в исключительно короткие сроки размещена на новых, необжитых местах и начала выпускать так необходимую фронту продукцию.

***

С бывшим членом Транспортного комитета при ГКО генерал-лейтенантом И.В. Ковалевым автору довелось встречаться в Москве, у него дома. В годы войны он был начальником Центрального управления военных сообщений Генерального штаба (ЦУПВОСО).

– Эвакуация населения, промышленности и материальных ценностей проходила, конечно, очень тяжело, – вспоминал Иван Ковалев. – В нашем мобилизационном плане на случай войны массовые эвакуационные перевозки не предусматривались. Поэтому в первое время военному командованию, наркоматам этот сложнейший вопрос пришлось решать, как говорится, на свой страх, риск и совесть.

Уже в конце июня была разослана директива: все, что можно, вывозить на восток, остальное – уничтожить. Был создан Совет по эвакуации под председательством Н.М. Шверника, при наркоматах и ведомствах – бюро и комитеты по эвакуации. Эвакуация заводов и фабрик проходила в тяжелейших условиях: постановлением ГКО предписывалось всем предприятиям, работающим на военные нужды, выпускать продукцию до последнего момента. Поэтому очень часто демонтаж оборудования приходилось проводить под обстрелом противника.

Самыми тяжелыми и критическими были последние два месяца 1941 года. Предприятия уже перестали давать продукцию в старых районах, но еще не были восстановлены в новых тыловых районах. Народное хозяйство СССР понесло исключительно большие потери: на оккупированной к ноябрю 1941 года врагом территории до войны проживало 40 процентов всего населения страны, производилось 63 процента довоенной добычи угля, выплавлялось 68 процентов чугуна, 58 – стали, 60 – алюминия, производилось 38 процентов зерна, 84 – сахара. На этой территории находилось 38 процентов крупного рогатого скота, 30 – поголовья свиней.

Иван Владимирович встал, вышел из комнаты, а когда вернулся, бережно развернул пакет старых фронтовых фотографий: воины-железнодорожники под вражеским обстрелом (или бомбежкой) восстанавливают на станции путь, горящие поезда, разрушенные мосты… В отдельной папке – описания подвигов рабочих-железнодорожников, собранные за многие годы.

«У машиниста Аникеева (депо Лиски Юго-Восточной дороги) во время чистки топки провалился люк колосниковой решетки. Надо было гасить топку, но это задержало бы эшелон с боеприпасами. Аникеев надел две телогрейки, обмотал лицо, руки, облился водой и полез в раскаленную топку. Три раза Аникеев вылезал оттуда, снова обливался водой, и, возвращался в топку. Люк был восстановлен, поезд ушел по графику».

Машинист Петров спас от взрыва состав с боеприпасами, мостовой мастер Верпотов, разобрав под артогнем путь у моста, не дал фашистскому бронепоезду прорваться на железнодорожный узел. Из капелек – ручейки, из них – половодье народного героизма.

– Нас ожидали трудные испытания, – вспоминал И.В. Ковалев, – и победы. В битве под Москвой впервые с начала войны удалось в масштабе нескольких фронтов создать запасы боеприпасов, достаточные для организации крупной наступательной операции. И неудачи: ведь зимнее наступление сорок первого – сорок второго годов могло бы увенчаться более крупным успехом, если бы удалось обеспечить своевременную переброску резервов. Словом, потребовалось дальнейшая перестройка работы нашего транспорта, в том числе и железнодорожного.

***

В ночь на 14 февраля 1942 года Ковалева пригласили на совместное заседание Государственного Комитета Обороны и Политбюро ЦК ВКП(б). Предупредили: надо будет доложить о недостатках в работе транспорта и сделать предложения по ее улучшению. В Кремль он приехал с небольшим опозданием. Заседание ГКО уже началось.

– Почему опоздали? – спросил И.В. Сталин.

Иван Владимирович ответил, что выполнял указание Председателя ГКО по отгрузке танков и другой боевой техники на Северо-Западный фронт. Вскоре ему предоставили слово, и И.В. Ковалев доложил о недостатках перевозок войск и боевой техники. Он высказал мнение ЦУПВОСО о несовершенстве управления транспортной системой страны и предложил создать Транспортный комитет при ГКО – всесильный единый орган управления всех видов транспорта: железнодорожного, водного, авто- и авиатранспорта.

– Кто за? – спросил Сталин. Воцарилось молчание.

– Похоже, что предложение товарища Ковалева поддерживает только товарищ Ковалев, – усмехнулся Сталин.

Он раскурил трубку и продолжил:

– Мы с вами находимся на положении людей, которые должны понять, что сегодня от работы транспорта зависит не только победа или поражение на фронтах, а существование нашего государства. Вот о чем идет речь, а не о создании лишней надстройки. У него (показал на Ковалева), сказано: всесильный. Как это надо понимать? Это понимать надо так: есть предложение избрать председателем транспортного комитета товарища Сталина. Прошу голосовать…

В состав созданного на том заседании Транспортного комитета при ГКО вошли еще три члена Политбюро ЦК ВКП(б), наркомы путей сообщения и водного транспорта, начальник тыла Красной Армии и начальник ЦУПВОСО. Когда Ковалев вернулся к себе в управление, его уже ждал курьер с красной папкой с утвержденными документами.

Комитет смог мобилизовать все ресурсы транспортной системы, обеспечить взаимодействие всех ее звеньев. Следует отметить, что практически чуть ли не с первых дней начала войны Государственным Комитетом Обороны обсуждался вопрос: как выстроить оборону Москвы? План, разработанный в Генштабе, в частности, предусматривал расформирование Железнодорожных войск, их бойцами намечалось пополнить формируемую в столице 1-ю ударную армию. Единственным, кто выступил против этого предложения, назвав его «пораженческим», был Иван Ковалев.

– Почему? – спросил его Сталин. – Ведь речь идет о защите Москвы.

– Я взял себя в руки, – признавался впоследствии Ковалев, – и, стараясь быть кратким, пояснил: если расформируем Железнодорожные войска, то все наши армии, которые есть под Москвой и которые выдвигаются к ней с востока, окажутся неспособными наступать. Кто восстановит разрушенные дороги и мосты, чтобы снабжать и подкреплять наши наступающие войска?

Словом, предложение о расформировании Железнодорожных войск было Сталиным отклонено.

Вторгаясь на территорию Советского Союза, армия захватчиков планировала действовать по тому же сценарию, что и в Европе, когда им удалось поставить себе на службу огромный промышленно-экономический потенциал завоеванных стран. Но в случае с нашим государством стратегия агрессоров не имела предполагаемого успеха.

«Виной» тому проведенная в критические месяцы 1941–1942 годов и являющаяся беспрецедентной в мировой истории массовая эвакуация промышленных предприятий и других производственных сил на восток СССР. В кратчайшие сроки, приходившиеся на самый пик вражеского продвижения, целая индустриальная страна была перемещена в тыл, на безопасную территорию.

Многое из того, что не удавалось спасти, дабы не досталось захватчикам, подвергалось уничтожению.

***

Теперь мы знаем, что в октябре-ноябре сорок первого года Председатель ГКО лично распределял на подмосковный фронт автоматы; что производство проката цветных металлов, без которого невозможно военное производство, у нас сократилось в 430 раз (!); что выпуск подшипников, без которых проходную завода не мог покинуть ни один самолет или автомашина, танк или артиллерийское орудие, сократился в 21 раз… Но мало что известно, например, о том, какое критическое положение сложилось у нас с боеприпасами, и в частности с порохом – этим «хлебом войны», без которого, как известно, нельзя выстрелить даже из дробовика.

Снарядов и патронов на первые месяцы у нас имелось достаточно. Однако значительная часть этих запасов, сконцентрированная в западных районах – в приграничной зоне, была захвачена врагом. 303 предприятия боеприпасов потеряли мы к ноябрю 1941 года. На этих заводах производилось в месяц более 13 миллионов корпусов снарядов, мин, авиабомб, около 8 миллионов взрывателей… Прекратили работу пять из восьми пороховых заводов. Их удалось эвакуировать, но они находились где-то в пути.

– Положение в пороховой промышленности сложилось чрезвычайно тяжелое, – вспоминал бывший уполномоченный ГКО на одном из пороховых заводов М.Ю. Рагинский. – В глухой тайге предстояло в кратчайшие сроки создать пороховой гигант. Возводила завод 20-тысячная армия строителей под руководством полковника Ионны Саввича Кузьмича – человека редкой судьбы, которого дважды белогвардейцы приговаривали к расстрелу. Строители совершили невозможное: за четыре месяца, на две недели раньше установленного Государственным Комитетом Обороны срока, в жестокие морозы была сооружена первая, а еще через полгода – вторая и третья очереди…

***

Известно: построить предприятие – одно дело, а пустить его – другое. Дважды пуск этого порохового завода был под угрозой. Завода – единственного в течение первого года войны, где было налажено производство минометных, артиллерийских зарядов и зарядов для реактивной артиллерии, а также одного из главных на протяжении всей войны поставщика зарядов для крупнокалиберной морской артиллерии.

Первый раз, когда нужно было срочно разработать и внедрить новую технологию мощных баллиститных порохов. Чтобы избежать всяких «бюрократических проволочек», ГКО принял решение о создании при заводе Особого конструкторского бюро, в которое вошли крупнейшие специалисты в области пороховой промышленности под руководством доктора технических наук А.С. Бакаева. И вдруг тяжелейшее сообщение: американский транспорт, который вез для нас центролит (необходимый компонент для производства этих порохов), потоплен фашистской подводной лодкой. Положение создалось сверхсерьезное. И все же за какой-то месяц ученым ОКБ удалось создать заменитель центролита, который по многим показателям его превосходил. В Америке, например, центролит был заменен подобным компонентом только в 50-е годы. Таким образом, острейшая проблема производства мощных порохов была решена в невиданно короткие сроки.

Другая, не менее важная, проблема в пороховой промышленности была решена в 1943 году, когда Красная Армия готовилась к битве на Курской дуге. В связи с этим заводу дали задание увеличить производство пороха в три раза. Из Государственного Комитета Обороны поступила телеграмма: «Невыполнение правительственного задания приведет к срыву большой операции на фронте…»

Сотрудникам ОКБ удалось быстро разработать новую – шнековую технологию, внедрение которой позволило в три раза увеличить производительность труда. Кстати, на эту технологию передовые страны смогли перейти тоже только после войны.

– Задание Государственного Комитета Обороны, – незадолго до смерти рассказывал бывший уполномоченный ГКО и первый секретарь Пермского обкома ВКП(б) Кузьма Михайлович Хмелевский, – было выполнено досрочно благодаря трудовому героизму ученых и рабочих, их теснейшему сотрудничеству.

Много лет прошло с тех пор, но один из мартовских дней 1943 года Хмелевский запомнил на всю оставшуюся жизнь: бешеный ветер срывал крыши бараков, валил людей с ног, утром ему позвонили с завода. Вальцовщики Ахмет Сабирьянов, Сергей Божьяволя, Семен Стомин и Алексей Дьяговец при норме 216 прокатали по 1.200 килограммов пороха. Собрали по этому поводу митинг. Директор завода генерал-майор Д.Г. Бидинский поздравил рабочих с крупной победой, а парторг ЦК ВКП(б) А.Е. Гусев тут же вручил им подарки – по две пачки махорки. Так началось на том заводе движение тысячников…

Чем, какой мерой измерить то, что изо дня в день совершали эти люди, как измерить их ненависть к врагу, любовь к Родине?! Нет такой меры. Ненависть была беспредельна, беспредельной была и любовь.

ГКО на протяжении всей войны уделял Наркомату боеприпасов особое внимание. Это справедливо. Промышленность боеприпасов производила десятки тысяч видов и типов продукции – многотонные бомбы и торпеды, различные взрыватели, снаряды и мины, патроны, пороха, взрывчатые вещества… Объем производства был огромен: 50 процентов металла в военные годы шло на производство боеприпасов. ГКО привлек к производству боеприпасов многие заводы и фабрики других отраслей. Так, например, в 1941 году 332 предприятия, в 1942-м – 1.108, в 1943-м – 1.300 предприятий различных наркоматов стали производить боеприпасы.

Часовые, автомобильные, моторные, станкостроительные заводы по решению ГКО выпускали взрыватели. Предприятия химической и резиновой промышленности освоили производство взрывчатых веществ, противотанковых гранат, порохов, зарядов для реактивных снарядов. На производство оружия и боеприпасов были переведены почти все предприятия текстильной, швейной и пищевой отраслей легкой промышленности.

Трудно, почти невозможно сейчас представать, что в чрезвычайно сложных условиях и в такие короткие сроки – второе полугодие 1941-го и первое 1942-го – под руководством ГКО была осуществлена военная перестройка всего народного хозяйства, без которой победа в войне была бы невозможной.

Об этом после войны рассказали те, кто непосредственно участвовал в решении вставших грандиозных задач, – уполномоченные Государственного Комитета Обороны. Этот многочисленный отряд советских партийных и хозяйственных работников с мандатом ГКО, предоставлявшим широкие полномочия, в необычайно трудных условиях добивался, казалось бы, невозможного.

Из воспоминаний уполномоченного ГКО по производству танков на одном из уральских заводов В.С. Емельянова:

– Хорошо помню день, когда мне секретарь обкома Сапрыкин вручил мандат уполномоченного ГКО, подписанный Председателем Государственного Комитета Обороны И.В. Сталиным Получая его, я еще не понимал, какую он имеет силу. Текст мандата напомнил мне первые годы революции. На меня возлагалась обязанность немедля обеспечить перевыполнение программы по производству корпусов танков.

– Почему я отвечаю за перевыполнение плана? А кто же отвечает за его выполнение? – спрашиваю секретаря обкома.

– Видимо, директор завода. А уполномоченный ГКО, как мне думается, должен обеспечить перевыполнение тех заданий, что установлены планом. Так должно быть, – ответил он.

Так оно потом и было. Наша промышленность выпускала не только значительно больше танков, чем германская, она выпускала лучшие машины.

Уже после прочитал в воспоминаниях Гейнца Гудериана, создателя гитлеровских бронетанковых сил: «В ноябре 1941 года видные конструкторы, промышленники и офицеры приезжали в мою танковую армию для ознакомления с русскими танками Т-34, превосходящими наши боевые машины. Предложение офицеров-фронтовиков выпускать точно такие же танки, как Т-34, не встретило у конструкторов никакой поддержки. Конструкторов смущало, между прочим, не отвращение к подражанию, а невозможность выпуска с требуемой быстротой важнейших деталей Т-34…»

А ведь у нас в войну еще были созданы танки КВ, ИС – лучшие тяжелые танки Второй мировой войны. Всего же было создано и испытано 29 различных образцов танков и самоходно-артиллерийских установок. Мне остается только добавить, что постановление №1 Государственного Комитета Обороны от 1 июля 1941 года – это постановление о развитии производства танков…

***

Вспоминает бывший главный инженер одного из артиллерийских заводов М.3. Оленевский:

– Весной 1945 года «Правда» опубликовала рапорт коллектива нашего завода Председателю ГКО о выпуске 100-тысячной пушки. А всего наша артиллерийская промышленность выпустила 489.5 тысячи орудий. Это была замечательная победа. Известно, что промышленность фашистской Германии вместе со всеми оккупированными ею странами Европы смогла дать за годы войны 102 тысячи орудий.

Хорошо помню, уже в октябре 1941 года наш директор А.С. Елян представил в ГКО график выпуска 100 пушек в день, то есть производство артиллерийского оружия возрастало в 18 раз. Теперь, когда прошло столько лет, мне порой самому не верится, что такое стало возможно, и на вопрос «Почему?» трудно дать однозначный ответ. Ведь рост выпуска продукции произошел не за счет увеличения производственных мощностей, а главным образом за счет прогрессивных технологических мероприятий. Энтузиазм, наука, высокий уровень организации производства – вот «три кита», на которых основывался успех. В те дни буквально каждый рабочий, техник, инженер что-то улучшал, вносил новое… Помню, во время одного лишь месячника выявления резервов было подано 3.752 рацпредложения, что дало возможность дополнительно вооружить 60 артполков.

Рассказывает бывший начальник авиационного отдела Госплана СССР, уполномоченный ГКО, профессор С.И. Семин:

– Перед войной у нас были созданы первоклассные по тому времени самолеты, но наши Военно-Воздушные Силы находились в стадии перевооружения и реорганизации, серийное производство этих машин только налаживалось. Трудно было. Многие заводы пришлось эвакуировать на восток. ЦК ВКП(б), Государственный Комитет Обороны делали всё для того, чтобы наладить быстрейший выпуск возможно большего количества новых самолетов: истребителей МиГ-3, ЛаГГ-3 и Як-1, штурмовиков Ил-2, пикирующих бомбардировщиков Пе-2 и других.

С гордостью вспоминаю, что уже через три недели после прибытия эшелонов одного из московских авиазаводов в Сибирь начался регулярный выпуск самолетов. Еще через три месяца здесь их выпускали уже значительно больше, чем прежде. Прошло одиннадцать месяцев, и завод начал давать в 7,5 раза больше машин, чем до эвакуации. Уже 22 января 1942 года ГКО благодаря достигнутым успехам смог принять постановление о создании авиационного резерва Главного Командования. К осени этого года действовало несколько корпусов РГК – это означало, что авиапромышленность все полнее удовлетворяла потребности фронтов. Напомню, что во втором полугодии 1941 года наша авиапромышленность дала фронту 8,2 тысячи, в 1942-м – более 21,7 тысячи, в 1943-м – 29,9 тысячи, за последние полтора года войны – более 51 тысячи боевых самолетов.

И, что особенно важно, как вспоминал нарком А.И. Шахурин, авиационная промышленность не просто смогла оснастить ВВС самолетами в достаточном количестве, но осуществила их полное перевооружение новыми видами боевой техники.

***

Так работал весь наш народ. Работал и воевал. Наши танки, построенные руками мальчишек и девчат, женщин и стариков, заменивших у станков своих отцов и старших братьев, по многим качествам превосходили вражеские, и их поступало на фронт больше; наши самолеты летали быстрее, выше и дальше, и их в конечном счете тоже оказалось больше, чем у врага; наши пушки были лучше крупповских; наши военные корабли успешно громили врага на море и на суше…

Почему же? Почему наша страна, перестроив в короткие сроки экономику на военный лад, смогла не только удовлетворить собственные нужды, но и оказать большую помощь в технике и вооружении народам, вступившим в борьбу с фашизмом? Хорошо об этом сказал заместитель Председателя Государственного Комитета Обороны, Председатель Госплана СССР Н.А. Вознесенский: «Гитлеровская Германия в своей грабительской войне эксплуатировала производительные силы всей континентальной Европы… И если капиталистическая Германия оказалась разгромленной, то это свидетельствует о новой величайшей силе, которая в единоборстве с Германией оказалась победителем. Этой силой является Союз Советских Социалистических Республик, социалистическое государство рабочих и крестьян».

***

Заседания ГКО, как известно, не протоколировались. Своих особых органов прямого подчинения ГКО не создавал. В зависимости от обстоятельств для лучшей организации руководства и управления военным хозяйством при ГКО действовали, временно или постоянно, различные комитеты (Транспортный комитет, Комитет но разгрузке транзитных грузов, Комитет но эвакуации продовольственных запасов, Советы, комиссии, бюро, которые при необходимости создавались в рабочем порядке, а при выполнении своей прямой задачи расформировывались.

8 декабря 1942 года было принято постановление ГКО об образовании «Оперативного бюро Государственного Комитета Обороны», с помощью которого ГКО осуществлял жесткий контроль за выполнением военных заказов.

Оперативное бюро ГКО контролировало работу всех наркоматов оборонных отраслей промышленности, Наркомата путей сообщения, Наркомчермета, Наркомцветмета, Наркомата электростанций, Наркомата угольной промышленности, Наркомата нефтяной промышленности, Наркомхимпрома…

Такой контроль, осуществляемый строго – по законам военного времени – за финансовой дисциплиной и выполнением военных заказов, позволил создать необходимые условия для реализации всех постановлений Государственного Комитета Обороны.

***

Как же работал ГКО? Начальник Генерального штаба А.М. Василевский в своих воспоминаниях пишет, что на протяжении всей войны стратегические решения, направляемые в войска в виде постановлений ГКО или директив Ставки, рассматривались Политбюро ЦК ВКП(б) и Государственным Комитетом Обороны, всецело осуществлявшими руководство вооруженной борьбой и деятельностью тыла страны, с привлечением в каждом отдельном случае необходимых ответственных военных и гражданских работников.

Как правило, предварительная наметка стратегического решения и плана его осуществления вырабатывалась у Председателя ГКО в узком кругу лиц. Обычно это были некоторые из членов Политбюро ЦК и ГКО. Нередко эта работа требовала нескольких суток. В ходе ее Председатель ГКО получал необходимые справки и советы по разрабатываемым вопросам у командующих и членов военных советов соответствующих фронтов, у ответственных работников Наркомата Обороны.

Огромная работа в этот период проводилась ответственными работниками Генерального штаба и Наркомата обороны. В результате всестороннего обсуждения принималось решение и утверждался план его проведения, вырабатывались соответствующие директивы фронтам и назначался день встречи в Ставке с командующими, привлекаемыми к реализации намеченных операций. Затем проводилась подготовка к их осуществлению.

Ставка на эти направления посылала своих представителей и уполномоченных ГКО, которые несли за ход операции полную ответственность по законам военного времени.

Такой примерно порядок поддерживался и при решении народнохозяйственных задач. ГКО в данном случае в своей деятельности опирался на аппарат Совнаркома и Госплана СССР, уполномоченных ГКО на местах, которыми, как правило, являлись первые секретари ЦК Компартий союзных республик, крайкомов и обкомов, местных городских комитетов обороны (они были созданы в Ленинграде, Севастополе, Туле, Ростове, Сталинграде, Курске – всего более чем в 60 городах страны), объединившие под своим руководством всю гражданскую и военную власть. Наркоматы обороны и ВМФ были рабочими органами ГКО по военным вопросам. Через созданный в 1942 году Центральный штаб партизанского движения ГКО руководил всенародной борьбой на оккупированной врагом территории…

ГКО, под руководство И.В. Сталина, сосредоточив всю полноту власти в государстве, сумел создать единую четкую систему руководства вооруженной борьбой советского народа против фашистских захватчиков. Высокая организованность и деловитость, умение в сложной ситуации выявить главную проблему и сконцентрировать усилия для ее быстрого решения, четкий контроль за исполнением, присущие деятельности ГКО, позволили осуществить такое руководство в кровопролитной войне, которое и привело наш народ к Великой Победе.

Иван ТАРАНЕНКО

https://sovross.ru/2025/03/26/vvidu-chr ... lozheniya/

Проф.А.И.Орлов · **Добавлено:** Вт апр 01, 2025 11:26 am

«Нас не будет, а солнце взойдет…»
31.03.2025 - Прокомментировать
2
Поделились

О партизанском командире Алексее Волконском, вместе с которым сражалась Лиза Чайкина

В 60–70-е годы Алексей Викторович Волконский возглавлял райком партии в Осташкове, горком – в Торжке, избирался депутатом Верховного Совета СССР, делегатом партийных съездов. О нем писали центральные газеты, рассказывало радио. Несмотря на знатность фамилии (кто не слышал о князьях Волконских?), происходил этот человек из бедной крестьянской семьи.

«Родился я в 1911 году в деревне Нечаевщина Заевского сельсовета Пеновского района Калининской области в семье батрака, – отмечал он в своей автобиографии, написанной в 1939 году. – Мать работала поденно у помещика Квашнина за очень низкую плату, а отец работал на лесозаготовках и в Питере по найму ломовым извозчиком. Две сестры, младше меня, жили в няньках. В 1918–1919 годы у нас совершенно не было хлеба, и мы, отец, сестра и я, поехали в Тамбовскую губернию на прокормление. Отец работал по найму и плотником в одном совхозе в бывшем каком-то имении…»

После возращения в родные места семья получила от комитета бедноты лошадь, вступила в коммуну из десяти безземельных хозяйств и стала работать на бывших помещичьих землях. Вскоре коммуна преобразовалась в товарищество по совместной обработке земли, в 1930 году на его базе возник колхоз. Алексей становится членом правления, комсоргом. Но осенью 1931 года он едет в Кронштадт – поступает на судостроительное отделение вечернего техникума, работает матросом, вступает в профсоюз водников, избирается на судне «Спиноза» комсоргом и председателем судового комитета. После возвращения в 1933 году на родную Нечаевщину Алексей был призван в РККА. На отлично окончил полковую школу, сдал зачет на командира взвода запаса. Завершен срок службы – и снова позвала родина, где он поступил в органы НКВД.

Его работа в Пеновском райотделе НКВД описана в очерке ветерана КГБ, краеведа Н.А. Шушакова в газете «Смена» в 1989 году:

«Служба молодого чекиста с самого начала сложилась довольно удачно. Его избирают секретарем комсомольской организации райотделения, членом пленума райкома ВЛКСМ. В марте 1938 года он становится кандидатом в члены ВКП(б). Работал Алексей с увлечением, творчески, выступал на собраниях с критикой недостатков и нарушений законности. В частности, он не мог смириться с практикой «лимитов на аресты», которая имела место в Калининском управлении НКВД в 1937–1938 годах. Через его руки проходили все документы и инструкции самого секретного характера… Вскоре кто-то сообщил, что за границей есть какие-то Волконские (не родственники ли?), а также распространил сплетню о родственнице, вышедшей замуж за сына кулака. В ноябре 1938 года Волконского уволили из органов НКВД. Причина была надуманна и безосновательна.

Честный сотрудник был потрясен происшедшим. Он обратился с жалобой в ЦК ВКП(б), в которой просил отменить несправедливое увольнение и восстановить на работе. В своей жалобе он писал: «Увольнение меня из органов НКВД произошло необоснованно, так как за людей, которые мне не родственники и у которых я не был, отвечать не должен. Меня воспитала наша партия, и для меня нет ничего дороже, как интересы моей партии, интересы нашего государства. Убедительно прошу послать меня немного поучиться на курсы, а потом пошлите в органы НКВД или в РККА, и вы увидите, на что способен бывший батрак, которого воспитала непобедимая Коммунистическая партия».

Ответ получил только в декабре 1939 года: в восстановлении отказать «в виду недостаточной грамотности»… К этому времени Алексей был уже три года как женат на бывшей воспитаннице детского дома Марии Федоровне. Она, как могла, поддерживала мужа морально. В дальнейшем ему помогли хорошо знавшие его работники Пеновского райкома партии. В марте 1939 года Волконского принимают в члены ВКП(б), в октябре назначают секретарем райисполкома, затем – инструктором райкома партии…»

С началом войны Алексей Волконский одним из первых вступает в партизаны, его назначают командиром группы разведки, а позднее командиром Пеновского отряда, включенного в состав 2-й Особой партизанской бригады. Она выполняла разведывательно-диверсионные задачи при подготовке Торопецко-Холмской наступательной операции войск Северо-Западного фронта.

Алексей Викторович вспоминал: «Мне, работавшему в августе–сентябре 1941 года заведующим военным отделом Пеновского РКП(б) с Буйцевым Александром, Григорьевым Николаем и другими товарищами, было поручено создать в лесах района юго-западнее и северо-западнее поселка Пено/Красное, район ореховских хуторов, и в других местах партизанские базы. Там были сооружены землянки, оборудованы служебные помещения, завезено и спрятано в разных местах значительное количество продуктов, одежды, боеприпасов и оружия…»

В архиве хранится дневник А.В. Волконского, в нем рассказывается о непростом становлении партизанского отряда:

«4 октября 1941 г.

Усмирял девушек. Чайка в ссоре с девушками выстрелила из нагана. И они, в одних рубахах, прибежали к нам. Чайка открыла не сразу, но встретила хорошо. После официального часа под гитару спели «Белеет парус одинокий». Чайка отдала мне кобуру, потом наган, и я ушел.

6 октября.

Ночью звонил Филимонов и сообщил, что наши войска оставляют наш район.

Мне все ясно. Жаль Ефимыча, Сашку с Васей.

8 октября.

В деревне у матери забираю необходимые вещи и ухожу… Старики смотрят мне вслед. Мне жаль их, им тяжело. Захожу проститься с Пелагеей Евстигнеевной – моя бабушка. Она встретила возле крыльца, одевшись в старый полушубок, с дубинкою в руке, окруженная женщинами. Меня поразило ее спокойствие. Глядя на полыхающие вокруг пожары, она говорит: «Этого и быть-то не может, чтобы немцы нас победили, этого никогда не было и никогда не будет». И когда смотрел я на эту 95-летнюю старушку, у которой больше двух десятков внуков и правнуков сражаются на фронте, испытывал большую гордость за наш народ.

В два часа оставляю Пено, со мной десять человек, остальных Филимонов оставил в своем распоряжении.

9 октября.

Организовали охрану лагеря. Работаем на сборке продуктов и боеприпасов. Время летит чертовски быстро.

10 октября.

Ночью с Николаем ухожу в разведку в район большака. В глухом лесу, почти рядом с нами, промелькнули две фигуры. Изготовив оружие, сблизились с ними и увидели Чайку, она стояла возле дерева с винтовкой, позади нее, с мешком на плечах, Нилов. Это первое пополнение было радостью. Чайка крепко устала, но вид у нее был бодрый, веселый. Первый вопрос: «Все ли девушки пришли и как они себя чувствуют?»

11 октября.

Сегодня у нас праздник – пришел Ефимыч со своей группой. Сил у нас теперь больше.

13 октября.

Вытащили мины и в ночь уходим на дорогу. Дождь пробил до костей. Наконец, дошли. Саша с Русаком осваивают саперное дело, остальные в дозоре…»

На первых порах было много неорганизованности, неразберихи, о чем также свидетельствуют воспоминания Алексея Викторовича:

«Пеновский отряд оказался в неблагоприятной обстановке. Группа партизан во главе с секретарем райкома, впоследствии комиссаром отряда Я.Е. Шевелевым, была командирована в город Вязьма для изучения подрывного дела. Но Вязьму занял враг, и наши товарищи от Торжка возвращались в район расположения наших баз по оккупированной территории. Назначенный командиром отряда т. Филимонов Андрей Кузьмич, работавший тогда 1-м секретарем Пеновского райкома партии, и начальник отряда т. Михеев Николай Алексеевич – председатель райисполкома – в расположение баз отряда в тыл врага тогда с нами не пошли и отъехали в Занепречинский сельсовет Пеновского района. Там должны были остановиться на укрепленной линии наши войска (видимо, по указанию обкома ВКП(б), руководителям районов надлежало временно оставаться на не оккупированной их части. – В.К.).

Всех угнетала зловещая тишина. Только слышались глухие взрывы на востоке. Наши саперы взрывали железнодорожный путь и мосты в районе Сигово… По дорогам усилилось движение немецких войск, транспорта. К этому времени в отряде насчитывалось более 100 человек. На собрании партизан, по предложению т. Шевелева Я.Е., командование отрядом возложено на меня. Отряд построен. Вслед за командиром и комиссаром принимает присягу вожак Пеновской районной комсомольской организации Лиза Чайкина. «Я дочь советского народа, я гражданка Советского Союза, член Великой партии Ленина, клянусь в борьбе с заклятым врагом не щадить своих сил и своей жизни», – звучали слова.

Нужно найти командира отряда Филимонова. В Мизиновский сельский совет на разведку послали партизана Алексеева, до войны работавшего зав. районным отделом соцобеспечения. Немцы его арестовали, допрашивали, жестоко били и повесили. Врагами была уничтожена партизанская группа, которой командовал Никандров Дмитрий Никандрович, работавший до войны уполномоченным комитета заготовок в Пеновском районе. В этой группе была и Лиза Чайкина. 22 ноября она не вернулась с задания, была арестована на хуторе Красное. Об аресте Лизы разведка отряда узнала в тот же день, но спасти ее не удалось. Умерла как герой. Весть о гибели Лизы облетела партизанский край, наш Калининский фронт. После долгих поисков был обнаружен на одном из хуторов Грылевского сельсовета А.К. Филимонов. У него оказались отмороженными конечности ног…»

Понесенные потери, и особенно гибель Лизы Чайкиной, не ослабили боевого духа партизан. Волконский пишет:

«В конце декабря была полностью разгромлена колонна немцев, ехавшая грабить жителей деревень Кабенево и Боровое Вселукского сельсовета… Все чаще слышались артиллерийские залпы. Радостные вести принесла к нам в отряд инструктор Калининского обкома комсомола Комарова Мария Ивановна. А в другой раз она вместе с разведчиками принесла большое количество валенок. Сколько радостей было у партизан, ведь многим приходилось ходить в лаптях. Однажды радист Ваня Куколь принял радиограмму – отобрать группу партизан в 20 человек, знающих местность Пеновского и Селижаровского отрядов, перейти линию фронта и в Осташкове явиться в распоряжение командования Калининского фронта. Возглавил группу я. В ночь на 31 декабря 1942 года мы перешли озеро Пено и заглянули на хутор Ксты навестить родственников. Трудно представить их радость тому, что мы живы. Ведь немцы оповещали, что все давно казнены. Немецко-фашистские бандиты, чуя свой последний час, выжигали села, вымещали свою злобу над мирным населением. 9-го января 1942 года они расстреляли, а затем сожгли все мирное население деревни Ксты – 87 женщин, детей, стариков…»

Жертвами стали и близкие родственники А.В. Волконского. Его бабушку Пелагею вместе с дочерью Ириной и внуком Колей 9 января 1942 года два эсесовца убили и сожгли на Ионовом хуторе. Позднее эти головорезы из немецкой особой кавалерийской бригады СС «Мертвая голова» в районе деревни Гришино были пойманы и казнены.

«Лесом идем в сторону д. Починок, – читаю далее в воспоминаниях. – Починок горел. Слышим плач женщин и детей. Следующая деревня – Выползово. Вчера там был бой, и кто сейчас там – наши или немцы – жители Починка не знают. Несколько минут ходу по пересеченной местности. Разведчик Петя Михайлов сообщил, что деревня «ничья». Остановились на привал. На окраине появились немцы и стали поджигать дома. Наши передовые части в сосенней деревне Кустынь. Мы оказались между двух огней. Однако все кончилось благополучно. 5 немецких солдат убиты, двое взяты в плен, а огонь наших партизан и передовых частей Красной Армии заставил фашистов разбежаться».

Командование фронта поручает партизанам провести в тыл врага батальон лыжников-автоматчиков и перекрыть дороги на Холм, Молвотицы, Андреаполь, по которым отступали немцы. Волконский отмечает:

«Эта задача была выполнена… Ни одному фашистскому подлецу не удалось, отступая, уйти по дорогам через Ширково – Залесье на родину Лизы Чайкиной. Так бойцы отряда отомстили за нашу Лизу, нашу «Чайку», кровь и слезы наших людей».

В архивных документах сохранилась запись: «Партизанский отряд под командованием заведующего военным отделом Пеновского райкома ВКП(б) тов. Волконского, действующий в Пеновском районе, за время с 10 октября по 13 ноября 1941 года уничтожил 10 автомашин противника с пехотой и боеприпасами, причем, по неполным данным, убито 2 офицера, 42 солдата, ранено 20 солдат. Этим же отрядом на трактах Холм, Осташков, Андреаполь, Пено взорвано 3 деревянных моста».

В январе 1942 года Волконского избирают секретарем Пеновского райкома партии, с июня 1943 года он – секретарь Селижаровского райкома партии. В октябре 1947 Алексея Викторовича года переводят в Осташков председателем райисполкома, потом он избирается первым секретарем Осташковского райкома партии. Работу совмещает с учебой на историческом факультете Калининского педагогического института. Впоследствии возглавляет Торжокский горком КПСС.

Под руководством Волконского Торжокский район, имея 86 тысяч гектаров пашни, что составляло 5 процентов пашни от областной, сдавал государству 10 процентов произведенной в области сельхозпродукции: 46 тысяч тонн молока, 7,5 тысячи тонн масла, 80 тысяч тонн зерна, 23 тысячи тонн картофеля, 15 тысяч тонн льноволокна. Всем, кто с ним работал, он запомнился добрым, отзывчивым, но требовательным к себе и к людям человеком.

«Новоторжский вестник» в статье В. Петровой, В. Николаева и Н. Осугина «Батенька и его команда» 21 мая 2004 года отмечал: «Двери его кабинета были открыты для всех… Сам очень порядочный, умел защитить работников от несправедливых нападок и часто вину районных руководителей брал на себя. Не терпел трусов, приспособленцев, подхалимов. Его глубокие, умные публичные выступления привлекали остротой, беззлобным юмором, пересыпались шутками, присказками и примерами народной жизни. Алексей Викторович был исключительно скромным в быту. Любил классическую литературу и поэтов-современников, имел хороший слух и голос и по случаю пел «Я люблю тебя, жизнь!» и «Подмосковные вечера». По его инициативе в Торжке появился народный ансамбль песни и танца, название которому – «Ленок».

Почетный гражданин Торжка В.П. Герасимова подчеркивала: «Природный ум, крестьянская хватка, умение брать на себя ответственность за порученное дело пригодились ему на новом посту в полной мере… В этот период в городе идет бурное промышленное строительство (вагонный завод, завод ППО, завод полиграфкрасок), реконструкция старых предприятий (мебельное производство, кожзавод, обувная, швейная, кожгалантерейная фабрики), создаются крупные строительные и транспортные организации и объекты социально-культурного назначения, жилищное строительство…»

С апреля 1962 года А.В. Волконский возглавил Торжокское колхозно-совхозное управление, объединявшее хозяйства трех районов – Торжокского, Кувшиновского, Лихославльского. После ликвидации управления и до ухода на отдых был заместителем председателя Торжокского райисполкома и начальником управления сельского хозяйства. Умер 9 января 1985 года и, по завещанию, был похоронен на родине – в Пеновском районе. Родина отметила его достижения орденами Ленина, Октябрьской Революции, Отечественной войны I степени, «Знак Почета», медалями «Партизану Отечественной войны» I степени, «За боевые заслуги», «За Победу над Германией», «За оборону Москвы» и другими. Ему было присвоено звание заслуженного агронома РСФСР.

«Дедушка говорил: «Нас не будет, а солнце взойдет», – вспоминала его внучка, главный специалист-эксперт бюджетного отдела Тверского Пенсионного фонда Ирина Смирнова. Под солнцем Родины в семье Марии Федоровны и Алексея Викторовича Волконских выросли достойные дети: дочь Алексея Викторовича Анна стала кандидатом сельскохозяйственных наук, дочь Полина – главным инженером проектного института, дочь Вера – врачом высшей категории, сын Виктор – доктором биологических наук. Достойно несут эстафету А.В. Волконского его внуки и правнуки. Особенно известно в Твери имя одного из внуков – чемпиона мира, трехкратного чемпиона Европы, заслуженного мастера спорта, Почетного гражданина города Алексея Волконского.

***

Когда видишь сегодня местных князьков, обустраивающих под видом «заботы о гражданах» собственный интерес, депутатов-олигархов, ликующих попсовиков и прочих представителей буржуазной «элитки», с горечью понимаешь, насколько далеки они от таких народных руководителей, как А.В. Волконский. Лучшей памятью о них будет, если в нашу провинцию вновь массово придет развитие. Возродятся коллективные хозяйства. Зазвенит в деревнях детский смех. Зарычат на полях тракторы и комбайны. Нальется тяжелым колосом рожь… Зов хлебного поля, он ведь никуда не делся, не испарился бесследно из сердца русского человека. Просто терпеливо дожидается своего часа.

Валерий КИРИЛЛОВ,

писатель, бывший редактор областной газеты «Калининская правда»

г. Тверь

https://sovross.ru/2025/03/31/nas-ne-bu ... e-vzojdet/

Проф.А.И.Орлов · **Добавлено:** Чт апр 10, 2025 11:14 am

Несокрушимый
09.04.2025

Этот танкист-ас совершил один из самых невероятных подвигов в истории Великой Отечественной войны.

Его танк «КВ-1» утром 13 июля 1942-го года вступил в неравный бой с бронетанковой колонной фашистов и дал бой 75 немецким танкам. Бился до последнего снаряда. И пусть в конце дня немцам удалось расстрелять покалеченную бронемашину, на поле боя остались догорать 16 танков с крестами на бортах, 2 бронемашины и 8 грузовиков с живой силой врага.

Танкист был признан погибшим, оплакан друзьями и родными, посмертно представлен к званию Героя Советского Союза.

Но он «воскрес», возвратился на передовую, и не просто выжив – а еще и угнал немецкий танк.

Его подвиг лег в основу фильма «Несокрушимый», вышедшего на экраны в 2018 году.

Звали этого танкиста Семен Васильевич Коновалов.

***

Будущий герой родился в селе Ямбулатово Теньковского района Татарской АССР (ныне Верхнеуслонский район Татарстана) 15 февраля 1921 года в крестьянской семье.

Несмотря на то, что село было чувашским, сам Коновалов по документам значился русским.

Еще в младенчестве он потерял отца. Деревенское детство его было обычным для того времени: голодным, трудовым, интересным… Учился мальчишка в местной чувашской школе, но родной русский язык знал безукоризненно. По воспоминаниям односельчан, был заводилой в детских играх, храбрым и смелым.

Уже в 8-м классе Сеня помогал своей матери содержать семью – устроился на почту, разносил по селу письма и газеты.

В 1939 году Семен поступил в Куйбышевское военное пехотное училище, приписав к возрасту лишний год. Поэтому до сих пор в некоторых источниках указан 1920 год, как год его рождения.

Становиться танкистом он не планировал. Но это решение за него приняло начальство. Через год учебное заведение перевели из Куйбышева в литовский город Расейняй и сделали из пехотного училища бронетанковое.

И Коновалов стал курсантом-танкистом.

В мае 1941-го года выпускник училища Семен Коновалов получил лейтенантские погоны. Новоиспеченный красный офицер был назначен командиром танкового взвода в отдельную танковую роту 125-й пограничной стрелковой дивизии, располагавшейся там же, в Литве.

Рота была укомплектована танками БТ-7 – быстроходными, но устаревшими и уступавшими немецким машинам, как по защищенности, так и по вооружению.

***

22 июня 1941 года грянула Великая Отечественная война. Войну Коновалов встретил на литовской погранзаставе. Даже не успел испугаться – немецкий снаряд пробил стену казармы прямо над койкой Семена.

Его учили воевать. Но был ли он готов к бою?

Семен Коновалов вспоминал:

«…До начала Великой Отечественной войны мы свою армию перевооружить новыми современными танками не сумели… Во-вторых, не сумели вооружить нашу армию автоматическим оружием. В-третьих, со старой границы снялись, а новые границы укрепить не успели. Оборонительные работы были выполнены лишь на 10–15%. В превосходстве над нашей авиацией действовала немецкая».

Молодой лейтенант оказался в эпицентре тяжелейших боев со стремительно наступавшими гитлеровцами и принял свое первое крещение огнем. С первых дней войны он привык идти в атаку, несмотря на очевидное превосходство противника.

Семен Коновалов вспоминал:

«На нашем участке против наших 17 танков немцы бросали по 50 танков с поддержкой артиллерии… Несмотря на то, что мы в составе танковой роты уничтожали до 26 танков противника, но и свои потери – по 6, по 9 танков – мы несли».

Немцы, после вторжения на территорию Советского Союза действовали быстро и умело. Танковые немецкие кулаки, поддержанные авиацией, рассекали оборону Красной Армии. Советские части отступали и, оказываясь в окружении, либо попадали в плен, либо гибли в огне войны.

Отступая со своими частями и принимая отчаянные бои, в августе 1941 года Семен Коновалов был тяжело ранен. Случилось это в Эстонии.

Пока его доставляли в госпиталь по морю, судно с ранеными атаковала вражеская подлодка. Коновалов чудом спасся на случайном сторожевом катере. Он был доставлен в тыловой госпиталь в Вологду.

Парень рвался на фронт. Но врачи были против. Лишь в конце октября, когда враг уже подходил к Москве, Коновалова выписали из госпиталя. Но послали его не к стенам столицы – не на фронт, как он просил, а в Архангельск – в учебный центр. Там он служил инструктором по подготовке молодых бойцов. И обучал новобранцев премудростям ратного дела.

Коновалов постоянно забрасывал командование рапортами – мол, «мне здесь не место, я должен драться с фашистами». «Добро» он получил в апреле 1942 года. Его просьбу наконец удовлетворили. И лейтенант Коновалов направился на фронт в качестве командира взвода тяжелых танков «КВ» 5-й отдельной гвардейской танковой бригады.

В июне 1942 года его перевели на ту же должность в составе 15-й танковой бригады 9-й армии. Весну и половину лета его бригада вела изнурительные бои…

***

Надо сказать, что для Красной Армии весна и лето 1942 года были временем тяжелым и неудачным. Шел самый разгар Воронежско-Ворошиловградской оборонительной операции. Наши войска тщетно пытались сдержать натиск фашистов на южном участке Восточного фронта. Враг рвался к Кавказу и Сталинграду. 14-я и 22-я немецкие танковые дивизии охватили в кольцо 9-ю, 38-ю советские армии и часть 24-й. Приходилось сдавать рубеж за рубежом. Отходила и истерзанная в боях 15-я танковая бригада.

В начале июля 1942 года немецкие войска, отбив с большими потерями советское наступление на Харьков, глубоко вклинились в нашу оборону, грозя окружить 9-ю советскую армию в районе Миллерово.

Совершив 150-километровый марш из района западнее Ворошиловграда, 15-я бригада к утру 12 июля сосредоточилась в районе хутора Каюков и вступила в бой с неприятелем.

Бой продолжался весь день 12 июля и ночь на 13-е. К 13 июля, после сражений в районе Нижнее-Митятинское 2-е (Тарасовский район Ростовской области), во взводе лейтенанта Коновалова остался всего один танк – его собственный. Да и тот был изрядно потрепан в боях.

На рассвете 13 июля танковая бригада получила приказ выдвинуться на новый рубеж, чтобы преградить путь наступающему противнику.

Приказ, отданный 15-й танковой бригаде, гласил:

«К 12.00 13.7.42 г., развернувшись на рубеже 5–6 км восточнее В. Тарасовка, уничтожить противника в районе Тимошевка и выйти на рубеж Антоновка, Екатериновка, Тимошевка. Если же противник пойдет на юг, бригада атакует в направлении Косоворотовка, Пеховка. Справа действует 140-я танковая бригада, уступом слева – 5-я гвардейская танковая бригада».

На марше «КВ» Коновалова встал – отказала система подачи горючего, и заглох мотор. Случилось это возле хутора Нижнемитякин (или Нижний Митякин). Необходимо было устранить неисправность.

Комбриг Пушкин ждать не мог – это ставило под угрозу выполнение боевой задачи. В помощь Коновалову дали помощника командира роты по технической части, старшего техника лейтенанта Серебрякова. Полковник Пушкин отдал приказ произвести ремонт и догонять бригаду. В случае же появления противника сдерживать его наступление на данном рубеже.

Колонна советских танков ушла дальше, оставив на дороге одинокий «КВ» («Клим Ворошилов»)…

***

Коновалов прекрасно понимал, что без хода, да и еще на открытом месте, его танк является отличной мишенью. И потому вместе с экипажем спешил как можно быстрее закончить ремонт. К облегчению танкистов, им довольно быстро удалось снова «оживить» свой танк и «уговорить» «КВ» кое-как сдвинуться с места. Танкисты уже готовились «дать по газам» и устремиться вслед за ушедшей бригадой, но в этот момент из-за соседнего холма на них неожиданно выскочили 2 немецкие бронемашины, проводившие разведку местности.

Немцы сами не ожидали этой встречи. Мгновенно сориентировавшийся Семен Коновалов, воспользовавшись их растерянностью, открыл беглый огонь. И подбил одну бронемашину.

2-й бронемашине, правда, удалось улизнуть, скрывшись за холмом. Но было ясно, что она скоро вернется, прихватив с собой основные силы врага. Что делать в этой ситуации?

Перед бойцами встал выбор:

– догонять колонну, которая наверняка успела уйти далеко (радиосвязи с ней уже не было), или же

– остаться на этом рубеже и принять «последний бой».

Семен принял второе решение. Он решил не догонять бригаду, а принять бой с наступающим врагом, чтобы помешать дальнейшему продвижению фашистов. И тем самым, выиграть время для своих войск.

После боя на пригорке Коновалов приказал оборудовать несколько огневых точек. Он выбрал удобную позицию для своей засады в лощине, поросшей кустарником.

Большую часть корпуса танка «КВ» скрывал рельеф места. Ни справа, ни слева его было не обойти. Зато у танкистов был широкий сектор обстрела. Вражеская техника при этом была у них как на ладони.

Советские танкисты стали ждать врага. Их было 7 человек: сам лейтенант, механик-водитель Козыренцев, наводчик орудия Дементьев, заряжающий Герасимлюк, младший механик-водитель Акинин, стрелок-радист Червинский и техник-лейтенант Серебряков.

***

Ожидание было недолгим. Вскоре гул десятков моторов известил о приближении надвигающейся угрозы. На горизонте появилась немецкая армада – целая танковая колонна, двигавшаяся по направлению к хутору Нижнемитякин. В колонне шли 75 (!) немецких танков. Серые башни танков блестели на июльском солнце. В состав колонны так же входили бронемашины и автомашины с пехотой.

Подпустив колонну поближе, Коновалов скомандовал: «Огонь!» Каждый выстрел «КВ» бил точно в цель! Первыми выстрелами были выведены из строя 2 головных танка. А потом «КВ» равномерно стал расстреливать колонну врага. Были уничтожены еще 2 немецких танка.

Вражеские танки открыли ответный огонь. Но из-за хорошей маскировки советский танк невозможно было обнаружить. Фашисты подумали, что напоролись на хорошо организованную оборонительную позицию РККА. И что с ними воюет советская артиллерия. Немцы даже предположить не могли, что засаду устроил один-единственный советский танк.

Случилось невероятное – паника охватила немцев. Заметались их машины по полю, повернули вспять, откатились назад. 4 немецких танка остались гореть на поле боя…

***

Впрочем, отступление было временным. Следующая атака немцев была организована по всем правилам военного искусства. Сначала лощину накрыла артиллерия, посекшая всю растительность осколками своих снарядов. После этого на одинокий «КВ-1» развернутым строем пошли 55 танков противника. И вновь загрохотало 76-миллмитровое орудие советского танка.

Бил «ворошиловский стрелок» быстро и точно: 6 немецких танков были выведены из строя. А вражеские снаряды лишь беспомощно «чиркали» по мощной броне «КВ-1».

Семен Коновалов маневрировал по своей лощине, открывая огонь из различных ее точек. Этим он создал у противника еще большую уверенность в том, что они имеют дело с дотами и несколькими арт-установками.

2-я немецкая атака тоже захлебнулась. Вражеские танки снова откатились.

***

Понимая, что немцы изменят угол атаки и попытаются зайти с флангов, лейтенант Коновалов сменил позицию. Он направил танк из лощины на вершину холма. Теперь советский танк стоял на пригорке, заросшем вековыми ивами. С этой возвышенности открывался отличный обзор во все стороны.

Фото Дамира Гилемханова / tatarstan.ru

Не теряя времени, Семен Коновалов велел своим бойцам набрать из речки несколько ведер воды. Пока танкисты маскировали машину ивовыми ветками, командир поливал водой сухую землю перед танком, чтобы выстрелы не поднимали пыль, и не могли выдать их местоположения. Едва экипаж Коновалова закончил подготовку новой позиции, как с северо-запада появился противник. Перед 3-й по счету атакой немцы обрушили на лощину шквал артиллерийского огня. И только затем пошли в наступление.

Немцы намеревались во что бы то ни стало ликвидировать неожиданно возникший очаг сопротивления. Они рвались вперед: за хутором находилась железная дорога, которая вела прямо к Сталинграду!

Подпустив врага поближе, Семен Коновалов выстрелил по самой мощной машине врага: «Огонь!» Немецкий «панцер» резко встал, из него повалил густой черный дым. Но уже спустя мгновение почти вся армада направила орудия на танк Коновалова и открыла шквальный огонь. Десяток снарядов ударили по лобовой броне советской машины, не пробив, однако, крепкую сталь «КВ». Еще больше снарядов взрыли землю вокруг.

«КВ» метко стрелял и менял позицию, «танцуя» из одного укрытия в другое. Как заговоренный, «Клим Ворошилов» продолжал крушить танк за танком. Советский танк в одиночку продолжал сдерживать натиск целой танковой армады!

Но внезапно экипаж оглушил грохот, танк остановился. Беспрерывная стрельба противника позволила обездвижить наш танк – сорвать траки. Но и дальше экипаж советского танка продолжил сражение, отстреливая технику врага и подавляя живую силу противника из пулемета.

Когда заряжающий Акинин уже тянулся за предпоследним снарядом, вдруг немецкие танки вдруг прекратили наступление и стали отходить назад.

Отражая эту атаку, экипаж Коновалова подбил еще 6 вражеских танков, 1 бронемашину и 8 автомашин с солдатами и офицерами. 3 раза один «КВ» заставлял отступать целую колонну! И каждый раз враг терял технику.

Немцы закатили на соседний бугорок 105-миллиметровую противотанковую пушку, и она начала бить с расстояния 75 метров по нашему танку прямой наводкой. Первый залп не задел «КВ». Наводчик уже было навел прицел на пушку, как вдруг раздался оглушительный грохот – их подбили. В результате прямого попадания советский танк загорелся…

Этот бой шел до темноты, и немцы, уничтожив советский танк, не решились наступать дальше и отступили до следующего дня…

***

На следующий день – 14 июля в хутор Нижнемитякин комбригом Пушкиным были посланы советские разведчики для того, чтобы установить судьбу экипажа. Они нашли обгоревший «КВ» с сотней вмятин и пробоин от попавших снарядов. В танке были останки погибших танкистов.

Разведчики насчитали 16 уничтоженных немецких танков, 2 бронемашины и 8 автомашин с живой силой врага. Они переговорили с местными жителями, видевшими некоторые детали боя, и обо всем доложили своему начальству.

Лейтенанта Коновалова представили к высшему военному званию Героя Советского Союза посмертно. А матери танкиста отослали «похоронку».

Описание подвига из наградного листа, подписанного 17 ноября 1942 года командованием 15-й танковой бригады:

«13 июля 1942 года, в р-не Н-МИТЯКИНСКОЕ 2-е, танк «КВ» л-нта КОНОВАЛОВА стоял из-за неисправности после боя. Экипаж своими силами восстанавливал танк. В это время показалось 2 немецкие бронемашины.

Тов. КОНОВАЛОВ немедленно открыл огонь и 1 машина была подожжена, вторая поспешно скрылась. Вслед за бронемашинами показалась движущаяся колонна танков, сначала 35 машин, а затем еще 40. Пр-к продвигался к деревне.

Л-нт КОНОВАЛОВ, используя выгодную позицию своего замаскированного танка, решил принять бой. Подпустив первую колонну танков на расстояние 500–600 метров, экипаж «КВ» открыл огонь.

Прямой наводкой было уничтожено 4 танка. Колонна пр-ка не приняла бой, вернулась обратно. Но через некоторое время развернутым строем деревню атаковали 55 танков пр-ка. Л-нт КОНОВАЛОВ решил продолжить борьбу с бронированными машинами немецко-фашистских захватчиков, несмотря на такое подавляющее превосходство.

Героический экипаж поджег еще 6 танков пр-ка и заставил его вторично откатиться. Враг предпринимает третью атаку. Герои-танкисты, руководимые своим комсомольцем-командиром тов. КОНОВАЛОВЫМ, ведут огонь по танкам и машинам пр-ка до последнего снаряда.

Они уничтожают еще 6 вражеских танков, 1 бронемашину и 8 автомашин с вражескими солдатами и офицерами. Советская крепость умолкает.

Фашисты открывают огонь из 105-мм орудия, которое подтягивают к танку на расстояние 75 метров. Экипаж танка с Героем-командиром Лейтенантом КОНОВАЛОВЫМ вместе с танком погиб в этом неравном бою.

Защищая нашу Родину от немецких захватчиков, л-нт КОНОВАЛОВ проявил мужество, непоколебимую стойкость, беззаветный героизм.

За героизм, проявленный при защите Родины, тов. КОНОВАЛОВ достоин посмертного присвоения звания «ГЕРОЙ СОВЕТСКОГО СОЮЗА» с вручением Ордена ЛЕНИНА и Медаль «ЗОЛОТАЯ ЗВЕЗДА!

КОМАНДИР 1 ТАНК. БАТАЛЬОНА

СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ /ВАСИЛЬКОВ/»

***

Но на этом история Семена Коновалова не заканчивается. Через месяц – уже после того, как представление на погибшего героя ушло в вышестоящие инстанции – командование бригады получило письмо от самого «убитого» героя. В нем говорилось, что Семен Коновалов жив и на трофейном танке воюет в другой войсковой части.

У особистов сразу возникли понятные вопросы, и в нужную часть направили толкового следователя НКВД, который должен был изобличить танкиста в предательстве.

Правда оказалась простой, а оттого еще более невероятной. «Воскресший» командир «КВ» поведал то, о чем не знали разведчики. В тот момент, когда немцы выкатили свою 105-миллиметровую пушку, Коновалов предупредил: «Как только израсходуем последний снаряд, покидаем машину через нижний люк».

Но когда «КВ» произвел свой последний выстрел, немцы уже начали обстрел. Танк объяло пламя, выбраться из горящего танка через нижний люк смогли только трое – сам Коновалов, техник-лейтенант Серебряков и наводчик Дементьев. Четверо членов экипажа погибли.

Танкистам повезло – над полем боя сгущались сумерки, дым от горящих танков закрыл немцам обзор, и советским воинам удалось уйти незамеченными. Они сняли неповрежденный в ходе боя пулемет, и контуженные, обгоревшие стали пробираться к своим.

Шли осторожно. Ночами они шли по тылам противника: обходили хутора и станицы, опасаясь полицаев. Днем отсиживались в рощах или в камышах. Питались танкисты зерном с неубранных полей, травой и овощами с огородов.

На 4-е сутки блужданий, танкисты обнаружили одинокий немецкий танк, стоявший с открытыми люками. Его экипаж, находясь у себя в тылу, беззаботно остановился на отдых, явно не ожидая встречи с противником. Немцы позабыли о бдительности. И поплатились.

Семен Васильевич рассказывал после войны своей дочери Ирине:

«Сразу мелькнула мысль: «Надо этим танком завладеть!» Мы ведь во время учебы в военном училище изучали устройство и немецких танков, так что водить немецкий танк не было проблемой. Я знал, как им управлять и где какие рычаги расположены».

Справедливо рассудив, что ехать всяко лучше, чем идти, танкисты решили «взять» этот танк. Подкравшись к машине, Серебряков забил одного охранявшего ее немецкого танкиста прикладом пулемета, а Дементьев уложил второго из пистолета. Тем временем Коновалов застрелил командира и механика-водителя вражеской машины.

Танкисты для конспирации надели вражескую форму поверх своей и вскочили в танк и завели захваченный трофей. И на полном газу двинули к своим.

Рядом зашумели моторы: колонна из 3-х вражеских танков шла к линии фронта. А для Коновалова это был билет к своим. Наши бойцы пристроились в хвост к немецкой колонне. И, едва она дошла до линии соприкосновения, советский экипаж открыл огонь по впереди идущим танкам. Ни одна из трех немецких машин не успела даже башню развернуть, как все они были уничтожены.

Смельчаки попали под двусторонний обстрел – снаряды летели и с нашего, и с вражеского фланга. Досталось им, конечно, изрядно. Попробуй докажи, что ты свой, когда сам на немецком танке, да еще и в фашистской форме!

– Мчимся, увертываемся, как можем, и от своих снарядов, и от чужих, – делился потом своими воспоминаниями с дочерью Семен Васильевич.

Этот момент Коновалов описывал как самый тяжелый во всей эпопее, ведь так обидно погибнуть от рук своих же! Ну а что могли еще подумать наши бойцы, когда на их позицию летел «заблудившийся» одиночный немецкий танк? Конечно, начали стрелять по нему! Но экипаж развернул башню дулом назад, достали какую-то тряпку и стали ей махать, как белым флагом: мол, немецкие танкисты сдаются.

Лишь после этого наши солдаты прекратили стрельбу, и Коновалов вместе с экипажем на захваченном танке попал наконец-то к своим. После проверки рассказа лейтенанта его вместе с товарищами зачислили в другую танковую часть – возвращать их к старому месту службы в сложившихся условиях было слишком сложно. Тем паче экипаж Коновалова вышел к своим далеко от расположения 15-й танковой бригады.

«Воскресший из мертвых» Семен Коновалов, нарисовав на башне красную звезду, еще 3 месяца воевал на добытом у немцев «трофее», участвуя в оборонительных боях на подступах к Сталинграду.

***

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 марта 1943 года за исключительное мужество и отвагу лейтенанту Коновалову Семену Васильевичу было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

Получив награду, Семен взял краткосрочный отпуск, чтобы навестить и успокоить мать. Но дома его не ждали. Мать еще в 42-м году получила похоронку на сына, и когда Коновалов ночью постучался в окно, она, не узнав сразу сына, попыталась его прогнать.

«Уходите! – такими словами встретила мать нашего героя. – Мой сын погиб, вот похоронка». Но чтобы предъявить похоронку, дверь пришлось открыть – а на пороге стоял Семен, живой и невредимый, да еще с новенькой медалью Героя на груди.

Семен Васильевич отбыл дома два дня и вернулся на фронт…

***

Семен Васильевич Коновалов прошел всю войну. Сражался в Сталинградской битве. Бился с врагами на Курской дуге. За войну он неоднократно попадал в серьезные передряги и несколько раз получал ранения. Трижды лежал в госпиталях с осколочными ранениями. Один из осколков попал в голову, оставив шрам на переносице.

Но танкист-ас остался жив. День Победы застал Коновалова в Германии. На тот момент он уже командовал танковым батальоном.

***

В армии Семен Коновалов оставался до 1946 года. Потом был демобилизован. Но в 1950 году (видимо, в связи с Корейской войной) был снова призван на действительную военную службу.

В 1952-м году он закончил Ленинградскую высшую бронетанковую школу. Служил в армии до 1956-го года. Дослужился до звания подполковника. В ходе сокращения армии Коновалов был уволен из Вооруженных Сил.

Он переехал в Казань. Преподавал в танковом училище. Работал на железной дороге, в ГАИ. А завершил свою трудовую биографию на Казанском заводе ЭВМ. Коллеги по работе на заводе запомнили героя-танкиста как уникального специалиста по ремонту любой техники. На пенсии он занимался общественной работой.

Был нештатным лектором общества «Знание». Часто встречался с молодежью, рассказывал о буднях и трудностях военной службы. Но о своем подвиге особо не вспоминал, считая его абсолютно обыденным на войне случаем.

На вопросы о своем боевом пути Семен Коновалов отвечал неизменно и кратко:

«Я воевал, как и все мы тогда. Мы сделали то, что и должны были сделать в то трудное время, – защитили свою Родину».

А о том, что герой-танкист – еще и Герой Советского Союза, знали лишь его самые близкие люди.

***

Семен Коновалов был женат. С супругой Надеждой Яковлевной он прожил до самой смерти. У них родилась дочь Ирина, которая сейчас живет в Казани.

Семен Васильевич, по рассказу дочери, очень любил работать в саду. Трудоголик и аккуратист, он не давал супруге Надежде Яковлевне с дочкой даже грядки в саду разбивать. Сам натягивал веревку и по ней вымерял, чтобы делянки шли ровно.

Дочь Ирина Бродская рассказывала:

«Грядки, как кровати в казарме, были ровные. Даже в санаторий просил путевки на конец мая, чтобы в саду успеть поработать…»

Жил скромно, не гонялся за привилегиями. Довольствовался двухкомнатной квартирой в «хрущевке». Как персональный пенсионер всесоюзного значения, Семен Васильевич мог бы по талонам получить хорошую мебель, претендовать на расширение жилплощади. Но на все уговоры домашних жестко отвечал: «Я не для этого воевал!»

Герой Советского Союза танкист-ас Семен Васильевич Коновалов умер 4 апреля 1989 года в возрасте 68 лет. Похоронили его в поселке Дербышки.

***

Благодарные потомки назвали одну из улиц Казани его именем, а также улицы в его родной деревне и Верхнем Услоне. В память о его подвиге рядом с местом боя установлен был танк на постаменте с именами отважных танкистов.

В феврале 2019 года был открыт мемориал его памяти в парке им. 100-летия Казанского высшего танкового командного Краснознаменного училища. В казанском Парке Победы на Пантеоне героев была установлена именная табличка Коновалова Семена Васильевича.

В декабре 2019 года во дворе неприметной казанской «хрущевки» на фасаде дома по улице Кирпичникова, 15, была установлена мемориальная доска Герою Советского Союза Семену Коновалову. В этом доме Семен Васильевич прожил с 1961 по 1989 год. И там еще в 1960-х высадил березки. Когда он умер, они гнулись к самому балкону, будто отдавали танкисту последний поклон…

С.В. Коновалов стал прообразом главного героя художественного фильма «Несокрушимый» режиссера Константина Максимова с участием Андрея Чернышева и Владимира Епифанцева. Только благодаря таким героям, как Семен Васильевич Коновалов, мы отстояли свою Родину и победили в Великой Отечественной войне…

Равиль БАЙБУРИН

https://sovross.ru/2025/04/09/nesokrushimyj/

Проф.А.И.Орлов · **Добавлено:** Пн май 05, 2025 6:46 pm

«Челюскин» во льдах предательства
№48 (31685) 6—12 мая 2025 года
7 полоса
Автор: Александр ДЬЯЧЕНКО.

Советская эпоха бесчисленными нитями связана с современностью. С самых высоких трибун сегодня заявляют о приоритетности укрепления транспортного и логистического контура Арктики. На днях онлайн-кинотеатр Wink начал показ сериала «Челюскин. Первые» о советских героях-первопроходцах бескрайней Арктики, благодаря которым сегодня развивается этот регион. К огромному разочарованию многих зрителей, данное кино представляет собой нелепую деконструкцию и фальсификацию величайшего подвига челюскинцев. Сериал снят в фирменном стиле псевдоисторических шоу — с обилием клеветы на советский народ и социализм.

Многомесячная ледовая эпопея челюскинцев 1934 года потрясла и сплотила всё человечество. Мужество, стойкость, героизм наших людей, среди которых были женщины и дети, оказавшихся на пустынной льдине, противостоящих неминуемой гибели от холода и голода, вызвали сочувствие, сопереживание и восхищение во всём мире. Никто не смог остаться равнодушным к предельно драматичной судьбе более сотни человек, которым выпало или безвольно умереть, или всеми силами противостоять смертельному вызову стихии. Счастливый исход этой драмы был вовсе не очевиден, так как многочисленные подобные происшествия в прошлом — как далёком, так и совсем недавнем — заканчивались в лучшем случае спасением лишь небольшой части пленников Арктики.

И лётчики, принимавшие участие в спасении пассажиров раздавленного арктическими льдами парохода «Челюскин», моментально стали известны во всём мире. На первых полосах зарубежных газет были напечатаны их краткие биографии и портреты, а также обращения читателей со словами поддержки челюскинцам. Восхищение мастерством советских пилотов высказывала в том числе недружественная России пресса Германии и Италии. Каждый авиаперелёт, завершавшийся спасением кого-либо из челюскинцев, подробно освещался мировой прессой. Отмечалась готовность прийти на помощь представителей США (что и было сделано в итоге).

«Профессор Шмидт, — писала «Газета польска» в 1934 году, — известный до сих пор как выдающийся учёный, показал таланты прирождённого вождя. Абсолютное отсутствие паники во время катастрофы, необычайно хорошее налаживание радиосвязи с остальным миром, постройка барака, кухни и т.п., подготовка среди ледяных торосов нескольких лётных площадок, а главное — сохранение дисциплины и высокого морального состояния в лагере — это прежде всего заслуга профессора Шмидта, которого буквально силой надо было заставить покинуть лагерь на два дня раньше остальных потерпевших кораблекрушение, хотя болезнь полностью оправдала бы его отлёт с первым аэропланом. Как отлично поведение профессора Шмидта от поведения командира корабля «Италия»…»

Поясним: авторы польской газеты сравнили мужественного и ответственного О.Ю. Шмидта с руководителем арктической экспедиции на дирижабле «Италия» в 1928 году под руководством итальянского исследователя Умберто Нобиле. Его дирижабль вылетел из Ню-Олесунна на Шпицбергене 23 мая, пролетел над Северным полюсом, но на обратном пути потерпел катастрофу. Из 16 полярников и членов экипажа выжили лишь 8 человек, они около месяца провели на льдине в лагере, который получил известность под названием «Красная палатка».

Для спасения выживших в разных странах было организовано несколько экспедиций. 23 июня шведскому лётчику Эйнару Лундборгу на одномоторном биплане «Фоккер» удалось вывезти со льдины одного человека, им оказался Умберто Нобиле, который фактически бросил на произвол судьбы своих подчинённых и собратьев по несчастью. Остальных выживших участников экспедиции 12 июля спас советский ледокол «Красин». В отличие от своего коллеги У. Нобиле, глава терпящей бедствие советской полярной экспедиции О.Ю. Шмидт до последней возможности отказывался от эвакуации со льдины и продолжал руководить операцией спасения. И лишь по настоянию правительства СССР его удалось убедить эвакуироваться, так как он тяжело заболел пневмонией, что угрожало его жизни.

«Трагический поход «Челюскина», — написала французская газета «Эвр», — должен привлечь внимание всего западного мира к значительной активности, проявляемой в течение нескольких лет советскими учёными в Арктике… Невозможно перечислить здесь результаты, достигнутые многочисленными советскими полярными экспедициями. Достаточно указать на то, что Великий северный морской путь, который являлся до сих пор недоступным, постепенно открывается для навигации».

А известнейший английский драматург Бернард Шоу заявил тогда: «СССР — потрясающая страна: даже трагедию вы превратили в триумф».

К реальной, а не вымышленной «эпопее челюскинцев», которую нам продемонстрировали авторы российского сериала, мы ещё вернёмся (ведь надо вспомнить, уважаемый читатель, о тех героических страницах освоения Арктики). Пока же давайте взглянем на экран: заявленная авторами тема — освоение Арктики на примере советской полярной экспедиции на ледокольном пароходе «Челюскин» в 1933—1934 годах — освещена в фильме лишь пунктирно, в совершенно минималистическом стиле. В конечных титрах каждой из шести серий в течение минуты излагаются исторические сведения и демонстрируются (в виде маленькой картинки в углу титров) хроникальные кадры. Всего 6—8 минут из трёх-четырёхчасового повествования отведено изложению задокументированных фактов об экспедиции О.Ю. Шмидта.

Всё остальное экранное время посвящено истории некоего вымышленного персонажа с претенциозной фамилией Набатов, его мыслям, поступкам, намерениям, страхам и надуманным страстям — на фоне преимущественно выдуманных драматических событий вокруг «Челюскина», его команды и пассажиров. Так, в фильме показано нападение белого медведя на одного из участников экспедиции, который затем на протяжении последующих серий находится между жизнью и смертью. Ничего подобного в реальности не происходило. Огромная часть фильма заполняется камланиями некоего местного шамана и диалогами членов его семьи о злых и добрых духах Арктики — плохо сочинённая, почти что бессюжетная сказка для взрослых детей, жующих попкорн в тёмном зале кинотеатра…

Если сравнить данное кино с известными чрезвычайно качественными и увлекательными постановками на аналогичную тему — «Красная палатка» (реж. М. Калатозов,1969), «Челюскинцы» (реж. М. Ершов, 1984), — нынешний сериал выглядит бездарной костюмированной картиной в голливудском (в дурном смысле этого слова) стиле. С точки зрения содержания это коммерческая «мыльная опера» с антисоветским политическим душком.

Не сразу, но постепенно становится очевидным, что Набатов, плохо вписывающийся в демонстрируемые на экране декорации и обстоятельства, — типичный попаданец. То есть искусственно сконструированный персонаж, перенесённый авторами книги, сериала или видеоигры в прошлое или в будущее, где с ним происходят невероятные приключения по причине несоответствия героя времени. Попаданец Набатов даже одет несколько отлично от остальных героев сериала. У него на голове модная синтетическая шапочка-ушанка «на рыбьем меху» из современного московского бутика, в то время как на остальных персонажах — натуральные меховые шапки, довольно точно соответствующие показываемой эпохе.

По всем признакам попаданец Набатов — это альтер эго Фёдора Бондарчука — главного создателя сериала, который обозначил себя в титрах как «шоураннер» (от английского showrunner — «двигатель, создатель шоу»). В современной практике западной сериальной телеиндустрии шоураннер — ключевая фигура, стоящая НАД сценаристом и режиссёром. Шоураннер полностью определяет содержание фильма, его дух, интонации, цветовую палитру. Он непосредственно участвует в творческом процессе: даёт распоряжения и рекомендации сценаристу, режиссёру, декораторам, актёрам, иногда даже сочиняет музыку и тексты песен.

Словом, показанное в сериале «Челюскин. Первые» — это ви́дение Ф. Бондарчука, его представление не только об эпопее челюскинцев, но и интерпретация советской истории, представления об эпохе социализма. Однако его претензии на какое-то «сокровенное знание» о советском времени не выдерживают никакой критики, а демонстрируемое экранное действо изобилует голливудскими штампами и пропахшими нафталином мелодраматическими эффектами.

Заброшенный Ф. Бондарчуком на пароход «Челюскин» попаданец Набатов через восемь минут пребывания в чужеродной для него среде пытается жениться, а ещё через полчаса становится героем на час в некой переосмысленной вариации катастроф-шоу «Титаник-2». Как в оригинальном голливудском блокбастере 1997 года «Титаник» режиссёра Джеймса Кэмерона, Бондарчук пытается устрашить зрителя фонтанами ледяной воды и подводными съёмками (видимо, всё же это компьютерная графика…) невероятных размеров льдины, надвигающейся на борта корабля.

Под ужасающую, бесконечно звучащую депрессивную электронную музыку многочисленные люди мечутся в трюме и по палубе «Челюскина», пытаясь спасти себя и перевозимый груз. Удивительно, но зритель им не сопереживает, как при просмотре «Титаника». Потому что у этих людей нет истории, которой можно сочувствовать, о них ещё ничего не рассказано, и поэтому их не жаль…

Складывается даже впечатление, что на экране нам показывают не художественный фильм, а некую замысловатую, качественно прорисованную сценарную компьютерную игру. Как известно, ныне подобные игры создаются в промышленных масштабах, что является весьма прибыльным бизнесом. Обычно в такой игре существует сложный сюжет, нередко игра создаётся на основе кинофильма или сериала. Отличие игры от кино в том, что на экране — не люди, а качественно прорисованные аватары людей. Нечто подобное, видимо, решил соорудить и наш доморощенный шоу-раннер.

Наблюдая действо на экране, где Набатов периодически совершает почти что подвиги, спасая некий фанерный ящик с буквами Г.У.С.М.П., зритель с трудом понимает происходящее. Так, в одном из кадров наш попаданец бросается в полынью между трещинами льдины, чтобы достать этот ящик, и при этом захлёбывается морской водой. Товарищи вынуждены делать ему искусственное дыхание, чтобы спасти от неминуемой смерти.

А в другом эпизоде Набатов мчится на упряжке собак подальше от лагеря челюскинцев, чтобы спрятать свой ящик в укромном месте. Он оборудовал эдакую каптёрку в сугробе со своим скарбом. В ящик он собирает консервные банки, туда же кладёт карту и фотографию. И лишь в 3-й серии смысл происходящего зрителю наконец поясняют. Набатов решается объясниться со своей возлюбленной и заявляет ей, что отправился в экспедицию лишь для того, чтобы… сбежать на Аляску к своей маме (!!!), которая бросила его во время Гражданской войны и уехала в Америку.

«Неизбежно, что мои сегодняшние товарищи назовут меня предателем. Да, это правда. Я стремлюсь покинуть экспедицию и направиться к берегам Аляски. Знаю координаты. И, скопировав карту, я проложил путь и смогу по нему идти. Я решился на этот шаг, чтобы снова увидеть маму. Вернуть ту жизнь, которую мы потеряли во время Гражданской войны», — заявляет Набатов. После чего изрекает целую тираду о том, что он не хочет совершать подвиги и быть героем, а желает жить обычной жизнью. И для этого стремится в Америку.

Собственно, вот это и есть основное, так сказать, послание зрителю от создателей сериала. Мы бы назвали его манифестом воинствующего мещанина и потребителя, склонного к предательству. Изложенные Набатовым «принципы» настолько примитивны и смехотворны, что их не имеет смысла обсуждать.

Словом, попаданец Набатов «выбрал свободу», решил всё и вся предать, чтобы оказаться в Америке. Для реализации этой мечты Набатов и завербовался механиком на «Челюскин», маршрут которого лежал по направлению к Берингову проливу, разделяющему Россию и Америку.

У зрителя, которому ещё удалось сохранить критическое отношение к действительности и вменяемость, естественно, возникают вопросы: «Что же мы все здесь делаем, в России? Почему до сих пор не сбежали в Америку?» Или другой: «Почему же этому несчастному Набатову так тяжко в России? Неужто всё так плохо было в 1930-е годы?»

Авторы сериала всем содержанием теледейства отвечают на эти вопросы. Да, Набатову оставаться долее в Советской России было никак невозможно. Ведь вокруг — сплошь предатели и изменники, такие же, как и он. Того и гляди — подведут под монастырь, и ушлют валить тайгу лет эдак на десять, а то и на все двадцать! Тягучая, муторная атмосфера сериала густо пропитана предательствами и изменами, почти все вокруг на экране — предатели или реальные, или потенциальные. Возлюбленная Набатова — предаёт и его, и своего мужа-лётчика. Спасшиеся на льдине челюскинцы, самые сильные и здоровые из них, постоянно нацелены на предательство: на побег из лагеря, чтобы спастись самим, бросив женщин и детей.

Даже Шмидт — и тот склонен «к измене и перемене». Прямо на льдине он открещивается от жены и сына, оставшихся в Москве, и сожительствует «в отдельных апартаментах» вначале на корабле, а потом в палатке с юной пассией, которую специально для этой цели взял с собой в экспедицию и пристроил на некую хозяйственную должность. И вся страна — а не только те, что на льдине, — сплошь предатели и изменники! Все поголовно жители СССР, согласно представлениям шоураннера и попаданца, мечтают, как бы сбежать на Запад, только не признаются в том открыто, потому что за такие мысли могут ведь и к стенке прислонить!

А ещё наш шоураннер проявил себя как выдающийся социальный мыслитель современности. Так, он придумал и снял специальную сцену, чтобы выразить своё негативное отношение к социалистической идее и шире — к идее равенства всех людей, то есть к ценностям, которые провозгласили ещё величайшие умы человечества. Допустим, вам не нравятся основоположники марксизма и социализма, но вы оплёвываете в том числе идеалы их великих предшественников эпохи Просвещения: Дидро, Вольтера, Руссо! Согласно фантазиям Ф. Бондарчука и его подручных, некая группа челюскинцев возмутилась тем, что занятым расчисткой снега и льда под площадку для посадки самолётов, то есть тяжёлым физическим трудом, выдаётся повышенный паёк питания. Сериальный Шмидт тоже возмущён и произносит буквально следующее: «Спокойно, товарищи! С этого момента все будут получать стандартный паёк. Не для того мы строим общество всеобщего равенства, чтобы одни ели больше других. Не для того мы делали революцию, чтобы кто-то ел больше других».

Давайте задумаемся: о чём этот очередной фейк? О не-кой тотальной уравниловке, которую якобы установили большевики в России. Эти сказки стали рассказывать сразу же после победы революции. Особенно данная тема стала звучной в перестроечное время: «прорабы перестройки» на все лады клеймили уравниловку, примитивизируя цели и идеалы социализма, доводя их до абсурда.

На самом же деле, когда большевики и — шире — социалистические мыслители говорят о равенстве всех людей, то прежде всего речь идёт об отмене НЕ-равенства, об отмене сословного общества, основанного на привилегиях для узкой группы лиц, что ведёт к бесправию и нищете большинства. Ныне такое сословное общество в нашей стране восстановлено в полном объёме: если ты не сын банкира — ты никогда не станешь президентом крупного банка, если ты не сын или не родственник главы крупной корпорации — ты никогда им не станешь. Революция отменила сословия и сделала всех граждан России действительно равными. Это-то и бесит шоураннера и других авторов сериала. И поэтому они в очередной раз запудривают молодёжи мозги сказками о мнимой уравниловке, которая якобы и есть идеал социализма, воплощённый в СССР.

Обращает на себя внимание заголовок фильма, который, как выясняется, означает совсем не то, что подумали большинство зрителей. «Челюскин. Первые» — хоть и звучит задорно, но это не о первопроходцах и пионерах Арктики. Даже в заголовке наш шоураннер умудрился зашифровать своё негативное отношение к социалистической идее и к СССР.

В самом конце шоу наш попаданец вслух читает письмо, которое он написал маме в Америку. Письмо заканчивается так: «Я понял одно, мам: люди делятся на тех, кто способен, и тех, кто не способен совершать поступки. Вторые никогда не ошибаются, потому что ничего не делают, а первые… Я, возможно, сейчас совершил самую главную прекрасную ошибку всей жизни. Но что я теперь точно знаю: что мы можем исправлять свои ошибки. Потому что мы не вторые, мы первые, мам».

Премудро завёрнуто, вы не согласны? Из банальнейшей фразы, что не ошибается тот, кто ничего не делает, нагромоздили целое «миросозерцание». Как сие прикажете понимать? «Первые» — это те, что в заголовке, это герои-челюскинцы, они совершают поступки и потому ошибаются. Их жизнь, их подвиг — всего лишь сплошные ошибки. Наш премудрый попаданец вместе с шоураннером уверены, что ошибки челюскинцев надо исправлять. И вот теперь этим сериалом они их исправляют. Смысл названия сериала: всё, что вы видите на экране — и подвиг челюскинцев, и строительство социализма, — всё это было ошибкой. Всё это надо забыть и исправлять! А катастрофа «Челюскина» символизирует поражение социалистического эксперимента в России, за который ответственны «авантюристы»-большевики. Вот уж заклеймили так заклеймили! Славную и героическую жизнь поколений наших отцов и дедов объявили бессмысленной ошибкой! Ну спасибо, что хоть преступлением не назвали. Что, духу не хватило объявить челюскинцев преступниками?

Измена, предательство, уравниловка, социализм как ошибка… — это ещё не всё, что уготовили зрителю авторы сериала. Если посмотреть пристальным взглядом на изображаемые шоураннером Ф. Бондарчуком характеры и обстоятельства, то становится очевидным, что зрителю на экране явлен не просто лагерь спасающихся на льдине людей, а лагерь с колючей проволокой, в том смысле, что это настоящий ГУЛАГ. Происходящее с челюскинцами на палубе терпящего катастрофу корабля и на бескрайней льдине зрителю показано глазами попаданца Набатова.

Фактически в сериале показано некое арктическое подразделение ГУЛАГа в виде «шарашки», где собраны и под неусыпной охраной трудятся строители, моряки и учёные. Это ГУЛАГ в стиле, так сказать, «лайт». Вооружённой охраны не видно, она где-то за высоким забором, люди чувствуют себя довольно раскованно — им позволено даже отмечать праздники, курить и употреблять спиртное, иметь рядом с собой жён и сожительниц из таких же заключённых, как и они. И тем не менее это — ГУЛАГ. Ведь вся Советская страна при Сталине, по мнению авторов сериала, была ГУЛАГом.

Ну и, как у всякой тюремной зоны, у данного арктического ГУЛАГа есть свой «кум», то бишь начальник колонии, и есть свои «блатные», которые держат в узде всю остальную братву, и есть «правильные пацаны, фрайера» (осуждённые не по уголовным статьям) и так далее. Все эти характерные элементы лагерно-тюремной среды нам предъявлены на экране. Включая вертухая-охранника в форме энкавэдэшника, который появляется в одной из последних серий и требует от «кума» сдать ему провинившихся зэков. Он хочет, чтобы «кум» назвал ему всех, кто совершил попытку к бегству из арктической «колонии».

Разъясним читателю, что мы конкретно имеем в виду. Согласно представлениям шоу-раннера Бондарчука и попаданца Набатова, Шмидт был не просто учёным и исследователем Арктики, в экспедиции он также выполнял функции «кума», то есть начальника колонии. Он всё и обо всех знает и всё контролирует, при необходимости размахивает пистолетом перед носом провинившихся и угрожает им расстрелом на месте (угроза продемонстрирована сериальным Шмидтом в кадре).

Набатов тщательно скрывает намерение предать всех — и Родину, и товарищей по несчастью из экспедиции, — чтобы сбежать в Америку. Тем не менее Шмидт, как настоящий «кум», прекрасно обо всём осведомлён. Выясняется это так. В одной из последних сцен сериала Шмидта собираются самолётом доставить на Аляску, чтобы лечить от пневмонии (так оно и было в действительности). Перед тем как улететь, Шмидт вызывает к себе Набатова, смотрит на него пристально, а глаза такие умные-умные, всё понимающие и всё знающие… После чего предлагает тому передать письмо для его мамы. Другими словами, «кум» предложил попытавшемуся сбежать «фрайеру» передать «маляву» на волю, вместо того чтоб его наказать или сдать энкавэдэшникам. А что? Обычная вербовка стукача, на зоне и не такое бывает, как поведал Солженицын!

Вот так-то, уважаемый читатель. А вы, наверное, подумали, что с ГУЛАГом мы переборщили? Ничуть!

Попрощаемся с шоураннером, попаданцем, «кумом», вертухаями и прочими обитателями телеГУЛАГа Ф. Бондарчука «Челюскин. Первые» и вспомним о том, чем на самом деле была экспедиция на «Челюскине» для России и мира. Эта экспедиция не была «авантюрой», на что прозрачно намекает сериал и о чём уже более девяноста лет пишут фейкомёты — враги России. Экспедиция О.Ю. Шмидта на «Челюскин» — это часть длинной истории освоения Северного морского пути (СМП).

Вышедшему 12 июля 1933 года из Ленинграда в Арктику ледокольному грузовому пароходу «Челюскин» предстояло в течение одного навигационного сезона пройти по трассе СМП и прибыть в порт Владивосток. Экспедицию на «Челюскине» возглавил известный полярник О.Ю. Шмидт. Двигатель парохода «Челюскин» имел мощность всего 2500 л. с., что не позволяло судну справляться с тяжёлыми льдами, для чего предполагалось привлечь более мощный ледокол «Красин».

В плавание был также взят самолёт-амфибия Ш-2 с полярным лётчиком М.С. Бабушкиным и механиком Г.С. Валавиным. Самолёт мог взлетать как с большой льдины, так и с открытой воды, и предназначался для ведения воздушной разведки. Из 112 человек, размещённых на борту «Челюскина», экипаж составлял 53 человека, экспедиция — 29 человек, 18 зимовщиков и 12 строителей. Планировалось, что корабль зайдёт на остров Врангеля, куда доставит грузы и смену тем полярникам, которые уже долгое время жили на острове на оборудованной станции. Поэтому на корабле были семьи и дети — предполагалось, что зимовать на острове будут семьями. Везли туда также стройматериалы и строителей, которые должны были построить там сооружения. На судне везли немалые запасы: 2995 тонн угля, 500 тонн воды и продовольствие, которого должно было хватить на 18 месяцев.

15 августа судно встретилось с тяжёлыми льдами и получило повреждение, после чего капитан Воронин запросил помощи у ледокола «Красин», который пробил ему дорогу. Однако после того, как «Челюскин» достиг Чукотского моря, его снова зажали многолетние льды. Подойти к острову Врангеля корабль не смог, и с октября по начало ноября судно дрейфовало в сторону Берингова пролива, которого и достигло 4 ноября. Это означало, что цель была достигнута: Северный морской путь был пройден за один навигационный сезон.

Лёд был тонким, и до чистой воды «Челюскину» оставалось пройти всего несколько километров. Поэтому, надеясь на удачу, Шмидт отказался от помощи находившегося рядом ледокола «Литке». Но уже вечером 4 ноября «Челюскин» начало сносить от чистой воды в глубину ледовых полей. Вскоре «Челюскин» оказался запертым многолетними льдами, преодолеть которые был не в состоянии даже ледокол. Рано или поздно пароходу предстояло быть раздавленным ледяными торосами, и поэтому все важные грузы разместили на палубе для эвакуации.

13 февраля 1934 года сильнейший напор льдов пробил в левом борту трещину шириной в метр и длиной в 30 метров. За короткое время на лёд эвакуировали пассажиров и груз, и на льдине оказалось 104 человека (часть пассажиров покинули судно ранее, их эвакуировали местные жители на нартах). После переклички стало известно, что погиб завхоз Борис Могилевич, которого сбила бочка, покатившаяся по палубе, и он ушёл вместе с судном под лёд. Таким образом из более чем ста человек погиб всего лишь один! «Челюскин» затонул в Чукотском море, в 155 милях от мыса Северный и в 144 милях от мыса Уэлен.

В течение двух месяцев — с 13 февраля по 13 апреля 1934 года — челюскинцы боролись за жизнь. На льдине они разбили палаточный лагерь, а позже — построили (из спасённых строительных материалов) жилые бараки, камбуз, сигнальную вышку. Оборудовали также пекарню, регулярно выпускали стенгазету «Не сдаёмся!», устраивали даже банные дни. Тем временем учёные, члены экспедиции продолжали заниматься исследованиями. О.Ю. Шмидт здесь же, на льдине, регулярно читал научно-популярные лекции по математике, астрономии, географии. С неграмотными крестьянами (а они были среди строителей) проводились занятия по обучению их грамоте.

Словом, под руководством О.Ю. Шмидта в лагере на льдине продолжалась обычная кипучая жизнь советского трудового коллектива. Советская модель жизнеустройства продемонстрировала всему миру устойчивость и преимущества в самых невероятных условиях выживания на безжизненных просторах Арктики. Своим опытом челюскинцы практически доказали возможность полноценной жизни, проведения научных исследований на дрейфующих льдах. В условиях полной изоляции от внешнего мира и дрейфа в Арктике на борту зажатого льдинами «Челюскина» родился ребёнок — девочка, которую назвали Карина. В паспорте у неё в качестве места рождения указано «Карское море».

Проделанная в предыдущие годы работа по освоению территорий вокруг СМП способствовала успеху спасательной операции. Челюскинцы поддерживали постоянную радиосвязь с населёнными пунктами арктического побережья и успешно подготовились к приёму спасательных самолётов.

Первым посадку на льдину челюскинцев 5 марта 1934 года удалось совершить экипажу самолёта АНТ-4 Анатолия Ляпидевского. Первым рейсом он эвакуировал 10 женщин и двоих детей, однако во второй раз у самолёта отказал двигатель, и его экипаж вынужден был присоединиться к челюскинцам. Через две недели началась массовая эвакуация полярников, за 14 дней советские лётчики выполнили 24 рейса. Им удалось спасти всех 104 человек. Все лётчики, принимавшие участие в спасении полярников, были представлены к званию Героя Советского Союза, которое было только учреждено. Первыми Героями Советского Союза стали Анатолий Ляпидевский, Маврикий Слепнев, Василий Молоков, Николай Каманин, Михаил Водопьянов и Иван Доронин. Все участники зимовки на льдине, включая погибшего Могилевича, были награждены орденами Красной Звезды (кроме детей). За помощь в спасении советских полярников орденами Ленина были награждены двое американцев: бортмеханики Уильям Левери и Клайд Армстед.

Встречали челюскинцев по всей стране (а они ехали в Москву поездом с Дальнего Востока) десятки тысяч людей на перронах — как невиданных героев. Челюскинцы посещали города, воинские части, колхозы. В каждом населённом пункте проходили торжественные митинги с большим стечением народа. Поезд, на котором руководитель экспедиции О.Ю. Шмидт прибыл в Москву 5 июня 1934 года, встречал лично глава комиссии по спасению челюскинцев, член Политбюро В.В. Куйбышев. 19 июня в честь спасённых полярников на Красной площади были устроены грандиозная демонстрация и парад с участием ударников труда, физкультурников и воинских частей. Такое же торжество повторилось затем в 1961 году, когда встречали первого космонавта планеты Ю.А. Гагарина.

…Реальность истории в очередной раз поставлена под сомнения авторами сериала «Челюскин. Первые». Они пытаются ликвидировать подлинную историю, чтобы переформатировать сознание новых поколений россиян с целью опорочить ценности социализма.

Без преувеличения можно сказать: сериал «Челюскин. Первые» — это пример социального инжиниринга. Здесь сделана очередная попытка перекомпиляции прошлого (за счёт применения тонких и эмоционально воздействующих технологий кино) с целью поставить под полный контроль политическую интерпретацию и восприятие массами настоящего. По принципу: кто владеет прошлым — тот владеет настоящим. И там, где подобные задачи полностью реализованы (современная Украина), — там преступления, ужас и кровь, там господство неонацистской тоталитарной идеологии. Мы такого будущего хотим для собственной страны?

https://gazeta-pravda.ru/issue/48-31685 ... datelstva/

Проф.А.И.Орлов · **Добавлено:** Чт май 22, 2025 5:27 pm

«На площадь!» — кричали ткачи
№54 (31691) 23—26 мая 2025 года
4 полоса
Автор: Любовь ЯРМОШ.

«Пожар революции воспламенился исключительно благодаря неимоверным страданиям России… И революционный огонь проявился в том, что Советы — эта опора трудовой революции — были созданы. Русский народ совершил гигантский скачок — прыжок от царизма к Советам. Это неопровержимый и нигде ещё небывалый факт. И в то время, когда буржуазные парламенты всех стран и государств, связанные рамками капитализма и собственности, никогда и нигде не оказывали никакой поддержки революционному движению, — Советы, разжигая пожар революции, повелительно диктуют народу: борись, бери в свои руки всё и организуйся».
(В.И. Ленин, «Речь о роспуске Учредительного собрания», «Правда», №6, 22 (9) января 1918 года).
Аргументируя необходимость роспуска Учредительного собрания, на заседании ВЦИК от 19 января 1918 года Ленин много говорил о Советах. Владимир Ильич считал их не рабочим парламентом, не органом пролетарского самоуправления, а боевой организацией для достижения определённых целей. Советы рабочих депутатов родились в горниле революции 1905 года. Первые их формы появились в марте — апреле на Надеждинском и Алапаевском уральских горных заводах в форме стачкомов и собраний уполномоченных. Они действовали в масштабе горнозаводских посёлков и просуществовали недолго. Поэтому родиной первого Совета считается город Иваново-Вознесенск Владимирской губернии.
К концу XIX века Иваново-Вознесенск называли «ситцевым царством» — он стал ведущим текстильным центром Российской империи. В городе насчитывалось 59 фабрик и заводов с 27000 рабочих.
В 1905 году Иваново-Вознесенск являл собой картину самой чудовищной, самой бесчеловечной эксплуатации, какой когда-либо подвергался рабочий класс. Пятнадцатичасовой рабочий день, нищенский заработок, доходивший местами до 7 рублей в месяц, дикий произвол фабричной администрации, хроническое недоедание, собачьи жилищные условия — всё это превращало жизнь ткачей в сущую каторгу и порождало у них чувство лютой ненависти к фабрикантам.
Опыт классовой борьбы у ивановских рабочих имелся: они уже не раз поднимались против своих поработителей. Стачки иваново-вознесенских ткачей, вспыхнувшие в начале 1905 года в ответ на расстрел рабочих 9 января в Петербурге, были жестоко подавлены вооружённой силой. Но в связи с празднованием Первомая по России вновь прокатилась волна протестов.
12 (25) мая 1905 года фабричный гудок в Иваново-Вознесенске известил о начале мощной стачки. «Прошу выслать батальон! Фабрики все забастовали!» — взволнованно взывал к владимирскому губернатору полицмейстер Кожеловский.
Сегодня те исторические события мы видим глазами 13-летнего ученика шестиклассного училища Мити Фурманова. Вместе с товарищами он пробирался на знаменитые рабочие собрания у речки Талки, где заслушивался революционными речами. Дмитрий Фурманов, ставший впоследствии классиком русской советской литературы, сто лет назад блестяще описал забастовку иваново-вознесенских текстильщиков в своём рассказе «Талка»:
«Первые выходили — бакулинские ткачи. Шершавой и шумной толпой выхлестнули они из корпусных коридоров на фабричный двор. И раскатился от стен и до стен по каменному простору ревучий гул.
У ворот, под стеной, оскалившись злобой, в строгой готовности вздрагивали астраханские казаки. На кучку железных обрезков, стружья, укомканной грязи выскочила хрупкая тощая фигурка рабочего. И вдруг зашуршало по рядам:
— Дунаев… Дунаев… Евлампий Дунаев…
Дунаев вскрикнул что-то и взмахнул повелительно над головой короткими руками… Он весь дрожал, словно птица в петле, а высоко вскинутая тонкая рука приказывала мужественно и властно:
— Товарищи, внимание!
И всё, что гремело, стучало, кричало, визжало — вмиг встало. Вмиг — тишина. Только чеканным клекотом чмокнули по камням казацкие кони… Толпа могуче зевнула в казачью сторону, тяжело обернула к Дунаеву сухое решительное жёлтое лицо — и замолчала.
— Товарищи! Мы бросили работу, мы вышли на волю — зачем? Затем, чтобы крикнуть этим псам, — он дёрнул пальцем за каменный корпус, — крикнуть, что дальше так жить и работать нельзя! Верно али нет?
И казалось — подпрыгнул каменный двор от страшного вскрика толпы, а стены медленно, жутко покачнулись.
— Но не будет успеха, товарищи, — покрыл Дунаев утихавшие голоса, — не будет успеха, ежели мы в одиночку. Всем рабочим горькая жизнь одна — вместе с нами пойдут все фабрики, все заодно, — так али нет?
И снова крякнул в мгновенной встряске каменный двор. Охнула толпа, заволновалась тревожная, словно кто-то по рядам перебирал её, как струны, — крепкими, цепкими пальцами… Толпа снялась, как с якоря огромный пароход, — забила лопастями, заухала, расплескалась звонкими вскриками, выровняла путь и вперила в ворота прямой, неколебимый взор. Тогда кони казацкие враз куснули удила — подались казаки в сторону, лава вылудила улицу. И неслась густая темноблузая масса по недоумённому городу, обрастала, вырастала, с фабрики перехлёстывала на фабрику, заливала корпуса, откатывалась прочь — окрепшая, освежённая, густая и чёрная, как волны в ветру…
Кампанских вели двое — Фёдор Самойлов и Семён Балашов.
На городской площади, на главной — перед управой — собрались невиданным множеством и забили приуправские улицы, как патроны бекасинником.
Над толпой, на плечах у сильных, как малая рыбка на солнце, выплескалась вверх хрупкая фигура Евлампия Дунаева:
— Тш…ш...ш… Та…ава…рищи! Тихо!
Да, тихо: всё тише… тише и — тихо! Остановилось.
Евлампий Дунаев пронзительно, гневно выпалил короткое слово:
— Товарищи! Фабрики побросали работы. Десятки тысяч голодных рабочих пришли сюда — вон, погляди!
И он над головой быстрым кругом перекинул руку.
— Мы предъявим фабрикантам требования и до тех пор не встанем на работу, пока требования наши не удовлетворят.
— Правильно! Верно, Евлампий!
— Забастовку, товарищи, доведём до конца, — вскрикнул Дунаев, — до конца, до самой точки — али нет?
Тысячегрудым эхом гикнуло по площади согласье.
Дунаев сполз с плеч. Дунаеву первому поручил говорить партийный комитет. Комитет заседал накануне в лесу, ночью, — там и решили утром подымать забастовку. Теперь комитет большевиков на площади сомкнулся в центре, где выступал Евлампий, — одного за другим выпускал своих ораторов. Партийные ораторы перемежались рабочими, что стояли ближе: всяк говорил только одно, всяк своим гневом, словно расплавленным свинцом, оплескивал гигантскую дрожащую толпу.
Только одно, одно, одно:
— Нет исхода нужде! Больше не можем так жить! Лучше разом сдохнуть с голоду, чем доживать в нищете!
— Хлеба, хлеба! Работы и хлеба!
И в острую голодуху, в неисходную нужду большевики вгоняли стальные клинья.
— Товарищи, голод — голодом, нищета — нищетой, надо бороться за надбавку оклада, за восьмичасовой день, но это не всё… Не всё это, товарищи! Выходя на забастовку, обрекая себя на долгие, может быть, страдания, мы заявляем сразу обо всём, что думаем, чего добиваемся, за что боролись и станем бороться до конца: учредительное собрание! Свобода слова! Свобода собраний! Печати!.. Без этого некрепки, недостаточны все наши завоевания, сегодня мы отвоевали, а назавтра отымут вновь… Так ли, товарищи?..
Рабочая рать только пробуждалась в те дни на борьбу с царизмом…»
С самого начала во главе стачки стоял Михаил Фрунзе — пламенный большевик и талантливый организатор, которого Сталин впоследствии охарактеризовал как «одного из самых чистых, самых честных, самых бесстрашных революционеров нашего времени».
В 1905 году Михаилу было всего лишь 20 лет, но до приезда в Иваново-Вознесенск он уже прошёл суровую боевую школу революционной закалки в Петербурге и Москве. Ещё будучи студентом Петербургского политехнического института, он принимал активное участие в революционном движении.
Основательно знакомый с великими идеями Маркса, Энгельса, Ленина, Михаил Фрунзе вскоре стал одним из выдающихся пропагандистов в революционных рабочих кружках столицы. Он принимал участие в политических демонстрациях против царизма и при одном из столкновений с полицией получил ранение.
После этого Михаил попал в список «неблагонадёжных», был арестован и выслан из столицы. В Москве Фрунзе прошёл основательную боевую школу профессионала-революционера, и в первых числах мая 1905 года ЦК партии направил его в Иваново-Вознесенск для руководства всеобщей рабочей стачкой.
«Здесь мы можем наблюдать чистый пример непосредственного творчества жизни самим пролетариатом почти без всякого участия других групп населения», — писал товарищам Фрунзе.
Действительно, в Иванове была настоящая, подлинно рабочая, подлинно большевистская партийная организация. В состав её входили такие замечательные деятели, как Фёдор Афанасьев («Отец»), Евлампий Дунаев («Александр»), Семён Балашов («Странник») и другие.
Особенно яркую фигуру представлял собой Афанасьев. Ткач, старый опытный профессионал-революционер, он ещё в 1880-х годах принимал участие в нелегальных кружках и всю свою дальнейшую жизнь отдал самоотверженной революционной борьбе. Фёдор Афанасьев исколесил почти всю Россию, работал в организациях Москвы и Петербурга, много раз сиживал в тюрьмах, был в ссылке. Везде он оставлял после себя светлый и яркий след, но в Иванове особенно чтили и чтят его память. Он пользовался огромным влиянием среди иваново-вознесенских рабочих. Афанасьев был секретарём городского комитета большевиков и возглавлял нелегальную подпольную типографию.
Представитель Московского комитета РСДРП в корреспонденции «Иваново-Вознесенск (описание очевидца)», опубликованной газетой «Пролетарий», сообщал: «12 мая забастовали фабрики, 13 к ним присоединилось всё рабочее население города: заводы, типографии, сапожники, кондитеры, прачки, железнодорожные рабочие и т.д. Утром 13 весь народ на Воздвиженской площади; здесь, сколько глаз охватит, волнуется море голов. В здании городской управы, возвышающемся над толпой, заседают капиталисты во главе с губернатором и другими властями. Со страхом и недоумением смотрят они на толпу, на которую они привыкли смотреть, как на бессловесный скот, создающий им сытую и роскошную жизнь. А теперь перед ними грозная, могучая сила, требующая себе человеческой жизни…»
«На другой день забастовки, 13 мая, перед городской управой собралась 40-тысячная рабочая масса, — писал зачинатель пролетарской поэзии текстильного края Авенир Ноздрин. — Ткач Евлампий Дунаев… говорил горячо… В его речах не было книжности, но расчётную книжку рабочего и лавочную заборную харчевую книжку он знал хорошо, он их в своих речах искусно критиковал, и это его делало более понятным рабочей массе».
13 мая фабриканты отказались вести переговоры с многотысячной толпой у городской управы и настояли на избрании рабочими уполномоченных от каждого предприятия. Вечером на реке Талке была установлена норма представительства: избирался один депутат на 500 рабочих от фабрик с численностью рабочих более тысячи: начались выборы с открытым голосованием.
«В те исторические дни на Талке совершилось великое дело: каждая фабрика выбрала своих представителей, те представители образовали первый в России Совет рабочих депутатов. Совет выработал требования рабочих. Совет предъявил их фабрикантам. Все переговоры фабриканты отныне вели только с Советом. Совет был в то время рабочим правительством» (Дмитрий Фурманов, рассказ «Талка»).
«14 мая бастующие избрали… депутатов для ведения переговоров с представителями власти и для руководства стачкой», — вспоминал потом видный иваново-вознесенский большевик Фёдор Самойлов.
В 1912 году он стал депутатом IV Государственной думы от рабочих Владимирской области и заявил с думской трибуны: «...Я видел собственными глазами и испытал на собственной своей спине правильность положения о необходимости политической борьбы пролетариата. Все русские рабочие, студенчество и крестьянство поняли давно, что лишь борьбой за изменение всего уклада русской жизни добьются они лучшей человеческой доли…» Фёдор Самойлов активно публиковал в «Правде» свои заметки о революционной борьбе текстильщиков.
15 мая выборы на Талке завершились. Был избран 151 депутат, в том числе 25 женщин. Первый в России Совет рабочих уполномоченных (после 1917 года он стал известен как Иваново-Вознесенский общегородской Совет рабочих депутатов) почти целиком (за исключением одного служащего) состоял из рабочих. В его состав входили 57 большевиков (С.И. Балашов, Е.А. Дунаев, Н.А. Жиделёв, М.И. Голубева, Ф.Н. Самойлов, М.П. Сарментова и другие). Средний возраст депутатов был 23 года — многие из них начинали свою трудовую деятельность в 12 лет. Председателем Совета по единогласному решению стал местный пролетарский поэт Авенир Ноздрин. «Мы были едины в Совете…» — напишет он позже о тех, самых значимых и счастливых днях своей жизни, в поэтическом цикле «Пятый год».
Совет был призван руководить стачкой и переговорами с властями и фабрикантами, а также устраивать среди рабочих пропаганду марксизма и революционных идей. Вечером 15 мая в здании Мещанской управы прошло первое заседание Совета, во время которого управу охраняли боевые рабочие дружины.
Из рассказа Дмитрия Фурманова «Талка»:
«Рабочие наказали своему Совету:
— Будь у нас головой в борьбе. Слушать станем только тебя. Действовать станем только по твоему приказу. Смотри зорко, чтобы не рассыпалась наша рать, чтобы действовали фабрики дружно, чтобы ни одна не вступала в разговор со врагом одиночкой.
Совет мужественной, надёжной рукой повёл на приступ стачечные полки.
— Мы избрали своих делегатов, — утром говорили на площади. — Делегаты предъявили фабрикантам требования. Мы своё дело сделали. Ответ теперь не за нами...
И снова речи. Снова призывы к борьбе — корявые, обжигающие слова:
— Лучше всего за нас скажет сама нужда — нам ни свидетелей не надо, ни адвокатов. Велика нужда, но мы же не разбойники — чего эти торгаши с перепугу закрыли свои лавки, чего дрожите, окаянные?
Кругом на лавках, по торговым рядам на схлопнутых дверях чернели пудовые замки.
— Мы голодны, но не грабители мы, не тронем, не бойтесь…
По площади прогудело гордое сочувствие. Торгаши суетились у запоров, открывали витрины и двери. Площадь улыбалась, довольная.
— Сколько нам времени вести борьбу, того никто не знает, — снова говорил перед управой кто-то от партийного комитета. — Может, очень долго, товарищи. А ежели долго — значит, и трудно. Надо видеть вперёд. Надо знать, что нужда может ухватить клещами. От имени комитета предлагаю теперь же выбрать пятнадцать человек, пусть они собирают гроши наши в фонд забастовки, — надо али нет, товарищи?
— Как же не надо? Знамо, надо! — тысячи криков скрепили предложение. И пятнадцать избранников — с шапками, с кепками — пошло по рядам. Кидали рабочие просаленные семитки, бережно отыскивали монетки, глухо завязанные в узелочки платков. Проходили сборщики и по торговым рядам. Кидали в шапку торгаши, приговаривали:
— Целковый отдашь, только бы кончили, сатаны, заваруху дьяволову.
Когда воротились, вытряхнули шапки — насчитали полтыщи рублей. Эх, какой капиталище на полсотни тысяч забастовщиков! Забастовочный фонд был создан, он хоть крохами, но все эти трудные недели и месяцы кормил голодную массу. Деньги в подмогу приходили и из Москвы».
17 мая, когда полицейские власти запретили в городе устройство митингов и собраний, бастующие перенесли сходки на берег реки Талки.
«Скоро власти заявили, что протоколы советских заседаний надо им присылать на просмотр. Посмеялись, плюнули на полицейскую бумажонку — и заседания Совета перекинули на Талку. И стала Талка, словно рабочий университет: от зари и до ночи обучались на Талке рабочие мужественной, дружной борьбе. Талка — малая речка — стала желанным, любимым пристанищем ткачей. Рано-рано собирался каждодневно Совет — он заседал у соснового бора, на том берегу речушки, возле сторожевой будки. На заседанья Совета приходили только его члены, сторонних не пускали; заседанья были спешные, строгие, деловые. Надо было взвесить и учесть всё до прихода массы, каждый день давать ей отчёт о своей работе, намечать дальше путь борьбы. На том берегу, по откосу — всё гуще, гуще, гуще — со всех сторон: и с Ям, и от станции, от ближних залесных деревень, с Хуторова — группками собирались рабочие. Заполняли весь приречный луг, десятки тысяч теснились на побережье. Тут же прилипли мелкие торговцы — с хлебом, с квасом, с папиросами — людное поле шумит, ожидает начала.
И вот — представитель Совета. Он рассказывает положенье дел к сегодняшнему утру, докладывает, что пришлось узнать-услыхать, что нового в обстановке, как дальше намерен действовать Совет. Предложенья обсуждаются, голосуются, записываются на месте.
Выступают рабочие — кто о чём; так в течение нескольких часов обсуждалось положенье. Потом кто-нибудь выступал с политическим докладом, рассказывал о положенье, о борьбе рабочего класса, о международной солидарности... Часы проходили за часами. Уже свечереет, а десятитысячные толпы рабочих всё стоят и слушают-слушают...
В конце — революционные песни; с песнями уходили по домам, чтобы завтра утром снова прийти и снова быть здесь до тёмного вечера. Иные оставались целую ночь — уходили в лес, зажигали костры, вкруг костров ночи напролёт сидели, толковали, слушали, учились: Талка и в ночь была рабочим университетом.
Совет рабочих депутатов действовал как орган революционной власти: осуществлял свободу собраний, слова, печати, устанавливал порядок в городе» (Дмитрий Фурманов, рассказ «Талка»).
Совет ввёл на заводах и фабриках Иваново-Вознесенска строгий рабочий контроль и организовал народную милицию, которую возглавил 20-летний большевик Иван Уткин. Из постановления Иваново-Вознесенского Совета рабочих депутатов от 21 мая 1905 года: «Мы, рабочие и мастеровые города Иваново-Вознесенска, на собрании 20-го мая 1905 года единогласно постановили для поддержания порядка на улицах города… устроить милицию из среды себя, то есть охранную стражу из рабочих… Председатель — депутат Авенир Ноздрин. Секретарь — депутат Николай Грачёв».
Законные же власти старались подавить стачечное движение посредством выселения рабочих из прифабричных казарм, повышения цен на продукты, но Совет пытался противодействовать этому путём открытия фабричных лавок и снабжением бастующих питанием.
Он создал комиссию по руководству забастовками, возглавлявшуюся Семёном Балашовым, а также финансовую и продовольственную комиссии.
Являясь органом революционной власти в городе, Совет уполномоченных добился того, что стачка протекала чрезвычайно организованно. Соблюдался образцовый порядок. Совет требовал от властей закрытия винных лавок и запрещения азартных игр. Едва родившись, власть рабочих проявляла заботу о нравственном и физическом здоровье народа.
Взбешённые революционной стойкостью и дисциплинированностью стачечников, местные власти старались всеми мерами спровоцировать их, чтобы иметь возможность пустить в ход вооружённую силу.
С этой целью вице-губернатором Сазоновым был издан приказ, запрещающий, под угрозой расправы, любые собрания. И когда, невзирая на этот приказ, 3 июня на берегу Талки собралось несколько тысяч бастующих, на месте собрания внезапно появился отряд казаков с полицмейстером Кожеловским во главе.
«Что-то дрогнуло вдалеке и заколыхалось чёрной широкой тенью. Вон она ближе, строже тень, вот из облачка изумрудной пыли выскочила отчётливая казацкая кавалькада: казаки путь держали к Талке.
Рабочие, как были, остались сидеть на полянке. Около самого бора члены Совета сбились крепкой взволнованной кучкой. На берегу, переливаясь желчью, пестрели, суматошились лампасы астраханцев. С астраханцами впереди Кожеловский — полицмейстер… Вдруг Кожеловский высоко и резко крякнул три раза взапал:
— Разойдись!..
И не успели понять рабочие, что кричит полицмейстер, как выхватил он шашку, блеснул над головой и кинулся к грудкам безоружных. Казаки гикнули, кинулись вослед.
Тогда только и рабочие повскакали, кинулись врассыпную. Те, что были у самого бора, юркнули меж деревьев, помчали по лесу, — их не могли достичь казацкие шашки, им вослед казаки открыли огонь.
Но главная драма там — у насыпи, на открытом песчаном взгорье, куда побежала масса рабочих. Казаки, как дьяволы, метались по всем направлениям, стреляли прямо в густую толпу, наскакивали и мяли бегущих под конями, махали шашками, резко свистели смолеными нагайками.
Тех, что падали убитые и раненые, никто не собирал — и через них, и по ним скакали озверелые от крови казаки…
Совет наутро десятками тысяч пустил листовку, где рассказал про вчерашний расстрел, где призывал рабочих стоять на своём, держать мужественно знамя борьбы: пусть порют, пусть расстреливают, — придёт черёд и нашей победе! И снова шли мучительно голодные дни. Только уж на Талке больше не собирались — ночами уходили в лес, далеко выставляли дозоры, собирались в глуши, обдумывали там, как дальше вести борьбу».
С этого момента начались возрастающие изо дня в день репрессии против бастующих. Около 80 революционеров было арестовано и брошено в тюрьмы.
Дикая расправа, учинённая над рабочими, в первый момент вызвала среди них стихийный порыв ярости. Вслед за побоищем на Талке вспыхнул пожар на фабрике Гандуриных, запылали дачи нескольких других фабрикантов. Но волнение быстро улеглось. Ивановские ткачи сумели сохранить в те дни всю свою революционную стойкость. На экстренно созванном нелегальном заседании Совета рабочих депутатов было принято решение стачку не останавливать.
И она длилась дальше. Несмотря ни на какие репрессии, невзирая на растущий голод, нужду и лишения, ивановские ткачи продолжали героическую борьбу.
Фабриканты пускались на всевозможные хитрости. Они пытались спекулировать на голоде рабочих.
9 июня взревели фабричные гудки и ворота предприятий раскрылись в ожидании «образумившихся» ткачей, прядильщиков, ситцепечатников. Но напрасны были надежды капиталистов: ни один из рабочих на фабрику не пришёл. В конце концов и власти, и полицейские, и фабриканты убедились в том, что им не сломить воли рабочих к борьбе. Владимирский губернатор вновь разрешил проводить собрания. Это была первая, ясно ощутимая победа. Вскоре и среди самих фабрикантов стало наблюдаться движение в сторону уступок. Фабрикант Грязнов первым пошёл на компромисс. Он объявил о своём соглашении установить десятичасовой рабочий день и повысить заработную плату примерно на 20—25%. Грязнова поддержали фабриканты Кашинцев и Щапов. Хозяева не удовлетворили все требования восставших, однако пошли на существенные уступки.
В среднем до 10,5 часа сократилась продолжительность рабочего дня, увеличилась на 10% зарплата. Некоторые льготы получили беременные женщины и кормящие матери. Кроме того, было обещано отменить обыски рабочих, уволить ненавистных им администраторов и не допускать преследований трудящихся за участие в стачке.
В виду этого 27 июня Совет принял постановление о прекращении стачки с 1 июля.
Но в начале июля фабриканты решили отказаться от всех уступок и устроить локаут (закрытие предприятия и массовое увольнение рабочих. — Авт.) с целью подавления революционного движения. Поэтому, несмотря на отсутствие у стачечников средств, митинги возобновились. Вновь начал проводить заседания Совет. Стачка в Иваново-Вознесенске продолжалась 72 дня.
19 июля 1905 года состоялось последнее заседание первого в России Совета рабочих депутатов, на котором было принято решение возобновить работу.
«Тогда последний раз собрались на Талке десятки тысяч измученных ткачей и выслушали от своего боевого Совета прощальную речь: «Средства наши иссякли. Помощи неоткуда ждать. Мы с лишком два месяца боролись, товарищи, — неплохо боролись! Не напрасно голодали. Пусть добились не всего, что хотели с бою взять, но мы окрепли и выросли в этой борьбе. Наша следующая схватка с капиталом будет уж не такая. В той схватке, надо думать, одержим мы уж не такую победу. А теперь — на работу, товарищи!» И 27 июля вновь загудели фабричные гудки, радостно задымили соскучившиеся трубы, вздрогнули каменные корпуса — рабочие пошли на работу», — пишет в рассказе «Талка» Дмитрий Фурманов.
Из листовки Иваново-Вознесенского комитета РСДРП, выпущенной в июле 1905 года: «Стачка кончилась. Мы опять принимаемся за свой тяжёлый труд. Пусть малого мы добились… пусть не все наши требования удовлетворены. Разве малому мы научились на наших собраниях на Талке? Забастовка показала нам также, что добиваться политической свободы нужно с оружием в руках… Только добившись силой свободы… только тогда мы сможем добиться 8-часового рабочего дня и отстаивать наши интересы, борясь с нашими врагами — капиталистами, бороться до тех пор, пока не добьёмся такого порядка и строя… когда фабрики и заводы и земли будут принадлежать всем, все одинаково будут трудиться и одинаково делиться плодами своего труда. Такой порядок, такой строй называется социалистическим. Вот чему научила нас забастовка…»
Положение на иваново-вознесенских фабриках после восстания заметно изменилось. Рабочие добились удовлетворения некоторых экономических требований. Но главное значение стачки заключалось не в этом.
Во время всеобщей стачки 1905 года ивановский пролетариат впервые встал лицом к лицу с всесильным капиталом как вполне организованный, дисциплинированный боевой коллектив, подготовленный к высшим формам революционной борьбы.
Стачка закалила рабочих. Она стала яркой демонстрацией мужества, стойкости, выдержки и солидарности рабочего класса. Стачка послужила прекрасной школой политического воспитания иваново-вознесенских ткачей.
Она вооружила их боевым и организационным опытом. Особую роль сыграли боевые дружины, созданные летом 1905 года. Они оберегали рабочих от полицейских и черносотенных налётов. В организации боевых дружин деятельное участие принимал Михаил Фрунзе.
«Майская стачка, — отмечал Фрунзе, — остановила промышленную жизнь всего Иваново-Вознесенского текстильного района, и отовсюду, из самых глухих местечек и сёл, в Иваново-Вознесенск стекались за инструкциями и указаниями десятки делегаций».
Под влиянием событий, развернувшихся в Иванове, в середине мая забастовали рабочие всех фабрик в Шуе. Число бастующих достигло там 10000 человек. Серьёзные волнения вспыхнули на предприятиях Кохмы, тысячи рабочих бастовали в Кинешме, Вичуге, Родниках.
«Иваново-Вознесенская стачка, — писал В.И. Ленин, — показала неожиданно высокую политическую зрелость рабочих. Брожение во всём центральном промышленном районе шло уже непрерывно, усиливаясь и расширяясь после этой стачки».
В том-то и состояла великая историческая роль массового восстания иваново-вознесенских ткачей. Оно послужило преддверием к осенним и зимним событиям 1905 года, подготовкой к вооружённому восстанию в Центральном промышленном районе России.
Осенью 1905 года городские Советы рабочих депутатов были созданы в Петербурге и Москве, а революционное движение развернулось по всей стране с огромной силой. Начавшись в первых числах октября забастовкой рабочих Московско-Казанской железной дороги, стачечная волна охватила все крупные промышленные центры России. Началась знаменитая Всероссийская политическая стачка. Верный своим традициям, иваново-вознесенский пролетариат единодушно примкнул к движению. Сигналом к этому послужило воззвание Иваново-Вознесенского комитета РСДРП, призвавшего рабочих включиться во всеобщую стачку.
В день опубликования царского манифеста 17 октября в Иваново-Вознесенске бастовали двенадцать предприятий.
22 октября, после демонстрации на Талке, черносотенцы и казаки зверски убили одного из виднейших руководителей ивановских большевиков Фёдора Афанасьева. В октябре был арестован Михаил Фрунзе. В конце 1905 года черносотенцы избили 19-летнего депутата Иваново-Вознесенского Совета рабочих депутатов Андрея Андрианова (в 1920 году он погибнет от рук махновцев, устанавливая Советскую власть на Украине). 19 июля 1907 года был схвачен полицией в Кохме юный большевик Иван Уткин («Станко»), возглавлявший в дни стачки народную милицию. Его держали в шуйской и владимирской тюрьмах, приговорили к каторге. Иван Уткин умер весной 1910 года в тюремной больнице владимирского централа.
Однако насилия, репрессии и террор не смогли сломить мужества и стойкости ивановских рабочих. На все кровавые преступления властей они отвечали ещё большим сплочением своих революционных сил.
В дни Декабрьского вооруженного восстания 1905 года, когда в Москве начались баррикадные бои, из Иваново-Вознесенска во главе с Михаилом Фрунзе отправилась на помощь восставшему московскому пролетариату боевая дружина из ивановских, шуйских и кохомских рабочих. Это было высшим проявлением революционной солидарности и политической зрелости иваново-вознесенского пролетариата.
Советы, которые наш народ сумел создать вполне самостоятельно ещё в 1905 году, которые, по определению В.И. Ленина, — «форма демократизма, не имеющая себе равной ни в одной из стран», были расстреляны из танков ельцинской кликой 3—4 октября 1993 года. С тех пор борьба за власть Советов перестала быть для нас только историей и стала смыслом жизни.

https://gazeta-pravda.ru/issue/54-31691 ... li-tkachi/

Проф.А.И.Орлов · **Добавлено:** Чт май 29, 2025 7:32 pm

Помни Цусиму
28.05.2025

27–28 мая 1905 года в результате Цусимского сражения (в районе острова Цусима, Корейский пролив) 2-я и 3-я эскадры флота Тихого океана под командованием вице-адмирала З.П. Рожественского, несмотря на героизм и самоотверженность русских моряков, потерпели сокрушительное поражение от значительно превосходящих сил Императорского флота Японии.
Это событие навечно вошло в историю России как трагическое для всего Российского Флота. Из 38 участвовавших с российской стороны кораблей (броненосцев, броненосных и бронепалубных крейсеров, миноносцев) и судов (транспортов и госпитальных) затонули в результате боевого воздействия противника, затоплены или взорваны своими экипажами – 21, в том числе 3 транспорта. Сдались в плен или были захвачены – 7, в том числе 2 госпитальных судна. Интернированы в нейтральные порты до конца войны – 6, в том числе 2 транспорта. Прорвались во Владивосток 4 корабля: вспомогательный крейсер «Алмаз», миноносцы «Бравый», «Грозный» и большой транспорт «Анадырь». Погибло свыше 5000 российских моряков, в том числе 209 офицеров, в плен взято более 7000 человек, в том числе 2 адмирала.
Потери Японского флота, по официальным данным: убитых – 116 человек, ранено – 538 человек, потоплены 2 малых миноносца.
В сражении проявилась небывалая сила духа российских моряков, поразившая воображение современников в стране и за рубежом. Примеров проявления высочайшего героизма и мужества, стойкости, преданность Отчизне и верности воинскому долгу было множество.
Тяжелораненый командир броненосца «Наварин» капитан 1 ранга барон Фитингоф приказал положить его в рубку тонущего корабля, чтобы разделить его участь. Не покинул корабля и лейтенант Огарев. Командир броненосца «Нахимов» капитан 1 ранга Родионов и штурман лейтенант Клочковский отказались спасаться, когда японцы после гибели корабля стали вылавливать и брать в плен плавающую в воде команду. Только на следующий день они были подобраны в бессознательном состоянии.
Когда с растерзанного и объятого огнем эскадренного броненосца «Суворов» миноносец «Буйный» снимал раненого командующего эскадрой Рожественского и его штабных офицеров, с ними перешли лишь несколько человек из команды броненосца. Стоявшие на палубе лейтенанты Вырубов и Богданов, прапорщик Курсель и около 30 матросов наотрез отказались покинуть свой гибнущий корабль. После ночных атак японских миноносцев «Суворов» затонул, из 900 человек команды не спасся никто…
Показательно, что даже японские газеты писали в то время: ничто не озаряло огромного несчастья России за исключением поразительной отваги офицеров и команд.
Но в то же время в истории Цусимского сражения Российского Флота есть и позорные страницы – сдача без боя и боеспособными миноносца «Бедовый» и четырех броненосцев отряда 3-й Тихоокеанской эскадры контр-адмирала Н.И. Небогатова, который принял командование всей российской эскадрой после ранения вице-адмирала Рожественского.
Эти корабли пополнили Императорский флот Японии. Таким образом, было совершено преступление, караемое по законам Российской империи смертной казнью.
В мае–июне 1906 года состоялся суд над офицерами флота, допустившими сдачу кораблей противнику в Цусимском сражении. Уроки и выводы суда не потеряли актуальности и сегодня, когда долг, честь и достоинство русского офицера, его профессиональные и морально-боевые качества вновь подвергаются новым духовно-нравственным и физическим испытаниям, жесткой проверке боем в ожесточенной схватке с укрофашизмом и агрессивными действиями стран блока НАТО.
…Оба дела рассматривались в суде в 1906 г. в особом присутствии военно-морского суда Кронштадтского порта. Перелистаем некоторые страницы дел. Слушания по первому делу в качестве обвиняемого проходил вице-адмирал З.П. Рожественский, по второму – контр-адмирал Н.И. Небогатов. Из обвинительного акта:
«15 мая 1905 года миноносец «Бедовый», будучи настигнут в Японском море близ острова Дажелет японским миноносцем «Сазанами», без боя спустил перед неприятелем флаг и был отведен в плен».
Вице-адмиралу З.П. Рожественскому вменялось в вину то, что «передав командование эскадрой вследствие полученных в бою ран контр-адмиралу Н.И. Небогатову, он, находясь на миноносце «Бедовый», зная о происходящей сдаче этого миноносца и имея по состоянию здоровья возможность предупредить совершение этого преступления, заведомо допустил содеяние оного…» Вице-адмирал Рожественский, считая себя единственным и главным виновником сдачи «Бедового», отказался от защитника.
К объятому пожаром броненосцу «Князь Суворов», на котором командующий Рождественский держал флаг, под огнем неприятеля пристал миноносец «Буйный» и принял раненого и впавшего в забытье командующего эскадрой. Адмирал Рождественский на вопрос командира «Буйного» о своих дальнейших действиях ответил, чтобы он действовал так, как будто адмирала на корабле не было: «Итак, будучи в здравом уме, я вместо энергичного напоминания о долге, чести ответил общим местом тому, кто пришел искать у меня нравственной поддержки…»
В дальнейшем, поскольку «Буйный» имел большие повреждения и на нем заканчивались запасы угля, Рожественский и его штаб были пересажены на миноносец «Бедовый».
Из речи обвинителя – товарища главного военно-морского прокурора генерал-майора А. И. Вогака:
«15 мая 1905 года произошло событие, в летописях русского флота небывалое. Миноносец «Бедовый» настигнутый в Японском море равным по силе врагом, без боя сдался и был отведен в плен… В настоящее тревожное время, время всякого рода отрицаний и увлечений, воину особенно необходимо стать на твердую почву, чтобы не попасть под тлетворное влияние тех лиц, которые требуют гуманности там, где она по существу дела вовсе не терпима. Люди живут, сражаются, страдают, гибнут, умирают. Скорбь родных их велика, но горе стране, в которой погибли не отдельные лица, а воинский дух, традиции прошлого. …Вот почему, проиграно сражение или нет, особого значения не имеет, все можно наверстать – была бы мощь в душе. Быть побежденным, господа судьи, еще не значит быть опозоренным».
Свидетели, допрошенные на суде, единогласно удостоверяли, что сдача миноносца японцам для нижних чинов явилась полнейшей неожиданностью. Когда силуэты 2-х японских миноносцев ясно обрисовались, команда «Бедового» без всяких приказаний разошлась по орудиям. Команда волновалась, порывалась стрелять, роптала, что ей не дают сразиться с равным по силе врагом.
Вместе с «Бедовым» шел миноносец «Грозный», который, получив сигнал действовать самостоятельно, вступил в бой с одним из 2-х японских миноносцев, нанес ему серьезные повреждения и благополучно дошел до Владивостока. «…Я утверждаю, господа судьи. Что при таких условиях сдача миноносца «Бедовый» могла быть осуществлена только совокупной деятельностью офицеров, и все они поэтому виноваты».
На суде почти не вскрывались причины катастрофы русской эскадры. Решение суда было неожиданным, вызвало множество вопросов и стало предметом споров и дискуссий. Можно предположить, что был сговор между обвиняемыми и царским правительством: в ответ на замалчивание преступной деятельности правительства по подготовке флота правительство даровало легкое наказание. Признав, что офицеры капитан 1-го ранга Клапье де Колонг, полковник Филипповский и капитан 2-го ранга Баранов, умыслившие в случае встречи с неприятелем сдаться без боя и проявившие наибольшую инициативу в сдаче корабля, а равно и лейтенант Леонтьев, отгонявший команду от орудий, достойны смертной казни, суд, тем не менее, посчитал необходимым заменить предусмотренное наказание, подвергнув их исключениям из службы без лишения чинов и лишениям некоторых прав и преимуществ.
Адмирал Рожественский, как не вполне сознававший по состоянию здоровья значения происходящих вокруг него событий, а равно и все прочие подсудимые, признаны по суду оправданными – за недоказанностью обвинений.
Чем же вызван столь мягкий приговор? Ответ, видимо, заключается в том, что его не могли строго осудить. Рожественский слишком много знал о закулисной стороне Русского Флота. Знал, будучи начальником Главного морского штаба, о разных темных делах в судостроении, в которых были замешаны и высочайшие особы.
Доказательством тому служат записки капитана 2-го ранга В. Семенова, заведующего военно-морским отделом в штабе Рожественского, который вел записи о походе и бое, а затем написал о Цусиме несколько книг. «Ведь если бы тогда, в конце 1904 г., были опубликованы донесения адмирала, в которых он с солдатской прямотой говорил, что ни с теми силами, какими он сейчас располагает, ни с «обузой», которую ему стараются навязать (небогатовский тихоходный отряд из устаревших кораблей. – А.Д.)… он не имеет надежды на успех? Если бы выяснилось, что не отсутствие таланта и тем более мужества и самоотвержения, а полная непригодность оружия, с которым люди, верные долгу, были посланы не в бой, но на бойню, – были причиной неслыханного разгрома? Если бы каждому до очевидности стало ясно, что виноваты не те, что «не погибли», а пославшие их на бесславную гибель? Какими последствиями могло бы грозить такое просветление общественного сознания для господ, мирно проживающих под шпилем адмиралтейства и даже вне его?»
Как перекликаются эти оценки с оценками В.И. Ленина в его статьях «Падение Порт-Артура» и «Разгром», которые были даны еще в январе и в мае 1905 года – за год до суда! (Полн. собр. соч. Т. 9, 10).
Во многом эти оценки злободневны и сегодня. «Самодержавие, – писал В.И. Ленин, – именно по-авантюристически бросило народ в нелепую и позорную войну. Война вскрыла все его язвы, обнаружила всю его гнилость, показало полную разъединенность его с народом. Связь между военной организацией страны и всем ее экономическим и культурным строем никогда еще не была столь тесной, как в настоящее время… Не русский народ, а самодержавие пришло к позорному поражению. Но военный крах, понесенный самодержавием, приобретает еще большее значение, как признак крушения всей нашей политической системы. Безвозвратно канули в вечность те времена, когда войны велись наемниками или представителями полуоторванной от народа касты. Войны ведутся теперь народами».
Провалы в агрессии США против Кубы, Вьетнама и Ирака, против Югославии, Ливии и Сирии убедительно свидетельствуют об актуальности ленинских выводов. К сожалению, военно-политическое руководство России при проведении военной реформы в середине 20-х годов ХХI века взяло курс на наемную армию.
Вскрытая В.И. Лениным неприглядная картина военно-политической отсталости самодержавной России и неподготовленности ее техники, оружия и личного состава раскрылась еще более глубоко на суде над контр-адмиралом А. Небогатовым и командирами броненосцев, сдавших корабли без боя. На суде, вопреки желанию правительства, выяснились ужасающие недочеты Российского императорского флота. В своей речи товарищ главного военно-морского прокурора генерал-майор А.И. Вогак заявил: «В глазах многих подсудимые – простые стрелочники, привлекаемые, как всегда, к ответу взамен действительных виновников всех наших бедствий и несчастий, продолжающих занимать видные места и пользоваться всеми благами жизни… Однако адмирал Небогатов и командиры сдавшихся судов, сдавшиеся после Цусимского погрома без боя неприятелю, отвечать за сдачу должны».
Решением суда виновные в сдаче без боя броненосцев «Император Николай I», «Адмирал Сенявин», «Генерал-адмирал Апраксин», имевшие возможность продолжать бой; еще ранее лишенные званий бывшие контр-адмирал Небогатов, капитаны 1-го ранга Смирнов, Григорьев и Лишин были приговорены к смертной казни, но, при внимание к долговременной безупречной их службе и крайнему утомлению, в котором они находились после блестяще исполненного исключительного перехода, суд постановил о замене смертной казни заключением в крепость на 10 лет. Командование и офицеры броненосца «Орел» были признаны невиновными вследствие того, что корабль из-за полученных накануне в бою тяжелых повреждений не мог вести бой.
Небогатов был освобожден досрочно, дожил до революции и умер в Москве в 1922 году.
Цусимское сражение было крупнейшим поражением царского флота. Но бывают в истории войн поражения, которые стоят иных, самых блестящих побед, потому что заставляют задуматься над причинами случившегося и приложить все силы к тому, чтобы восстановить былую славу. После Цусимы и Порт-Артура Русский Флот пережил свое второе рождение, причем благодаря усилиям, можно сказать, всего русского народа.
Более 17 млн золотых рублей было собрано в ходе сбора средств на восстановление флота, организованного «Особым комитетом по усилению военного флота на добровольные пожертвования», в котором участвовали все сословия России. На эти средства были построены 19 минных крейсеров типа «Новик», не имевших аналога в мире, и 3 ПЛ. В это время был заложен первый в мире броненосец «Петр Великий» (линкор). В результате этих и других мер в Первую мировую войну флот вступил достаточно подготовленным и сумел нейтрализовать все действия германского и турецкого флотов, нанеся им серьезный урон.
Так было, к примеру, и после Харьковской катастрофы и наступления фашистских войск к Волге и на Северный Кавказ летом и осенью 1942 года, когда был издан известный приказ Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина №227 («Ни шагу назад!») и последовала историческая победа под Сталинградом, а после жестоких неудач Красной Армии в начальный период войны в 1941 году последовал победный 1945 год. Возвращаясь к Цусиме, следует отметить, что прямым следствием Цусимской трагедии стала и трагедия американского флота в Перл-Харборе в декабре 1941 года. После Цусимы военно-политическое руководство Японии настолько уверовало в свое военное превосходство и безнаказанность, что готово было в своем милитаристском угаре решиться на любую военную авантюру на Тихоокеанском театре – и за это справедливо поплатилось.
В августе 1945 году Советская Армия, всего за 23 дня, наголову разбила Квантунскую армию. А за атаку на Перл-Харбор Япония получила чисто американский ответ – в августе 1945 года ядерной бомбардировке были подвергнуты города Хиросима и Нагасаки… Япония с позором капитулировала 2 сентября 1945 года.
Оценивая деятельность ВМФ, Верховный Главнокомандующий И. Сталин в Приказе по войскам Красной Армии и ВМФ СССР №371 от 22 июня 1945 года отметил: «…Моряки подводных лодок, надводных кораблей, морские летчики, артиллеристы и пехотинцы восприняли и развили всё ценное из вековых традиций русского флота… Флот до конца выполнил свой долг перед советской Родиной…»
После Великой Отечественной войны Советский ВМФ стал успешно развиваться на современной военно-научной, стратегической и технологической основе.
В 1985 году Советский Флот имел в своем составе 1561 корабль, превратился в мощный сбалансированный флот, способный решать оперативно-стратегические задачи на отдаленных океанских и морских театрах военных действий и противостоять агрессии с моря, по количеству кораблей и боевому потенциалу занимал второе место в мире после ВМС США. Тем самым был положен конец многолетнему безраздельному господству ВМС США на море.
Развал Советского Союза подорвал не только морскую мощь страны созданной поколениями советского периода, но и принес разрушение былому экономическому, политическому и, в целом, всему военному потенциалу страны. Так, в рассекреченном аналитическом отчете американских спецслужб от 2017 года о состоянии ВМФ говорилось, что М. Горбачёв посчитал неэффективным вести гонку вооружений на море.
В 90-е годы были списаны 80-85% кораблей, подлодок, военных самолетов, которые были утилизированы или проданы практически, по цене металлолома. И надо признать, что весь Запад, особенно американское руководство, как главный выгодоприобретатель от развала ВМФ России, ликовал. При этом американское военно-политическое руководство весьма рассчитывало, что Российский Флот уже никогда не возродится.
Однако прогнозы американских аналитиков очередной раз потерпели крах. Российский ВМФ выстоял, динамично развивается и усиливается. Растет его боевой потенциал.
Так, Президент РФ В.В. Путин 11 апреля 2025 года на совещании по вопросам развития ВМФ в Петербурге акцентировал внимание на будущем Российского Флота. В частности, он заявил, что динамика меняющейся обстановки в мире и развитие технологий требуют формирования нового облика Военно-Морского Флота.
По словам главы государства, модернизации ВМФ уделяется приоритетное внимание. Так, в предстоящее десятилетие на строительство новых кораблей предусмотрено 8,4 трлн рублей. При этом за последние пять лет, добавил он, построили 49 кораблей различных классов. С 2020 года в состав ВМФ, отметил В. Путин, ввели четыре стратегические подводные лодки проекта «Борей-А» и четыре многоцелевые подводные лодки «Ясень-М». Доля современных образцов вооружения в морских стратегических ядерных силах составляет сейчас 100%. Данный показатель, подчеркнул российский лидер, необходимо удерживать и в будущем.
Кроме того, в Мурманске 28 марта Президент РФ В.В. Путин, общаясь с моряками АПЛ «Архангельск», сообщил, что готовятся Стратегия развития ВМФ и Программа строительства надводных и подводных кораблей до 2050 года…
Следуя историческим примерам, хочется выразить искреннюю надежду, что только благодаря настойчивости осуществления перестройки национальной политики, экономики, духовно-нравственного настроя на путях укрепления единения всего народа России, патриотизма, социальной справедливости, самодостаточности, импортозамещения, взрывного развития новейших технологий, образования, науки, подготовки кадров будет одержана победа в СВО, против нового нашествия украинского и НАТОвского неофашизма, будет новая Россия, и будет вновь могучий океанский флот.
Эта надежда обретет смысл, если борьба за судьбу России и ее Армии и Флота станет поистине всенародным делом, делом всех сплоченных наций России, делом каждого подлинного патриота Отечества.
Александр ДАНИЛИН,
капитан 1-го ранга,
заслуженный работник культуры РСФСР

https://sovross.ru/2025/05/28/pomni-cusimu/

Проф.А.И.Орлов · **Добавлено:** Чт июн 05, 2025 8:55 pm

Титаны науки
№60 (31697) 6—9 июня 2025 года
4 полоса
Автор: Беседовал Иван СТАГИС.

8 июня 1925 года родился Гурий Иванович Марчук — выдающийся советский учёный, Герой Социалистического Труда, последний президент АН СССР. Значительная часть его жизни и деятельности была связана с новосибирским Академгородком, куда он приехал в 1962 году. Здесь он прошёл путь от заместителя директора Института математики до председателя Сибирского отделения Академии наук СССР. О его роли в становлении науки в Сибири и значении Академгородка в целом рассказал первый секретарь Новосибирского обкома КПРФ, член Президиума ЦК КПРФ, мэр Новосибирска в 2014—2023 годах Анатолий Локоть.
— Анатолий Евгеньевич, как известно, перед тем как возглавить Академию наук СССР, Гурий Иванович Марчук работал в Академгородке Новосибирска, приехав по приглашению академиков Лаврентьева и Соболева. Какое значение для Новосибирска имело основание Академгородка?
— Вы знаете, в истории Новосибирска есть несколько важных этапов, каждый из которых был своего рода рождением города в новом качестве. Это, безусловно, 1893 год, строительство моста через Обь, 1921 год — превращение города, тогда ещё Ново-Николаевска, в центр огромного Сибирского края. Это эвакуация во время Великой Отечественной войны промышленных предприятий, научных институтов, культурных ценностей. И это строительство Академгородка, придавшее нашему городу мировую известность.
Планы Советского правительства по созданию филиала Академии наук СССР в Сибири существовали с 1930-х годов — об этом напоминают красивые здания институтов в центре города. Но решение о строительстве Академгородка, о развитии на его базе Сибирского отделения Академии наук — это, конечно, то стратегическое решение, которое определило лицо города, доминанту его развития на десятилетия. Сибирское отделение, расположившееся в новосибирском Академгородке, управляло институтами, филиалами от Урала до Дальнего Востока. Сибирское отделение остаётся крупнейшим таким научным образованием в рамках Академии наук СССР, а затем и Российской Федерации.
Перед учёными было поставлено несколько стратегических задач. В первую очередь, как говорит Геннадий Андреевич Зюганов, «вскрыть сибирскую кладовую», исследовать природные богатства Сибири. Кроме того, велись фундаментальные, прикладные исследования в интересах повышения обороноспособности страны.
Такие задачи требовали особых лидерских качеств у руководителя отделения. Здесь историческую роль сыграли три фигуры. Это, конечно, Михаил Алексеевич Лаврентьев, который имел не только колоссальный научный, но и административный авторитет, что позволяло ему решать напрямую все вопросы, связанные со строительством и бурным развитием Академгородка. Гурий Иванович Марчук — второй председатель Сибирского отделения. И третий — Валентин Афанасьевич Коптюг. Это не только талантливые учёные, известные во всём мире своими изысканиями, но и замечательные администраторы, люди огромной силы воли, сделавшие очень много для развития российской науки.
У Гурия Ивановича Марчука, конечно, большой послужной список уже после Новосибирска: в 1980 году его пригласили в Москву, он занимал пост заместителя Председателя Совета Министров СССР, руководителя Государственного комитета СССР по науке и технике, а затем, с 1986 по 1991 год, работал на посту президента Академии наук СССР в очень непростое время как для науки, так и для страны в целом.
— Вам или вашим знакомым довелось с ним общаться?
— Я вырос в семье, которая имела много знакомых в научной среде, и о Гурии Ивановиче говорили с придыханием — как о знающем человеке, настоящей личности. Он поражал своей организованностью: прошёл путь от помощника комбайнёра до большого учёного, к моменту переезда в Новосибирск уже был доктором наук, членом-корреспондентом АН СССР. Сфера его научных интересов была колоссальной: математика, информатика (первый руководитель Вычислительного центра в Академгородке), ядерная физика, физика атмосферы и океана, иммунология…
— В одном из своих интервью Гурий Марчук отмечает, что в Сибири прошли его лучшие годы. И действительно, для многих основателей Академгородка Сибирь стала вторым домом, они оставались здесь, создавали семьи, организовывали научные школы. С чем, по-вашему мнению, это связано?
— Это действительно особенность Академгородка. Сюда, конечно, приезжало немало известных учёных, но в первую очередь много молодёжи, тех специалистов, у которых не было надёжной поддержки в Москве, а здесь у них появилась возможность для самостоятельной работы, они развивали те направления, которые считали правильными, нужными и добились очень хороших результатов. Свою роль сыграли особенности нашей земли, наших взаимоотношений, которые позволили не просто остаться, а создать свои научные школы: математиков, физиков, химиков…
Тот «человеческий климат», который был создан в Академгородке, позволял наиболее полно раскрыть потенциал учёных, талантливых людей. И в этом заслуга таких руководителей, как Гурий Иванович Марчук.
— Вы уже упоминали, что период руководства АН СССР для Гурия Ивановича был непростым испытанием. Он и сам говорил, что «разрушение советской науки будет тяжёлой потерей и для всего мирового научного сообщества». Вы разделяете эту позицию?
— Абсолютно. Считаю, что тогда был нанесён страшный удар по науке. Конечно, нельзя уничтожить знания, тягу человека к постижению нового. Но если не поддерживать, не финансировать научные проекты, они перестанут развиваться. В Советском Союзе это понимали: ещё первые распоряжения Владимира Ильича Ленина были направлены на поддержку фундаментальных исследований, развитие научных институтов. Это внимание со стороны центрального правительства к развитию науки было основополагающим на протяжении всего периода развития СССР.
Трагедией было то, что в перестроечное время руководство страны утратило интерес к науке, начали сворачиваться проекты. «Первой ласточкой» стало прекращение полётов «Бурана». Я был на Байконуре, видел эти потрясающие пункты управления, стартовые площадки. И всё это было прекращено в один момент. Думаю, что тогдашним руководством страны во главе с Горбачёвым было принято решение закрыть это направление с подачи американцев, когда стало известно, что один «Буран» может выносить на орбиту самые современные системы, боевые лазеры. Когда я узнал об этом, то был сильно лично уязвлён — и как инженер, и как гражданин СССР.
И это только один пример. Мы в какой-то момент прекратили северные исследования, ядерные разработки, утратили наши позиции в электронике. Наши конкуренты, конечно, выиграли: Билл Гейтс не скрывал, что строить свою империю ему помогают программисты из Советского Союза. В Академгородке, кстати, стараниями в том числе Гурия Ивановича развивалось направление вычислительной математики и информатики. К сожалению, во время «перестройки» ряд направлений был остановлен. Это нанесло огромный ущерб и экономике, и обороноспособности, и целостности Советского Союза. Мы чуть не потеряли Россию.
Руководителем Сибирского отделения Академии наук СССР в этот период был Валентин Афанасьевич Коптюг — наш старший товарищ. Всю трагедию, произошедшую с наукой, он пропускал через себя, и, видимо, это послужило причиной его преждевременной смерти.
— В период вашего руководства городом вы всё время подчёркивали, что у Новосибирска нет природных ресурсов, но его преимущество — интеллектуальный потенциал, который создавался Академгородком. Как вы считаете: стоит ли дальше придерживаться этого направления?
— Действительно, на территории Новосибирской области таких больших разведанных ресурсов нет, особенно в сравнении с Томской, Тюменской, Иркутской областями, Красноярским краем. Но «мозговой штаб» по добыче и разработке этих ресурсов создан здесь, в Новосибирске. Все научные школы — тоже. И, безусловно, этот потенциал надо не просто сохранить, его надо развивать. Я, будучи мэром, придавал очень большое значение взаимоотношениям с Сибирским отделением РАН, не пропустил ни одного общего собрания, считал обязанным приехать, чтобы услышать запросы учёных.
Мы включились в реализацию проекта «Академгородок-2». Начали со строительства и модернизации школ. Мы построили новый корпус для лицея имени Лаврентьева. Проект был необычный, непростой в строительстве — бассейн, научные лаборатории, — но мы его возвели. Затем на площадке гимназии №3 было выстроено совершенно новое здание — прежнее, где проходили первые занятия НГУ, пришлось снести. Завершается строительство нового здания музыкальной школы — сейчас она ютится в подвальном помещении. Мы взяли на себя нагрузку по проведению инфраструктуры и обеспечению строительства кампуса для нашего университета и физмат-школы — уникального учебного заведения, выходящего за рамки стандартов средней школы.
Не случайно основатели Академгородка, в том числе Гурий Иванович Марчук, подчёркивали: таланты, интеллектуальный потенциал воспитываются со школьной скамьи. Безусловно, образование и наука — это наша жемчужина, наше конкурентное преимущество, за которое надо сказать огромное «спасибо» этим людям.

https://gazeta-pravda.ru/issue/60-31697 ... any-nauki/

Проф.А.И.Орлов · **Добавлено:** Чт июн 19, 2025 7:43 pm

«Не боимся угроз и готовы ответить ударом на удар»

Газета "Правда" №64 (31701) 20—23 июня 2025 года
4 полоса
Автор: Елена КОСТРИКОВА, доктор исторических наук.

Идеологическая работа газеты «Правда» накануне и в начале Великой Отечественной войны

Одним из наиболее распространённых мифов о Великой Отечественной войне является утверждение, что СССР не был к ней готов и советский народ был захвачен врасплох, когда враг напал на нашу страну. С подачи Хрущёва он получил широкое распространение в период «оттепели», а позднее был подхвачен и растиражирован всем известными «перестройщиками» во главе с Яковлевым и Волкогоновым.

Конечно, вероломное вторжение гитлеровской Германии, заключившей с СССР пакт о ненападении, было огромным потрясением.

И всё же, когда речь заходит о готовности нашей страны к войне, следует признать, что по крайней мере в одной, очень важной области мы были абсолютно готовы. В страшной схватке с врагом нам пришлось сразиться не только с военной мощью вермахта и его сателлитов, но и с чудовищной пропагандистской машиной фашизма, и в этом компоненте борьбы советская сторона имела превосходство с первых дней войны.

Ленин говорил: «Во всякой войне победа в конечном счёте обусловливается состоянием духа тех масс, которые на поле брани проливают свою кровь». И.В. Сталин, как никто другой, понимал, насколько важен в условиях надвигающейся военной угрозы идейный, нравственный, патриотический настрой советских людей. Вот почему так много было сделано для идеологической подготовки к войне. Вся история Отечества служила этому.

Напомним лишь некоторые факты. С 1 сентября 1934 года были восстановлены исторические факультеты в Московском и Ленинградском университетах. К 1938 году исторические факультеты были уже в 134 университетах. В 1936 году создан Институт истории Академии наук СССР. Начали издаваться исторические журналы. Первый номер «Военно-исторического журнала» вышел накануне Второй мировой войны — в августе 1939 года. Выдающиеся историки — академики Б.Д. Греков, М.Н. Тихомиров, Е.В. Тарле и другие — посвящали научные труды теме борьбы наших предков с иностранными захватчиками начиная с глубокой древности.

Задача воспитать гражданина, преданного Родине, для которого чувство долга превыше всего, была поставлена перед лучшими представителями творческой интеллигенции. На призыв откликнулись писатели, режиссёры, композиторы, художники. То, что было создано в те годы, навсегда вошло в золотой фонд отечественной и мировой культуры. В этих выдающихся произведениях воспевался не только подвиг героев революции и гражданской войны, но и показывалась во всём величии многовековая история нашей страны. Были сняты прекрасные кинокартины, посвящённые К. Минину и Д. Пожарскому, Б. Хмельницкому, Петру I, А. Суворову. Фильм «Александр Невский» С. Эйзенштейна с гениальной музыкой С. Прокофьева и сегодня никого не может оставить равнодушным.

Для того чтобы ощутить атмосферу предвоенного времени, обратимся к материалам газеты «Правда» за первые месяцы 1941 года. Они содержат массу информации и полностью разоблачают миф о том, что в СССР никто войны не ждал и к ней не готовился. Наоборот, ощущаешь строгий, даже суровый деловой настрой — и никакого благодушия.

Вот строки из передовой статьи первого январского номера газеты: «Новый, 1941 год требует, чтобы во всей нашей работе интересы обороны страны социализма были всегда и везде на первом плане. Этому должна быть подчинена вся наша работа, это должно стать поистине высшим законом для каждого гражданина Советской страны... Международная обстановка диктует нам сейчас в особенности борьбу против самоуспокоенности и самодовольства, известную скромность в оценке наших достижений».

Где же тут шапкозакидательство, в котором обвиняют руководство СССР наши идейные противники? Во многих публикациях газеты настойчиво повторяется призыв Сталина: «Нужно весь наш народ держать в состоянии мобилизационной готовности перед лицом опасности военного нападения, чтобы никакая «случайность» и никакие фокусы наших внешних врагов не могли застать нас врасплох».

21 января Ем. Ярославский в статье «Ленин и Сталин о защите социалистического отечества», говоря о развёртывающейся Второй мировой империалистической войне, напоминает ленинское предупреждение: «Кто забудет о постоянно грозящей нам опасности, которая не прекратится, пока существует мировой империализм, — ...тот забудет о нашей трудовой республике». Приводит он и слова Сталина: «Мы стоим за мир и отстаиваем дело мира. Но мы не боимся угроз и готовы ответить ударом на удар поджигателей войны. Кто хочет мира и добивается деловых связей с нами, тот всегда найдёт у нас поддержку. А те, которые попытаются напасть на нашу страну, получат сокрушительный отпор, чтобы впредь неповадно было им совать своё свиное рыло в наш советский огород».

«Правда» много пишет о Красной Армии и Военно-морском флоте. Публикации газеты убедительно свидетельствуют о том, как руководство страны заботилось об обороне страны, о тех, кто трудился на этом важнейшем направлении.

Особое внимание — комсомолу и пионерии, воспитанию молодёжи и детей. В конце января в ЦК ВЛКСМ состоялось совещание по детской литературе. В числе участников были Александр Фадеев, Агния Барто, Сергей Михалков и, конечно, Аркадий Гайдар. Он сказал: «То, что люди поняли, осознали с детства, прививается им на всю жизнь. Это самые прочные, самые верные навыки. Чести, смелости люди учатся с самых ранних лет. Тот, кто честен, смел и правдив с детства, будет хорошим человеком и хорошим бойцом. Этому и должна помогать советская книга». Трудно переоценить то влияние, которое оказали книги А. Гайдара, Н. Островского, Л. Пантелеева и их коллег на молодое поколение, которому вскоре пришлось принять на себя главный удар войны.

По публикациям в «Правде» видно, как служили тогда патриотическому воспитанию различные юбилейные даты. Ни одна из них не оставалась без внимания. Широко освещалась двойная дата — 140 лет со дня смерти А.С. Суворова и 150 лет штурма турецкой крепости Измаил. На экраны вышел фильм В. Пудовкина «Суворов», была выпущена Суворовская серия почтовых марок.

Особенно хочется отметить замечательного историка Евгения Викторовича Тарле, обладавшего редким даром увлекательного исторического рассказа. Накануне войны им были написаны книги о А. Суворове, Ф. Ушакове, П. Нахимове, о борьбе русского народа с наполеоновским нашествием на Россию. На основе этих научных исследований потом были выпущены популярные книжки. Небольшого размера, изданные на газетной бумаге, они разошлись по фронтам, солдаты читали их в окопах.

Ровно за месяц до войны

Е. Тарле выступил в «Правде» со статьёй, посвящённой А. Суворову. Само название статьи — «Наука побеждать» — было знаковым. Историк обратил особое внимание на присущее великому полководцу тонкое и глубокое понимание души солдата. Суворов особенно ценил в русском человеке способность стойко переносить испытания, подниматься после самых тяжёлых поражений, снова идти в бой, добиваясь победы. Тарле замечает: «Эту особую способность длительно сохранять наступательный порыв русская армия проявляла и после Суворова».

С первых дней Красная Армия имела на своём вооружении суворовскую «науку побеждать». Её основные положения были включены в изданную в 1918 году Военным отделом ВЦИК «Книжку красноармейца», образец которой был утверждён В.И. Лениным.

В предвоенный период было сделано многое, для того чтобы подготовить советских людей к грядущим испытаниям. Но в полной мере представить, через какие трудности и страдания предстоит пройти нашему народу, было невозможно. Фактор внезапности имел большое значение. Очень непросто было в короткие сроки отмобилизовать вооружённые силы и перевести экономику страны на военные рельсы. Но ещё труднее было изменить психологию человека, мгновенно шагнувшего из мирной жизни в страшную войну.

23 июня вышел первый военный номер «Правды». Там были все официальные материалы: Речь В.М. Молотова, Заявление Советского правительства, Указы о мобилизации в Красную Армию, о введении военного положения в стране. Программная статья Ем. Ярославского, соратника Ленина, члена партии с 1898 года, завершалась такими словами: «От исхода начавшейся ныне великой отечественной войны зависит судьба не только народов СССР, но и других народов. В сознании величайшей исторической ответственности каждый из нас отдаст всю свою энергию, свою волю, свои знания и, если надо, жизнь для победы над врагом».

В первые дни войны было очень важно поддержать людей, не допустить паники. Через «Правду» к народу обратились самые известные и уважаемые люди страны: прославленные герои И. Папанин и Г. Байдуков, академики П. Капица, В. Обручев, С. Чаплыгин, В. Вернадский, И. Орбели, Н. Бурденко, О. Шмидт, писатели А. Толстой, А. Фадеев, К. Тренёв, Л. Соболев, П. Тычина, Л. Кассиль, режиссёры Вл. Немирович-Данченко, В. Пудовкин, композитор Ю. Шапорин и многие другие. Они нашли слова, которые должны были укрепить дух советских людей в час тяжёлых испытаний.

Было много стихов — Н. Асеева, С. Маршака, Я. Коласа, В. Лебедева-Кумача. Тогда же появилась знаменитая «Песня смелых» А. Суркова: «Смелого пуля боится, смелого штык не берёт».

Газета помещает множество сообщений о митингах на предприятиях, репортажи с призывных пунктов. На митинге в станице Вёшенской М. Шолохов, обращаясь к призывникам, сказал: «Мы уверены, что вы продолжите славные боевые традиции и будете бить врага так, как ваши прадеды били Наполеона, как ваши отцы громили кайзеровские войска. ...В этой отечественной войне мы будем победителями».

С 25 июня в «Правде» появляются сводки Совинформбюро, пока ещё очень скупые, так как фронтовые корреспонденты ещё не заработали в полную силу. Да и руководство СССР, видимо, не сразу определилось в вопросе о том, как должна освещаться война. Приходилось учитывать и требования военной цензуры.

Но, конечно, не всё население страны сразу осознавало весь драматизм происходившего. В то время как одних огненная волна накрыла в первые часы войны, а другие готовились отразить удар приближающегося врага, большинство граждан плохо представляли себе, с чем им вскоре придётся столкнуться. И тогда пришло понимание: чтобы мобилизоваться на отпор агрессору, люди должны лучше знать правду о происходившем.

По мере того, как выяснялся истинный масштаб войны, менялся облик «Правды», она становилась по-настоящему военной газетой. Всё активнее работали фронтовые корреспонденты. Для этой должности выбирали лучших журналистов, и их имена скоро стали известны всей стране. В их числе Борис Полевой, автор «Повести о настоящем человеке», и Пётр Лидов, написавший очерк «Таня» о подвиге Зои Космодемьянской. Корреспондентами стали талантливые писатели и поэты:

М. Шолохов, А. Фадеев, А. Толстой, К. Симонов, А. Сурков, Вс. Вишневский, Б. Горбатов и другие. На фронте работала целая армия кино- и фотокорреспондентов. То, что мы знаем о войне, — результат их повседневного подвига.

3 июля «Правда» опубликовала выступление Сталина: «Дело идёт... о жизни и смерти Советского государства, о жизни и смерти народов СССР, о том быть народам Советского Союза свободными или впасть в порабощение. Нужно, чтобы советские люди поняли это и перестали быть беззаботными, чтобы они мобилизовали себя и перестроили всю свою работу на новый, военный лад, не знающий пощады врагу». 5 июля газета в передовой статье призвала: «Покончить с благодушием и беспечностью!»

6 июля «Правда» сообщила о подвиге Н.Ф. Гастелло.

9 июля появился первый Указ о награждении орденами отличившихся в боях. Звания Героев Советского Союза получили лётчики: С.И. Здоровцев, М.П. Жуков, П.Т. Харитонов.

На страницах «Правды» секретарь МГК К. Калашников рассказал о том, как ведётся политическая агитация в условиях войны. Около 80 тыс. партийных и непартийных агитаторов столицы вели работу на предприятиях, в учреждениях, среди населения по месту жительства. Лозунг, плакат стали боевым, действенным оружием. Над ними работали лучшие художники: Кукрыниксы (М. Куприянов, П. Крылов, Н. Соколов), Б. Ефимов, А. Кокорекин. В течение первых 9 дней войны на улицах Москвы было расклеено около полутора миллионов лозунгов и плакатов. Начали выходить «Окна ТАСС».

На будущую Победу работали представители всех творческих профессий. Только за первые 7 дней войны на призывных пунктах было дано 1238 концертов, в которых приняли участие 4780 московских артистов.

17 июля был опубликован Указ «О реорганизации органов политической пропаганды и введении института военных комиссаров в Красной Армии». На вооружение был взят опыт Гражданской войны.

Завершался первый месяц войны. С каждым днём обстановка осложнялась. На нашей земле хозяйничал враг. Необходимо было сплотить народ перед смертельной опасностью.

20 июля «Правда» сообщила о назначении И.В. Сталина наркомом обороны. Именно в этот тяжелейший момент родился знаменитый лозунг: «За Родину, на Сталина!». В последующие дни в «Правде» появляются лозунги: «Сталин — символ Победы!»; «С нами Сталин, с нами Победа!»; «Сталин — наше знамя!»; «С именем Сталина в бой на врага!»; «Сталин — это победа!» Почти в каждом номере газеты публикуются указы о награждениях героев.

В ночь с 21 на 22 июля фашистская авиация совершила первый налёт на Москву. Здание комбината «Правда» оказалось в числе главных объектов бомбёжки. На картах немецких лётчиков оно было отмечено таким же знаком, как Кремль, ЦК ВКП(б), Моссовет, Центральный телеграф, военные объекты.

Ответом на атаку противника был рейд советской авиации на Берлин, предпринятый в ночь с 7 на 8 августа. «Правда» печатает серию статей, посвящённых героям-лётчикам: «Таран» о подвиге Виктора Талалихина, «Лётчик-истребитель Константин Коккинаки» и другие.

Выполняя задачу консолидации советского общества перед угрозой фашистского порабощения, «Правда» публикует передовую статью «Великая дружба народов СССР». Главная мысль: «...Пока эта дружба существует, народы нашей страны будут свободны и непобедимы. Никто не страшен нам, ни внутренние, ни внешние враги, пока эта дружба живёт и здравствует». Справедливость этих слов мы сейчас можем оценить в полной мере.

Для победы над гитлеровской Германией, за которой стояла военная и экономическая мощь всей Европы, была необходима мобилизация сил сопротивления на международном уровне. 10 августа в Москве состоялся Всеславянский митинг, в котором приняли участие известные политические и общественные деятели: украинцы, белорусы, чехи, сербы, хорваты, словенцы, черногорцы, болгары. Было принято обращение: «Братья, угнетённые славяне! Враг коварен и силён. Но соединённые вместе мы во сто крат сильнее его. Народы Советского Союза и его Красная Армия с нами. С нами все демократические страны, с нами всё передовое человечество. Вставайте на освободительную войну против гитлеризма!»

В последующие дни «Правда» печатает статьи академика Н.С. Державина «Славяне поднимаются на смертный бой!», члена-корреспондента АН СССР В.И. Пичеты «Славяне никогда не будут рабами!», академика Г.Ф. Александрова «Славяне». В них говорится о том, что славянство — большая сила, составляющая 300 млн населения земного шара.

Призыв к объединению славян нашёл отклик за рубежом. Массовый славянский митинг состоялся в Виндзоре (Канада). Выходцы из России, проживавшие в другом канадском городе — Эдмонтоне, писали: «Ваша решимость бороться до конца внушает уверенность, что гитлеризм будет побеждён». Солидарность со сражающимся советским народом выразили участники трёхтысячного митинга армян — жителей США. Слова поддержки приходили из разных концов мира.

Газета румынских фашистов «Акциуня» вынуждена была признать: «Все мы без исключения верили, что русская эмиграция составит авангард европейской армии против большевизма. Семь дивизий русских эмигрантов могли бы составить армию в 150 тысяч человек для борьбы против Советов. Однако до настоящего времени они не дали даже и одного пехотного отделения».

Не оправдался расчёт Гитлера и на распад Советского Союза. Та же «Акциуня» негодовала: «Поведение украинцев и других национальных меньшинств даёт повод к ещё большему разочарованию. На Украине не произошло революции, и украинцы борются против держав оси так же энергично, как и русские».

На нашей земле бесчинствовал враг. «Правда» писала: «Каждый день, каждый час приносят всё новые и новые вести о диких злодействах, о неслыханных актах насилия, надругательств, чинимых фашистско-немецкой армией в захваченных советских районах. Кровь убитых и замученных вопиет об отмщении, она требует жестокой и беспощадной расплаты. Эта расплата наступит. Кровь за кровь! Смерть за смерть!»

Практически в каждом номере газеты публикуются свидетельства очевидцев о чудовищных злодеяниях гитлеровцев на оккупированных территориях. Тяжело, невыносимо читать эти строки — рассказы тех, кто на себе познал всю звериную жестокость фашизма. Ещё совсем недавно невозможно было представить, что подобное придётся пережить вновь, что реставрация капитализма приведёт к братоубийственной войне на земле, которая гордо называлась Союз Советских Социалистических Республик!

Каждый день войны множил примеры мужества и героизма советских людей. Фёдор Гладков в статье «О бесстрашии» писал: «В революционной борьбе нашего народа закалилась целая армия стойких, железных бойцов, которые побеждали не только оружием, но и своим бесстрашием, высокой моральной силой, товарищеской солидарностью. Они умели стоять выше смерти и не знали страха в жестокой борьбе».

«Лучшие разведчики, глаза и уши Красной Армии» — так называла «Правда» партизан. Почти каждый день она публиковала материалы о партизанской войне на оккупированных территориях. Газета, в частности, рассказала о женщинах-партизанках, повторивших подвиг героини 1812 года Василисы Кожиной. В Белоруссии сражался «Отряд мстителей» во главе с председателем колхоза Ириной Т. Партизанский отряд под командованием жены председателя сельского кооператива Прасковьи Т. в местечке «Прудки» перебил отряд фашистских мотоциклистов, уничтожив 20 мотоциклов и 10 захватив с собой.

Писала газета и о трудовом героизме женщин, заменивших мужчин, ушедших на фронт. Из Свердловска сообщали о женщинах, вставших к доменным печам и прокатным станам, из Омска — о женщинах-машинистах локомотивов.

7 сентября в Москве, в Колонном зале Дома союзов, состоялся женский антифашистский митинг, который транслировался по радио. В тот тяжёлый для Советской страны час отважная лётчица Валентина Гризодубова призвала: «Месть, беспощадная месть, священная месть, — вот к чему зовёт нас память замученных наших сестёр и детей». Испанская коммунистка Долорес Ибаррури заверила: «Ничто не может разделять женщин в момент, когда в опасности цивилизация, свобода, независимость и само существование народов».

Обращение «К женщинам всего мира» подписали лётчицы Валентина Гризодубова и Марина Раскова, скульптор Вера Мухина, актрисы Алиса Коонен и Александра Яблочкина, певица Валерия Барсова, балерина Галина Уланова, историк Анна Панкратова, мать Николая Гастелло, Долорес Ибаррури, работницы фабрик и заводов, фронтовички, врачи и медицинские сёстры.

К октябрю обстановка на фронтах стала чрезвычайно тяжёлой. Враг рвался к главным центрам страны: к Одессе, Киеву, Ленинграду, приближался к Москве. Корреспонденты «Правды» сообщали об ожесточённых боях на подступах к столице, о самоотверженной работе москвичей на строительстве оборонительных укреплений, о формировании ополчения.

18 октября «Правда» призвала не поддаваться на вражеские провокации, беспощадно бороться с паникёрами, распространителями слухов, истреблять шпионов и диверсантов: «Каждый москвич должен работать так же беззаветно, героически, как смело и бесстрашно борются на фронте, на передовых позициях бойцы Красной Армии». К москвичам обратился начальник Московского гарнизона генерал-лейтенант П.А. Артемьев: «Москва перестала быть мирным городом. Сегодня Москва — фронт. В Москве — линия нашей обороны... нужно быть готовым к тому, что улицы Москвы могут стать местом жарких боев, штыковых атак, рукопашных схваток с врагом».

20 октября постановлением Государственного Комитета Обороны Москва и прилегающие районы были объявлены на осадном положении. Часть партийных и правительственных учреждений, дипломатический корпус были эвакуированы в Куйбышев. Туда же переехала и часть редакции «Правды» во главе с Ем. Ярославским. В Москве осталась оперативная группа вместе с главным редактором П.Н. Поспеловым. В редакции и издательском комбинате было введено казарменное положение. Во время особенно интенсивных налётов газету делали в бомбоубежище. В те решающие дни «Правда» призывала: «За Москву мы будем драться упорно, ожесточённо, до последней капли крови!»

В предвоенные годы в нашей стране было воспитано поколение, которое можно назвать людьми будущего, здоровое морально и физически. Весь мир восхищался мужеством и стойкостью советских людей, героически сражавшихся на фронте, совершавших свой трудовой подвиг в тылу, выстоявших в нечеловеческих тяготах Ленинградской блокады, боровшихся с врагом на оккупированных территориях. В том, что наш народ был готов к тем испытаниям, которые выпали на его долю в годы Великой Отечественной войны, большая заслуга главной газеты Советского Союза.

«Не боимся угроз и готовы ответить ударом на удар»
№64 (31701) 20—23 июня 2025 года
4 полоса
Автор: Елена КОСТРИКОВА, доктор исторических наук.

Идеологическая работа газеты «Правда» накануне и в начале Великой Отечественной войны

Одним из наиболее распространённых мифов о Великой Отечественной войне является утверждение, что СССР не был к ней готов и советский народ был захвачен врасплох, когда враг напал на нашу страну. С подачи Хрущёва он получил широкое распространение в период «оттепели», а позднее был подхвачен и растиражирован всем известными «перестройщиками» во главе с Яковлевым и Волкогоновым.

Конечно, вероломное вторжение гитлеровской Германии, заключившей с СССР пакт о ненападении, было огромным потрясением.

И всё же, когда речь заходит о готовности нашей страны к войне, следует признать, что по крайней мере в одной, очень важной области мы были абсолютно готовы. В страшной схватке с врагом нам пришлось сразиться не только с военной мощью вермахта и его сателлитов, но и с чудовищной пропагандистской машиной фашизма, и в этом компоненте борьбы советская сторона имела превосходство с первых дней войны.

Ленин говорил: «Во всякой войне победа в конечном счёте обусловливается состоянием духа тех масс, которые на поле брани проливают свою кровь». И.В. Сталин, как никто другой, понимал, насколько важен в условиях надвигающейся военной угрозы идейный, нравственный, патриотический настрой советских людей. Вот почему так много было сделано для идеологической подготовки к войне. Вся история Отечества служила этому.

Напомним лишь некоторые факты. С 1 сентября 1934 года были восстановлены исторические факультеты в Московском и Ленинградском университетах. К 1938 году исторические факультеты были уже в 134 университетах. В 1936 году создан Институт истории Академии наук СССР. Начали издаваться исторические журналы. Первый номер «Военно-исторического журнала» вышел накануне Второй мировой войны — в августе 1939 года. Выдающиеся историки — академики Б.Д. Греков, М.Н. Тихомиров, Е.В. Тарле и другие — посвящали научные труды теме борьбы наших предков с иностранными захватчиками начиная с глубокой древности.

Задача воспитать гражданина, преданного Родине, для которого чувство долга превыше всего, была поставлена перед лучшими представителями творческой интеллигенции. На призыв откликнулись писатели, режиссёры, композиторы, художники. То, что было создано в те годы, навсегда вошло в золотой фонд отечественной и мировой культуры. В этих выдающихся произведениях воспевался не только подвиг героев революции и гражданской войны, но и показывалась во всём величии многовековая история нашей страны. Были сняты прекрасные кинокартины, посвящённые К. Минину и Д. Пожарскому, Б. Хмельницкому, Петру I, А. Суворову. Фильм «Александр Невский» С. Эйзенштейна с гениальной музыкой С. Прокофьева и сегодня никого не может оставить равнодушным.

Для того чтобы ощутить атмосферу предвоенного времени, обратимся к материалам газеты «Правда» за первые месяцы 1941 года. Они содержат массу информации и полностью разоблачают миф о том, что в СССР никто войны не ждал и к ней не готовился. Наоборот, ощущаешь строгий, даже суровый деловой настрой — и никакого благодушия.

Вот строки из передовой статьи первого январского номера газеты: «Новый, 1941 год требует, чтобы во всей нашей работе интересы обороны страны социализма были всегда и везде на первом плане. Этому должна быть подчинена вся наша работа, это должно стать поистине высшим законом для каждого гражданина Советской страны... Международная обстановка диктует нам сейчас в особенности борьбу против самоуспокоенности и самодовольства, известную скромность в оценке наших достижений».

Где же тут шапкозакидательство, в котором обвиняют руководство СССР наши идейные противники? Во многих публикациях газеты настойчиво повторяется призыв Сталина: «Нужно весь наш народ держать в состоянии мобилизационной готовности перед лицом опасности военного нападения, чтобы никакая «случайность» и никакие фокусы наших внешних врагов не могли застать нас врасплох».

21 января Ем. Ярославский в статье «Ленин и Сталин о защите социалистического отечества», говоря о развёртывающейся Второй мировой империалистической войне, напоминает ленинское предупреждение: «Кто забудет о постоянно грозящей нам опасности, которая не прекратится, пока существует мировой империализм, — ...тот забудет о нашей трудовой республике». Приводит он и слова Сталина: «Мы стоим за мир и отстаиваем дело мира. Но мы не боимся угроз и готовы ответить ударом на удар поджигателей войны. Кто хочет мира и добивается деловых связей с нами, тот всегда найдёт у нас поддержку. А те, которые попытаются напасть на нашу страну, получат сокрушительный отпор, чтобы впредь неповадно было им совать своё свиное рыло в наш советский огород».

«Правда» много пишет о Красной Армии и Военно-морском флоте. Публикации газеты убедительно свидетельствуют о том, как руководство страны заботилось об обороне страны, о тех, кто трудился на этом важнейшем направлении.

Особое внимание — комсомолу и пионерии, воспитанию молодёжи и детей. В конце января в ЦК ВЛКСМ состоялось совещание по детской литературе. В числе участников были Александр Фадеев, Агния Барто, Сергей Михалков и, конечно, Аркадий Гайдар. Он сказал: «То, что люди поняли, осознали с детства, прививается им на всю жизнь. Это самые прочные, самые верные навыки. Чести, смелости люди учатся с самых ранних лет. Тот, кто честен, смел и правдив с детства, будет хорошим человеком и хорошим бойцом. Этому и должна помогать советская книга». Трудно переоценить то влияние, которое оказали книги А. Гайдара, Н. Островского, Л. Пантелеева и их коллег на молодое поколение, которому вскоре пришлось принять на себя главный удар войны.

По публикациям в «Правде» видно, как служили тогда патриотическому воспитанию различные юбилейные даты. Ни одна из них не оставалась без внимания. Широко освещалась двойная дата — 140 лет со дня смерти А.С. Суворова и 150 лет штурма турецкой крепости Измаил. На экраны вышел фильм В. Пудовкина «Суворов», была выпущена Суворовская серия почтовых марок.

Особенно хочется отметить замечательного историка Евгения Викторовича Тарле, обладавшего редким даром увлекательного исторического рассказа. Накануне войны им были написаны книги о А. Суворове, Ф. Ушакове, П. Нахимове, о борьбе русского народа с наполеоновским нашествием на Россию. На основе этих научных исследований потом были выпущены популярные книжки. Небольшого размера, изданные на газетной бумаге, они разошлись по фронтам, солдаты читали их в окопах.

Ровно за месяц до войны

Е. Тарле выступил в «Правде» со статьёй, посвящённой А. Суворову. Само название статьи — «Наука побеждать» — было знаковым. Историк обратил особое внимание на присущее великому полководцу тонкое и глубокое понимание души солдата. Суворов особенно ценил в русском человеке способность стойко переносить испытания, подниматься после самых тяжёлых поражений, снова идти в бой, добиваясь победы. Тарле замечает: «Эту особую способность длительно сохранять наступательный порыв русская армия проявляла и после Суворова».

С первых дней Красная Армия имела на своём вооружении суворовскую «науку побеждать». Её основные положения были включены в изданную в 1918 году Военным отделом ВЦИК «Книжку красноармейца», образец которой был утверждён В.И. Лениным.

В предвоенный период было сделано многое, для того чтобы подготовить советских людей к грядущим испытаниям. Но в полной мере представить, через какие трудности и страдания предстоит пройти нашему народу, было невозможно. Фактор внезапности имел большое значение. Очень непросто было в короткие сроки отмобилизовать вооружённые силы и перевести экономику страны на военные рельсы. Но ещё труднее было изменить психологию человека, мгновенно шагнувшего из мирной жизни в страшную войну.

23 июня вышел первый военный номер «Правды». Там были все официальные материалы: Речь В.М. Молотова, Заявление Советского правительства, Указы о мобилизации в Красную Армию, о введении военного положения в стране. Программная статья Ем. Ярославского, соратника Ленина, члена партии с 1898 года, завершалась такими словами: «От исхода начавшейся ныне великой отечественной войны зависит судьба не только народов СССР, но и других народов. В сознании величайшей исторической ответственности каждый из нас отдаст всю свою энергию, свою волю, свои знания и, если надо, жизнь для победы над врагом».

В первые дни войны было очень важно поддержать людей, не допустить паники. Через «Правду» к народу обратились самые известные и уважаемые люди страны: прославленные герои И. Папанин и Г. Байдуков, академики П. Капица, В. Обручев, С. Чаплыгин, В. Вернадский, И. Орбели, Н. Бурденко, О. Шмидт, писатели А. Толстой, А. Фадеев, К. Тренёв, Л. Соболев, П. Тычина, Л. Кассиль, режиссёры Вл. Немирович-Данченко, В. Пудовкин, композитор Ю. Шапорин и многие другие. Они нашли слова, которые должны были укрепить дух советских людей в час тяжёлых испытаний.

Было много стихов — Н. Асеева, С. Маршака, Я. Коласа, В. Лебедева-Кумача. Тогда же появилась знаменитая «Песня смелых» А. Суркова: «Смелого пуля боится, смелого штык не берёт».

Газета помещает множество сообщений о митингах на предприятиях, репортажи с призывных пунктов. На митинге в станице Вёшенской М. Шолохов, обращаясь к призывникам, сказал: «Мы уверены, что вы продолжите славные боевые традиции и будете бить врага так, как ваши прадеды били Наполеона, как ваши отцы громили кайзеровские войска. ...В этой отечественной войне мы будем победителями».

С 25 июня в «Правде» появляются сводки Совинформбюро, пока ещё очень скупые, так как фронтовые корреспонденты ещё не заработали в полную силу. Да и руководство СССР, видимо, не сразу определилось в вопросе о том, как должна освещаться война. Приходилось учитывать и требования военной цензуры.

Но, конечно, не всё население страны сразу осознавало весь драматизм происходившего. В то время как одних огненная волна накрыла в первые часы войны, а другие готовились отразить удар приближающегося врага, большинство граждан плохо представляли себе, с чем им вскоре придётся столкнуться. И тогда пришло понимание: чтобы мобилизоваться на отпор агрессору, люди должны лучше знать правду о происходившем.

По мере того, как выяснялся истинный масштаб войны, менялся облик «Правды», она становилась по-настоящему военной газетой. Всё активнее работали фронтовые корреспонденты. Для этой должности выбирали лучших журналистов, и их имена скоро стали известны всей стране. В их числе Борис Полевой, автор «Повести о настоящем человеке», и Пётр Лидов, написавший очерк «Таня» о подвиге Зои Космодемьянской. Корреспондентами стали талантливые писатели и поэты:

М. Шолохов, А. Фадеев, А. Толстой, К. Симонов, А. Сурков, Вс. Вишневский, Б. Горбатов и другие. На фронте работала целая армия кино- и фотокорреспондентов. То, что мы знаем о войне, — результат их повседневного подвига.

3 июля «Правда» опубликовала выступление Сталина: «Дело идёт... о жизни и смерти Советского государства, о жизни и смерти народов СССР, о том быть народам Советского Союза свободными или впасть в порабощение. Нужно, чтобы советские люди поняли это и перестали быть беззаботными, чтобы они мобилизовали себя и перестроили всю свою работу на новый, военный лад, не знающий пощады врагу». 5 июля газета в передовой статье призвала: «Покончить с благодушием и беспечностью!»

6 июля «Правда» сообщила о подвиге Н.Ф. Гастелло.

9 июля появился первый Указ о награждении орденами отличившихся в боях. Звания Героев Советского Союза получили лётчики: С.И. Здоровцев, М.П. Жуков, П.Т. Харитонов.

На страницах «Правды» секретарь МГК К. Калашников рассказал о том, как ведётся политическая агитация в условиях войны. Около 80 тыс. партийных и непартийных агитаторов столицы вели работу на предприятиях, в учреждениях, среди населения по месту жительства. Лозунг, плакат стали боевым, действенным оружием. Над ними работали лучшие художники: Кукрыниксы (М. Куприянов, П. Крылов, Н. Соколов), Б. Ефимов, А. Кокорекин. В течение первых 9 дней войны на улицах Москвы было расклеено около полутора миллионов лозунгов и плакатов. Начали выходить «Окна ТАСС».

На будущую Победу работали представители всех творческих профессий. Только за первые 7 дней войны на призывных пунктах было дано 1238 концертов, в которых приняли участие 4780 московских артистов.

17 июля был опубликован Указ «О реорганизации органов политической пропаганды и введении института военных комиссаров в Красной Армии». На вооружение был взят опыт Гражданской войны.

Завершался первый месяц войны. С каждым днём обстановка осложнялась. На нашей земле хозяйничал враг. Необходимо было сплотить народ перед смертельной опасностью.

20 июля «Правда» сообщила о назначении И.В. Сталина наркомом обороны. Именно в этот тяжелейший момент родился знаменитый лозунг: «За Родину, на Сталина!». В последующие дни в «Правде» появляются лозунги: «Сталин — символ Победы!»; «С нами Сталин, с нами Победа!»; «Сталин — наше знамя!»; «С именем Сталина в бой на врага!»; «Сталин — это победа!» Почти в каждом номере газеты публикуются указы о награждениях героев.

В ночь с 21 на 22 июля фашистская авиация совершила первый налёт на Москву. Здание комбината «Правда» оказалось в числе главных объектов бомбёжки. На картах немецких лётчиков оно было отмечено таким же знаком, как Кремль, ЦК ВКП(б), Моссовет, Центральный телеграф, военные объекты.

Ответом на атаку противника был рейд советской авиации на Берлин, предпринятый в ночь с 7 на 8 августа. «Правда» печатает серию статей, посвящённых героям-лётчикам: «Таран» о подвиге Виктора Талалихина, «Лётчик-истребитель Константин Коккинаки» и другие.

Выполняя задачу консолидации советского общества перед угрозой фашистского порабощения, «Правда» публикует передовую статью «Великая дружба народов СССР». Главная мысль: «...Пока эта дружба существует, народы нашей страны будут свободны и непобедимы. Никто не страшен нам, ни внутренние, ни внешние враги, пока эта дружба живёт и здравствует». Справедливость этих слов мы сейчас можем оценить в полной мере.

Для победы над гитлеровской Германией, за которой стояла военная и экономическая мощь всей Европы, была необходима мобилизация сил сопротивления на международном уровне. 10 августа в Москве состоялся Всеславянский митинг, в котором приняли участие известные политические и общественные деятели: украинцы, белорусы, чехи, сербы, хорваты, словенцы, черногорцы, болгары. Было принято обращение: «Братья, угнетённые славяне! Враг коварен и силён. Но соединённые вместе мы во сто крат сильнее его. Народы Советского Союза и его Красная Армия с нами. С нами все демократические страны, с нами всё передовое человечество. Вставайте на освободительную войну против гитлеризма!»

В последующие дни «Правда» печатает статьи академика Н.С. Державина «Славяне поднимаются на смертный бой!», члена-корреспондента АН СССР В.И. Пичеты «Славяне никогда не будут рабами!», академика Г.Ф. Александрова «Славяне». В них говорится о том, что славянство — большая сила, составляющая 300 млн населения земного шара.

Призыв к объединению славян нашёл отклик за рубежом. Массовый славянский митинг состоялся в Виндзоре (Канада). Выходцы из России, проживавшие в другом канадском городе — Эдмонтоне, писали: «Ваша решимость бороться до конца внушает уверенность, что гитлеризм будет побеждён». Солидарность со сражающимся советским народом выразили участники трёхтысячного митинга армян — жителей США. Слова поддержки приходили из разных концов мира.

Газета румынских фашистов «Акциуня» вынуждена была признать: «Все мы без исключения верили, что русская эмиграция составит авангард европейской армии против большевизма. Семь дивизий русских эмигрантов могли бы составить армию в 150 тысяч человек для борьбы против Советов. Однако до настоящего времени они не дали даже и одного пехотного отделения».

Не оправдался расчёт Гитлера и на распад Советского Союза. Та же «Акциуня» негодовала: «Поведение украинцев и других национальных меньшинств даёт повод к ещё большему разочарованию. На Украине не произошло революции, и украинцы борются против держав оси так же энергично, как и русские».

На нашей земле бесчинствовал враг. «Правда» писала: «Каждый день, каждый час приносят всё новые и новые вести о диких злодействах, о неслыханных актах насилия, надругательств, чинимых фашистско-немецкой армией в захваченных советских районах. Кровь убитых и замученных вопиет об отмщении, она требует жестокой и беспощадной расплаты. Эта расплата наступит. Кровь за кровь! Смерть за смерть!»

Практически в каждом номере газеты публикуются свидетельства очевидцев о чудовищных злодеяниях гитлеровцев на оккупированных территориях. Тяжело, невыносимо читать эти строки — рассказы тех, кто на себе познал всю звериную жестокость фашизма. Ещё совсем недавно невозможно было представить, что подобное придётся пережить вновь, что реставрация капитализма приведёт к братоубийственной войне на земле, которая гордо называлась Союз Советских Социалистических Республик!

Каждый день войны множил примеры мужества и героизма советских людей. Фёдор Гладков в статье «О бесстрашии» писал: «В революционной борьбе нашего народа закалилась целая армия стойких, железных бойцов, которые побеждали не только оружием, но и своим бесстрашием, высокой моральной силой, товарищеской солидарностью. Они умели стоять выше смерти и не знали страха в жестокой борьбе».

«Лучшие разведчики, глаза и уши Красной Армии» — так называла «Правда» партизан. Почти каждый день она публиковала материалы о партизанской войне на оккупированных территориях. Газета, в частности, рассказала о женщинах-партизанках, повторивших подвиг героини 1812 года Василисы Кожиной. В Белоруссии сражался «Отряд мстителей» во главе с председателем колхоза Ириной Т. Партизанский отряд под командованием жены председателя сельского кооператива Прасковьи Т. в местечке «Прудки» перебил отряд фашистских мотоциклистов, уничтожив 20 мотоциклов и 10 захватив с собой.

Писала газета и о трудовом героизме женщин, заменивших мужчин, ушедших на фронт. Из Свердловска сообщали о женщинах, вставших к доменным печам и прокатным станам, из Омска — о женщинах-машинистах локомотивов.

7 сентября в Москве, в Колонном зале Дома союзов, состоялся женский антифашистский митинг, который транслировался по радио. В тот тяжёлый для Советской страны час отважная лётчица Валентина Гризодубова призвала: «Месть, беспощадная месть, священная месть, — вот к чему зовёт нас память замученных наших сестёр и детей». Испанская коммунистка Долорес Ибаррури заверила: «Ничто не может разделять женщин в момент, когда в опасности цивилизация, свобода, независимость и само существование народов».

Обращение «К женщинам всего мира» подписали лётчицы Валентина Гризодубова и Марина Раскова, скульптор Вера Мухина, актрисы Алиса Коонен и Александра Яблочкина, певица Валерия Барсова, балерина Галина Уланова, историк Анна Панкратова, мать Николая Гастелло, Долорес Ибаррури, работницы фабрик и заводов, фронтовички, врачи и медицинские сёстры.

К октябрю обстановка на фронтах стала чрезвычайно тяжёлой. Враг рвался к главным центрам страны: к Одессе, Киеву, Ленинграду, приближался к Москве. Корреспонденты «Правды» сообщали об ожесточённых боях на подступах к столице, о самоотверженной работе москвичей на строительстве оборонительных укреплений, о формировании ополчения.

18 октября «Правда» призвала не поддаваться на вражеские провокации, беспощадно бороться с паникёрами, распространителями слухов, истреблять шпионов и диверсантов: «Каждый москвич должен работать так же беззаветно, героически, как смело и бесстрашно борются на фронте, на передовых позициях бойцы Красной Армии». К москвичам обратился начальник Московского гарнизона генерал-лейтенант П.А. Артемьев: «Москва перестала быть мирным городом. Сегодня Москва — фронт. В Москве — линия нашей обороны... нужно быть готовым к тому, что улицы Москвы могут стать местом жарких боев, штыковых атак, рукопашных схваток с врагом».

20 октября постановлением Государственного Комитета Обороны Москва и прилегающие районы были объявлены на осадном положении. Часть партийных и правительственных учреждений, дипломатический корпус были эвакуированы в Куйбышев. Туда же переехала и часть редакции «Правды» во главе с Ем. Ярославским. В Москве осталась оперативная группа вместе с главным редактором П.Н. Поспеловым. В редакции и издательском комбинате было введено казарменное положение. Во время особенно интенсивных налётов газету делали в бомбоубежище. В те решающие дни «Правда» призывала: «За Москву мы будем драться упорно, ожесточённо, до последней капли крови!»

В предвоенные годы в нашей стране было воспитано поколение, которое можно назвать людьми будущего, здоровое морально и физически. Весь мир восхищался мужеством и стойкостью советских людей, героически сражавшихся на фронте, совершавших свой трудовой подвиг в тылу, выстоявших в нечеловеческих тяготах Ленинградской блокады, боровшихся с врагом на оккупированных территориях. В том, что наш народ был готов к тем испытаниям, которые выпали на его долю в годы Великой Отечественной войны, большая заслуга главной газеты Советского Союза.

https://gazeta-pravda.ru/issue/64-31701 ... m-na-udar/

Проф.А.И.Орлов · **Добавлено:** Сб июн 21, 2025 1:02 pm

Берлин-41. Атака
20.06.2025 - Прокомментировать

2
Поделились
Вспоминая войну в год ее начала, необходимо вспомнить и одну из первых наших атакующих операций того периода – атаку на Берлин 7.08 – 5.09. 1941 г. Да-да, в те тяжелейшие месяцы, когда мы отступали и несли большие потери, когда Геббельс объявил, что советская авиация разгромлена, а Геринг – что «ни одна бомба никогда не упадет на столицу рейха», Гитлер понес потери у себя в хваленом Берлине, и «помогли» ему в этом наши летчики.
А родилась идея этой «ответки» 26 июля, когда командующий авиацией ВМФ генерал-лейтенант С. Жаворонков и нарком ВМФ адмирал Н. Кузнецов на встрече у Сталина предложили провести бомбардировки Берлина. Силами Военно-морской авиации Балтийского флота с самой западной на тот момент точки суши, контролировавшейся советскими войсками, но уже оказавшейся в тылу продвигавшихся войск вермахта – аэродрома Кагул на острове Эзель (Сааремаа) Моондзунского архипелага. Верховный согласился, и уже на следующий день 1-му минно-торпедному авиационному полку 8-й авиабригады под командованием полковника Е. Преображенского был отдан приказ: произвести бомбовый удар по Берлину и его военно-промышленным объектам.
Операция была исключительно секретна, знали о ней только командующий Балтийским флотом вице-адмирал В. Трибуц и командующий ВВС Балтийского флота генерал-майор авиации М. Самохин; командовать ею поручили С. Жаворонкову, а ответственным за исход операции был назначен Н. Кузнецов.
Дальность полета была высока: около 900 км в одну сторону, 1765 – в обе, из которых 1400 над морем. И это при мощной ПВО противника. Успех операции был возможен лишь при полете на большой высоте и по прямому курсу, а состояние взлетной полосы и изношенность моторов позволяли поднять не более 800 кг, т.е. или одну бомбу 500 кг, или три по 250, или 8 по 100 кг. Выдержать такое могли только дальние бомбардировщики ДБ-3, ДБ-ЗФ (Ил-4) или новые ТБ-7 и Ер-2.
Чтобы обеспечить ударную группу всем необходимым, из Кронштадта в условиях повышенной секретности и под сильной охраной 2 августа вышел морской караван с запасом бомб, топлива и стальных пластин для удлинения взлетно-посадочной полосы. При переходе примерно в 200 миль до предела загруженным тральщикам и самоходным баржам угрожали атаки вражеских самолетов, катеров и подводных лодок; большую опасность представляли плавающие мины. Однако уже на следующий день более 100 т бомб и топливо на Эзель были доставлены.
Полосу в 1300 м для истребителей быстро удлинили для бомбардировщиков, и уже на ночь был осуществлен пробный полет нескольких экипажей с запасом горючего и с боекомплектом как до Берлина. Однако слетали они поближе, сбросили бомбы на немецкую военно-морскую базу Свинемюнде, посмотрели, какая погода, вернулись, и утром 4 августа к ним из-под Ленинграда перелетели 15 экипажей уже особой ударной группы.
Техники максимально облегчили их машины, в штабе разработали маршрут полета и определили оптимальный состав бомбовой нагрузки, и в ночь на 6 августа 5 экипажей отправились в разведывательный полет уже на Берлин. Установили, что зенитная оборона расположена кольцом вокруг города в радиусе 100 км, имеет много прожекторов с дальностью действия до 6000 м, но лететь можно. После чего 3 звена 15 экипажей были окончательно подготовлены, и целью им поставили заводы «Даймлер-Бенц», «Хейнкель», «Фокке-Вульф», «Цеппелин», электростанции, железнодорожные узлы, а также важнейшие административные здания.
Командиром этой ударной группы был назначен Е. Преображенский, командирами звеньев – капитаны В. Гречишников и А. Ефремов, флаг-штурманом – капитан П. Хохлов. В ночь с 7 на 8 августа, в 21.00, на загруженных бомбами ФАБ-100 и листовками самолетах ДБ-3, с трудом оторвавшись от земли, они взяли курс на Берлин. С огромным воодушевлением и клятвой выполнить задачу любой ценой.
Полет проходил над морем на высоте 7000 м по маршруту: Эзель – Свинемюнде – Штеттин – Берлин. Внизу были плотные облака, скрывавшие острова Готланд и Борнхольм как ориентиры; температура за бортом –35…40°C, и стекла кабин самолетов и очки шлемофонов обмерзали; остро не хватало кислорода, работать пришлось в кислородных масках, а выход в радиоэфир для соблюдения секретности был категорически запрещен. Однако эти же облака сделали невидимыми для противника и наши самолеты, а когда свет сквозь них, наконец, пробился – вышли на маяк Штеттина, и после трех с лишним часов полета над Балтикой летели уже над Германией.
– Как обстоит дело с налетом на Берлин? – поинтересовался Верховный.
– Операция началась, – доложил Кузнецов. – Они летят… Здесь были обнаружены, но, принимая их за своих, немецкая ПВО огня не открывала, а посчитав, что с задания возвращаются просто заблудшие, с помощью прожекторов предложили сесть на ближайший аэродром.
Однако наши не сели, 10 самолетов над Штеттином на время зависли, остальные 5 рванули дальше, и через 40 минут полета – вот он, Берлин! В море огней отчетливо прослеживалась конфигурация городских магистралей, были видны идущие по улицам машины и трамваи, луна высвечивала реку Шпрее, и ох как хотелось ударить по рейхстагу или имперской канцелярии! Но Преображенский аэронавигационными огнями подал команду рассредоточиться и действовать самостоятельно – все имели подробную карту, выходить на нужные цели. В 1:30 все 5 самолетов за считаные минуты сбросили 96 фугасных авиабомб по 100 кг и кипы листовок на военно-промышленные объекты в центре, 8 из которых самолет Преображенского обрушил на рейхсканцелярию Гитлера.
Взрывы потрясли столицу фашистской Германии, Берлин погрузился в кромешную тьму, разрываемую всполохами пожаров, и на улицах началась паника. Проконтролировать результаты налета летчикам оказалось сложно, ибо взвыли, наконец, сирены воздушной тревоги, погасли городские огни и вспыхнули прожектора ПВО, зачастили зенитки и в воздух поднялись ночные истребители, что заставило флагманского стрелка-радиста В. Кротенко прервать режим радиомолчания и о выполнении задания сообщить так: «Мое место – Берлин! Задачу выполнил. Возвращаюсь».
Взяли курс назад, «отутюжив» перед этим берлинские предместья и Штеттин, и все остальные. В 4 утра 8 августа, после 7-часового полета, экипажи без потерь вернулись на аэродром.
Несмотря на то, что бомбовый удар существенного военного урона нацистской Германии не нанес, он имел важный психологический эффект, и успех его был впечатляющий. Немцы, правда, не веря в наши возможности, посчитали, что это бомбили англичане. Те опровергли. А наше Информбюро 8 августа об этом по радио сообщило, заключая словами: «В результате бомбежки возникли пожары и наблюдались взрывы. Все наши самолеты вернулись на свои базы без потерь». Сообщения с аналогичным содержанием публиковались в «Известиях» в течение всего августа, и у немцев уже не осталось сомнений.
Для усиления налетов были привлечены летчики дальней бомбардировочной авиации. Немцы серьезно усилили свою оборону. При подходе к побережью Германии теперь начинался сильный зенитный обстрел, плотность которого возрастала по мере приближения к цели; лучи мощных наземных прожекторов пробивали ночную тьму, а аэростаты воздушного заграждения преграждали путь. В городах была введена светомаскировка, периодически появлялись истребители с сильными прожекторами, и потому некоторые наши летчики, не сумев преодолеть преграды, бомбили запасные цели: Мемель, Данциг, Кенигсберг, Штеттин.
И, тем не менее, вот хроника оперативной сводки: 2-й вылет – 9 августа, 12 самолетов ДБ-3 сбросили на Берлин 72 бомбы ФАБ-100 и 2500 листовок. 3-й вылет – 12 августа, 8 самолетов сбросили 80 бомб различных типов и 100 000 листовок. 4-й вылет – 15 августа, Берлин бомбили 17 самолетов, сбросили 123 бомбы различных типов. 5-й вылет – 19 августа, 5 самолетов сбросили 24 бомбы различных типов. 6-й вылет – 21 августа, 3 самолета бомбили Берлин. 7-й вылет – 31 августа, на бомбардировку вылетели 6 самолетов, но до цели дошли два ДБ-3 и сбросили 14 фугасных и зажигательных бомб и 2000 листовок. 8-й вылет – 4 сентября, 4 ДБ-3 сбросили на Берлин 14 фугасных и 18 зажигательных бомб.
Всего было произведено 9 налетов, совершив в общей сложности 86 вылетов. 33 самолета бомбили Берлин, сбросив на него 21 тонну бомб и вызвав в городе 32 пожара, а 37 долететь не смогли и удары нанесли по другим городам. В общей сложности было израсходовано 311 фугасных и зажигательных бомб общим весом 36 050 кг, и сброшены 34 агитбомбы с листовками – фотографиями разбитой немецкой техники и солдат, погибших на советском фронте.
16 самолетов по различным причинам были вынуждены прервать полет и вернуться на аэродром, 17 самолетов и 7 экипажей были потеряны, но ни один (!) не был сбит над Берлином, и этими ударами была опровергнута ложь фашистской пропаганды об уничтожении советской авиации. Весь мир узнал о великолепных боевых качествах советских бомбардировщиков, о мужестве и героизме наших пилотов, и уже тогда многим стало понятно, что если русские добрались до Берлина по воздуху, то дойдут и по суше.
Моральный дух немцев был подорван. Гитлер потребовал аэродромы, с которых производятся налеты, категорически уничтожить. Уже 10 августа Кагул был обнаружен и подвернут бомбардировке, интенсивность налетов возрастала, а 6 сентября 27 вражеских самолетов в течение 30 минут его штурмовали, и им удалось уничтожить 6 наших бомбардировщиков. А сухопутные части начали штурм островов Моонзундского архипелага. Особая авиагруппа была перебазирована под Ленинград.
За те налеты на Берлин орденами Красного Знамени и Красной Звезды было награждено 55 человек, орденом Ленина – 13.
5 летчиков первой группы уже 8 августа личным распоряжением И. Сталина стали Героями Советского Союза, с несколько разными потом судьбами. 24 октября 1941 г. в Чудновском районе Василий Гречишников (до этого бомбил Берлин 9 раз) бросил свою горящую машину на танковую колонну врага и погиб. М. Плоткин погиб в марте 1942 года. Остальные прошли всю войну и закончили свой жизненный путь в высоких званиях авиации: А. Ефремов – полковником, П. Хохлов – генерал-майором, а Е. Преображенский – генерал-полковником! Вечная им Слава и Память!

Геннадий ТУРЕЦКИЙ

https://sovross.ru/2025/06/20/berlin-41-ataka/

Проф.А.И.Орлов · **Добавлено:** Чт июн 26, 2025 8:20 pm

Из одного металла льют медаль за бой, медаль за труд
№67 (31704) 27—30 июня 2025 года
4 полоса
Автор: Александр ГЛУШКО.

Отмечали ли День Победы в СССР при Сталине после Парада 24 июня 1945 года или праздник отменили? Правда ли, что ветераны не хотели носить свои награды? Какие учреждались медали и нагрудные знаки, посвящённые юбилеям нашей Победы? Об этом рассказывает на страницах «Правды» один из ведущих специалистов по истории военной формы и орденов в РФ, руководитель группы по разработке форменной и наградной символики в России — Группы Корнакова, ветеран СВО, коммунист Донбасса Александр ГЛУШКО.
Праздник, который и не думали отменять
9 мая 1945 года состоялось подписание акта о капитуляции фашистской Германии. Красная Армия и её союзники одержали сокрушительную Победу над Германией и её многочисленными сателлитами. 8 мая 1945 года в преддверии этого события Председатель Президиума Верховного Совета СССР М.И. Калинин подписал Указ «Об объявлении 9 мая Праздником Победы»:
«В ознаменование победоносного завершения Великой Отечественной войны советского народа против немецко-фашистских захватчиков и одержанных исторических побед Красной Армии, увенчавшихся полным разгромом гитлеровской Германии, заявившей о безоговорочной капитуляции, установить, что 9 мая является днём всенародного торжества — ПРАЗДНИКОМ ПОБЕДЫ.
9 мая считать нерабочим днём».
9 мая 1945 года этот указ был опубликован на первой полосе всех газет Советского Союза. Также сообщалось, что Совнарком присоединился к этому решению и предложил в праздничный день поднять на всех госучреждениях Государственный флаг СССР.
Но, как известно, до двадцатилетия Победы, отмечавшегося 9 мая 1965 года, юбилейных медалей, посвящённых этому событию, не учреждалось. По мнению некоторых деятелей, это было вызвано тем, что сначала И.В. Сталин якобы «отобрал» у народа его Победу, а потом в советском руководстве происходила борьба за власть и было «не до того». И только когда всё «улеглось», Генеральный секретарь ЦК КПСС Л.И. Брежнев подписал Указ Президиума Верховного Совета СССР о возвращении праздника советскому народу.
Самой главной причиной, по которой праздник был отменён, антисоветски настроенные исследователи указывают то, что народ-победитель, пройдя по Европе, стал задавать неудобные вопросы об уровне жизни за границей и в СССР и проявлять недовольство властью.
Предвидя эту ситуацию, в феврале 1946 года, накануне первых послевоенных выборов в Верховный Совет СССР, И.В. Сталин сказал: «Говорят, что победителей не судят, что их не следует критиковать, не следует проверять. Это неверно. Победителей можно и нужно судить, можно и нужно критиковать, и проверять. Это полезно не только для дела, но и для самих победителей: меньше будет зазнайства, больше будет скромности».
После этого было решено не публиковать воспоминания участников войны до особого распоряжения. И, как известно, первые из них были опубликованы в 1959 году в Воениздате. Назывались они «В тяжкую пору», а автором их был член военного совета 1-й Гвардейской танковой армии генерал-лейтенант танковых войск Н.К. Попель. Следом за ним воспоминания написали почти все генералы и адмиралы, часть офицеров, сержантов и рядовых, оставшихся тогда в живых. Одним из исключений стал бывший нарком обороны СССР, Герой Советского Союза, Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко, посчитавший, что писать о событиях 1941—1942 годов не стоит.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 декабря 1947 года «Об объявлении 1 января нерабочим днём» было провозглашено:
«1. Во изменение Указа Президиума Верховного Совета СССР от 8 мая 1945 года считать день 9 мая — праздник победы над Германией — рабочим днём.
2. День 1 января — новогодний праздник — считать нерабочим днём».
А с января 1948 года все без исключения, в том числе и Герои Советского Союза, остались без льгот. Разумеется, решение это вызвало проявления недовольства, причём порой на отнюдь не рядовом уровне. Для Героя Советского Союза генерал-полковника В.Н. Гордова вместе с генералами Г.И. Куликом и Ф.Т. Рыбальченко в 1947 году это вылилось в арест и суровый приговор. Позже, при Л.И. Брежневе, льготы вернули, но только Героям Советского Союза, Героям Социалистического Труда и полным кавалерам ордена Славы.
Существует миф, что в ответ на отмену льгот многие фронтовики прекратили носить награды, считая это оскорблением для себя лично. По информации А.Д. Цыганка, после 1948 года ветераны просто выбросили свои награды — так они отреагировали на унизительный, с точки зрения фронтовиков, указ. Их сыновья якобы часто использовали «девальвированные» медали для своих игр, потому что награды потеряли свою ценность.
Однако весьма показателен тот факт, что в газетах 1950-х годов очень часто появляются фотографии военных и гражданских лиц, на которых видны их многочисленные государственные награды. Автор этих строк лично с конца 1970-х годов, когда начал обращать на это внимание, видел очень большое число людей, носивших на праздник Победы свои награды. Возникает вопрос: они что, после возвращения 9 Мая статуса выходного дня в 1965 году ходили и разыскивали их по тем местам, куда за много лет до этого выкинули, и, разыскав, снова надели? Не слишком ли абсурдно всё это звучит?
Теперь давайте посмотрим на эту ситуацию с другой стороны.
До отмены льгот Герой Советского Союза и Герой Социалистического Труда получали по 50 рублей в месяц (если человек был награждён дважды, то сумма умножалась надвое и т.д.), за орден Ленина — 25 рублей, за орден Красного Знамени доплачивали 20 рублей, за орден Трудового Красного Знамени — 15 рублей, за орден Отечественной войны 1-й степени — 20 рублей, 2-й степени — 15 рублей, за орден Красной Звезды — 10 рублей, за орден «Знак Почёта» — 10 рублей, за орден Славы трёх степеней от 5 до 15 рублей (соответственно), за медали «За отвагу» — 10 рублей, «За трудовую доблесть» — 10 рублей, медаль Ушакова — 10 рублей, «За боевые заслуги» — 5 рублей, «За трудовое отличие» — 5 рублей, медаль Нахимова — 5 рублей. Остальные награды денежных доплат не имели.
А теперь давайте посчитаем, сколько денег доплачивали. Возьмём, к примеру, шестерых человек: генерала С.Н. Ильюшина, репрессированного генерала В.Н. Гордова, генерала М.Е. Катукова, генерала А.И. Прошлякова, маршала Г.К. Жукова, Главного маршала артиллерии Н.Н. Воронова.
С.Н. Ильюшин (авиаконструктор): Золотая медаль «Серп и Молот» Героя Социалистического Труда, четыре ордена Ленина, орден Красного Знамени, орден Трудового Красного Знамени, орден Красной Звезды — итого 195 рублей доплат.
Упомянутый В.Н. Гордов (командующий фронтом): медаль «Золотая Звезда» Героя Советского Союза, два ордена Ленина, три ордена Красного Знамени, орден Красной Звезды — 170 рублей.
М.Е. Катуков (командующий 1-й гвардейской танковой армией): две медали «Золотая Звезда» Героя Советского Союза, три ордена Ленина, два ордена Красного Знамени — 195 рублей.
А.И. Прошляков (начальник инженерных войск фронта): медаль «Золотая Звезда» Героя Советского Союза, три ордена Ленина, два ордена Красного Знамени, орден Отечественной войны 1-й степени — 185 рублей.
Г.К. Жуков (командующий фронтом): три медали «Золотая Звезда» Героя Советского Союза, три ордена Ленина, два ордена Красного Знамени — 310 рублей.

Н.Н. Воронов (командующий артиллерией Красной Армии): три ордена Ленина, три ордена Красного Знамени, орден Красной Звезды — 120 рублей.
Таким образом, можно сделать вывод, что офицер ВВС, артиллерии, танковых войск или флота, честно провоевавший всю войну, или конструктор, разработчик вооружения или иной техники военного назначения мог рассчитывать на хорошее «спасибо» от своего правительства за свой ратный труд. Но…
Страна нуждалась в восстановлении после страшной войны, а это требовало колоссальных затрат. Адекватных (и дорогостоящих!) ответных ходов потребовала и «холодная война», начало которой стало очевидным советскому руководству после речи У. Черчилля в Фултоне в 1946 году.
В то же время наградные выплаты, если считать среднюю сумму, составляли примерно 30—40 рублей на одного ветерана войны. В масштабе всей страны при Вооружённых Силах, равных примерно 10 млн человек, получается, что ежемесячно на подобные выплаты уходило 300—400 млн рублей. То есть за год эта сумма могла превысить 4,5 млрд, что, естественно, очень сильно било по бюджету страны. Читатель сам в состоянии судить, насколько в той ситуации была оправдана такая мера, как отмена наградных выплат.
День Победы — день памяти
Вопреки расхожему мифу, никто праздника Победы как такового не отменял. Торжества с возложением цветов продолжались, как и раньше, правда, дорогостоящего парада на Красной площади не было. Но в дополнение к вышеперечисленным элементам празднования оставались салюты и концерты. Теперь рассмотрим подробнее, как праздновали День Победы в период с 1948 по 1965 год.
С 1948 по 1955 год ежегодно в канун 9 Мая на первой полосе главных газет СССР «Правда» и «Известия» выходили публикации, посвящённые Великой Победе. Значительных праздничных мероприятий не проводилось, и праздник становился скорее семейным: советские граждане собирались за столом, делились воспоминаниями, поминали погибших. К маю на прилавках книжных магазинов и в отделениях почты обязательно появлялись открытки, посвящённые Дню Победы, которые дарились близким родственникам-ветеранам. Многие солдаты отправляли такие открытки своим сослуживцам в другие города. Таким образом, память о Победе жила: стало принято поздравлять с этим праздником всех, даже тех, кто не принимал участия в войне, а потом и тех, кто родился уже после её окончания.
8 мая 1949 года в Берлине, на военном мемориале в Трептов-парке, советским комендантом города генерал-майором А.Г. Котиковым был торжественно открыт монумент «Воин-освободитель». Его авторами являются скульптор Е.В. Вучетич, архитектор Я.Б. Белопольский, художник А.А. Горпенко и инженер С.С. Валериус. Высота монумента — 13 метров, вес — 70 тонн. В его возведении были задействованы около 1200 немецких рабочих и несколько местных фирм, а непосредственное руководство работами осуществлял Герой Советского Союза генерал-полковник инженерных войск А.И. Прошляков, в чью зону ответственности входили строительные работы подобного направления.
После смерти И.В. Сталина официальное отношение к празднику 9 мая мало изменилось. Характерный пример: 8 мая 1953 года на четвёртой полосе газеты «Белгородская правда» вышла скромная заметка о том, что в День Победы на предприятиях и в школах пройдут беседы. Обязательным элементом праздника был ежегодный салют, статьи в прессе о победе советского государственного строя над немецко-фашистскими захватчиками. Так же победу интерпретировали и при Н.С. Хрущёве, правда, уже без упоминания реальных заслуг И.В. Сталина.
25 января 1955 года Председателем Президиума Верховного Совета СССР К.Е. Ворошиловым был подписан один очень интересный документ, который является неотъемлемой частью нашей истории. Это Указ «О прекращении состояния войны между Советским Союзом и Германией». Приводим его здесь полностью:
«22 июня 1941 г. в результате вероломного нападения гитлеровской Германии Советский Союз оказался в состоянии войны с Германией. Своей самоотверженной борьбой вместе с народами стран антигитлеровской коалиции советский народ разгромил гитлеровских агрессоров и освободил народы Европы, в том числе и германский народ, от фашистского порабощения. На Потсдамской конференции 1945 года были определены пути дальнейшего развития Германии, как единого, миролюбивого и демократического государства, и подтверждена необходимость заключения мирного договора с Германией.
Президиум Верховного Совета СССР считает ненормальным, что, хотя со времени прекращения военных действий с Германией прошло около 10 лет, Германия всё ещё находится в состоянии раскола и не имеет мирного договора, а германский народ продолжает оставаться в неравноправном положении по отношению к другим народам.
Президиум Верховного Совета СССР констатирует, что политика Соединённых Штатов Америки, Англии и Франции, направленная на ремилитаризацию Западной Германии и её включение в агрессивные военные группировки, нашедшая своё выражение в лондонском и парижских соглашениях, не позволила достигнуть необходимой договорённости о восстановлении единства Германии на миролюбивых и демократических основах и заключить мирный договор с Германией.
Имея в виду укрепление и развитие дружественных взаимоотношений между Советским Союзом и Германской Демократической Республикой, основанных на признании принципов суверенитета и равноправия, принимая во внимание мнение Правительства Германской Демократической Республики и учитывая интересы населения как Восточной, так и Западной Германии,
Президиум Верховного Совета СССР настоящим Указом объявляет:
1. Состояние войны между Советским Союзом и Германией прекращается и между ними устанавливаются мирные отношения.
2. Все возникшие в связи с войной юридические ограничения в отношении германских граждан, рассматривавшихся в качестве граждан вражеского государства, утрачивают свою силу.
3. Объявление о прекращении состояния войны с Германией не изменяет её международных обязательств и не затрагивает прав и обязательств Советского Союза, вытекающих из существующих международных соглашений четырёх держав, касающихся Германии в целом».
Получается, что ради установления прочного мира и, возможно, в ущерб самим себе (как это было в Потсдаме, когда И.В. Сталин добился территориальной целостности Польши, принеся в жертву часть интересов СССР, о чём поляки сегодня с успехом забыли и не желают об этом вспоминать) Советское правительство делает действительно очень серьёзный шаг: оно опускает оружие и заявляет, что больше не видит в немцах врагов. Это было сделано, несмотря на большое количество вопросов, оставшихся в связи с расколом Германии на две совершенно противоположные в политической ориентации и государственном устройстве страны.
Десятая годовщина
В 1955 году, в десятую годовщину Победы, праздник 9 мая был отмечен первым за эти годы торжественным заседанием руководства и рядовых членов КПСС в Москве, в Большом театре. Было опубликовано по этому поводу и ежегодное поздравление от главы государства. Но сам праздник почти не вышел за рамки официальных докладов, посвящённых десятилетию окончания войны.
Незадолго до 9 Мая по Центральному телевидению начинали показывать художественные фильмы о войне, часть из которых была снята ещё в годы войны («Дни и ночи» 1944 г., «Великий перелом» 1945 г. и другие). Просмотр таких фильмов со временем стал частью традиционного семейного празднования. В народе праздник, как и прежде, отмечали без массовых гуляний. Жизнь общества оставалась непростой и насыщенной: повсеместно шла стройка, осваивалась целина и в общем-то было не до бурных праздников.
«Правда» от 10 мая 1955 года на первой полосе под заголовком «Страна торжественно отметила День Победы» писала, что столица преобразилась и, как и на Первомай, приобрела праздничный вид. На предприятиях прошли лекции о подвиге народа; на площадях города состоялись народные гуляния, многочисленные творческие коллективы выступали перед москвичами с праздничными программами, а в 10 часов вечера, как обычно, был салют.
В Киеве весь день проходили встречи и беседы ветеранов войны с трудовыми коллективами города, а вечером киевляне заполнили все приднепровские сады и парки, где с заходом солнца их также ждал праздничный салют. Минский музей, посвящённый Великой Отечественной войне, был полон как никогда. Жители города и гости с огромным уважением к защитникам Советского Союза осматривали экспонаты музея. В Ташкенте проходили встречи бывших фронтовиков с жителями города, не видевшими и не знавшими, что такое война. В честь Дня Победы городские власти провели массовые спортивные соревнования.
В этот же день в ряде районов Москвы были открыты кинотеатры и памятники. Так, например, в московском районе Перово принял первых зрителей двухзальный кинотеатр «Слава».
Однако тогда раны потерь, понесённых во время войны, были слишком свежи и настрой был более серьёзным, чем нам привычно сегодня: для советских граждан в какой-то мере это был и день скорби, поминовения тех, кто не дожил до Победы. Во всяком случае никаких развлекательных мероприятий пресса тогда не фиксировала: только собрания в коллективах, встречи, манифестации, возложения цветов. Например, 9 Мая 1956 года в городе первого салюта Белгороде прошёл траурный митинг, посвящённый памятной дате. Областная газета также перепечатала приказ министра обороны Г.К. Жукова о проведении салютов в столице страны, союзных республиках и городах-героях из 20 орудий.
Всесоюзный праздник
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 апреля 1965 года «Об объявлении 9 Мая нерабочим днём» было постановлено: «День 9 мая — праздник Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг. — впредь считать нерабочим днём». Начиная с этого момента, который сегодня считают «возвращением праздника народу», кроме парада и демонстрации в Москве, демонстрации состоялись и в областных центрах страны.
В Белгород на торжества приехали генерал-лейтенант танковых войск Н.К. Попель (упомянутый выше автор первых опубликованных военных мемуаров), супруга освободителя Белгорода гвардии генерал-майора М.П. Лебедя с сыновьями, родственники лётчика-истребителя, Героя Советского Союза гвардии старшего лейтенанта А.К. Горовца, погибшего при освобождении города.
По улицам Белгорода шла демонстрация: отдельно ветераны войны, отдельно те, кто не застал войну или не участвовал в боевых действиях. Тогда ветеранов было ещё очень и очень много. Это сейчас мы «стоим на пороге» того, что скоро уйдёт последний солдат Великой Отечественной войны...
Потом на торжественном собрании в Театре им. М.С. Щепкина первый секретарь обкома партии и реформатор сельского хозяйства Н.Ф. Васильев вручил орден Красной Звезды врачу-рентгенологу областной больницы Е.В. Дранникову, которого он был удостоен ещё за 20 лет до этого. Так родилась традиция награждать ветеранов не вручёнными им ранее наградами. Известен случай, когда в 1985 году участник Великой Отечественной войны был награждён сразу шестью орденами и медалями, которые он не получил на фронте.
«В праздник Победы мы не только скорбим о погибших, но и торжественно чествуем ветеранов войны», — писала «Белгородская правда» в 1965-м. Сегодня эти слова кажутся самими собой разумеющимися, но тогда они свидетельствовали о начале ежегодного всенародного чествования ветеранов в общегосударственном масштабе.
Образ солдата-освободителя уже олицетворяли многочисленные памятники героям и монументы Неизвестному солдату, братские могилы, построенные в эти годы, увековечение имён героев в названиях улиц, школ, учреждений. 9 мая 1965 года на государственном уровне утвердили ещё одну традицию — минуту молчания, которая на телевидении сопровождалась ударами метронома. Это одна из немногих традиций, которая сохранилась со времён СССР до наших дней.
Юбилеи в наградах
Среди найденных автором медалей, посвящённых 10-летию Победы над Германией, была одна, выпущенная по этому поводу в Румынии. О существовании медалей или знаков к 15-летней годовщине неизвестно.
А в 1965 году вместе с возвращением празднику Победы статуса выходного дня, восстановлением проведения парадов в Москве, а несколько позже и в городах-героях СССР — с присвоением этих званий Минску, Ленинграду, Мурманску, Одессе, Севастополю, Керчи и другим появилась и юбилейная награда. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 мая 1965 года в ознаменование 20-летия Победы была учреждена медаль «Двадцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.», ставшая по-своему уникальной. Такого положения о том, кому её нужно будет вручать, не было ни до, ни после неё.
В соответствии с положением о медали ею могли быть награждены:
— все военнослужащие и лица вольнонаёмного состава, принимавшие в рядах Вооружённых Сил СССР участие в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.;
— партизаны Великой Отечественной войны;
— весь личный состав Вооружённых Сил Союза ССР, а также и другие лица, награждённые медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»;
— согласно Постановлению Президиума Верховного Совета СССР №141-VII от 16 августа 1966 года, вручение медали распространили на военнослужащих и лиц вольнонаёмного состава частей и соединений Советской Армии, Тихоокеанского флота и Амурской речной военной флотилии, охранявших Государственную границу СССР на Дальнем Востоке в период Великой Отечественной войны 1941-го и ранее не награждённых этой медалью;
— согласно же Постановлению Президиума Верховного Совета СССР №2291-VII от 19 января 1968 года, медаль стали вручать участникам подполья, действовавшим против немецко-фашистских захватчиков на временно оккупированной территории в период Великой Отечественной войны.
Интересно в этом положении то, что, несмотря на двойное дополнение к положению и массовые дополнительные вручения медали в 1966 и 1968 годах, в перечне тех, кто имел право на её получение, всё равно отсутствовали труженики тыла и те из узников концлагерей, кто после освобождения не успел или не смог вступить в ряды РККА до окончания военных действий против Германии. К ним же относятся и дети-узники, мнения которых немцы тем более не спрашивали, и никакой их вины в этом нет.
Однако юбилейную медаль получили все те, кто на момент её учреждения находился в рядах Советской Армии и Флота, вплоть до курсантов военных и военно-морских училищ. Как доказательство этого существуют фотографии с похорон Маршала Советского Союза Р.Я. Малиновского в 1967 году, у гроба которого в почётном карауле стоят курсанты одного из училищ с этой медалью на груди, а также портрет будущего дважды Героя Советского Союза, лётчика-космонавта СССР генерал-майора авиации в отставке Л.И. Попова, а тогда — курсанта Черниговского высшего военного авиационного училища лётчиков.
Авторами эскиза медали «Двадцать лет победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» стали художники В.А. Ермаков и А.Ю. Лукьянов. Медаль изготавливалась из латуни и имела форму круга диаметром 32 мм. Все изображения и надписи были выпуклые. По краю с обеих сторон шёл бортик. На аверсе был помещён памятник «Воину-освободителю», находящийся в Трептов-парке в Берлине. Под ним — две перекрещенные ветки лавра и дуба. Слева и справа от воина выгравированы даты: «1945» и «1965». На реверсе поверх расходящихся лучей помещены цифры «ХХ» с пятиконечной звездой между ними. Полукругом надпись: «Двадцать лет победы в Великой Отечественной войне».
При помощи ушка и кольца медаль крепится к пятиугольной колодке, обтянутой красной муаровой лентой. На правой стороне ленты имеются три продольные чередующиеся полоски — красного, зелёного и чёрного цветов. Край ленты после чёрной полосы окантован узенькой зелёной полоской. Ширина ленты 24 мм.
Видя, с какой радостью эти медали стали носить их кавалеры, через пять лет, в 1970 году, к 25-летию Победы Министерство обороны решило выпустить вторую медаль. Её разработка была поручена художнику А.Б. Жуку.
Пробный экземпляр этой награды представлял собой медаль диаметром 32 мм из серебристого металла. На лицевой стороне изображена золотистая фигура советского воина, держащего в руке Красное знамя и попирающего ногой чёрного имперского орла фашистской Германии. При помощи ушка и кольца медаль соединялась с пятиугольной колодкой, обтянутой шёлковой муаровой лентой зелёного цвета с продольными полосами чёрного и оранжевого цветов посередине.
Но несмотря на то, что 25 лет как раз является геральдической датой, от медали отказались из-за её дороговизны. Вместо неё выпустили юбилейный знак «25 лет победы в Великой Отечественной войне», изготовляемый не из латуни, а из алюминия, и лишь небольшую партию из томпака (разновидность латуни с высоким содержанием меди. — Ред.).
Знак был учреждён приказом Министерства обороны СССР №59 от 17 марта 1970 года. Он вручался всем военнослужащим периода Великой Отечественной и Советско-японской войн, вольнонаёмным, а также военнослужащим социалистических стран. Награда носится на правой стороне груди, ниже орденов и выше остальных знаков. Было допустимо ношение планки с лентой медали «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.».
Как ни удивительно, но этот знак стал наиболее популярным у ветеранов войны, превратившись в непременный атрибут повседневной жизни, сразу говоривший о том, что его кавалер — солдат-победитель фашизма.
Внутренний рисунок знака — фактическое повторение рисунка медали, о которой писалось выше. Знак представляет собой пятиконечную звезду с гранёными лучами, между которыми проходят более мелкие гранёные штрапы, образующие многолучевую композицию. На звезду помещён венок из дубовых листьев, в центре которого находится фигура советского воина в летней полевой форменной одежде образца 1943 года и в каске.
В левой руке воин держит автомат типа ППШ-41, а в правой — древко красного флага, который развёрнут в левую сторону и имеет под эмалью продольные углубления, создающие имитацию складок, а в крыже — изображение красной пятиконечной звёздочки, серпа и молота, находящихся под ней. Развернувшись вправо (на запад), воин правой ногой попирает чёрного имперского орла фашистской Германии. Правее древка в две строки стоят даты: «1945—1970». Нижняя половина венка прикрыта красной ленточкой с надписью: «25 лет победы в войне 1941—1945 гг.».
Знак при помощи ушка и кольца крепится к семистороннему щитку, верхняя и плечевые стороны которого имеют сегментарные вырезы. По щитку сверху, справа — вниз, налево проходит изображение георгиевской ленточки, на которую перпендикулярно наложена лавровая ветвь. Все детали знака золотистые. Размер — 64х37 мм. Знак крепится при помощи булавки на щитке.
Как и учреждённую за пять лет до этого медаль, знак раздали всем, в том числе и иностранцам, но опять же забыли тружеников тыла, взрослых узников концлагерей и детей...
Уже в наши дни компанией «Чел-знак» была сделана юбилейная медаль «Двадцать пять лет победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.». На аверсе медали располагался тот же самый памятник в Трептов-парке, сдвинутый в правую часть медали, за его спиной развевался флаг Советского Союза с датами «1945—1970» на нём, над флагом — салют, под ним — колос пшеницы. Реверс медали повторяет реверс от медали, посвящённой 20-летию Победы, с тем только отличием, что вместо «Двадцать лет…» написано «Двадцать пять лет…» и написанное римскими цифрами число «ХХ» заменили на «ХХV». Да лента красная шириной 24 мм, с узкой полоской, повторяющей расцветку георгиевской ленты с её левого края.
К сожалению, и удостоверение, и иная нормативная документация были оформлены неправильно и не в стиле Советского Союза (фирма «Орде-нов.нет» тоже продаёт эту медаль, но уже с удостоверением, сделанным по советскому образцу). И, что самое главное, возникает вопрос: кто её будет носить? Ведь положения о ней не существует.
Третьей государственной наградой, учреждённой для награждения ветеранов войны, стала юбилейная медаль «Тридцать лет победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.». Её учредили Указом Президиума Верховного Совета СССР от 25 апреля 1975 года.
Медалью награждались:
— военнослужащие и лица вольнонаёмного состава, принимавшие в рядах Вооружённых Сил СССР участие в боевых действиях на фронтах Великой Отечественной войны;
— партизаны Великой Отечественной войны, участники подполья, а также другие лица, награждённые медалями «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» и «За победу над Японией»;
— труженики тыла, награждённые медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.».
Медаль имела три разновидности на реверсе: с надписью «Участнику войны», или «Участнику трудового фронта», или без надписи. Последние были предназначены для награждения иностранцев.
В этом случае не предполагалось вручение медали вообще всем военнослужащим, которые на момент её учреждения состояли в рядах ВС СССР, поэтому тираж награды был значительно меньше. Однако, и это надо признать, вспомнили про тружеников тыла, хотя снова прошли мимо узников концлагерей. Но теперь эту награду могли получить и те труженики тыла, которые не получили медали «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.», но были награждены за трудовые или боевые заслуги, а также имели медали «За оборону Ленинграда», «За оборону Москвы», «За оборону Одессы», «За оборону Севастополя», «За оборону Сталинграда», «За оборону Кавказа», «За оборону Киева» и «За оборону Советского Заполярья».
Авторами рисунка медали были художники В.А. Ермаков и В.П. Зайцев (оба — аверс), а также А.Г. Мирошниченко (реверс).
Медаль изготавливалась из латуни и имела форму правильного круга диаметром 36 мм. На лицевой стороне на фоне праздничных огней салюта в честь Победы советского народа в Великой Отечественной войне расположено рельефное изображение скульптуры Е.В. Вучетича «Родина-мать» из памятника-ансамбля героям Сталинградской битвы. Слева от скульптуры на лавровой ветви, опускающейся вниз, изображены пятиконечная звезда и даты «1945—1975». На оборотной стороне медали размещены: в верхней части по окружности надпись «Участнику войны» или «Участнику трудового фронта», или вообще без надписи, в середине — надпись «XXX лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.», в нижней части рельефное изображение серпа и молота на ленте. Края медали окаймлены бортиком. Все изображения и надписи выпуклые.
Медаль при помощи ушка и кольца соединяется с пятиугольной колодкой, обтянутой шёлковой муаровой лентой шириной 24 мм с продольными чередующимися полосками чёрного и оранжевого цветов шириной по 3 мм каждая, красной шириной 10 мм, зелёной и красной — по 3 мм каждая. Края ленты окантованы узкими оранжевыми полосками.
Четвёртой и завершающей этот список советских наград стала юбилейная медаль «Сорок лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.», учреждённая Указом Президиума Верховного Совета СССР от 12 апреля 1985 года.
Согласно положению о медали, ей могли быть награждены те же самые категории граждан, что и 10 лет назад, без изменений. Поэтому эту и предыдущую медали автор видел у своего отца, и в ящике рабочего стола, и в орденской планке Генерального конструктора, академика В.П. Глушко, получившего их на основании наличия у него медали «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.».
Сама же медаль изготавливалась из латуни и имела форму правильного круга диаметром 32 мм. На лицевой стороне на фоне пятиконечной звезды, лавровых ветвей и огней праздничного салюта в честь Победы советского народа в Великой Отечественной войне расположены изображения скульптурной группы солдата, рабочего, колхозницы и Спасской башни Московского Кремля; в верхней части — даты «1945» и «1985».
На оборотной стороне медали размещены: в верхней части по окружности надпись «Участнику войны», или «Участнику трудового фронта», или без надписи, в середине — надпись «40 лет победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.», в нижней части — изображение серпа и молота и ленты. Все надписи и изображения на медали выпуклые. Края медали окаймлены бортиком.
Медаль при помощи ушка и кольца соединяется с пятиугольной колодочкой, обтянутой шёлковой муаровой лентой шириной 24 мм с тремя продольными узкими чёрными полосками, чередующимися с четырьмя узкими полосками оранжевого цвета и одной — красного цвета шириной 10 мм. Края ленты окантованы узкими зелёными полосками.
Среди иностранных вариантов медали были и французский, который подвешивался на ленте государственного флага Франции, и фрачный, на ленте, повторяющей расцветку ленты медали, шириной 15 мм, который использовался американскими союзниками.
Как ни странно, но это правило вручения иностранцам медалей без дополнительных указаний кому именно иногда не соблюдалось, и француз, англичанин, поляк или американец могли получить медаль (с иной подвеской, адаптированную под их систему подвески медалей) с надписью «Участнику войны».
В ходе горбачёвской перестройки, в 1990 году, медаль к 45-летию Победы делать не стали, а постаревшие ветераны тем временем стремительно уходили из жизни. А через полтора года, вопреки воле большинства советских людей и в нарушение законов СССР, Советский Союз был ликвидирован, а вместе с этим прервалась и история советских медалей, посвящённых Великой Победе.

https://gazeta-pravda.ru/issue/67-31704 ... l-za-trud/

Проф.А.И.Орлов · **Добавлено:** Чт июн 26, 2025 8:22 pm

«Ищите меня в том, что я пишу»
№67 (31704) 27—30 июня 2025 года
5 полоса
Автор: Иван ПЛОТНИКОВ.

29 июня 1900 года во французском городе Лион родился Антуан де Сент-Экзюпери, профессиональный лётчик, изобретатель, кавалер ордена Почётного легиона. Но львиную долю славы он заслужил как писатель. Один только «Маленький принц» разошёлся по миру 140 миллионами экземпляров и был переведён на более чем 300 языков и диалектов.
Детство
Маленький Тонио, как звали его домашние, происходил из аристократической семьи. Мать, Мари Буаэ де Фонколомб, принадлежала к старинному дворянскому роду из Прованса. Род отца, Жана-Марка де Сент-Экзюпери, был ещё древнее: согласно семейному преданию, один из рыцарей святого Грааля носил ту же фамилию. Помимо Антуана, в семье было ещё четверо детей: сёстры Мари-Мадлен, Симона, Габриэла и младший брат Франсуа.
Отец мальчика умирает рано, и семья оказывается без средств к существованию. Однако положение спасают родственники: бабушка со стороны матери и двоюродная бабушка. Детские годы Тонио провёл в их фамильных замках Ла Молль и Сен-Морис де Реманс. Именно там в Антуане проявился противоречивый характер: требовательность и вспыльчивость уживались с неуёмной изобретательностью. Он часто был инициатором игр, но не терпел возражений и легко менял правила, что нередко приводило к потасовкам с братом Франсуа. От проделок доставалось и взрослым: несмотря на уговоры, парень продолжал лазать по крышам, и в итоге на окна детской пришлось установить решётки.
Несомненно, атмосфера старинных дворянских поместий, пробуждавшая в мальчике сказочные образы, оказала влияние на его творчество. «Мир воспоминаний детства, нашего языка и наших игр всегда будет мне казаться бесконечно более реальным, чем любой другой», — вспоминал писатель впоследствии. Самым интересным местом был чердак, который словно открывал двери в прошлое. Каждое посещение этого укромного уголка превращалось в приключение, где Тонио отыскивал и разгадывал тайны предметов былой старины. Воображаемый мир чудес и волшебства оживляли истории матери, ставшей самым близким человеком для Антуана.
Ещё одной страстью оказалась механика: тетрадки мальчика пестрели рисунками кораблей, летальных аппаратов и автомобилей, которые с гордостью демонстрировал всей семье. В пятилетнем возрасте он уже испытал восторг от поездки на паровозе, а в двенадцать судьба подарила ему полёт на самолёте, пилотируемом пионером французской авиации, лётчиком Жюлем Ведрином.
В 1909 году Антуан и его брат Франсуа поступили в иезуитский колледж Сен-Круа. За задумчивость и мечтательность парень получает прозвище «Лунатик». Однако часто дразнить его никто не рисковал, поскольку это неизменно вызывало вспышку гнева и неизбежную расплату с обидчиком. Учился будущий литератор без особых успехов, а по поведению вообще имел самую низкую оценку, что, впрочем, неудивительно, учитывая характер. Любимым предметом, конечно, стала словесность: с удовольствием он писал стихи, не говоря уже о многостраничных письмах к матери. Сохранилось и его первое школьное сочинение, в котором проявился талант сказочника — история о приключениях цилиндра, проделавшего путь от шляпной фабрики до места короны на голове африканского короля.
Начало Первой мировой войны семья Сент-Экзюпери встретила с патриотизмом. Мать Антуана, полная решимости помочь, ушла сестрой милосердия в военный лазарет. Это стремление к защите родного края впоследствии передалось и сыну. Из-за отъезда матери пришлось сменить несколько учебных заведений: сначала поступив в коллеж Монгре, затем в коллеж Вилла-Сен-Жан в Швейцарии. После выпуска восемнадцатилетний юноша отправляется покорять Париж, вступая в полную неопределённости взрослую жизнь.
Провинциал в Париже
В сердце Франции его мысли были далеки от литературы: Антуана манит карьера моряка. Он мечтает поступить в Высшее военно-морское училище. В семье его стремление не вызвало особого удивления: французский «королевский флот» славился своими монархическими традициями и обилием аристократов. В период напряжённой подготовки к вступительным экзаменам, усердно штудируя математику, «Сент-Экзю», как звали его близкие друзья, блистает и в парижских гостиных. Родственные связи, пусть и не самые близкие, позволяли ему вращаться в кругах высшего общества.
Однако грёзам о морских приключениях сбыться было не суждено. Помешали живость ума, честность и прямота Антуана. Несмотря на блестящую работу по математике, письменный экзамен был провален. А проблема заключалась в требовании сдать сочинение на тему «Впечатления эльзасца, возвратившегося с войны в родную деревню, снова ставшую французской». Возмущённый царящей повсюду псевдопатриотической риторикой, Экзюпери написал лишь несколько строк, получив самый низкий балл.
Забыв о неудаче, юноша поступает на архитектурное отделение Академии изящных искусств. Всё больше Антуан отдаляется от светской жизни. Восстав против представителей парижской богемы, он обличает их «несерьёзность»: интерес сливок общества к искусству был только позёрством, призванным удовлетворить тщеславие и эгоизм. Порой его высказывания были настолько резки, что приводили аристократов в ужас. «Экзюпери? Да это же был коммунист!» — как-то высказалась одна из бывших знакомых литератора. Разумеется, Экзюпери не был коммунистом, во всяком случае, в партии он не состоял. Критика, которой юноша подвергал окружающих, была лишь отражением собственных, ещё более высоких требований к себе.
Покоряя небо
И всё же учёба не приносила радости, архитектура — не его призвание. В 1921 году молодой человек бросает университет и записывается добровольцем в авиационный полк в Страсбурге, ещё не подозревая, что авиация станет делом всей его жизни.
Рядового Экзюпери определяют в рабочую команду при ремонтных мастерских. Однако катастрофа с гибелью лётчика и инструктора рушит все планы о небесных просторах — обучение пилотов среди солдат срочной службы запрещают. Но вот выход найден: нужно всего лишь обратиться к матери с просьбой одолжить две тысячи франков и пройти обучение в качестве лётчика гражданской авиации. Свой первый самостоятельный подъём в воздух он совершает на самолёте «Фарман». С тех пор изумрудная зелень аэродрома и бесконечная синева неба стали для него смыслом жизни. После перевода в Марокко он становится профессиональным военным лётчиком, а после офицерских курсов в Аворе получает звание младшего лейтенанта.
И вот военная служба осталась позади, а финансовое положение всё так же незавидно. «Я живу грустно в маленькой, мрачной гостинице. Это совсем невесело», — пишет Антуан в письмах к матери. Днём он работал на черепичном заводе, а по ночам страница за страницей рос «роман». Вскоре Экзюпери смог устроиться торговым агентом в фирму «Сорер», выпускавшую грузовики. Желание достойного заработка наконец сбылось, но душевного спокойствия это не приносит.
В 1926 году в одном из парижских салонов Антуан знакомится с писателем Жаном Прево. Поражённый яркими рассказами Экзюпери о самолётах и лётчиках, Прево настоятельно советует написать об этом. Однако, как оказалось, материал уже в работе. Это была повесть «Бегство Жака Берниса». В герое произведения узнаётся сам автор: молодой авиатор бежит от пустой жизни французской элиты к простому и благородному делу лётчика. Вскоре благодаря содействию Прево отрывки из повести появились на страницах журнала «Навир держан», где, к слову, публиковались и первые рассказы Хемингуэя.
Казалось бы, к профессии литератора путь открыт. Окружение уже видело в Антуане героя Бальзака, который пером завоюет положение и влияние. Однако юноша вновь ошеломляет окружающих: он устраивается почтовым лётчиком в авиакомпанию «Латекоэр». «А как же литература?» — изумлённо спрашивали друзья. И немедленно получали ответ: «Прежде чем писать, нужно жить».
Первый же полёт в Африку по заданию компании заканчивается для Экзюпери крушением из-за отказа двигателя. К счастью, Антуану удалось отделаться лёгкими ушибами. Выбраться из передряги помог коллега, который летел тем же маршрутом с почтовым грузом. Так началась дружба аристократа Экзюпери и сына крестьянина Анри Гийоме. Вторым близким другом стал Жан Мермоз, скромный, впечатлительный и преданный товарищ, чьё мастерство выделялось даже среди других лётчиков. И пусть Мермоз не обладал литературным талантом, он всегда был чутким слушателем и как никто другой понимал все переживания писателя.
Один из самых примечательных эпизодов биографии Экзюпери — руководство аэропортом Кап-Джуби на краю пустыни Сахары. На самом берегу океана, словно вырастая из песка, возвышался небольшой форт, защищённый от бушующих волн и набегов кочевников крепкой стеной. За её пределами простиралась бескрайняя пустыня. Скромный барак из досок, прилепившийся к крепостной стене, служил пилотам и жильём, и складом, и местом короткого отдыха между рейсами. «Я разгуливаю без пальто, изумляясь этой ночи, этим пальмам, этим тёплым звёздам и этому морю, такому воздержанному, что его и не слышишь, и не видишь, и оно обдувает тебя лишь слегка ветерком», — вспоминает Антуан в письмах.
Между тем африканский климат был не самым гостеприимным: днём — невыносимая жара, ночью — сырость и густой туман. Причём пилотам угрожали не только поломки или песчаные бури. Из-за отсутствия радио и навигационных приборов приходилось летать низко над землёй, поэтому у африканских берегов существовала опасность быть подстреленными или захваченными в плен «голубыми воинами», кочевыми племенами арабов и туарегов. Впоследствии в кабины летальных аппаратов стали брать переводчиков-арабов, что повысило шансы потерпевших крушение благополучно вернуться домой.
«Приручать — это здесь моя задача. Мне она подходит, славное слово!» — однажды заметил Экзюпери. Он угощал шоколадом арабских детей, изучал их язык, устраивал приёмы для вождей, даже приручил хамелеона. Солдаты из форта нашли в нём интересного собеседника и партнёра по шахматам, подчинённые — требовательного, но справедливого начальника, а арабские племена постепенно стали проникаться доверием к «руми» — так они называли европейцев. Дошло до того, что арабы провозгласили писателя мудрецом, «хозяином пустыни» и приходили за советом: на ком женить сына, начинать ли войну с соседями. Нередко именно Экзюпери вёл переговоры об освобождении попавших в плен лётчиков.
Каждый день Антуан поднимался в воздух, в размышлениях проводя часы в полёте над пустыней. Пески, руины некогда величественных городов и крепостей древних цивилизаций — всё это рождало глубокое созерцание, ощущение борьбы человека с природой. В тихие вечера в маленькой комнатке с видом на океан новые впечатления и образы переносились на страницы аккуратным, чётким почерком. Так рождалась новая книга. А вот над названием пришлось подумать. Однажды, разглядывая мешки с почтой, отправляемой в Дакар, он случайно наткнулся на надпись: «Почта — на юг» — в этот момент решение пришло само собой.
Вернувшись во Францию с затаёнными надеждами и волнением, он отнёс рукопись в издательство. И вот свершилось: рукопись приняли, а редакция заключила с ним договор ещё на семь произведений. Когда Экзюпери проходил авиационные курсы в Бресте, книга уже гремела на всю страну, получив одобрение критиков за динамичный сюжет и образный язык. Но радость портит новый переезд: в 1929 году литератор отправляется в Буэнос-Айрес, где становится директором филиала «Аэропостали».
Бетонные джунгли Буэнос-Айреса оказались хуже любимого барака на берегу океана. Здесь он не чувствует прежней свободы. Город поражал своим контрастом: роскошь соседствовала с нищетой, напоминая, что процветание одних построено на страданиях других. «Буэнос-Айрес — отвратительный город, неприветливый, неинтересный, и ничего в нём хорошего нет», — жалуется Экзюпери в одном из писем. Материальное благополучие, которое когда-то казалось таким желанным, теперь тяготит его. Мрачное настроение рассеивали лишь полёты над Патагонией и Кордильерами — бесконечные джунгли вместо привычных песков. Вскоре, запершись в бетонном небоскрёбе, он принялся за работу над романом «Ночной полёт». Книгу вновь ждал оглушительный успех, а писателю присуждают литературную премию «Фемина».
Между тем крах Нью-Йоркской биржи в 1929 году вызвал кризис в Европе, «Аэропосталь» обанкротилась, и Экзюпери остался без работы. Некоторое время он состоял в качестве внештатного сотрудника в отделе пропаганды авиакомпании «Эр де Франс». Одно из его первых заданий — облететь на самолёте «Симун» города Средиземноморья, чтобы прочитать лекции по авиации. По дороге случилось одно забавное происшествие, едва не обернувшееся трагедией. В Турции воздушное судно из-за неисправности совершило вынужденную посадку. Поскольку летальный аппарат был выкрашен в красный цвет, пилотов приняли за большевиков, и им с трудом удалось избежать тюрьмы.
На пути в журналистику
В апреле 1935 года Экзюпери в качестве корреспондента газеты «Пари Суар» отправляется в СССР. Несмотря на антикоммунистическую пропаганду, писатель предпочёл убедиться во всём сам. «Плевать я хотел на режим, важно знать, какой тип человека создаётся этим строем!» — таковы были его убеждения. И если редакция надеялась в итоге получить байки о тоталитарном режиме, то сильно просчиталась. В Стране Советов, как любителя техники, его поразил крупнейший самолёт того времени АНТ-20 «Максим Горький». После крушения этой гигантской машины Антуан даже напишет об этом статью в «Известиях».
Позже по заданию газеты «Этрансижан» он посетил Барселону и Сарагосу. Репортажи были опубликованы под общим заголовком «Испания в крови». Стал он и очевидцем обороны Мадрида. Симпатии его, конечно, принадлежали республиканским войскам.
Хотя Экзюпери и сторонился политики, растущий в Европе фашизм вызывал у него любопытство. Германию литератор посетил дважды. Впервые это произошло в 1937 году, когда из-за поломки самолёта он совершил вынужденную посадку на немецком военном аэродроме, где лётчика едва не приняли за шпиона. Вторая поездка состоялась в 1939 году. На этот раз Антуан решил исследовать страну на автомобиле. Примечателен его визит в школу немецкого командного состава. Во время осмотра школьной библиотеки в ответ на вопрос о том, разрешено ли юным фюрерам читать Маркса, ему ответили утвердительно, при этом уточнив, что делать самостоятельные выводы из прочитанного категорически запрещено. «Хайль Гитлер!» и щёлканье каблуками отдавалось эхом по всему зданию. «Ну и хороши же их начальнички! Вот он, их порядок! Ну и культура!» — таков был вердикт гостя.
В январе 1938 года писатель переезжает в Нью-Йорк, где начинает работать над сборником очерков «Планета людей». И вновь его произведение отмечено наградой — на этот раз Большой премией Французской академии.
«В мире, где воцарился бы Гитлер, для меня нет места»
Вскоре после объявления войны Германии капитан запаса Экзюпери принимает решение идти на фронт. Однако медицинская комиссия признаёт его негодным к службе. Антуан приходит в ярость, он не может оставаться в тылу. Благодаря вмешательству знакомых ему удаётся добиться назначения в действующую армию. Хотя друзья пытались отговорить его, всё было безуспешно. Интеллигент в нём, как и прежде, стремился быть рядом с рабочими и крестьянами. Несмотря на неважное здоровье, он рвётся в бой. «Вести войну надо, но я не вправе говорить это до тех пор, пока разгуливаю в безопасности. Играть такую роль отвратительно. Это большая интеллигентская гадость утверждать, что надо уберечь тех, «кто представляет собой какую-то ценность». Нельзя говорить «мы», если отделяешь себя от других», — подводит литератор итог своим размышлениям.
Вопреки желанию, его направляют не в истребительную авиацию, а в разведывательную. В душе Антуана вновь не спокойно: он обвиняет командование в узости взглядов и непонимании обстановки. В это время как раз идёт «странная война», в тылу процветают «чёрный рынок» и спекуляция, а темпы промышленности падают. Бывалого авиатора уже не обмануть пропагандистскими лозунгами о слабой и нищей Германии. Он своими глазами видел всю мощь фашистской гидры. Позже свои впечатления и мысли о лживости французских политиков писатель отразит в книге «Военный лётчик».
Впрочем, было бы несправедливо назвать Экзюпери критиканом. Убедившись в плачевном состоянии техники и нехватке лётного состава, он пишет подробный доклад с предложениями по организации авиапромышленности и подготовке пилотов. Позже эти идеи успешно применялись в английской и американской авиации, но во Франции рапорт, пройдя через множество отделов и канцелярий, в итоге был похоронен где-то в архивах.
Становилось очевидно: правительство ведёт нацию к катастрофе. Ничто уже не могло остановить немецкий натиск. Особенно больно для литератора было видеть, как в небе французские лётчики не могли противостоять немецким «мессершмиттам». Вскоре Париж пал.
В июне 1941 года Экзюпери переезжает к своей сестре в неоккупированную часть страны, а затем эмигрирует в США.
В Америке в среде французских эмигрантов сформировались две политические группировки: сторонники правительства Петэна и деголлевское движение «Сражающаяся Франция». Антуан питал отвращение как к предателям из клики вишистов, так и к деголлевским доморощенным политиканам. Политические игры его не интересуют. Такая позиция дорого обошлась. На писателя обрушивается шквал негодования: вишисты обвиняют его в трусости, деголлевцы — в связях с предателями родины.
В феврале 1942 года выходят его мемуары «Военный лётчик». Любопытно, что немецкая цензура пропускает книгу, лишь вычеркнув слова «Гитлер — идиот». Попадает труд автора и во Францию, где усилиями бдительных вишистских «патриотов» «Военного лётчика» изымают из продажи. К счастью, Сопротивление, оценив произведение по достоинству, переиздаёт его в подпольной типографии.
В апреле 1943 года на книжных прилавках Америки появился «Маленький принц», ставший квинтэссенцией моральных принципов писателя. Однако Сент-Экзюпери уже не застаёт триумфального шествия своей сказочной повести по Соединённым Штатам. В марте того же года он едет в Алжир, где надолго погружается в работу над «Цитаделью» — произведением, которое считал вершиной своего творчества. В «Цитадели» Антуан пытался создать образ совершенного мира без гнёта капитала и эксплуатации. Однако этому манифесту гуманизма не суждено было обрести завершение.
В Алжире он снова пытается вернуться на фронт, но всё тщетно. Дала о себе знать ненависть де Голля. Когда генералу принесли рапорт с просьбой дать шанс опытному пилоту участвовать в войне, глава «Сражающейся Франции» собственноручно вывел следующую резолюцию: «И хорошо, что не у дел. Тут его и оставить». В строй разведывательной авиации писатель вернулся только после Тегеранской конференции.
Увы, освобождения родной страны Экзюпери так и не увидел. 31 июля 1944 года, отправившись с аэродрома Корсики на разведывательное задание, он исчез. Долгое время о судьбе лётчика не было известно, считалось, что он разбился в Альпах. Версий происшедшего было много — от технической неисправности до дезертирства. Но истина раскрылась: самолёт Экзюпери был сбит пилотом Люфтваффе над Средиземным морем. Так трагически оборвалась жизнь не только выдающегося авиатора, отдавшего жизнь за победу над фашизмом, но и писателя-философа, чьи книги навсегда останутся в памяти поколений.

https://gazeta-pravda.ru/issue/67-31704 ... -ya-pishu/

Высокие статистические технологии

О прошлом для будущего

Кто сейчас на форуме