Скорее всего эти цифры отражают — или приводятся для подтверждения, может быть и неосознанного,— оценку роли рабочего в ряде обществ. Как современную, так и традиционную, основанную на культуре, типичной для этих обществ.
Сначала одно наблюдение: выступает у нас по ТВ один латинос.
— Почему,— спрашивают у него,— Вы хотите дать своему ребенку образование?
— А чтобы он не стал рабочим: чем еще он сможет заниматься, если у него не будет образования?
Александр Иванович, Вы совершенно правы, предполагая, что многим и не нужно образование — это потому справедливо, что понятие образования у нас сформировано в советские годы, когда его планка была высока — она задавалась не менее великими гигантами, чем те, на плечах которых стоял и сказавший это, сам Великий.
С другой стороны, есть страна, населенная весьма колоритным народом, стремящимся последние 230 лет к примитивной (первичной, неопосредованной) демократии: обращаются запросто, по фамилиям, даже по именам, "мистер-имя" услышишь только в официозе, а "сэр" — в армии. "Мистер-<без-упоминания-имени>", крайне неприличное, тоже встречается, но мы не свернем в сторону тех темных закоулков крупных городов, где такое можно услышать.
Какой же статистикой располагает это общество? Привлекательной — в обществе почти нет рабочих. А до 50 млн.алкоголиков и дела никому нет — свобода, брат, свобода!
Вывод: по ряду причин общество может стыдиться наличия рабочих в нем. И избегать их появления, утверждая, что работать надо на себя, а не на дядю. И на самом деле, обычно непродуктивный индивидуальный труд, в свое время распознанный Георгом III как наносящий урон государству в силу отсутствия товарного производства (тогда — на селе) и пресеченный отъемом земли "за просто так", безо всяких юридических оснований, для некоторых индивидов в обществе является единственно возможным. (О пути других написано в "Положении рабочего класса в Англии" экономистом-классиком.)
Другими словами, только низы общества, за исключением творцов уникального (произведений искусства, например), могут заниматься индивидуальным трудом.
Все остальные, особенно обладатели капитала (раньше их называли капиталистами),— работники наемного труда. Кто — непосредственно, кто — опосредованно (капиталист — работник у своего капитала, который он обслуживает — вот до чего довела виртуализация финансовых отношений, начавшаяся с появления денег и позже переводного векселя Рикардо).
Наберется в Штатах 3% рабочих по статистике? Скорее всего, нет. А почему? Несмотря на то, что там не менее 30% не являются протестантами в вероисповедании, все 100% исповедуют протестантский взгляд на жизнь, сформулированный еще Максом Вебером: я — хороший! Нет! Я — лучше всех. А потому рабочим не был и никогда не буду — живу ведь в свободной стране, построенной моими предками, не желавшими быть несвободными.
Пропаганда? Убаюкивание? Цинизм (пусть другие горбятся)?
В нашем обществе рабочие получали такие финансовые и социальные блага, которые Вам, уважаемый Александр Иванович, были доступны лишь при еще полставке совместительства. Конечно, у Вас была радость и необходимость творчества (запущенный внутри мотор не дает остановиться), конечно, Вам бы и в голову не пришло перейти на рабочую должность, чтобы в 50 выйти на пенсию (нанеся, разумеется, урон своему здоровью), но инженеры делали так: все круче, и круче, и круче — вниз.
Для ориентировки: существует ли типовое инвариантное определение:
— рабочего,
— преподавателя,
— инженера,
и самого главного:
— типа образования?
Японцы говорят у них 60% имеет высшее образование (на большее не способны, что ли?), Европа — чтобы не обидеть уже обиженных богом в части умственных способностей — говорит о "Болонском стандарте", который некто Фурсенко еще способен понять, как это ему видится, в Штатах защищают диссертации на соискание PhD такого уровня в области естественных наук (science, 5% от общего числа защит), что — не дай бог! — появились бы эти диссертанты на любом из наших научных семинаров, даже для студентов, не перья с пухом из них бы летели! — слушатели померли бы! Со смеху!
Если же определения еще не формализованы или являются для науки трудноформализуемыми, как, например, наша речь, тогда понятно. Понятно, что тогда "каждый пишет, как он слышит". И ничего нет в том. Вообще ничего...
|