|
Убойная сила ЕГЭ
Автор: Виктор ТРУШКОВ
10.12.2009
Многие, возможно, уже забыли, что этой осенью президент РФ Д.А. Медведев осчастливил многомиллионный отечественный педагогический корпус своим присутствием на подведении итогов ежегодного конкурса «Учитель года». Событие получилось тем более знаковое, что оно было приурочено ко Дню учителя. На этом историческом событии Дмитрий Анатольевич утверждал, что возглавляемое им государство от Единого государственного экзамена ни в коем случае не откажется. Недавно в своём президентском послании он снова уверенно повторил эту угрозу отечественному образованию. Трудно сказать, говорил ли он так по неведению, или по злому умыслу.
Уже появились публикации, раскрывающие глубинный смысл многоходовой операции по внедрению ЕГЭ модели Фурсенко—Кузьминова, которую одобряет Д.А. Медведев. Сначала был обнародован доклад Государственного университета — Высшей школы экономики «ЕГЭ и приём в вузы. Средний балл абитуриентов, поступивших в московские вузы по результатам ЕГЭ: август 2009 г.», подписанный ректором ГУ—ВШЭ профессором Я.И. Кузьминовым и доцентом этого вуза М.С. Добряковой. Затем в журнале «Эксперт» появилась знаковая статья «Страна, где много-много плохих вузов», под которой стояли подписи ректора Государственного университета — Высшей школы экономики Ярослава Кузьминова, ректора Академии народного хозяйства при правительстве РФ Владимира Мау, ректора Всероссийской академии внешней торговли Сергея Синельникова-Мурылева. После этих публикаций зловещий образ реформы образования предстал куда яснее. Теперь прежние дискуссии вокруг Единого государственного экзамена при всей их важности и актуальности выглядят немногим серьёзнее, чем обсуждение проблем космонавтики в пятом классе средней школы.
Сегодня обозреватель «Правды», вузовский преподаватель с многолетним стажем, доктор философских наук Виктор ТРУШКОВ делает попытку осмыслить те угрозы, которые несёт России предлагаемая концепция образовательных реформ.
По закону лохотрона
Студенческий реферат вместо академического исследования
После полёта первого спутника Земли американские государственные деятели и учёные стали тщательно искать причины неожиданного прорыва советской цивилизации. Они единодушно пришли к выводу, что истоки достижений СССР — в системе образования, формировавшего специалиста с широким творческим потенциалом. Ориентация на творчество с необходимостью предполагала интерес к теории и способность к коллективному исследовательскому поиску. Причём эти качества прививали своим выпускникам даже те вузы, которые не могли похвастать обилием в своих стенах научных светил.
Образование превращено в мишень
За последние 20 лет эти достоинства отечественного образования усиленно развеивались. Оно стало мишенью, по которой прицельно бьют с трёх сторон.
На одном фланге — официальный курс государства на кардинальное снижение затрат на образование. Финансирование высшей и средней профессиональной школы сейчас составляет 0,7% ВВП. Это вдвое ниже показателей развитых стран и уровня финансирования образования в СССР. Научные бюджеты российских университетов составляют не более 0,04% ВВП, в то время как в развитых странах — 0,25—0,4%. Такое отставание — следствие реставрации капитализма в России.
На другом фланге — ускоренно возрастающий непрофессионализм «менеджеров от образования» — от муниципальных отделов и департаментов до министерских кабинетов. Эталонным топ-менеджером такого типа является руководитель Федеральной службы по контролю в сфере образования и науки Л. Глебова. Её связь с образованием закончилась получением диплома Арзамасского госпединститута. Затем — 11 лет на комсомольской работе, в 1992 году легко катапультировала из Ленинского комсомола в антиленинский Российский союз молодёжи. Потом в полном соответствии с дипломом учителя русского языка 6 лет заправляла лотереями Нижегородской области. Позже вместе с киндер-сюрпризом, несколько месяцев пребывавшим в роли главы правительства, передислоцировалась в Москву. Отставка С. Кириенко с должности премьера сопровождалась увольнением Глебовой из правительственного аппарата. Однако вскоре по «кириенковскому списку» СПС она получила мандат депутата Госдумы, став секретарём фракции. После назначения опекуна полпредом Приволжского федерального округа получила пост его заместителя. Затем с легкостью необыкновенной прыгнула на должность статс-секретаря—заместителя министра здравоохранения и соцразвития. После увольнения из министерства М. Зурабова перескочила в Мин-обрнауки, чтобы насаждать ЕГЭ, превращающего выпускные экзамены в заурядную лотерею. Но Глебова не уникальна, а типична для нынешнего «отнаробразнейшего пейзажа».
Что касается направления главного удара, то на нём сконцентрировались разрушительные силы либералов. Их стратегическая задача — вытравить из выпускников школы коллективистские начала и интерес к научному поиску. Все критики ЕГЭ, и умеренные, и радикальные, видят в нём прежде всего выжигание калёным железом творческих начал из вступающей в жизнь личности. Коллеги Л. Глебовой по вузовской специальности, сохранившие в отличие от Любови Николаевны верность избранной профессии, отмечают уникальную ситуацию. Выпускник, успешно угадывающий безударные гласные в тестовом режиме, в диктанте допускает ошибки в тех же самых словах. Он, как павловская собачка, реагирует на тест, но способность думать уже утрачена. В новом наборе журфака МГУ средний балл по русскому языку зашкаливает за 80, но это не мешает многим его владельцам делать в диктанте по 80 ошибок.
Перечень стандартных претензий к ЕГЭ можно продолжать долго, но поскольку они хорошо известны, не буду на них тратить время.
Теперь выясняется, что деградация средней школы — это лишь первое звено атаки на российское образование. Доклад «ЕГЭ и приём в вузы», рождённый в недрах ГУ—ВШЭ, и статья в «Эксперте» ректоров трёх брендовых вузов «Страна, где много-много плохих вузов» — это таран, нацеленный на национальную безопасность. Господа воспользовались Единым госэкзаменом, чтобы теперь уже через разрушение высшей школы нанести непоправимый удар по экономике и культуре страны.
Целенаправленное лукавство
К тому, что современные исследования общественных процессов, выполненные либерально на-строенными авторами, отличаются тенденциозностью и мировоззренческой ангажированностью, сограждане привыкли. Не в новинку и невысокий профессионализм вбрасываемых в массовое сознание публикаций, подписанных титулованными мужами. Но здесь-то — доклад Государственного университета—Высшей школы экономики, который адресован высшим инстанциям, содержит рекомендации правительству РФ прямо-таки общегосударственного масштаба, на что обращают внимание сами его авторы. А с профессионализмом — дефицит.
Начну с источника информации. Можно вполне согласиться со студентами и их научными руководителями, что «ЕГЭ сделал процесс зачисления в вузы всероссийским и публичным и установил зону этой публичности — Интернет-сайты вузов». Но зачем же объявлять публичность критерием надёжности и репрезентативности данных, на которых строятся далеко идущие выводы? Авторы доклада изначально понимали подмену и потому обратились за уточняющей и дополнительной информацией во все вузы, которые они потом объявили брендовыми (кстати, только в эти вузы). Информация вузовских сайтов могла бы быть надёжным источником для исследования поведения абитуриентов, подавших одновременно заявления в несколько (говорят, до 40) вузов. Но она не может быть базой для профессиональных рассуждений о качестве вузов.
Даже руководители Минобрнауки неоднократно заявляли в СМИ, что результаты ЕГЭ не могут служить основанием для ранжирования как школ, так и вузов и что основной задачей ЕГЭ является только проведение аттестации выпускников школ и конкурсного отбора в вузы и колледжи по единой системе. Если авторы доклада хотели провести действительно серьёзное исследование, им следовало воспользоваться итоговыми отчётами, которые все вузы предоставляли в Рособразование в начале осени. В них содержалась вся информация, которая, судя по докладу, интересовала его авторов. Поэтому смешно, когда подписанты доклада относят уважаемые вузы к категории сомнительных на основании не найденной студентами в Интернете информации.
Либеральная убогость
Ряд утверждений доклада идёт от заурядного незнания предмета исследования. Так, в нём утверждается, что «самыми сугубо профессиональными педагогическими специальностями», по которым ведут подготовку педвузы, являются «педагогика и методика дошкольного образования» и «педагогика и методика начального образования». С признательностью отношусь и к воспитателям детсадов, и к учителям начальных классов. Прекрасно, когда они имеют высшее образование. Но большинство работников этого звена пока вполне успешно готовятся в педколледжах. Для вузов же «самыми сугубо профессиональными» являются те специальности, по которым они выпускают учителей средних и старших классов.
А вот ещё один широковещательный, но обманный вывод. Поскольку конкурс в сибирские вузы нынче не уступал московскому, то в докладе утверждается, будто «российские абитуриенты не видят принципиальной разницы между инженерным и массовым (?) экономическим и гуманитарным образованием в Москве и в своих регионах». Мне тоже не довелось учиться в столице, я искренне уважаю сибирскую высшую школу, с нею были связаны 15 лет работы. Но из приведенных в исследовании данных сделать провозглашаемый авторами вывод нельзя. Дело совсем не в том, есть ли разница между московскими и сибирскими вузами, а в уровне жизни населения. У абсолютного большинства выпускников средней школы нет возможности (но не желания!) учиться в Москве. Поэтому многие иногородние абитуриенты, успешно пройдя по конкурсу в столичные вузы, включая МГУ им. М.В. Ломоносова, так и не прислали подлинники аттестатов, оставшись учиться на своей малой родине или по соседству с ней. Нашим аналитикам следовало бы также знать, что столица всегда привлекала абитуриентов не только качеством вузов, но и как культурный центр мирового масштаба.
Ещё чаще встречаются в докладе нестыковки и откровенные логические противоречия. Вот авторы с восторгом пишут, что «самая большая группа сильных студентов (17 тысяч человек) инвестировала в наилучшее трудоустройство в будущем, которое, как им кажется, обеспечивает экономическое и гуманитарное образование». А далее читаем, что работодатели с большим подозрением относятся к таким инвесторам, так как видят в «платниках» недопрофессионалов. Да и с экономическим и гуманитарным образованием, которое усиленно рекламируют авторы доклада, дело обстоит, оказывается, неважно: «До 90% людей с дипломами экономистов, менеджеров и юристов, представленных на рынке труда, не владеют даже базовым набором профессиональных компетенций», их знания «остаются на уровне техникума».
Престиж вузов, конечно, неодинаков, как и их качество. Но технические вузы, которые вызывают наибольшее раздражение и неприязнь у аналитиков из ГУ—ВШЭ, в невыгодное положение поставила реставрация капитализма. Во-первых, спрос на инженеров упал, потому что развалена отечественная индустрия. Во-вторых, если оценивать карьеру уровнем дохода (а либералы иных критериев не знают), то заработная плата инженеров, по данным Росстата, перед нынешним кризисом была ниже зарплаты квалифицированных рабочих. При этом быстрее всего оплата труда росла опять-таки не у специалистов, а у… неквалифицированных рабочих. В-третьих, либеральный агитпроп неустанно и назойливо внушает, что инженерный труд непрестижен, невыгоден, бесперспективен, что будущее принадлежит только предпринимательству, когда «мы сидим, а деньги идут».
Но чтобы всё это осознавать, надо болеть душой за отечественное образование и не ограничиваться материалами вузовских сайтов.
«Черкизон» образования
НА ЯЗЫКЕ либеральных реформ высшее образование — это «чёрный ящик». На «входе» все испытания в нерыночном режиме проводит Минобрнауки в виде ЕГЭ. Значит, качество процессов, происходящих в «чёрном ящике», можно проверить — только-де с помощью рынка! — лишь на выходе. Но в Высшей школе экономики смекнули, что не сыскать в РФ рынка, на котором можно было бы сбыть всех недоспециалистов-бакалавров, выпуск которых Кузьминов, Фурсенко и КО навязывают российским вузам.
Поэтому авторы доклада «ЕГЭ и приём в вузы» рекомендуют использовать опыт мэрии Москвы по передислокации Черкизовского рынка (по-научному, «Черкизона»). Рынок в системе образования тоже переносится на новую территорию. Покупателями на нём провозглашаются абитуриенты, домогающиеся студенческих билетов. Они-де, а не производство, являются единственными ценителями университетов, академий, институтов: «Средний балл ЕГЭ абитуриентов, зачисленных на бюджетное и платное отделения, впервые дает возможность объективно измерить один из ключевых параметров качества высшего профессионального образования… является индикатором престижности вузов и их востребованности… Низкий средний балл… является достоверным показателем для принятия решений об ограничении приёма».
Какое открытие в базарной теории рынка! На новом образовательном «Черкизоне» выпускников вузов будут оценивать не по знаниям, а по конкурсу абитуриентов в год получения студенческого билета. Даёшь авторам Нобеля!
Закрыть за то, что выжили
Судить о научном уровне Государственного университета — Высшей школы экономики (ГУ—ВШЭ) по докладу «ЕГЭ и приём в вузы» — это то же, что оценивать престиж российских вузов по итогам приёма 2009 года, когда абитуриентов в стране оказалось не больше, чем студенческих вакансий. Демографическая яма в пору разрушительной социально-экономической политики, порождённой реставрацией капитализма, привела к острому воспалению отечественной системы высшего образования. Судить в этих условиях о её потенциале — это то же, что оценивать возможности великого легкоатлета на будущих летних соревнованиях в осенние дни, когда он подхватил грипп. Сама задумка обсуждаемого исследования — это проявление злого умысла либо научного непрофессионализма.
ВЫЗЫВАЕТ УДИВЛЕНИЕ, что в этом исследовании Государственный университет — Высшая школа экономики умудрился продемонстрировать отсутствие и государственного, и экономического подхода космыслению проблем российского высшего образования.
Не требуется ума палата, чтобы уяснить: создание инновационной экономики требует, во-первых, соответствующей экономической политики, во-вторых, кадров, способных решать стоящие перед обществом задачи.
Когда в 1961 году совместным постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР был взят курс на преодоление отставания электронной промышленности, то было предусмотрено создание вузов, готовящих кадры для отрасли. Так в столице появились быстро завоевавшие признание сначала институт электронного машиностроения (ныне — электроники и математики), а потом — институт электронной техники. Но так было при социализме.
В 2009 году, как утверждают аналитики ГУ—ВШЭ, абитуриенты не проявили стремления стать специалистами по нанопроцессам. В докладе отмечается: «На фоне повышенного интереса государства к соответ-ствующим направлениям вызывает удивление сравнительно низкий средний балл поступающих на специальности, связанные с нанотехнологиями и инновациями… Со студентами такого качества трудно надеяться на быстрый выход России на рынки нанотехнологий».
Логично ожидать, что далее в докладе последуют предложения о том, как привлечь молодёжь в перспективную отрасль. Вместо этого читаем: «Нельзя продолжать практику создания бюджетных мест подготовки инженеров (!) и педагогов (?!), которые явля-ются явно избыточными (?) с позиции общественных интересов».
Конечно, студенты, писавшие доклад (на это в его тексте имеется ясное указание), могут и не ведать про кадровый голод в промышленности, но профессор Кузьминов не имеет на это права. Между тем при его активном участии Минобрнауки тотально ликвидирует подготовку в вузах специалистов. Вместо этого навязывается курс на выпуск бакалавров: их подготовка должна-де стать основным и доминирующим направлением работы высшей школы РФ. Это означает разрушение высшего образования: у владельцев диплома бакалавра образование даже формально недовысшее, они законом лишены права поступать в аспирантуру.
ТЕПЕРЬ «ВЫШКА» РЕКОМЕНДУЕТ сделать следующий шаг к снижению профессионализма выпускников вузов. Обратите внимание на логику той аргументации, с помощью которой в докладе обосновываются вносимые предложения: «Структура «профильных» высших учебных заведений безнадёжно устарела… Вузы затрачивают основные усилия на привлечение и затем обучение (вот преступники-то! — Авт.) абитуриентов любого (даже самого низкого) качества, чтобы выполнить контрольные цифры приёма (да не приёма, а выпуска, ради чего втузы и обучают принятых абитуриентов. — Авт.)… Выпущенные вузами специалисты оказываются неспособными (?) к инновациям, работают как чистые исполнители, то есть выполняют функции техников, а не инженеров… Необходим переход на подготовку бакалавров (здесь и далее выделено в докладе. — Авт.) широкого профиля до 95% инженерных и технологических специальностей… Не менее половины инженерного и технологического бакалавриата необходимо перевести в категорию прикладного бакалавриата (современный аналог техников в развитых странах)… Технические и педагогические вузы в целом сократят в 1,2 раза приём бюджетных студентов. Это сделает неизбежной реорганизацию этих вузов».
Лейтмотив документа — примитивная геростратовская мыслишка. Она присутствует почти на каждой странице:
— «Исследование зафиксировало кризис инженерного и технологического образования».
— «Значительная часть вузов и направлений подготовки характеризуется значительной неоднородностью приёма (проходной балл на несколько процентов ниже среднего балла поступавших. — Авт.)… Такая неоднородность — следствие завышенного приёма (избыточного приёма) на технические направления подготовки».
— В технические вузы «план бюджетного приёма излишне раздут».
— «Кризисная волна включает целый ряд вузов с громкими именами (называются МАДИ, тек-стильный, геологоразведочный, строительный университеты и Московский энергетический институт. — Авт.). Кроме существенного — в 2—3 раза — сокращения бюджетного приёма, государство должно решать вопрос о реструктуризации этих крупных вузов».
— «План приёма в московские технические вузы завышен по сравнению с потребностью» и т.д., и т.п.
И это предлагается в отношении вузов, которые боролись не только за своё выживание, но и за выживание высшей технической школы России все последние два десятилетия! Даже в докладе признаётся, что «в течение 15—20 лет головные (даже головные! — Авт.) отраслевые вузы не инвестировали (капиталистическое государство лишило их такой возможности. — Авт.) в кадровое и технологическое развитие, в исследовательскую и экспериментальную базу». Но и в таких условиях они сохранили ведущие научные школы и профессуру, способную передать свои знания молодым учёным.
А ШАРМАНКА НАЗОЙЛИВО ВЫВОДИТ единственную мелодию: реструктурировать, сократить, закрыть… Так уже без ваших геростратовских предложений подготовка инженеров по стратегическим направлениям сокращается. По специальности «геология и разведка полезных ископаемых» по сравнению с 1990 годом выпуск квалифицированных кадров снизился на 50%, по специальности «авиационная и космическая техника» — на 25%, уменьшился выпуск инженеров по таким высокотехнологичным специальностям, как «приборостроение», «электронная техника, радиотехника и связь» и т.д. А вам, господа либералы, всё мало.
Ваше «государственное» и «экономическое» мышление сводится к тому, чтобы привести численность специалистов в соответствие с потребностями хозяйства, которое, по вашему мнению, и впредь должно лежать на боку. Да, за последний год потребность, скажем, в инженерах-электронщиках, должно быть, снова упала: производство электрооборудования, электронного и оптического оборудования по итогам нынешнего полугодия сократилось по сравнению с соответствующим периодом прошлого года на 40%. Не нужны сегодня и специалисты инструментального производства: успешная в советские годы отрасль фактически уничтожена. И так перечислять можно долго. Если сохранять тенденцию к упадку российской экономики, технические вузы надо, конечно же, сокращать, как и предлагают авторы доклада из ГУ—ВШЭ. Но тех, кто навязывает стране такой курс, в 30-е годы прошлого столетия называли врагами народа. Сейчас их переименовали на иностранный лад русофобами. Думаю, старое понятие, пришедшее из Франции конца XVIII века, всё же точнее.
Плакальщики об указе о «кухаркиных детях»
Буржуазное лицемерие не знает границ. С одной стороны, либеральным профессорам так хочется вернуть в Россию эпоху Александра III, когда двери в университеты неимущим плотно перекрывал царский указ о «кухаркиных детях». С другой стороны, хочется выглядеть благопристойно и цивилизованно, чтобы прослыть радетелем всеобщего образования. Этим лицемерием насквозь пронизан доклад «ЕГЭ и приём в вузы», и особенно густопсово оно прёт из каждой строки и междустрочья статьи трёх ректоров в журнале «Эксперт».
В СТАТЬЕ «СТРАНА, ГДЕ МНОГО-МНОГО ПЛОХИХ ВУЗОВ» профессора Ярослав Кузьминов, Владимир Мау и Сергей Синельников-Мурылёв, то ли гордясь, то ли стыдясь, пишут, что Россия по числу студентов на 10 тысяч человек населения занимает третье место в мире после США и Финляндии. Но куда примечательнее следующая фраза, которая, как потом выяснится, с двойным дном: у нас «с учётом тех студентов техникумов, которые имеют среднее образование (за рубежом соответствующий уровень образования относится к высшему), этот показатель составит 630 — мировое лидерство».
Далее ректоры ГУ—ВШЭ, Академии народного хозяйства при правительстве РФ и Всероссийской академии внешней торговли весьма точно рассказывают, в каком печальном состоянии пребывает сейчас российское образование. При этом, конечно, ни слова о причинах его упадка. Но оставим эту симуляцию бичевания родной действительности без воспроизведения. И даже не потому, что испытали всё это на своей шкуре, а потому, что беды высшей школы выполняют в статье роль светомаскировки. Все серьёзные недостатки и провалы вузовской системы проводятся с одной целью: обосновать необходимость закрытия большинства университетов, академий и институтов в их сегодняшнем понимании, облике и функциях.
Систему высшего образования эти господа рекомендуют перешерстить. Правительству предлагается создать две группы университетов: крупные (30—50 тысяч студентов) многопрофильные федеральные университеты (ФУ) и средние по размеру исследовательские университеты (ИУ). Уже к 2010 году, считают три ректора, надо выделить 5—6 ФУ и несколько десятков ИУ. В перспективе ФУ предлагается создать «в ключевых регионах Российской Федерации (к ним исторически относятся и Московский, и Санкт-Петербургский университеты)». Кстати, «контрольная цифра» названа уже давно. Став министром, А. Фурсенко вскоре её определил: 100—120 вузов.
Здравомыслящий читатель резонно спросит: неужели ректоры предлагают России перейти с лидирующих позиций в аутсайдеры? Троица отреагирует на такую постановку вопроса праведным гневом. Ведь она пишет: «Нам необходимо сохранить охват населения высшим образованием». Ради этого ректоры с видом Сократов настаивают… переименовать среднее профессиональное образование в «прикладной бакалавриат» с трёхлетним сроком обучения и включить его в состав университетов: «Студенты техникумов тем самым станут студентами вузов».
Господа Кузьминов, Мау и Синельников-Мурылёв также подчеркивают, что нынешний ЕГЭ их убедил, будто переход на многоступенчатое высшее образование является насущной необходимостью. Замечу, что в докладе ГУ—ВШЭ этот мотив тоже был доминирующим. Всё ясно?
Нет, не всё. Ректоры вузов-брендов уверены, что и ФУ, и ИУ должны обязательно стать АУ — теми самыми автономными учреждениями, которые в любой момент можно приватизировать. Зачем? Есть же акционерные общества со стопроцентной государственной собственностью. Где? «Российские железные дороги» были такой структурой лишь несколько месяцев, а потом начали распродавать дистанции зданий и сооружений, дистанции связи, вагонные депо и т.д. АУ либералы, в том числе правительственные, погонят по этой же кривой дорожке.
Зачем нужна вышедшим на передовую реформаторам такая панама? Не обижайте их. Они лукавят и лицемерят только во имя торжества своих либеральных взглядов.
Образование как способ углубления социального расслоения российского общества. Либералы любят пустозвонить о необходимости равных стартовых возможностей. Посмотрим, как они реализуют свой собственный лозунг. Поскольку в современных условиях на верхние этажи государственной, научной, предпринимательской, общественной и прочих систем можно добраться только с полным высшим образованием, а то и с учёной степенью, сокращение в разы полноценных вузов означает: многие на своём опыте обнаружат, что «в дилижансе свободных мест, представьте, нет». Более того, как бы ни величался диплом «прикладного бакалавра», его владелец поступить в магистратуру с ним ни при каких условиях не сможет. Что касается магистратуры, то учёба в ней, как заявляли чиновники и либералы до нынешнего кризиса, будет по преимуществу платной. Иначе говоря, при поступлении в неё обнаружится существование реального имущественного ценза.
Но и это не всё. В докладе ГУ—ВШЭ отмечается, что введение ЕГЭ не привело к массовому наплыву в Москву иногородних абитуриентов, что они предпочли поступать «дома». Зная это, реформаторы предлагают создать ФУ только «в ключевых регионах». Что касается получения «массового» (вспомним доклад «Вышки») образования, то его обещают свести к бакалаврам и «практическим бакалаврам». А зачем сибирякам полноценные дипломы? Ведь 80% банковского капитала, а значит, и его владельцев и топ-менеджеров сконцентрировано в Москве и Питере. Там же прописаны нефтегиганты и другие крупнейшие компании. Заметные островки крупного капитала есть также в «ключевых регионах». Там и будут университеты — для отпрысков кошельков, топ-менеджеров и прочей вороватой элиты, а также детей научной, общественной и иной «верхотуры». В общем, университеты не для «кухаркиных детей».
Нынешние идеологи реформы образования предлагают установить рогатки даже для обучения в вузах на платной основе. Они рекомендуют «законодательно установить минимальный уровень цены «контрактного» высшего образования — 80% от среднего бюджетного финансирования одного студента». По нынешним ценам это примерно 80 тысяч рублей в год. Немало: наиболее распространённый уровень оплаты труда в промышленности — примерно 9,5 тысячи рублей в месяц.
Предлагается выставить ещё один порог для абитуриентов. В докладе ГУ—ВШЭ авторы называют его «предельным проходным баллом», а в статье ректоров он именуется «порогом отсечения». Я тоже за то, чтобы двоечникам дорога в вуз была закрыта. Но 60% по 100-балльной шкале — это совсем не «посредственно». Причём с таким баллом школьнику не дано право пересдавать ЕГЭ. Следовательно, он будет «отсечён» от полноценного высшего образования пожизненно.
Господа либералы навязывают расслоение не только на пороге высшей школы, но и в ней самой. Ректорская троица предлагает установить для 3—10 тысяч профессоров месячное жалованье от 150 тысяч рублей в месяц и выше. Для 70—80 тысяч преподавателей — 50—75 тысяч рублей, а остальных посадить на 15—17 тысяч рублей. Кстати, средняя зарплата московского школьного учителя в полтора-два раза больше. Удивительные благодетели, эти господа либералы. Напомню, что в государственных вузах России трудится около 350 тысяч профессоров и преподавателей.
Итак, профессора Кузьминов, Мау и Синельников-Мурылёв планируют превратить высшую школу в социальный сепаратор стратегического назначения. Одновременно они прогнозируют лишить страну кадрового потенциала для технологического прорыва. Предлагается не только закрепить, но и усилить перекос структуры специальностей в сторону экономического и гуманитарного блока. Но это не всё. Авторы проекта исключили из важнейших компетенций специалистов… профессионализм. Для них куда значимее коммуникабельность и амбиции. Если такое случится, то трагедия на Саяно-Шушенской ГЭС из чрезвычайного происшествия перейдёт в разряд рядовых и будничных.
После всего этого нетрудно ответить на вопрос: ЕГЭ и спекуляции на нём являются недомыслием или злым умыслом?
Газета "Правда" №138 (29480) 11—14 декабря 2009 года
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Пользователи
