Высокие статистические технологии

Форум сайта семьи Орловых

Текущее время: Пт июн 09, 2023 5:29 am

Часовой пояс: UTC + 3 часа




Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 98 ]  На страницу Пред.  1, 2, 3
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: Re: О прошлом для будущего
СообщениеДобавлено: Пт мар 04, 2022 11:52 am 
Не в сети

Зарегистрирован: Вт сен 28, 2004 11:58 am
Сообщений: 10803
Лунная «трасса Кондратюка»

В 1957 году на орбиту Земли отправился первый искусственный спутник. От различных исследований и теоретически работ наука перешла к практике. В основе первого запуска космического аппарата и всех последующих программ лежали самые разные идеи и решения, в том числе предложенные несколькими десятилетиями ранее. Теория космических полетов изучалась множеством специалистов в течение длительного времени, и одним из участников таких работ был российский и советский ученый Александр Игнатьевич Шаргей, более известный под именем Юрий Васильевич Кондратюк.
Почему Шаргей стал Кондратюком?

Александр Шаргей родился в 1897 году в Полтаве. По ряду причин будущий ученый провел свои первые годы в доме бабушки. В 1903 году отец переехал в Санкт-Петербург и взял Александра с собой. В 1907 году А. Шаргей поступил в гимназию, где проучился лишь несколько лет. В 1910 году его отец умер, и ему пришлось возвращаться в Полтаву. После окончания полтавской гимназии с серебряной медалью будущий теоретик космических полетов поступил на механическое отделение Петроградского политехнического института. Впрочем, учеба продолжалась не слишком долго – всего через пару месяцев А. Шаргея призвали в армию.

Вскоре после призыва бывший студент отправился в школу прапорщиков. Получив необходимое образование и новенькие погоны, А. Шаргей отправился на турецкий фронт, где прослужил до весны 1918 года. Не желая участвовать в Гражданской войне, прапорщик не стал присоединяться к Белому движению и попытался вернуться домой.

Видя сложную обстановку и зная о некоторых специфических чертах того времени, А. Шаргей предпочитал не раскрывать свое прошлое – особенно воинское звание. Во избежание возможных проблем он при помощи своей мачехи оформил новые документы. Будущий ученый стал Юрием Васильевичем Кондратюком 1900 года рождения из г. Луцка. Именно под новым именем исследователь получил заслуженную известность.

С начала двадцатых годов Ю. Кондратюк работал в различных городах юга страны и исполнял самые разные обязанности – прежде всего, связанные с техникой, ее строительством и обслуживанием. В конце двадцатых он переехал в Сибирь, где освоил новую профессию специалиста по работе с зерном и строительству соответствующей инфраструктуры.
Космический первопроходец

Во время службы в армии и на гражданских предприятиях, связанной с решением сугубо практических вопросов того или иного рода, Ю. Кондратюк также занимался изучением теории космических полетов. В тот период ракетная техника делала первые шаги и еще не была готова к выходу в межпланетное пространство. Однако этот выход был невозможен без теоретических расчетов и обоснований. Заинтересовавшись ракетно-космической тематикой, механик без формального образования начал свои исследования.

Обстановка конца десятых годов прошлого века, как минимум, не способствовала активной работе ученых-самоучек. Так, Ю. Кондратюк не имел доступа к существующим работам на космическую тематику, что привело к особым последствиям. К примеру, не зная о расчетах К.Э. Циолковского, Ю. Кондратюк самостоятельно вывел формулу реактивного движения, а также определенным образом дополнил эти расчеты. В дальнейшем на основе подобных работ он смог предложить новые идеи и теоретический аппарат, пригодный для использования в будущих проектах.

В 1919 году Ю. Кондратюк подготовил свою первую полноценную работу. Рукопись под названием «Тем, кто будет читать, чтобы строить» включала 144 страницы с описанием теоретических аспектов ракетной техники, многочисленными формулами, а также новыми предложениями разного рода. В своей работе ученый развивал уже известные идеи и расчеты, а также выступал с совершенно новыми предложениями. Как показали события дальнейших десятилетий, без некоторых идей Ю. Кондратюка развитие космонавтики могло бы столкнуться с серьезными проблемами.

В 1925 году появился новый труд «О межпланетных путешествиях», в котором рассматривались не только теория ракетного движения, но и способы ее практического применения на пользу науке. В начале следующего года Научно-технический отдел Высшего совета народного хозяйства поручил профессору Владимиру Петровичу Ветчинкину изучить работу Кондратюка и представить заключение. Профессор пришел к выводу, что исследование ученого-энтузиаста представляет большой интерес, и его следует привлечь к ведущимся работам. Кроме того, известный ученый потребовал перевести молодого специалиста из провинции в столицу.

Ю. Кондратюк продолжал теоретическую проработку разных вопросов, и по результатам новых изысканий вносил коррективы в существующие работы. На основе предыдущих рукописей и новых исследований в 1929 году была написана книга «Завоевание межпланетных пространств». В ней развивались уже известные идеи, а также предлагались новые. Так, к концу двадцатых годов ученый смог обосновать и проработать ряд вопросов, связанных с конструкцией космических аппаратов.

Следует отметить, что труд «Тем, кто будет читать, чтобы строить» в течение двух десятилетий оставался рукописью. Впервые его издали только в конце тридцатых годов – после более объемной и важной работы «Завоевание межпланетных пространств». Тем не менее и в таком случае эта книга представляла большой интерес и для ученых и инженеров.

В середине шестидесятых годов первая рукопись Ю.В. Кондратюка была издана в сборнике «Пионеры ракетной техники» под редакцией Т.М. Мелькумова. Вскоре американское агентство NASA выпустило перевод этой книги. По понятным причинам зарубежные специалисты до того времени не имели информации обо всех работах своих коллег из России и СССР. Из нового сборника они не без удивления узнали, что некоторые прорывные идеи, используемые ими на тот момент, на самом деле появились несколькими десятилетиями ранее.
Прорыв в науке

В своих работах десятых и двадцатых годов Ю. Кондратюк предложил ряд новых идей. Некоторые из них фактически являлись развитием уже известных решений, тогда как другие ранее не встречались в научных трудах. Зная дальнейшую историю ракетной техники и космонавтики, совсем нетрудно понять, какие из идей ученого получили развитие, а какие оказались непригодными для использования на практике. Действительно, некоторые решения Ю. Кондратюка оказались слишком сложными или не самыми удобными, что, однако, не сказалось на правильности других.

Еще в рукописи «Тем, кто будет читать, чтобы строить» ученый-самоучка своим собственным методом вывел формулу реактивного движения, ранее сформулированную К.Э. Циолковским. Также он проработал вариант конструкции многоступенчатой ракеты с жидкостным двигателем на топливной паре «водород-кислород». Была предложена камера сгорания двигателя с оптимальной системой подачи топлива и высокоэффективным соплом, позволяющим повысить тягу.

В первом крупном труде также приводились идеи, затрагивавшие способы осуществления космических полетов. Так, Ю. Кондратюк первым предложил т.н. пертурбационный, или гравитационный, маневр – использование гравитационного поля небесного тела для дополнительного разгона или торможения космического аппарата. Затормаживать аппарат при спуске на Землю предлагалось за счет сопротивления воздуха – это позволяло обойтись без двигателей и сократить расход топлива.

Особый интерес представляет предложение Ю. Кондратюка относительно оптимальной методики путешествий на другие небесные тела. Согласно этой идее, к планете или спутнику должен отправляться аппарат, состоящий из двух частей. После выхода на орбиту небесного тела один из его агрегатов должен совершать посадку, а второй оставаться на своей траектории. Для полета обратно посадочный модуль должен подниматься на орбиту и стыковаться со вторым компонентом комплекса. Такая методика решала поставленные задачи наиболее простым способом и с минимальным расходом топлива.

На основе некоторых теоретических положений энтузиаст разработал оптимальный способ полета от Земли к Луне. В сочетании с разделяемым аппаратом это позволяло даже произвести посадку, а затем вернуться домой. Впоследствии такая траектория получила название «трасса Кондратюка». Более того, ее использовали в нескольких программах, предусматривавших отправку к Луне разных космических аппаратов.

Книга «Завоевание межпланетных пространств» получила сразу несколько предисловий – пару авторских, написанных в разное время, а также редакторское. Автором последнего стал профессор В.П. Ветчинкин. Буквально на паре страниц ведущий специалист в своей области не только самым лучшим образом отозвался о труде коллеги, но и привел список совершенно новых идей и решений, впервые предложенных им. В целом же книга была обозначена как «наиболее полное исследование по межпланетным путешествиям из всех писавшихся в русской и иностранной литературе до последнего времени». Также В. Ветчинкин отметил решение ряда вопросов первостепенной важности, пока не рассматривавшихся другими авторами.

Так, Ю. Кондратюк впервые предложил повышать теплоту горения различных видов топлива за счет использования озона вместо «традиционного» кислорода. С теми же целями предлагалось использовать твердое горючее на основе лития, бора, алюминия, магния или кремния. Из этих материалов можно было бы строить сгораемые баки, которые после выработки топлива сами бы стали горючим. В. Ветчинкин отмечал, что схожие идеи высказывал и Ф.А. Цандер, но Ю. Кондратюк опередил его.

Ю. Кондратюк первым предложил концепцию т.н. пропорционального пассива и вывел формулу, учитывающую влияние массы баков на общий вес ракеты. Кроме того, он доказал, что без сброса или сжигания пустых баков ракета не сможет покинуть гравитационное поле Земли.

Ученый-энтузиаст, заметно опередив оте­чественных коллег, впервые предложил идею ракетоплана – ракеты с крыльями, способной осуществлять полет в атмосфере. При этом он не только сделал предложение, но и рассчитал оптимальные параметры конструкции и режимов полета такого аппарата. Были проработаны не только «ракетные» и аэродинамические вопросы, но и проблема тепловых нагрузок на конструкцию.

Наконец, В.П. Ветчинкин отметил основательность Ю.В. Кондратюка при проработке вопроса создания т.н. промежуточной базы – фактически космической станции. В частности, для стабильного поведения и исключения торможения верхними слоями атмосферы ее предлагалось помещать на орбите Луны, а не возле Земли. Кроме того, предлагался оригинальный способ доставки грузов на такую базу. Для этих задач предлагались особый ракетно-артиллерийский комплекс, а также оптическая система слежения и контроля.
Идеи для будущего

Зная пути развития ракетно-космической техники в XX веке, нетрудно понять, какие идеи Ю. Кондратюка были реализованы в исходном виде, какие подверглись серьезным доработкам, а какие не нашли применения и не сошли со страниц книг. Фактически наработками Ю. Кондратюка до сих пор пользуются все основные участники мировой космической отрасли. При этом в некоторых случаях имеет место любопытная зависимость: чем дальше продвигается развитие технологий, тем больше используются не самые новые предложения.

Концепция многоступенчатой ракеты, ныне являющаяся основой космонавтики, была предложена до Ю. Кондратюка, но и он принял участие в ее развитии. Кислородно-водородные двигатели тоже нашли применение в разных сферах. Конструкции камеры сгорания и сопла, предложенные еще в рукописи 1919 года, проверялись на уровне теории и на практике, а затем дорабатывались и использовались в новых проектах.

Особое значение для космонавтики имеют гравитационный маневр и разделяемый космический аппарат для полетов на другие небесные тела, впервые предложенные именно Ю. Кондратюком. Человечество уже отправило в космос несколько десятков автоматических межпланетных станций, и для их вывода на требуемые траектории полета к цели использовался именно пертурбационный маневр, использующий гравитацию Земли или иных небесных тел. Также в сфере АМС самым активным образом используется разделяемая система с орбитальным и посадочным модулем. Подобная архитектура применялась и в лунных программах нескольких стран: самым известным примером такого рода является серия аппаратов Apollo.

Впрочем, не все идеи Ю.В. Кондратюка нашли применение. В первую очередь причиной этого стало дальнейшее развитие науки и техники. Определенные предложения, высказанные в трудах энтузиаста, основывались на уровне техники десятых и двадцатых годов, накладывавшем самые серьезные ограничения. Появление и развитие новых технологий в будущем позволило упростить решение целого ряда задач в космической области.

В книге «Завоевание межпланетных пространств» Ю. Кондратюк высказывал опасения, что даже сильно разреженная атмосфера способна погасить скорость орбитальной станции и привести к ее падению, вследствие чего такой комплекс следует помещать на орбите Луны. Однако в реальности станции спокойно работают на орбите Земли. Время от времени они вынуждены проводить коррекцию орбиты, но эта процедура давно перешла в категорию несложных рутинных процедур.

Снабжать «промежуточную базу» предлагалось при помощи сложного ракетно-артиллерийского комплекса на основе особого орудия, способного запускать грузовые снаряды с ракетным двигателем. На практике такие задачи решаются с использованием специализированных транспортных космических аппаратов, которые доставляются на орбиту при помощи ракет-носителей. Такой способ гораздо проще и экономичнее, чем применение специализированного сложного орудия.

Следить за станцией на орбите, в том числе для своевременного запуска снаряда с грузом, предлагалось при помощи телескопа. Станция должна была нести гигантское металлическое зеркало, а грузовой снаряд планировалось оснастить пиротехническими факелами. К счастью, уже в тридцатых-сороковых годах появилась радиолокация, позволявшая следить за космическими аппаратами без монструозных зеркал и телескопов.
Не только космос

В двадцатых годах Ю.В. Кондратюк сменил несколько мест работы и успел освоить целый ряд специальностей, связанных с проектированием и эксплуатацией различных механизмов. В конце десятилетия он разработал и построил в Камне-на-Оби особое зернохранилище. Деревянная конструкция на 13 тыс. т зерна отличалась сравнительной простотой строительства, но при этом соответствовала всем требованиям.

Впрочем, в 1930 году ответственные лица нашли нарушения при строительстве элеватора, в результате чего проектантов и строителей обвинили во вредительстве. После суда Ю. Кондратюка отправили в закрытое конструкторское бюро угольной промышленности, работавшее в Новосибирске. Там конструктор разработал несколько новых методов строительства шахт, перспективные образцы оснастки и механизации предприятий. Часть этих предложений была реализована в виде проектов или конкретных сооружений.

Еще во время работы в «шарашке» ученый-энтузиаст заинтересовался тематикой ветряных электростанций. В конце 1932 года он с коллегами разработал свой вариант такого комплекса и с ним выиграл конкурс Наркомата тяжелой промышленности. По требованию последнего инженеров освободили досрочно и перевели в Харьков. В 1937 году в Крыму стартовало строительство первой электростанции Ю. Кондратюка, однако оно не было завершено. Руководство промышленности решило прекратить работы по тематике ветряных электростанций большой мощности. Впрочем, изобретатель продолжил разработку компактных и сравнительно маломощных систем такого рода.

Известно, что в середине тридцатых годов Ю.В. Кондратюка звали в Реактивный научно-исследовательский институт, однако он отказался от такого предложения. Причиной этого стала необходимость продолжения работ в сфере энергетики. По другим данным, ученый опасался, что участие в ракетных проектах военного предназначения вызовет повышенный интерес со стороны органов безопасности и вскроется история с подменой документов.

В 1941 году Ю. Кондратюк жил и работал в Москве. Вскоре после начала Великой Отечественной войны он добровольно поступил в народное ополчение. Немолодого добровольца зачислили телефонистом. В дальнейшем он служил в различных подразделениях связи из состава разных соединений. Согласно разным источникам, Ю.В. Кондратюк погиб в конце февраля 1942 года во время боев в Болховском районе Орловской области. На предполагаемом месте гибели выдающегося ученого и конструктора установлен памятник.
***

В начале XX века вся ракетно-космическая тематика держалась только на энтузиастах, желающих открывать новые горизонты науки и техники. Одним из них был Александр Игнатьевич Шаргей, более известный как Юрий Васильевич Кондратюк. Проявляя большой интерес к перспективной тематике, он провел массу необходимых расчетов и на их основе предложил немало важных идей. Более того, не имея доступа к чужим работам в той же сфере, он самостоятельно вывел все необходимые положения и формулы.

В определенный период Ю. Кондратюк прекратил активную работу по ракетно-космической тематике, сосредоточив усилия в других областях. Однако его наработки заинтересовали коллег и получили развитие. Через несколько десятилетий после публикации основных трудов ученого-энтузиаста все это привело к запуску первого искусственного спутника Земли, обитаемых аппаратов и т.д. Не занимаясь непосредственно сборкой и запуском ракет, Ю. Кондратюк смог внести самый серьезный вклад в общую теоретическую основу важнейшей отрасли.



Кирилл РЯБОВ

https://sovross.ru/articles/2237/56140


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: О прошлом для будущего
СообщениеДобавлено: Пт апр 01, 2022 10:06 am 
Не в сети

Зарегистрирован: Вт сен 28, 2004 11:58 am
Сообщений: 10803
Список действующих договоров инотехпомощи по Наркомтяжпрому СССР

Батюшки-святы! Где логика? Большевику Сталину Европа и США помогали строить социализм. А в пору антибольшевизма Ельцина–Путина та же Евро-Америка рушит производство России и грабит ее достояние.

Иностранные специалисты и рабочие, обслуживающие сложную зарубежную технику: только на строительстве Магнитогорского металлургического комбината трудились более 800 иностранных специалистов из США, Германии, Англии, Италии и Австрии.



1. РИВ (Италия) – 1-й Господшипниковый завод (подшипники)
2. Форд (США) – Автозавод им. Молотова в Горьком (автомашины)
3. БСА (Англия) – Московский велозавод (велосипеды)
4. Демаг (Германия) – Центральное Бюро Тяжелого Машиностроения (ЦБТМ) (краны и краново-подьемные устройства)
5. Демаг (Германия) – ЦБТМ (прокатные станы)
6. Зульцер (Швейцария) – Союздизель (дизеля)
7. Ман (Германия) – Коломенский завод (дизеля)
8. Эрхард и Земмер (Германия) – Восхим (компрессора)
9. Шток (Германия) – Завод им. Калинина (спиральные сверла)
10. Крупп (Германия) – Спецсталь (качественные стали)
11. Тейлор (Англия) – Трубосталь (цельнокатанные колеса)
12. Копперс (США) – Гипрококс (коксовые печи)
13. Демаг (Германия) – Магнитострой (прокатный цех)
14. Французская Алюминиевая Компания (Франция) – Главалюминий, Волховский и Днепровский алюминиевые комбинаты
15. Миге (Франция) – Запорожсталь (электропечи Миге)
16. Митке (Германия) – Гинцветмет (файнцинк)
17. Метро-Виккерс (Англия) – ВЭТ (турбостроение и электропромышленность сильного тока)
18. Сцинтилла (Швейцария) – Электрокомбинат (магнето)
19. Автолаит (США) – Электрокомбинат (электрооборудование для автотракторов)
20. Омодео (Италия) – Гидроэлектропроект (гидростанции)
21. Любек (Швеция) – Аккумуляторный трест (щелочные аккумуляторы)
22. Наитрожен (США) – Союзазот (аммиачные заводы)
23. (азотная кислота)
24. Уде (Германия) – Союзазот (монтан – селитра)
25. Уде (Германия) – Союзазот (метанол)
26. Уде (Германия) – Союзазот (аммиачная селитра)
27. Электрокемиска (Норвегия) – Спецсталь (электроды)
28. Этернит (Италия) – Союзасбест (асбоцементные трубы)
29. Шлюмберже (Франция) – ИГРИ (электроразведка)
30. Кертис-Райт (США) – Самолетный трест (авиамоторы)
31. Фиат (Италия) – завод №120 (литейная авиазавода)
32. Ансальдо (Италия) – завод «Большевик» (автофретаж и лейнирование орудий)
33. Сперри (США) – Электрокомбинат (специальная оптика)
34. Дешимаг (Германия) – Центральное Конструкторское Бюро Судостроения (ЦКБС) (специальное судостроение)
35. Ансальдо (Италия) – ЦКБС (специальное судостроение)
36. Бауер (Германия) – ЦКБС (морское судостроение)

(Данные на 1 июля 1934 г. Документ подготовлен ИНО НКТП и направлен в импортное управление Наркомвнешторга СССР.

См.: РГАЭ. Ф. 7297. Оп. 38. Д. 61. Л. 6. РГАЭ. Ф. 72 97. Оп. 38. Д. 61. Л. 7-7 об. Копия)




За 25 лет в России закрыто около 80 тысяч заводов и фабрик

После приватизации и реформ ни одна из промышленных отраслей – нефть, газ, металлургия, энергетика, химия, машиностроение, сельское хозяйство, легкая промышленность не стала работать эффективнее. Почти полностью уничтожены отрасли – гражданское авиастроение, судостроение, приборостроение, электроника, машиностроение.



Telegram

https://sovross.ru/articles/2248/56502


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: О прошлом для будущего
СообщениеДобавлено: Пт июл 01, 2022 5:44 pm 
Не в сети

Зарегистрирован: Вт сен 28, 2004 11:58 am
Сообщений: 10803
Героическая эпопея «Челюскина»

Газета "Правда" №70 (31273) 1—4 июля 2022 года
6 полоса
Автор: Юрий МАХРИН, кандидат исторических наук.

В 49 городах и посёлках России есть улица под названием Челюскинская. В подмосковных Мытищах я расспросил прохожих, почему их улица называется так. Многие покачивали головами или разводили руками. Но люди старшего поколения всё же вспомнили о пароходе, отправившемся по Северному морскому пути и канувшем в пучину вод под натиском немилосердного льда.

История «Челюскина»

Северный морской путь веками манил Россию. Его освоение обещало стране великую экономическую выгоду: возможность прирастать богатствами Сибири. Большой вклад в исследование этих бескрайних суровых белых просторов внёс Семён Иванович Челюскин (1707—1764) — офицер русского флота, капитан 3 ранга. В 1733—1740 годах он участвовал в Великом сибирском обследовании. А в 1745-м, передвигаясь на собачьих упряжках, изучал восточное побережье Таймыра, открыл северную точку Евразии. Её в честь отважного полярника назвали мысом Челюскина.

Желание превратить воды Арктики в регулярную магистраль пытались, правда неудачно, осуществить многие экспедиции при царской власти. И власть Советская мечтала об этом. В 1932 году 28 июня из Архангельска вышел пароход «Александр Сибиряков». Руководил опасной экспедицией видный учёный Отто Шмидт (1891—1956), возглавлявший Всесоюзный арктический институт. 1 октября судно вошло в чистые ото льда воды Берингова пролива. Это был первый в мире проход корабля по Северному Ледовитому океану за одну навигацию. Тогда же было создано Главное управление Севморпути. В нынешнем году у него юбилей — 90-летие.

Успех «Александра Сибирякова» вдохновил О.Ю. Шмидта взяться за организацию новой экспедиции. Его выбор пал на только что построенный в Копенгагене грузопассажирский пароход ледокольного типа. Советское правительство заказало его для плавания между устьем Лены и Владивостоком, потому и нарекло сначала «Леной». Под таким названием он прибыл 3 июня 1933 года в Ленинград, где его перекрестили в честь знаменитого русского полярника в «Челюскина».

12 июля судно отправилось с берегов Невы в Мурманск. Здесь на борт был погружен дополнительный уголь, и 10 августа началась эпопея «Челюскина».

В 1934 году редакция газеты «Правда» издала двухтомник «Поход «Челюскина». В нём — написанные, как говорится, по горячим следам свидетельства 64 челюскинцев — участников Великого северного похода. Волнующие душу воспоминания, исторически достоверные факты! В «лихие 90-е» на «Челюскина» было вылито много грязи. Борзописцы-антисоветчики упрекали власть СССР: мол, необдуманно бросила людей на гибель. «Нелепая авантюра» — возглашает новоявленный «историк». Как же всё было на самом деле?

Цели полярного похода

В самом начале первого тома — статья Отто Шмидта о задачах полярного похода парохода «Челюскин»: «Эта экспедиция — одно из звеньев большой работы по изучению и освоению советской Арктики — далёкого севера нашей страны. В общий грандиозный план великих работ первой пятилетки была включена и Арктика. С 1929 года начинается систематическое использование ледокольного флота. В 1933 году было решено повторить поход «Сибирякова»: вновь выйти для сквозного прохода Северным морским путём».

Совокупность нескольких причин привела к этому решению, пишет Отто Юльевич. Надо было сменить зимовщиков острова Врангеля и расширить станцию (за последние годы попытки достигнуть острова с востока не давали успеха). Также следовало укрепить и продолжить опыт плавания «Сибирякова», изучив ряд ещё не известных участков моря. Наконец, необходимо было проверить, в каких пределах возможно плавание на севере грузовых пароходов — не ледоколов и каким образом организовать совместную работу этих пароходов и ледоколов на всём пути.

СССР располагал в то время такими первоклассными ледоколами, как «Красин», «Ермак», «Ленин». Но они не были предназначены для дальнего плавания: брали на борт малый запас топлива и совсем не могли принять добавочный груз. А тут требовалось завезти на остров Врангеля для полярников несколько деревянных построек, большой запас угля, продовольствия, снаряжения: палатки, спальные мешки, несколько комплектов рабочей одежды, лёгкой и тёплой… Топливом планировалось обеспечить и ледокол, если возникнет необходимость в его помощи. В общем нужно не ледокольное, а, что называется, полуледокольное судно. «Челюскин» отвечал этим требованиям, хотя предназначался для более ограниченных рейсов, чем прохождение всего Северного пути.

В июне «Челюскин» прибыл из Дании в Ленинград. «Осмотр наряду с рядом достоинств показал, что крепость его вряд ли будет достаточна для встречи с тяжёлыми льдами. Поэтому был разработан вариант похода, при котором «Челюскин» идёт, насколько возможно, своим ходом, а в случае больших ледовых препятствий призывает на помощь ледокол «Красин», — пишет Отто Юльевич.

Штурман В. Павлов в книге «Поход «Челюскина» пишет: «10 августа в 4 часа 30 минут отошли от мурманской пристани. На борту судна 112 человек: 53 — экипаж, 29 — состав экспедиции, 18 зимовщиков острова Врангеля, 12 строителей. Запасы: угля 2995 тонн, воды 500 тонн, продовольствия на 18 месяцев и трёхгодичное снабжение для острова Врангеля».

Кроме собственных экспедиционных грузов и угля, «Челюскин» взял на борт два разобранных дома для полярников острова Врангеля. Много места заняли бочки с горючим как для самолёта Ш-2, размещённого на корабле, так и для радиостанции на острове Врангеля.

Позаботились и о том, чтобы у полярников было в пути свежее мясо: на борт погрузили 26 коров, четырёх поросят.

Баренцево море «Челюскин» прошёл, не встретив льдов. Вошли в Карское море.

Тяжёлые льды ранили судно

Отто Шмидт: «При первых же встречах со льдом в Карском море «Челюскин» получил повреждение в носовой части (лопнул шпангоут, погнулась стрингера и т.д.) …Одной из причин слабой сопротивляемости корабля стало то, что он был перегружен. Нам пришлось взять тысячу лишних тонн угля для «Красина». Наличие лишнего груза привело к тому, что более укреплённый, так называемый ледовый пояс обшивки оказался ниже ватерлинии, и пароход встречал лёд менее защищённой верхней частью. Эти повреждения показали, что мы не должны требовать от «Челюскина» слишком многого. Хотя он и построен с учётом северного плавания, но его крепления рассчитаны, очевидно, неправильно и во всяком случае недостаточно».

В. Воронин, капитан судна: «Челюскин», широкий и малосильный пароход, не мог, конечно, форсировать льды и выдерживать их напор. Но ещё вопрос, как бы повёл себя во льдах Чукотского моря даже настоящий ледокол? Уж очень тяжёлый лёд был там в 1933 году».

Надо было поскорее избавиться от лишнего обременительного груза для «Красина». Он тоже находился в Карском море. Сблизились, команды быстро переместили 900 тонн «чёрного золота» из трюма в трюм.

А вот к острову Врангеля приблизиться не удалось. Дома в разобранном виде, инструменты, команда из 18 человек, провизия остались на корабле. Отто Шмидт решил: когда дойдут до мыса Челюскина, высадят строителей там и они создадут новую станцию полярников.

31 августа 1933-го на «Челюскине» стало одним человеком больше. 113-й появилась новорождённая девочка — дочь супругов Васильевых. Какое имя ей дать — решали сообща. Итог корабельного вече: раз девочка появилась на белый свет в Карском море — значит надо назвать её Кариной. С тех пор это имя (его нет в святцах) стало в СССР популярным.

Плыла на корабле ещё и полуторагодовалая Аня — дочь супругов-полярников.

21 сентября, дрейфуя вместе со льдом, полярники заметили, что он оттягивает пароход ко входу в Кольчугинскую губу.

1 октября у «Челюскина» неожиданно появились чукчи, прибывшие на собаках с берега. Вместе с ними руководитель экспедиции поехал на берег — за 25 километров. Там договорился об отправке части экипажа. На нартах удалось перевезти восемь человек, на борту осталось 105.

3 ноября корабль, пленённый льдом, вошёл в Берингов пролив, не имея самостоятельного хода. Тем не менее руководитель экспедиции не удержался от восторга: «Всё-таки в одну навигацию мы достигли Берингова пролива! 5 ноября мы были уже в середине пролива. Вылетевшие на разведку лётчики не могли сказать ничего утешительного. До чистой воды расстояние было хотя и недалеко (20 км), но лёд был очень плотный».

Зимовка на льдине

Отто Шмидт призвал на помощь ледокол «Литке». Несмотря на обилие тяжёлых повреждений, его команда мужественно пробивалась к «Челюскину». Отто Юльевич готовился передать на борт спасателей около половины состава экспедиции, прежде всего женщин и двух малолетних девочек. Но подранок «Литке» не смог приблизиться к зажатому льдом судну и вынужден был повернуть обратно… Вскоре в бухту Провидения прибыли лётчики Ляпидевский и Конкин на АНТ-2. Однако полярная ночь, пурга и низкая температура не дали возможности развернуть полёты.

13 февраля «Челюскина» поглотила водная стихия. Вот как описал это геодезист Я. Гаккель: «Гряда торосов высотой в шесть метров с грохотом, заглушаемым шумом ветра, приближалась к беспомощному судну. Как только корма упёрлась в прочный лёд, судно было мгновенно смято. Сделав своё дело, льды остановились. Величина пробоины достигала 45 метров. Стиснутый ещё льдами «Челюскин» опускался рывками. Наконец в четыре часа с минутами, высоко задрав корму, «Челюскин» стремительно пошёл ко дну».

На лёд высадились 104 человека. 105-й — завхоз Борис Могилевич, сбитый покатившимися по палубе бочками с горючим, ушёл подо льды вместе с «Челюскиным».

Предвидя гибель парохода, Шмидт распорядился заранее переместить грузы к бортам, чтобы в критическую минуту их можно было быстро сбросить на лёд. И когда не осталось сомнений, что «Челюскин» обречён, полярники своевременно выгрузили палатки, спальные мешки, строительные материалы… Благодаря этому затем удалось быстро построить лагерь среди торосов и наладить в нём сносную жизнь.

Учёные проводили в лагере исследования Арктики. Они оказались бесценными для дальнейшего освоения Севморпути.

14 февраля Совнарком СССР постановил: «Для организации помощи участникам экспедиции т. Шмидта О.Ю. и команде погибшего судна «Челюскин» образовать правительственную комиссию в следующем составе: зам. Председателя СНК СССР т. Куйбышева В.В. (председатель) …».

«Какой же путь спасения надлежало выбрать? Спасательная экспедиция на собаках с берега, так же как пеший переход из лагеря на берег были неприемлемы. По торосистому льду ещё ни одной экспедиции не удавалось делать более 10 километров в день. Даже если бы мы нигде не встречали широких разводьев, которые могли нас надолго задержать, мы всё же должны были иметь в виду переход не менее чем в 25 дней (до берега около 150 километров). В общем, было ясно, что из 104 человек дошли бы, вероятно, не более сорока», — пишет О. Шмидт.

Надежду на спасение обещали только самолёты

Челюскинцы согласились с мнением правительственной комиссии: основным средством спасения является самолёт. Валерий Куйбышев к тому же сообщил, что в дополнение к авиации посылаются ледоход «Красин», дирижабли и вездеходы.

Зимовщики начали строить аэродромы. В Арктике лёд совсем не тот, как, скажем, на Байкале, на реках Сибири. Торосы, трещины, разводья… Их надо убирать. Только приготовят площадку, начинается подвижка льдов, и она уже не может принять самолёт. И так много раз. Понадобилось построить пять аэродромов.

Составлен был список эвакуации полярников. Первыми в нём значились фамилии десяти женщин и двух малолетних девочек. Лишь 5 марта 1934 года их забрал самолёт Ляпидевского. Последние шесть полярников, в их числе и капитан корабля В. Воронин, покинули лагерь зимовки 13 апреля. Женщины приземлились в Уэлене, все остальные — в Ванкареме.

Лётчики совершили 23 рейса. Спасены были все 104 человека, прожившие на льдине два месяца в условиях полярной зимы.

От Ванкарема до Уэлена предстоял трудный 500-километровый путь. «Мы вышли из Ванкарема, отказавшись от переброски на самолётах, чтобы освободить их для больных… Нас восемь человек. Мы получили только две собачьи упряжки, по одной на четыре человека. Это значительно меньше, чем у бригад, отправленных ранее. Это значит, что ехать на нартах не придётся, так как они доверху загружены нашими рюкзаками, малицами и спальными мешками. И на десятый день мы в Уэлене», — написал гидробиолог П. Ширшов.

С Чукотки, из бухты Провидения, 21 мая 1934 года челюскинцы на пароходах «Смоленск» и «Сталинград» поплыли сначала на Камчатку, а затем во Владивосток. Отсюда на специальном литерном поезде отправились в Москву. 19 июня столица торжественно чествовала героев. 24 июня их встретил ликующий Ленинград.

Все челюскинцы получили ордена и медали СССР.

Воздавая должное героизму и подвигу лётчиков при спасении челюскинцев, ЦИК СССР учредил звание «Герой Советского Союза». Впервые оно было присвоено Анатолию Ляпидевскому, Сигизмунду Леваневскому, Василию Молокову, Николаю Каманину, Маврикию Слепнёву, Михаилу Водопьянову, Ивану Доронину. В 1939 году был введён особый отличительный знак Героя СССР — медаль «Золотая Звезда». На той, что вручили Анатолию Ляпидевскому, стоял №1.

В апреле 1934 года правительство приняло постановление «О возведении монумента в память полярного похода «Челюскина» в 1933—1934 годах». Установить его надлежало в Москве, на Стрелке. Многие скульпторы, начинающие и маститые, такие, как Вера Мухина и Иван Шадр, пожелали увековечить подвиг и членов экспедиции, и лётчиков. Но ни один из проектов не получил одобрения. С годами энтузиазм ваятелей угас, да и власти охладели к вердикту Совнаркома, и монумент так и не был возведён.

Отто Шмидт, описывая полярную эпопею, подводит в книге «Поход «Челюскина» итоги: «Челюскин» не вышел в Тихий океан, а погиб, раздавленный льдами. Тем не менее проход до Берингова пролива состоялся и послужил доказательством того, что Северный морской путь проходим. Увеличение ледокольного флота и правильная расстановка ледоколов на всех участках пути — ближайшая наша задача».

Уже в 1934 году ледорез «Литке» без аварий преодолел путь из Владивостока в Мурманск за одну навигацию. В 1935-м лесовозы впервые перевезли по Севморпути груз из Ленинграда во Владивосток. А в 1939-м ледокол «И.В. Сталин» совершил двойное сквозное плавание по этому маршруту.

Опыт покорения Арктики пригодился в Великую Отечественную войну. По Севморпути с востока на запад шли караваны судов с военными грузами для фронта.

https://gazeta-pravda.ru/issue/70-31273 ... elyuskina/


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: О прошлом для будущего
СообщениеДобавлено: Пн июл 25, 2022 8:31 pm 
Не в сети

Зарегистрирован: Вт сен 28, 2004 11:58 am
Сообщений: 10803
«Беспощадно бороться с явным и тайным фашизмом...»

Газета "Правда" №80 (31283) 26—27 июля 2022 года
4 полоса
Автор: Анна ПОЛТАВЧЕНКО.

«Биография Ярослава Галана — если её изложить целостно и подробно, даёт полное представление об общественно-политической истории Западной Украины. Она раскрывает классовые отношения и классовую борьбу, борьбу политических партий, предательскую роль униатских попов, которые под рясами носили маузеры и немецкие парабеллумы, а в алтарях хранили гранаты, пулемёты и антисоветскую литературу. Эта биография раскрывает двуличие буржуазных националистов, борьбу течений в среде западноукраинского крестьянства и интеллигенции». (Степан Злобин, писатель).

Мальчик появился на свет 27 июля 1902 года в галицийском местечке Дынов Львовского воеводства, расположенном в 49 километрах от города Перемышля (ныне Подкарпатское воеводство, Польша). В то время Дынов находился в составе Австро-Венгрии и среди 3100 его жителей насчитывалось всего 50 русинов. Одним из этих русинов был отец мальчика — Александр Михайлович Галан, мелкий служащий, бесконечно влюблённый в русскую литературу. Самого же мальчика звали Ярослав. Он с замиранием сердца слушал поэмы Пушкина, романы Тургенева, «Войну и мир» Толстого, которые по очереди читали ему отец и мать. А за окнами дома звенела медь военных оркестров — австрийские музыканты играли прелюдию Первой мировой войны.

Школа была только в Перемышле, и родители Ярослава Галана переехали туда ради учёбы сына. Учителя призывали «любить императора Франца-Иосифа» и ненавидеть «москалей», которых «надо уничтожать под корень». Учеников, тайно читающих сочинения галицийского писателя-революционера Ивана Франко, в жестокую жару сажали на солнцепёк: «Во время концерта в честь Франко вы декламировали: «Мы стремимся к солнцу!» Вот вам и солнце. Погрейтесь!..»

Отрок Ярослав терпеть подобного не мог. И когда на одном из уроков законоучитель спросил: «Почему святого отца зовут Пием?», ученик Галан ответил: «Потому что святой отец любит выпить». Испытав после этого 10 ударов «священной розги», он дома с порога крикнул матери: «Плюю на папу!» «С тех пор греко-католическая церковь начала против меня «холодную войну», — писал потом Ярослав Галан в своём знаменитом памфлете «Плюю на папу» (1949).

С 1 августа 1914 года из-за легенд об «австрийском рае» для русинов проступили вполне реальные виселицы Талергофа и Терезина — первых европейских концлагерей, где Австро-Венгрия уничтожала русинов за их нежелание отречься от России. В Талергоф за «русофильство» был брошен и отец Ярослава. Матери с детьми во время Брусиловского прорыва российская военная администрация помогла перебраться в Ростов-на-Дону.

Ростовская гимназия открыла 13-летнему Ярославу Галану творчество Герцена, Салтыкова-Щедрина, Горького и других русских классиков. В Ростове-на-Дону подросток впервые услышал о Ленине. В город приходили большевистские газеты из Москвы и Петрограда. Юный гимназист следил за партийной прессой, из неё ему становилось ясно, за что сражаются большевики. «В этом большом городе на юге России, являвшемся перекрёстком путей Гражданской войны, начало формироваться моё мировоззрение как будущего революционера», — подытоживал он потом связанное с Ростовом-на-Дону. Местные события 1917 года запечатлены в его рассказе «Незабываемые дни».

Пребывание в России будущих писателей-уроженцев Западной Украины Ярослава Галана, Александра Гаврилюка, Степана Тудора в те действительно незабываемые октябрьские дни способствовало их революционной закалке. В 1918 году они вернулись на Западную Украину свободными от националистической ограниченности, которая загубила не один свежий талант. Увидев, на что способны раскрепощённые трудящиеся, Я. Галан, С. Тудор, А. Гаврилюк поняли глубокий смысл ленинских слов: «При едином действии пролетариев великорусских и украинских свободная Украина возможна, без такого единства о ней не может быть и речи».

В 1922 году Ярослав Галан сдал экзамены на аттестат зрелости в гимназии Перемышля и уехал в Триест (Италия) учиться в Высшей торговой школе. В 1923 году юноша поступил на отделение славянской филологии философского факультета Венского университета.

… Он работал над старыми историческими хрониками в библиотеке Венского университета. И вдруг в зал ворвались молодчики с толстыми палками в руках.

«Эти палки сказали нам обо всём: они были символом, эмблемой, украшением и оружием первых австрийских адептов Гитлера… — писал позднее Галан. — Вожак шайки крикнул надорванным фальцетом: «Все евреи должны выйти!» Через несколько минут библиотечный зал опустел — почти все покинули его в знак протеста.

Будущие эсэсовцы подобного не ожидали. Воздух засвистел от десятков палок. Юноши и девушки, обливаясь кровью, скатывались с мраморной лестницы под свист, хохот и вой торжествующих выродков.

Промучившись бессонную ночь, Галан знал, куда ему идти утром. В закопчённой заводской конторке он нашёл худого парня в замасленной робе.

— Я из университета. От Франца. Хочу вступить в ваше рабочее товарищество «Единство».

— А вы знаете, кто стоит во главе его?

— Знаю… Коммунисты. Потому и пришёл.

Так, в 1923 году в Вене началась революционная деятельность молодого Ярослава Галана. В следующем году, во время пребывания на каникулах в Перемышле, он вступил в члены подпольной КПЗУ — Коммунистической партии Западной Украины.

В 1926 году Галан перевёлся в Краковский университет, где сотрудничал с прогрессивными студенческими организациями «Жизнь» и «Пролом».

12 мая 1929 года, на первой конференции пролетарских литераторов Западной Украины, возникло писательское объединение «Горно» («Горнило»). Его декларация гласила: «Только то направление в литературе, которое руководствуется идеологией пролетариата, защищает интересы народа, противостоит фашистским группировкам». «Горно» было связано с нелегальной КПЗУ. Его печатным органом стал журнал «Викна» («Окна»). В новое объединение вошёл революционный цвет интеллигенции Западной Украины: прозаики и поэты Степан Тудор, Пётр Козланюк, Александр Гаврилюк, Ярослав Кондра, Антонина Матуливна, Влас Мизинец и другие. Они продолжили творческие идеи И. Франко, В. Стефаника, М. Черемшины, Л. Мартовича.

Чешский писатель-коммунист Юлиус Фучик в еженедельнике «Творба» высоко оценил «Горно», а самым ярким его представителем назвал Я. Галана.

Ярослав Галан — молодой человек невысокого роста и крепкого сложения, светловолосый, с внимательным взглядом слегка раскосых серых глаз, приехал во Львов искать работу, когда его из-за «неблагонадёжности» уволили с должности учителя в Луцке. И привёз с собой пьесу «Вантаж» («Груз»), создание которой считал потом началом своей драматургической деятельности.

Пьесами «окновского» периода Я. Галан заложил основы пролетарской драматургии на Западной Украине. Его знаменитая комедия «99%» (1930), поставленная полулегальным львовским «Рабочим театром», пользовалась особой популярностью среди западноукраинского и польского пролетариата. Она с исторической прозорливостью вскрывала гниль междоусобных разборок националистических партий в полном соответствии с формулой галановского доктора Дзуньо: «Я продал вас, вы — меня, и незачем здесь ломать национальную солидарность».

Драма Ярослава Галана «Осередок» («Ячейка») (1932) стала настоящим пособием по организации рабочей стачки — в школе, на улице и на заводе.

В центре внимания Я. Галана — драматурга, писателя, журналиста — всегда стояла проблема воспитания революционного сознания масс. «Разобщённые удары — многое ли они дадут? Нужен кулак, а мы были растопыренными пальцами». Эту проблему из рассказа «Казнь» Галан ставит в произведениях «Неизвестный Петро», «Целина», «На мосту» и многих других.

Своеобразие работ Ярослава Галана, опубликованных в «Окнах», состоит в том, что писатель использовал определённое событие как повод для пропаганды марксистско-ленинской идеологии. Отсюда — исторические экскурсы, большие отступления от первоначально избранной темы, теоретическое обоснование выводов в его работах. В них ясно сказывается внимательное изучение писателем трудов В.И. Ленина. Срывая маски с «независимых» литераторов, Галан часто употреблял приём, который, как известно, Ленин в своё время советовал использовать А.В. Луначарскому, разоблачавшему в печати меньшевиков: «Сделайте из них тип. Нарисуйте их портрет во весь рост по цитатам из них же».

Неоднократно применяя этот способ, Ярослав Галан рисует портрет митрополита греко-католической церкви Андрея Шептицкого. В одном из своих ранних памфлетов он назвал Шептицкого «бородатым мутителем святой водички». Это был смелый вызов не только всесильному митрополиту, но и всему его реакционному лагерю. Против «горновцев» единым фронтом выступали более 80 газет и журналов фашистско-националистического лагеря, издававшихся только во Львове. Проповедники воинствующего национализма объединились в «Украинском товариществе писателей и журналистов», где тон задавал Дмитрий Донцов — будущий главный идеолог украинского фашизма.

«Западная Украина — теперь тюрьма. Но нашлась группа людей, чтобы раскрыть окна в эту тюрьму», — написала издававшаяся в Париже «Украинская рабочая газета». «Браво, «Викна»!» — донеслось со страниц «Рабочего ежемесячника» — органа английской Компартии. Приветы братской солидарности «окновцам» посылали киевская «Литературная газета», московские журналы, «Западная Украина» и «Вечерняя рабочая газета» из Харькова, журнал «РЛФ» из Софии, «Месячник литерации» из Варшавы, «Творба» из Праги, «Нью-Масс» из Нью-Йорка, «Работница» из Канады, «Пролетар» из Буэнос-Айреса, коммунистические издания Германии. В 1930 году «Горно» приняли в Международное бюро революционной литературы.

А над Европой тем временем всё больше сгущались тучи фашизма. В приснопамятном 1933 году деятельность литературной группы «Горно» была запрещена. Зато продолжила свой террор Организация украинских националистов (ОУН). 21 октября 1933 года оуновец Лемик среди белого дня застрелил секретаря советского консульства во Львове Андрея Майлова. Затем члены ОУН бросили бомбы в редакцию антифашистского львовского издания «Сила» и первой рабочей газеты Галиции «Труд».

В июне 1934 года, воспользовавшись убийством оуновцами польского министра Б. Перацкого, полиция арестовала как «подозрительного» Я. Галана. Он провёл несколько недель в яблоновской тюрьме — в невыносимых условиях. (Три года спустя Ярослав Галан, сотрудник прогрессивной польской газеты «Дзенник популярны», попал в заключение в Варшаве, затем его перевели в старейшую львовскую тюрьму «Бригидки».)

В марте 1936 года были расстреляны рабочие краковского завода «Семперит» и по Польше прокатилась волна забастовок. 16 апреля гневный рабочий Львов провожал в последний путь молодого безработного Владислава Козака, убитого накануне польскими полицейскими. Похороны жертвы капитала превратились в мощный протест. И полиция снова стреляла в народ! Тридцать одного убитыми и двести человек ранеными потеряли в тот день львовские пролетарии.

«Неужели они рисковали жизнью только ради куска хлеба или десятипроцентной прибавки к жалованью? — спросит потом Ярослав Галан в посвящённом этим событиям рассказе «Золотая арка». — Думать так — значит совершенно не верить в человека!.. Они верили тогда только в одно: что каждый их шаг вперёд по улицам, залитым их же кровью, — это сто, тысяча шагов вперёд, к бессмертию, величию их класса…»

Через месяц после этих трагических событий, 16—17 мая 1936 года, в здании Львовского оперного театра проходил Антифашистский конгресс польских и галицийских деятелей культуры. На нём выступали представители бастующих рабочих, писатели в перерывах между заседаниями делали доклады на заводах и фабриках. Рабочие разных национальностей составляли огромное большинство гостей съезда. Они внимательно слушали выступления Степана Тудора, Кузьмы Пелехатого, Ярослава Галана. «Мы чувствовали тогда, — вспоминал польский поэт Владислав Броневский, — что рабочий и крестьянский писатель — это человек, любимый массами». Ванда Василевская, призывая коллег к созданию бдительной, воинственной литературы, заявила: «В следующий раз мы встретимся в красном Львове». Её слова оказались пророческими.

17 сентября 1939 года части Красной Армии перешли советско-польскую границу и 19 сентября вошли во Львов. «Счастье приходит неожиданно, — писал по этому поводу Ярослав Галан в очерке «Вторая молодость». — Утомлённые быстрым маршем бойцы Красной Армии входили во Львов, который уже успел расцвести красными знамёнами. (...). Первая и единственная армия, которую старый Львов встречал с радостью».

2 октября 1939 года центральный орган КП(б)У газета «Советская Украина» сообщила: «На днях во Львове начала выходить новая газета — «Вильна Украина» («Свободная Украина»). Трудящиеся города восторженно встретили газету на родном языке, газету правды и свободы». Первый номер «ВУ» вышел 29 сентября 1939 года. Его выпускали Я. Галан, К. Пелехатый, П. Козланюк и другие литераторы.

В 1940 году Галан работал в журнале «Литература и искусство», а с 1941-го — заведовал литературной частью во Львовском драматическом театре имени Леси Украинки.

Начало Великой Отечественной войны Ярослав Галан встретил в Коктебеле. Писательница Евгения Хин, которая тоже там отдыхала, вспоминала потом, что Галан уехал в Москву, не дожидаясь общей эвакуации. «Он поднимает руку прощаясь. И, как в наплывающем кадре, я вижу его неподвижный взгляд, как будто уже в шлеме лицо, плечи в военной гимнастёрке, штык за плечами…»

В первое же утро войны одна из фашистских бомб, сброшенных на Львов, убила боевых соратников Галана — Степана Тудора и Александра Гаврилюка. Сам Ярослав Галан после многочисленных просьб об отправке его на фронт был командирован в Саратов — работать комментатором украинской радиостанции им. Т.Г. Шевченко. Особенностью радиопублицистики Галана была её документальность. Писатель использовал самый разнообразный фактический материал: приказы немецкого командования, протоколы допросов, выступления берлинского радио, письма и дневники пленных немцев. Разносторонняя эрудиция писателя, упорство, с которым он работал над передачами, горячая вера в победу даже в самые тяжёлые для нашей Родины дни делали его передачи необычайно яркими, доходчивыми, убедительными.

Знакомый голос Ярослава Галана слушали в подполье его земляки — жители оккупированной Украины.

В 1943 году вышла книга писателя «Фронт в эфире». Он работал в группе журналистов при ЦК КП(б)У (Москва, Харьков), комментатором прифронтовой радиостанции «Днипро».

Когда же над Львовом вновь затрепетало Красное знамя, Ярослав Галан, как специальный корреспондент газеты «Советская Украина», был командирован в Нюрнберг, где народы мира вершили суд над военными преступниками гитлеровской Германии. Писатель с большой художественной силой нарисовал портреты Геринга, Риббентропа, Кальтенбруннера, Розенберга и других главарей третьего рейха, выглядевших, по его словам, на скамье подсудимых «пауками в банке».

«Задача человечества — сделать выводы. И эти выводы будут уничтожающими для строя, который породил такую гниль, — писал в те дни Галан. — А это — самое главное, именно в этом и состоит историческое значение Нюрнбергского процесса».

Пользуясь правом журналиста-международника, он проникал в лагеря интернированных американскими оккупационными войсками преступников, в том числе украинских буржуазных националистов, верно служивших Гитлеру. Богатейший материал, собранный тогда писателем, стал основой его книг «То, чего не забывают», «Люди без родины», «На службе у сатаны», пьес «Под золотым орлом», «В Риме колокола звонят» и множества других произведений.

«Надо избегать штампа, шаблона, повторения одних и тех же мыслей, фраз, — отмечал Ярослав Галан. — Писать правду, и только правду, в большом и малом. Минимум собственных рассуждений, максимум спокойного тона, без ругани. И как можно меньше стилистических цветочков, взращенных на обильной ниве энциклопедий, чтобы среди них не растерять правду».

В своих очерках с Нюрнбергского процесса Ярослав Галан отчётливо показывал читателям не только гитлеровских палачей, но и англо-американских покровителей немецкого фашизма, а также обличал Ватикан. Наносил удар за ударом по центру мирового мракобесия памфлетами «Сумерки чужих богов», «Исцеление из мрака», «Отец тьмы и присные» и др.

Разоблачая украинских буржуазных националистов, Ярослав Галан выступал как историк, экономист, политик. Убедительно доказывал, что члены ОУН—УПА несли Украине не освобождение, а националистическое порабощение на кончиках иностранных штыков.

На фактическом материале он раскрывал преступления батальона «Нахтигаль», роль униатской церкви в создании дивизии СС «Галичина». В борьбе с ОУН—УПА Галан опирался на марксистско-ленинское учение.

Однажды в разговоре с писателем Владимиром Беляевым Ярослав Александрович завёл речь о гениальной прозорливости Ленина, который сумел заметить и разоблачить в числе прочих врагов трудящихся и «продажную гадину Донцова» — будущего духовного отца украинского фашизма. По словам Беляева, Ярослав Галан прочёл вслух строки В.И. Ленина: «Кто хочет служить пролетариату, тот должен объединять рабочих всех наций, борясь неуклонно с буржуазным национализмом и «своим», и чужим. Кто защищает лозунг национальной культуры — тому место среди националистических мещан, а не среди марксистов». И, как будто вдумавшись ещё раз в глубинный смысл ленинского определения, с горечью сказал: «Как жаль, что есть у нас на Украине отдельные литераторы, которые забывают этот мудрый наказ Ильича и, по существу, самоустраняются от идейной борьбы с остатками националистической идеологии».

2 января 1948 года в письме к украинскому прозаику Юрию Смоличу Ярослав Галан снова возвращается к болезненной для него теме: «У читателя нашей периодики невольно возникнет мысль, что есть только «маньяк» Галан, который ухватился за украинский фашизм, как пьяный за плот, тогда как огромное большинство представителей пера игнорируют этот вопрос».

На вопрос, не боится ли он разоблачать кровавых убийц из ОУН—УПА, Ярослав Галан отвечал:

— Я считаю своим долгом сорвать все романтические одежды с этого отребья, переметнувшегося сейчас из-под крыла Гитлера под крылышко Трумэна.

И хотя в адрес писателя летели не только бандеровские угрозы, но и пули (его однажды обстреляли в Стрыйском парке), Ярослав Галан категорически отказывался переезжать в Киев. Говорил, что это решение будет проявлением трусости.

24 октября 1949 года Ярослав Александрович писал в своей квартире статью «Величие освобождённого человека». Работал с приподнятым настроением — в том году он вступил в ряды Коммунистической партии Советского Союза. «Исход битвы в западноукраинских областях решён, но битва продолжается. На этот раз — битва за урожай, за досрочное выполнение производственных планов, за дальнейший подъём культуры и науки. Трудности есть, иногда большие: много всякой швали путается ещё под ногами. Однако жизнь, чудесная советская жизнь победоносно шагает вперёд», — писал Ярослав Галан. И тут в прихожей раздался звонок. Домработница, узнав знакомый голос, открыла дверь.

Народ любил писателя Галана за чуткое, доброе сердце, за ум и принципиальность. После того как в 1946 году Ярослава Александровича избрали депутатом Львовского горсовета, к нему за помощью обращалось множество людей. Студент Лесотехнического института Иларий Лукашевич тоже частенько захаживал к Галану по институтским делам. На этот раз он пришёл вместе с приятелем Михаилом Стахуром.

Галан пригласил гостей в комнату. Лукашевич начал разговор, а Стахур незаметно зашёл за спину Галана.

— Снова неприятности у нас в институте, — поспешно бросил Иларий.

— Какие?

Лукашевич подал сигнал Стахуру. Тот мгновенно выхватил из-за пояса гуцульский топорик и нанёс им писателю 11 ударов. Молодчики из ОУН исполнили приговор Ватикана — недописанная статья Ярослава Галана обагрилась кровью писателя…

Свыше 800 трудящихся Львова и окрестностей собрались в Доме культуры железнодорожников 16 октября 1951 года на открытый процесс Военного трибунала Прикарпатского военного округа над убийцей Галана — Михаилом Стахуром.

Рабочие заводов и фабрик, колхозники, писатели, артисты, учёные поддержали требование прокурора: «Стахуру — смертную казнь!» К высшей мере были приговорены и другие участники убийства писателя.

В 1952 году за памфлеты из сборника «Избранное» Я.А. Галану присуждена Сталинская премия второй степени (посмертно).

В 1954 году по событиям жизни Ярослава Галана снят фильм «Об этом забывать нельзя». Роль главного героя А.Я. Гармаша исполнил Сергей Бондарчук.

В 1973 году вышел ещё один фильм о писателе-антифашисте Ярославе Галане — «До последней минуты» с Владиславом Дворжецким в главной роли.

Тысячи людей провожали Ярослава Александровича той плачущей осенью 1949-го на Лычаковское кладбище во Львове. Был среди них и 20-летний поэт с Западной Украины Дмытро Павлычко.

«Я шёл за вашим гробом, словно боец за танком в бою, на том Лычаковском кладбище я тогда подрос», — напишет он в 1961 году в стихотворении «Ярославу Галану». А спустя всего 30 лет Дмытро Павлычко, Иван Драч, Владимир Яворивский и другие украинские писатели организовали Народный Рух Украины — антисоветскую организацию, которая возродила украинский буржуазный национализм.

С 1991 года руководителями и героями Украины стали те, кого Галан называл «жовто-блакитные шавки с фашистской псарни». Эти «шавки» не просто снесли во Львове памятник Ярославу Галану, а переплавили его для памятного знака буржуазно-националистической «Просвите», с которой Галан в своё время сражался. Такое вот чисто бандеровское иезуитство. Был также уничтожен музей Я.А. Галана, из него исчез окровавленный свидетель оуновского террора — гуцульский топорик.

Но, как верно заметил, будучи ещё советским поэтом, Дмытро Павлычко, никому ещё не удалось «сделать из тризуба лиру». Националистическая Украина в творческом плане оказалась совершенно бесплодной — за 30 лет своего существования так и не создала художественной литературы.

В 1995 году Коммунистическая партия Украины возродила литературную премию имени Ярослава Галана (учреждена Союзом журналистов УССР в 1964 году). Её удостоен доктор исторических наук, львовский профессор Виталий Масловский за книгу «С кем и против кого воевали украинские националисты в годы Второй мировой войны». Виталий Иванович получил премию имени своего кумира Галана посмертно — 26 октября 1999 года замечательного учёного убили галицийские нацисты.

Премии имени Ярослава Галана удостоена талантливая украинская публицистка Светлана Гаража — за книгу «Да! Ностальгия!» и блестящие аналитические статьи на страницах органа ЦК КПУ газеты «Коммунист».

«С тех пор, как я стала лауреатом премии имени Ярослава Галана, мне пообещали, что я разделю судьбу Галана», — призналась однажды украинская писательница Мирослава Бердник, получившая премию за разоблачение членов ОУН—УПА в книге «Пешки в чужой игре».

Люди, подхватившие оборванную строку Ярослава Галана, были самой большой надеждой писателя-коммуниста. Он видел их, идя через застенки панских тюрем, под пулями полицейских карабинов, по фронтам Великой Отечественной, в схватках с националистическими бандами. Он уповал на них, провозглашая собственное жизненное кредо: «Я и в дальнейшем, как и теперь, буду выполнять свой классовый долг и беспощадно бороться с явным и тайным фашизмом».

https://gazeta-pravda.ru/issue/80-31283 ... ashizmom-/


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: О прошлом для будущего
СообщениеДобавлено: Вт окт 04, 2022 10:10 am 
Не в сети

Зарегистрирован: Вт сен 28, 2004 11:58 am
Сообщений: 10803
«Все свои труды передаю Советской власти…»

Газета "Правда" №110 (31313) 4—5 октября 2022 года
4 полоса
Автор: Любовь ЯРМОШ.

Человечество шагнуло в космос из Рязанской губернии. Именно там в селе Ижевское Спасского уезда 17 сентября 1857 года появился на свет Константин Эдуардович Циолковский — выдающийся русский, а затем и советский изобретатель, автор теории реактивного движения и проектов покорения межпланетных пространств, основоположник современной космонавтики.

Деятельность К.Э. Циолковского на поприще техники была совершенно самобытна. В своих главных достижениях он не имел предшественников и на многие годы опередил Запад. Константин Эдуардович принадлежал к тем редким умам, которые всегда выбирают крупные цели и прокладывают новые пути. Аэроплан, дирижабль, ракета — вот три основные проблемы, над которыми, главным образом, он работал. Учёный-исследователь, первым указавший миру путь к звездоплаванию, родился в семье лесничего Эдуарда Игнатьевича Циолковского. Его отец слыл среди знакомых умным человеком и прекрасным оратором, а среди чиновников — нетерпимым из-за своей идеальной честности. У Эдуарда Игнатьевича и Марии Ивановны Циолковских родилось 13 детей. При ужасающей детской смертности в дореволюционной России выжили семеро — две дочери и пятеро сыновей.

Костя Циолковский — мечтатель и непоседа, любил лазать по деревьям, крышам домов и прыгать с большой высоты. Родители в шутку прозвали его «птицей», даже не подозревая, насколько точным было это ласковое домашнее прозвище. Но на 10-м году его жизни пришла беда — Костя тяжело заболел скарлатиной. После болезни у мальчика резко ухудшился слух, и он уже не смог учиться в школе.

«Понятно, что моя глухота, с детского возраста лишив меня общения с людьми, оставила меня с младенческим знанием практической жизни, с которым я пребываю до сих пор, — вспоминал Константин Эдуардович. — Я поневоле чуждался её и находил удовлетворение только в книгах и размышлениях. Вся моя жизнь состояла из работы, остальное было недоступно».

Оставшись без друзей-сверстников, Костя оказался предоставлен самому себе и занимался тем, что мастерил различные механические игрушки: коньки, санки, часы с гирями, скреплённые при помощи сургуча. Позже он делал самодвижущиеся коляски, ветряные мельницы и другие приспособления. А в 14 лет приступил к самообразованию.

Первой книгой из отцовской библиотеки, которую Костя с интересом прочитал, стал учебник арифметики. Знания, почерпнутые из книг, усилили интерес подростка к технике. После прочтения учебника физики Константин создал автомобиль, движущийся струёй пара, и... бумажный аэростат.

«К 14—16 гoдам потребность к строительству проявилась у меня в высшей форме, — писал об этом периоде своего детства Циолковский. — Я делал самоходные коляски и локомотивы, но более всего увлекался аэростатом и уже имел достаточно данных, дабы решить вопрос, каких размеров должен быть воздушный шар, чтобы подниматься на воздух с людьми. Мне было ясно, что толщина оболочки может возрастать беспредельно при увеличении аэростата. С этих пор мысль о металлическом аэростате засела у меня в мозгу».

Заглянув однажды в мастерскую сына, Эдуард Игнатьевич обнаружил удивительные механизмы. Константину к тому времени исполнилось 16 лет. Отец дал ему денег и отправил его в Москву, надеясь, что там обратят внимание на способности юноши и помогут ему заняться научной деятельностью.

Но в Москве единственными учителями Константина тоже стали книги. Он часами просиживал в Румянцевской публичной библиотеке (ныне — Государственная библиотека РФ имени В.И. Ленина). Самостоятельно изучил математику, физику, геометрию. дифференциальное и интегральное исчисление, высшую алгебру, тригонометрию. За три года юноша самостоятельно освоил программу университета и причислил себя к атеистам.

Именно в Москве у Константина Циолковского зародилась мысль о межпланетных перелётах. Его увлекла идея использования центробежного эффекта для отлёта в мировое пространство. Решение, казалось ему, было найдено. В порыве воодушевления он «пошёл развеять радость на улицу». Два часа бродил по ночной Москве, пока не понял, что в своём открытии он заблуждается...

В Белокаменной Константин очень бедствовал. Отец присылал ему 10—15 рублей в месяц, но и эти скудные деньги юный исследователь тратил на материалы для опытов. «Питался одним чёрным хлебом, не имел даже картошки и чая. Каждые три дня ходил в булочную и покупал там на 9 коп. хлеба. Таким образом, я проживал 90 коп. в месяц. На все оставшиеся деньги приобретал книги, трубки, ртуть и серную кислоту», — писал потом Циолковский.

Узнав через знакомых о тяжёлых условиях жизни сына, Эдуард Игнатьевич вызвал его в Вятку, куда к тому времени перебралась их семья. Там Костя стал зарабатывать на жизнь репетиторством.

Летом 1878 года Циолковские снова переехали — на этот раз в Рязань. В 1879 году Константин экстерном сдал экзамены на звание учителя и получил назначение в городок Боровск (ныне — Калужская область), где в 1880 году начал преподавать математику в уездном училище.

В Боровске молодой исследователь женился на дочке хозяев квартиры Варваре Соколовой, обретя в её лице верного друга.

Учитель из Константина Циолковского получился блестящий. Он мастерил бумажные многогранники, чтобы объяснять ученикам геометрию, и проводил для учеников опыты. Свободное же от педагогической деятельности время полностью отдавал науке.

В 1881 году 24-летний Константин Циолковский самостоятельно разработал основы кинетической теории газов. Эту работу он послал в Петербургское физико-химическое общество, где она была одобрена видными членами общества, в том числе и Дмитрием Менделеевым.

После второй научной работы — «Механика животного организма» — К.Э. Циолковский был единогласно избран членом Петербургского физико-химического общества.

В 1883 году Константин написал работу «Свободное пространство». А с 1885-го начал заниматься вопросами воздухоплавания. Учёный обратил внимание на весьма существенные недостатки дирижаблей с баллонами из прорезиненной ткани. Результатом его исследований стало объёмистое сочинение «Теория и опыт аэростата».

В 1887 году Константин Циолковский сочинил небольшую фантастическую повесть «На Луне». В произведении описаны ощущения человека, попавшего на земной спутник: «Лёг на Земле и проснулся на Земле, мысль же улетала на Луну». И что интересно — значительная часть высказанных им предположений впоследствии оказалась верной.

С 1892 года Константин Эдуардович связал жизнь с Калугой. Там он стал преподавать математику в уездном училище и физику в женском епархиальном. Чтобы справляться со своим недугом, учёный смастерил «особую слуховую трубу», которую прижимал к уху, когда ученики отвечали ему предмет.

Спустя пять лет Циолковский собственноручно соорудил первую в России аэродинамическую трубу, опубликовал её описание и результаты первых опытов с выводами.

Данную работу предоставил в Российскую академию наук, которая в 1899 году признала опыты К.Э. Циолковского «ценными, заслуживающими поддержки и ассигнования». Константину Эдуардовичу выдали 470 рублей на расширение и продолжение опытов по исследованию сопротивления воздуха. Это была первая и единственная материальная поддержка, полученная учёным в дореволюционное время от правительственного учреждения. Константин Циолковский представил потом в Академию наук обширный отчёт о проделанных на её средства опытах с большим количеством чертежей и таблиц. «Идеальная честность» Эдуарда Игнатьевича передалась сыну по наследству.

В 1903 году учёный окончательно переключился на работы, связанные с освоением космоса. В статье «Исследование мировых пространств реактивными приборами» он впервые обосновал, что аппаратом для успешных космических полётов могла бы стать ракета. Константин Циолковский разработал концепцию жидкостного ракетного двигателя. В частности, определил скорость, необходимую для выхода аппарата в Солнечную систему («вторая космическая скорость»). В дальнейших своих работах он углубил вопрос об освоении космического пространства при помощи ракет.

Издание черновиков учёного и его записей о технике жизни в космосе знакомит читателя с очень смелыми сообщениями Константина Циолковского о дешёвой и простой энергетике космического пространства внутри солнечной системы. Подробно обсуждается невесомость, условия движения и производство работ, вплоть до движений человеческого тела во время труда.

Соображения К.Э. Циолковского — это собрание мыслей, посвящённых проблемам обитания человека в космическом пространстве. Подобной смелости и научной фантазии могут позавидовать лучшие авторы мира.

Если бы Константину Циолковскому пришлось развивать своё дарование не в царской России, а в активной и могучей среде Советской страны, то трудно даже представить, каких высот науки о космосе смог бы он достигнуть. Но, к несчастью, развитие советской науки для него пришло слишком поздно.

На рубеже ХIX — XX столетий главным проектом К.Э. Циолковского был дирижабль. Учёный решил уйти от применения взрывоопасного водорода, заменив его горячим воздухом. Разработанная им стягивающая система позволяла «кораблю» сохранять постоянную подъёмную силу при различной высоте полёта. Циолковский просил деятелей науки пожертвовать 300 рублей на постройку крупного металлического макета дирижабля, но материальную помощь ему так никто и не предоставил. В этом сказалось презрительное отношение даже со стороны значительной части дипломированных учёных царской России к изобретателю-самоучке, имеющему мировую известность и переведённые за границей труды.

В 1914 году в одной из своих брошюр Константин Эдуардович писал: «Тяжело работать в одиночку многие годы при неблагоприятных условиях и не видеть ниоткуда просвета и содействия».

Но, несмотря на все лишения, одиночество и, казалось бы, нерушимую стену равнодушия, воздвигнутую вокруг учёного чиновниками от науки, он упорно шёл по своему пути. Его жизнь, большая часть которой прошла в тяжёлых условиях дореволюционной России, наглядно показывает, с каким терпением скромного труженика выносил этот величайший человек все невзгоды и с какой радостью он приветствовал рождение новой общественной формации, с увлечением отдаваясь творчеству на пользу развития социализма.

Великая Октябрьская социалистическая революция принесла Константину Циолковскому подлинное признание. При Советской власти он получил действенную помощь в реализации своих идей.

«Только после революции, когда я попал в трудовую советскую школу второй ступени, отношение ко мне переменилось, и я почувствовал радость свободной работы в условиях нормальных взаимоотношений», — писал учёный.

В трудный период становления молодой Республики Советов он был занят разработкой технических деталей обитания человека в космическом пространстве.

Испытывая горькую нужду в самом необходимом, лишённый из-за блокады мировой технической информации, оторванный от библиотек Москвы, отец космонавтики решал проблемы будущего наедине с бездной непознанного. Мощь его ума и интуиция были таковы, что и сегодня не перестаёшь им удивляться.

9 ноября 1922 года Совет народных комиссаров принял постановление, где говорилось: «Ввиду особых заслуг учёного-изобретателя, специалиста по авиации, назначить К.Э. Циолковскому пожизненную пенсию». Внимание к его трудам популяризировало его идеи.

С 1920 года, после более чем 40-летней преподавательской деятельности, Константин Эдуардович занялся исключительно научной работой. Стали активно издаваться его труды, открылась специальная лаборатория для опытов, при помощи Осоавиахима была построена большая модель цельнометаллического дирижабля Циолковского.

В начале 1920-х в СССР появились первые организации, объединившие сторонников идей учёного, возникли научно-исследовательские центры, реализующие эти идеи в посильном для своего времени объёме, — Газодинамическая лаборатория в Ленинграде и Группа изучения реактивного движения в Москве.

Окружённый заботой Коммунистической партии и Советского правительства, К.Э. Циолковский с новой энергией отдался любимому делу развития и пропаганды реактивного движения.

17 сентября 1932 года торжественным заседанием в Колонном зале Дома союзов в Москве был отмечен 75-летний юбилей Константина Эдуардовича Циолковского. К этой дате Центральный совет Осоавиахима организовал в ряде городов СССР группы изучения реактивного движения, начавшие воплощать в жизнь мечты учёного о ракетоплавании. Специальным постановлением цельнометаллический дирижабль К.Э. Циолковского был признан особо важным изобретением и принят к немедленной реализации.

Сознание, что два важнейших его изобретения, две основные темы, которым он посвятил всю свою жизнь, реализуются усилиями всего советского общества, дало Константину Эдуардовичу новый прилив энергии и сделало для него празднование 75-летнего юбилея особенно торжественным.

Советское правительство наградило учёного орденом Трудового Красного Знамени, установило ему повышенную персональную пенсию и переименовало улицу Брута, на которой жил Константин Эдуардович в Калуге, в улицу Циолковского. Учёному был предоставлен новый дом, в котором Константину Эдуардовичу были обеспечены все условия для спокойной жизни и научной работы.

В новом жилище, куда К.Э. Циолковский переехал из своего старого домика на окраине Калуги, он по-прежнему продолжал упорную научную работу и вёл обширную переписку со своими многочисленными учениками и последователями. Особенный восторг вызывали у него влюблённые в небо советские мальчишки и девчонки. «У нас, в Советском Союзе, много юных летателей — так я именую детей-авиамоделистов, детей-планеристов, юношей на самолётах. Их у нас десятки тысяч. На них я возлагаю самые смелые надежды», — с гордостью писал учёный. И не уставал повторять: «Комсомольцы и молодёжь, учитесь ещё больше, делайте это с радостью, ни на один час не забывайте о будущем нашей Родины».

До последних дней жизни Константин Эдуардович следил за воплощением в действительность своих идей и высказывал новые мысли, развивал и дополнял свои грандиозные проекты.

В 1933 году в СССР открылся Реактивный научно-исследовательский институт. Были созданы конструкторские организации, научные лаборатории, испытательные базы, готовились специалисты.

Всё это дало возможность в короткий срок провести комплексные исследования, позволившие создать первоклассную ракетную и космическую технику.

Именно тогда во всей полноте проявился выдающийся талант советского конструктора С.П. Королёва, других учёных и инженеров, заложивших основы отечественной ракетно-космической техники, а затем обеспечивших её интенсивное развитие. Их работа установила советские приоритеты на основополагающих этапах проникновения в космос.

Трудящиеся СССР знали и любили Константина Эдуардовича Циолковского не только как подлинного энтузиаста науки, но и как активного участника социалистического строительства и советского патриота. «Только в СССР, — утверждал он, — мы имеем мощную авиационную промышленность, богатство научных учреждений, общественное внимание к вопросам воздухоплавания и необычайную любовь всех трудящихся к своей Родине, обеспечивающую успех наших начинаний».

Осень 1935 года опечалила Циолковского — его здоровье резко ухудшилось. 13 сентября Константин Эдуардович продиктовал письмо, адресованное ЦК ВКП(б) и лично Иосифу Виссарионовичу Сталину: «Всю жизнь я мечтал своими трудами хоть немного продвинуть человечество вперёд. До революции моя мечта не могла осуществиться. Лишь Октябрь принёс признание трудам самоучки; лишь Советская власть и партия Ленина — Сталина оказали мне действенную помощь. Я почувствовал любовь народных масс, и это давало мне силы продолжать работу уже будучи больным. Однако сейчас болезнь не даёт мне закончить начатого дела. Все свои труды по авиации, ракетоплаванию и межпланетным сообщениям передаю партии большевиков и Советской власти — подлинным руководителям прогресса человеческой культуры. Уверен, что они успешно закончат эти труды».

В ответ на своё обращение К.Э. Циолковский получил телеграмму из Кремля: «Знаменитому деятелю науки товарищу К.Э. Циолковскому. Примите мою благодарность за письмо, полное доверие к партии большевиков и Советской власти. Желаю Вам здоровья и дальнейшей плодотворной работы на пользу трудящихся. Жму Вашу руку. И. Сталин».

Несмотря на то, что с 1932 года к Циолковскому был приставлен личный врач, здоровье Константина Эдуардовича продолжало ухудшаться. И 19 сентября 1935 года в 22 часа 34 минуты сердце учёного-патриота перестало биться.

«Умирал он, — писала в те дни газета «Правда», — окружённый вниманием всей страны, близкий и родной ей её сын, воспитавший своими трудами и стремительным полётом своей мысли тысячи отважных исследователей воздушного пространства… Его последние мысли были отданы социализму. Он никогда не был политическим деятелем, но на опыте своей собственной жизни прошёл политическую школу. Буржуазия похоронила его заживо — пролетариат его воскресил. Он был отверженным в той классовой среде, которая его породила, потому что по силе и глубине своей мысли, по смелости воображения он стоял высоко над буржуазным обществом (...). В лучшем случае к нему относились снисходительно, как к чудаку, который убивает жизнь на бесплодные мечты о завоевании воздушных и межпланетных пространств. Его физическая смерть была бы ужасна, если бы она настигла его до прихода большевиков к власти. Кто скажет, сколько было убито одиночеством таких же выдающихся, гениальных людей в проклятом буржуазном царстве?.. В Советской стране смелость мысли — это не чудачество, полёт воображения — не предмет насмешки. То, о чём всю жизнь мечтал учитель калужского епархиального училища, стало воплощаться...»

Первым этапом в освоении космического пространства Константин Циолковский считал создание искусственного спутника Земли. И вот наступил день, когда весь мир всколыхнуло сообщение ТАСС: «4 октября 1957 года в СССР произведён успешный запуск первого спутника».

Это историческое событие почти совпало со 100-летним юбилеем К.Э. Циолковского. Учёный получил подарок, который заслужил всей своей жизнью.

12 апреля 1961 года первый советский космонавт Юрий Гагарин на корабле «Восток» поднялся на орбиту, совершил полный виток вокруг Земли и благополучно возвратился. За этим эпохальным космическим полётом тоже стоял скромный учитель из Калуги Константин Эдуардович Циолковский, заявивший с проницательной мудростью: «Земля — колыбель человечества, но не вечно же жить в колыбели…»

«Я интересовался тем, что не давало мне ни хлеба, ни силы. Но я надеюсь, что моя работа скоро, а может быть, и в отдалённом будущем, — даст человечеству горы хлеба и бездну могущества».

* * *

«Сначала неизбежно идут фантазия, сказка. За ними шествует научный расчёт, и уже, в конце концов, исполнение венчает мысль».

* * *

«СССР усиленно, напряжённо идёт по великому пути индустриализации страны и построения бесклассового общества, и я не могу горячо не приветствовать борцов за это дело».

* * *

«Я горжусь своей страной, да, горжусь!..»

* * *

«В одном я твёрдо уверен: первенство будет принадлежать Советскому Союзу».

К.Э. Циолковский.

https://gazeta-pravda.ru/issue/110-3131 ... y-vlasti-/


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: О прошлом для будущего
СообщениеДобавлено: Пн окт 24, 2022 11:13 pm 
Не в сети

Зарегистрирован: Вт сен 28, 2004 11:58 am
Сообщений: 10803
Нашествие

Газета "Правда№ №119 (31322) 25—26 октября 2022 года
4 полоса
Автор: Юрий ЕМЕЛЬЯНОВ.

К 100-летию освобождения Советской страны от иностранных интервентов

25 октября 1922 года произошло событие, воспетое затем в песне о том, как «на Тихом океане свой закончили поход». В этот день советские войска освободили Владивосток. До этого дня интервенты в течение почти пяти лет расхищали богатства нашей страны и подвергали её население жестоким расправам и насилию. В военной интервенции против Советской страны приняли участие войска из Германии, Австро-Венгрии, Турции, Великобритании, Франции, США, Японии, Италии, Греции, Румынии, Китая, Канады, Сербии, Чехии, Словакии. В ограблении и уничтожении советских людей им помогали военные формирования из государств, созданных при помощи Запада на бывших землях Российской империи: Польши, Финляндии, Украины, Эстонии, Латвии, Литвы.

Вооружённая военная интервенция против Советской страны стала продолжением захватнических действий империалистических держав, стремившихся в ходе Первой мировой войны к переделу мира. Поражения российской армии позволили Германии и Австро-Венгрии к концу 1917 года оккупировать часть земель Российской империи. К тому времени оккупанты учредили на захваченных ими землях марионеточные режимы, поставив во главе их послушные им правительства («Регентский совет» в Польше, «Тариба» в Литве). Хотя захватчики не завершили к концу 1918 года превращения Литвы в германское владение (шла подготовка для возведения на учреждённый немцами литовский престол германского герцога Вильгельма фон Ульриха), сразу же после оккупации германские и австро-венгерские военные стали полновластными хозяевами оккупированных территорий Литвы, Курляндии и Западной Белоруссии. Эти земли управлялись администрацией «Оберост», во главе которой стояли главнокомандующий войсками Восточного фронта П. фон Гинденбург и начальник штаба фронта Э. Людендорф. Был разработан «план Людендорфа», который предусматривал немецкую колонизацию захваченных земель.

Как отмечалось в «Истории Литовской ССР», «с первых дней захвата Литвы оккупанты повсеместно и планомерно проводили реквизицию продовольствия. Реквизировали всё, что только могли захватить: металлические изделия, продукты сельского хозяйства и дикорастущие фрукты, кости и когти животных. Оккупанты реквизировали урожай 1915, 1916 годов и даже остаток урожая 1914 года. 10 июля 1917 года Военное управление Литвы издало приказ, который гласил: «Урожай 1917 года забирается управлением Обероста… Всякая другая продажа и покупка зерна, а также употребление его не в соответствии с нормами властями запрещается».

В 1915—1917 годах только из Курляндии в Германию было вывезено пшеницы, овса, льна, сена, скота, стройматериалов и цветных металлов более чем на 20 миллионов марок. На оккупированных землях были проведены реквизиции лошадей. Количество крупного рогатого скота в Литве сократилось на 47%, овец — на 30%, свиней — на 44%, лошадей — на 30%. За нарушение распоряжений властей на целые волости налагались контрибуции.

На оккупированных землях на фабриках был установлен 12-часовой рабочий день. Заработная плата в условиях дороговизны не обеспечивала прожиточный минимум рабочей семье. Были введены карточки, по которым отпускали продукты для городского населения. Выделялось по 250 граммов хлеба и 40 граммов картофельной муки на одного человека в день. Хлеб зачастую заменялся суррогатами, которые вызывали желудочные заболевания. В городах свирепствовал голод, от которого ежедневно умирали жители. Спасаясь от голода, люди покидали города. Бегство населения и увеличение смертности в белорусском городе Слоним сократило его население в два раза за три года немецкой оккупации.

В «Истории Литовской ССР» сказано: «Оккупанты ввели в Литве принудительные работы: они хватали городских и сельских трудящихся, особенно молодёжь, и отправляли в Германию или в «рабочие батальоны». Холод и голод, побои надсмотрщиков и болезни (тиф, дизентерия) сводили в могилу рабочих этих «батальонов». Всего к принудительным работам, по данным самих оккупационных властей, в Литве было привлечено 130 тысяч человек». То же самое творилось и в Курляндии, а также в западных районах Белоруссии, захваченных немцами.

Срыв Троцким мирных переговоров в Бресте открыл дорогу для вторжения германских и австро-венгерских интервентов на Украину, а также в Восточную Белоруссию, восточную Латвию и Эстонию, население которых также стало жертвами грабежа и насилия. Как отмечалось в «Истории Эстонской ССР», «даже церковные колокола сбрасывались с колоколен и в качестве медного лома отправлялись в Германию». Значительная часть сельскохозяйственной продукции направлялась в Германию. Разграбление оккупантами промышленных запасов Эстонии и разрыв традиционных связей с Россией привели к резкому сокращению промышленного производства. В то же время в условиях оккупации были установлены суровые правила для рабочих. На предприятиях продолжительность труда составляла 10 часов, а кое-где и 14 часов. На селе земли были возвращены помещикам, главным образом немецким баронам.

Разграблению подверглась и Восточная Белоруссия, захваченная немцами в марте 1918 года. Хотя оккупанты провозгласили установление в Белоруссии «Народной Республики», они беззастенчиво распоряжались оккупированной страной. Они вывозили в Германию сельскохозяйственную продукцию и сельскохозяйственный инвентарь. У крестьян забирали весь скот, до последней коровы. В первый же день оккупации города Полоцка немецкие войска изъяли все запасы зерна, сала и других продовольственных продуктов. Общая сумма ущерба, нанесённого областям Восточной Белоруссии за восемь месяцев немецкой оккупации, превысила 5 миллиардов марок. Из этих областей десятки тысяч людей были вывезены на принудительные работы в Германию.

На территории Белоруссии оккупанты создавали концлагеря для «несогласных» и «недовольных». Только под Минском появилось два таких концлагеря, в которых томились тысячи заключённых. Советских и партийных работников огульно расстреливали.

Разграблению подверглась и Украина. Представитель германской делегации на мирных переговорах в Бресте в своей телеграмме, направленной в марте 1918 года в Берлин, так определил политику оккупантов в «Народной Республике Украине», с которой Германия подписала договор о дружбе: «В настоящее время нашей насущной необходимостью является снабжение продовольствием армии и родины. Единственная страна, которая может дать нам продовольствие в настоящее время, занята нашими войсками на одну треть. То же самое должно произойти и с остальными двумя третями более богатой хлебом территории. Одно присутствие наших военных сил может вселить страх в население и заставить его продавать нам излишки хлеба. Если же потребуется, то придётся взять его силой. Хлеб и фураж являются для нас насущными потребностями. На западе нам предстоят самые тяжёлые решительные бои, поэтому сейчас не следует считаться с дипломатическими соображениями по поводу будущих отношений с Украиной. Если иначе невозможно, то мы должны взять силой то, что есть необходимо для жизни и борьбы».

О том, что захватчики не считались «с дипломатическими соображениями», свидетельствует приказ №6 по Краматорскому гарнизону командира пехотной дивизии «Чёрный орёл» генерал-майора Гольденфедерна: «Мы пришли на Украину в свою будущую колонию. Мы пришли силой штыков и агитации. Заставляйте же силой и агитацией работать русских на немецкий народ. Будьте хорошими хозяевами! Вывозите всё: от запасов продуктов до чёрного металла. Любой ценой торопитесь отправить в глубокий тыл мощной великой империи всё, что найдёте возможным».

За время оккупации захватчики вывезли с Украины в Германию 9 миллионов пудов хлеба и 3 миллиона пудов сахара, а также огромное количество других видов продовольствия. Оккупанты прибегали к крайним жестокостям для того, чтобы заставить крестьян отдать свои продукты. Жители города Сватово вспоминали: «На горожан был наложен непосильный налог. Каждый день на железнодорожную станцию Сватово уходили немецкие машины с продовольствием. Увозили зерно, муку, подсолнечное масло, яйца, птицу. Лошадей и скот гнали табунами. На крестьян была наложена гужевая повинность. Оккупанты и их пособники развернули в уезде настоящий террор. С целью запугать население практиковались публичные расстрелы. Так, в одно из воскресений августа к городскому рынку на Соборной площади утром подошли пять немецких бричек. На каждой из них стояло по новому белому открытому гробу. А в них сидели пять обречённых в нижнем белье со связанными руками. У рынка брички остановились, а когда к ним с рынка подошли люди, немецкий офицер подошёл к последней бричке и выстрелил в затылок сидевшему в гробу… Так поочерёдно были расстреляны все пятеро… Подобное происходило и в других городах — Старобельске, Марковке, Новоастрахани».

Захватив территорию Украины, войска Германии и Австро-Венгрии по соглашению с восставшим против Советской власти атаманом Красновым вступили на земли «Войска Донского». В нарушение Брестского мирного договора немецкие и австро-венгерские войска в конце апреля 1918 года вторглись в Крым, входивший в состав РСФСР. На полуострове был установлен оккупационный режим, подобный тому, что существовал на Украине.

Вскоре немецкие войска вступили и в Грузию. Туда они прибыли по просьбе меньшевистского правительства Грузии после того, как войска Османской Турции вторглись в эту страну и Армению, творя грабежи и насилие. Под давлением своей союзницы Германии Турция заключила мир с Грузией и Арменией, но всё же захватив ряд территорий этих республик сверх условий Брестского мира. Одно временно турецкие войска вступили в Азербайджан для поддержки муссаватистского правительства в Гяндже. Они также пытались прорваться в Дагестан для создания зависимой от Турции «Республики Горцев Кавказа» во главе с имамом Гоцинским. В Азербайджане развернулись бои между турецкими войсками и отрядами Красной Армии Бакинской коммуны. После захвата Баку турецкие войска уничтожили 30 тысяч армян, проживавших в городе.

Ещё в марте 1918 года, воспользовавшись вторжением войск Германии и Австро-Венгрии на Украину, Румыния захватила Бессарабию. В апреле 1918 года германские войска вмешались в гражданскую войну в Финляндии и помогли контрреволюционным силам во главе с генералом Маннергеймом свергнуть Советскую власть в этой стране. 9 октября 1918 года сейм в Хельсинки избрал королём Финляндии родственника кайзера Вильгельма II — принца Фридриха Карла Гессенского. Революция в Германии помешала Фридриху Карлу приступить к исполнению своих королевских полномочий. Однако Финляндия вплоть до июля 1919 года оставалась монархией во главе с регентом К.Г. Маннергеймом.

К концу 1918 года на западе и юге страны в руках Германии и её союзников оказались огромные и богатые земли, населённые десятками миллионов человек. На этих землях была свергнута Советская власть, установленная почти повсюду после Октябрьской революции. Сторонники Советской власти были брошены в тюрьмы и концлагеря или жестоко казнены. Подавляющая часть населения была превращена в рабов, а их труд использовался для нужд Германии, Австро-Венгрии и Османской империи.

В то время как интервенты из центральных держав отрезали Советскую Россию от сухопутных связей на западе, а также от морских связей через Балтийское и Чёрное моря, страны Антанты предприняли усилия, чтобы оборвать остальные мировые связи страны. В марте 1918 года Великобритания, Соединённые Штаты, Франция и Канада высадили свои войска в Мурманске, начав интервенцию против Советской России под предлогом отпора возможному появлению на Кольском полуострове германских войск. Из Мурманска интервенты двинулись на юг, захватив 2 июля Кемь, а 31 июля — Онегу. Вскоре интервенты стали проводить повальные аресты среди местного населения. На острове Мудьюг и в становище Иоаканга на Кольском полуострове оккупанты создали концентрационные лагеря, в которых содержались сторонники Советской власти.

1—2 августа 1918 года интервенты захватили главный северный порт России Архангельск. Американский консул в этом городе сообщал послу США Фрэнсису: «Целью является не просто оккупация Архангельска, а движение во внутренние части России». Интервенты разогнали местный Совет и создали послушное им правительство во главе с «народным социалистом» Чайковским. Вскоре в Архангельск переехали дипломаты стран Антанты, до тех пор находившиеся в Петрограде или в Москве. Архангельск превратился в опорный пункт интервентов, откуда они двинулись на Котлас и Вологду.

Захватчики подвергли разграблению северный край. Только американские интервенты, по подсчётам советского историка А.В. Берёзкина, вывезли из северных районов России «льна, кудели и пакли 353409 пудов (в том числе одного льна 304575 пудов). Они вывозили меха, шкуры, поделочную кость и другие товары». Правда, посол США в России Дэвид Фрэнсис утверждал, что американцы в этом отношении отставали от англичан. Он писал, что из 20 тысяч тонн льна, скопившегося в Архангельске, англичане захватили 17 тысяч, в то время как американцы только 3 тысячи. Управляющий канцелярией Отдела иностранных дел белого правительства Чайковского жаловался 11 января 1919 года генерал-квартирмейстеру штаба главнокомандующего: «после ограбления края интервентами не осталось никаких источников для получения валюты, за исключением леса, что же касается экспортных товаров, то всё, что имелось в Архангельске на складах, и всё, что могло интересовать иностранцев, было ими вывезено в минувшем году». По подсчётам советских историков, интервенты из США, Великобритании, Франции и Канады вывезли с севера различных товаров на сумму в 5 миллиардов золотых рублей.

Выступавших против разграбления края бросали в концентрационные лагеря или тюрьмы. В них содержались 52 тысячи заключённых. Получалось, что каждый шестой житель оккупированных земель оказался в тюрьмах или лагерях. Узник одного из таких лагерей врач Маршавин вспоминал: «Измученных, полуголодных нас повели под конвоем англичан и американцев. Посадили в камеру не более 30 квадратных метров. А сидело в ней более 50 человек. Кормили исключительно плохо, многие умирали с голоду... Работать заставляли с 5 часов утра до 11 часов ночи. Сгруппированных по 4 человека нас заставляли впрягаться в сани и возить дрова... Медицинская помощь совершенно не оказывалась. От избиений, холода, голода и непосильной 18—20-часовой работы ежедневно умирало 15—20 человек». Оккупанты расстреляли 4000 человек по решению военно-полевых судов. Немало людей было уничтожено без суда.

В середине 1918 года английские войска захватили Закаспийскую область (часть современной Туркмении) и таким образом закрыли Советской стране торговые пути через Каспийское море. Оттуда они попытались выбить турок из Баку, но потерпели поражение. Однако английские агенты успели захватить в плен народных комиссаров Бакинской коммуны во главе с С. Шаумяном в подконтрольную Британии Закаспийскую область. Борцы за Советскую власть, которые стали известны как 26 бакинских комиссаров, были переданы англичанами своим эсеровским ставленникам. Те по приказу английских хозяев расстреляли Шаумяна и других под Красноводском.

Ещё в начале 1918 года державы Антанты перекрыли и выход России в Тихий океан, захватив Владивосток. 5 апреля в этот город высадился японский военный десант. На другой день туда же высадились английские войска. За ними последовали войска США и других стран. К концу 1918 года на Дальнем Востоке находилось более 150 тысяч иностранных интервентов. Помимо воинств из указанных трёх стран, здесь хозяйничали контингенты канадских, чешских, словацких, французских, итальянских, румынских, польских, сербских и китайских войск.

Интервенты беспощадно подавляли сопротивление местного населения. Историк Ф.Ф. Нестеров писал, что после падения Советской власти на Дальнем Востоке «сторонников Советов всюду, куда доставал штык заокеанских «освободителей России», кололи, рубили, расстреливали партиями, вешали, топили в Амуре, увозили в пыточных «поездах смерти», морили голодом в концлагерях». В ходе карательных экспедиций против жителей Приморья и Приамурья, поддерживавших партизан, в одной Амурской области только американскими карателями было уничтожено 25 сёл и деревень. Командующий американскими интервентами на Дальнем Востоке генерал Грейвс признавал: «Жестокости были такого рода, что они будут вспоминаться и пересказываться среди русского народа через 50 лет после их свершения». Соединённые Штаты, отмечал он, «снискали себе ненависть со стороны более 90% местного населения».

Интервенты из разных стран грабили всё, что могли захватить на Дальнем Востоке. Только одна американская фирма Эйрингтона отправила из Владивостока в США 15730 пудов шерсти, 20407 овечьих шкур, 10200 крупных сухих кож. Однако американцы рассчитывали на гораздо большие выгоды от вторжения в богатый край, чем прибыли от продажи шерсти, овечьих шкур и сухих кож. Выступая 20 июня 1918 года в конгрессе США вскоре после начала американской интервенции, сенатор Шерман указал на необходимость воспользоваться случаем для покорения не только Приморья и Дальнего Востока, но и всей Сибири. Сенатор заявлял: «Сибирь — это пшеничное поле и пастбища для скота, имеющие такую же ценность, как и её минеральные богатства».

Ещё до начала Октябрьской революции правительство США предприняло шаги для захвата Сибири и Дальнего Востока. В ходе Первой мировой войны, когда Россия оказалась отрезанной от путей торговли через Европу, Балтийское и Чёрное моря, резко возросла зависимость России от США. Если в 1913 году американский импорт из России был несколько выше её экспорта из США, то в 1916 году американский экспорт превышал российский импорт в США в 55 раз. Военные расходы России привели к кабальным заимствованиям у иностранных банков, в особенности американских.

Весной 1917 года посол США в России Дэвид Фрэнсис предложил очередной заём в 100 миллионов долларов. Для погашения этого и прошлых займов американцы предложили Временному правительству сдать в аренду Соединённым Штатам Уссурийскую, Восточно-Китайскую и Транссибирскую железные дороги. На основе достигнутой договорённости в середине октября 1917 года в Японии был сформирован «Русский железнодорожный корпус» в составе 300 американских железнодорожных офицеров и механиков. «Корпус» состоял из 12 отрядов инженеров, мастеров, диспетчеров, которые должны были быть размещены между Омском и Владивостоком. Как подчёркивал советский историк А.В. Берёзкин в своём исследовании, «правительство США настаивало на том, чтобы присылаемые им специалисты были облечены широкой административной властью, а не ограничивались бы функциями технического наблюдения». Фактически речь шла о передаче сибирских железных дорог под американский контроль.

Так, в первые же месяцы после Октябрьской революции две воюющие коалиции Мировой войны, окружив нашу страну с запада, востока, севера и юга, приступили к её разграблению и порабощению её населения.

https://gazeta-pravda.ru/issue/119-3132 ... ashestvie/


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: О прошлом для будущего
СообщениеДобавлено: Ср окт 26, 2022 9:41 pm 
Не в сети

Зарегистрирован: Вт сен 28, 2004 11:58 am
Сообщений: 10803
Нашествие

Газета "Правда" №120 (31323) 27 октября 2022 года
4 полоса
Автор: Юрий ЕМЕЛЬЯНОВ.

К 100-летию освобождения Советской страны от иностранных интервентов

Ещё до начала Октябрьской революции в США и Великобритании стали разрабатываться планы раздела России. В своих воспоминаниях и художественных произведениях, основанных на личном опыте, известный английский писатель и сотрудник британской разведки Уильям Сомерсет Моэм подробно описал, как в конце лета 1917 года он был отправлен в Россию для организации заговора с целью предотвращения прихода к власти большевиков. Хотя, по словам Моэма, «время поджимало», британский разведчик направился в Петроград не через Северное море и Скандинавию (что заняло бы несколько дней), а проехал через США, Тихий океан и Японию, а затем через российский Дальний Восток, Сибирь, Урал. В пути Моэма сопровождали четыре руководителя чехословацкого военного корпуса, созданного в России в 1915 году из числа военнопленных австро-венгерской армии. Учитывая, что менее чем через год после поездки Моэма и его чехословацких спутников Транссибирская железная дорога оказалась в руках взбунтовавшегося чехословацкого корпуса, можно предположить: поездка британского разведчика и руководителей этого воинского соединения имела разведывательную цель.

(Окончание.

Начало в №119)

После провала заговора британской разведки с целью остановить Октябрьскую революцию на состоявшемся в начале ноября 1917 года в Яссах совещании представителей стран Антанты представителям чехословацкого корпуса было поручено выступить в качестве «военно-полицейской силы для наведения порядка в России». Для прикрытия руководители корпуса изъявляли готовность помочь Советам сражаться против германской интервенции. Но после подписания Брестского договора они стали просить Советское правительство переправить их во Францию для участия в боях на Западном фронте.

Советская сторона согласилась удовлетворить эту просьбу. По неясным причинам корпус было решено вывезти из России не через Баренцево или Каспийское море, а через Сибирь, а далее морским путём в Западную Европу. Путь по Транссибирской железной дороге был определён в соглашении между руководством корпуса и советскими властями, подписанном 26 марта 1918 года. Советское правительство требовало разоружения корпуса, хотя и признало, что небольшое количество оружия для личной безопасности солдатам можно иметь.

За передвижением эшелонов и спорами по поводу оружия у чехов и словаков внимательно следили западные державы. В апреле и мае 1918 года в Москве состоялись секретные совещания представителей стран Антанты. В мае 1918 года посол США в России Дэвид Фрэнсис писал своему сыну в США: «В настоящее время я замышляю... сорвать разоружение 40 тысяч или больше чехословацких солдат, которым Советское правительство предложило сдать оружие». К этому времени чехословацкий корпус был разделён на четыре группы: пензенская, челябинская, сибирская (она находилась в эшелонах на Транссибирской дороге от Кургана до Иркутска) и дальневосточная (уже прибывшая в район Владивостока). Утверждают, что непосредственным поводом для вооружённого выступления чехословацких легионеров послужило их столкновение с бывшими венгерскими военнопленными. Но очевидно, что мятеж был заранее и тщательно подготовлен. 25 мая сразу же после начала мятежа легионеры захватили Ново-Николаевск (Новосибирск). 26 мая ими был взят Челябинск, затем Томск, Пенза, Сызрань. В июне мятежники овладели Курганом, Иркутском, Красноярском. 29 июня белочехи вступили во Владивосток, который к тому времени был захвачен иностранными интервентами различных стран. К тому времени Совет Антанты объявил чехословацкий корпус частью своих вооружённых сил.

Захват крупных городов и установление власти вооружённых отрядов из малых народов Центральной Европы над многомиллионным населением Поволжья, Урала и Сибири объяснялись тем, что на огромных просторах России чехословацкое воинство в то время не могло встретить достойного сопротивления. После распада царской армии, начавшегося с февраля 1917 года, в рядах только начавшей создаваться Красной Армии весной 1918-го имелось лишь 119 тысяч человек для защиты одной шестой части земного шара. Неудивительно, почему в считанные недели 50 тысяч чехословацких легионеров взяли под свой контроль обширные территории Сибири и Дальнего Востока.

Мятеж чехословацкого корпуса способствовал развязыванию полномасштабной гражданской войны в России. Во всех регионах, через которые проходила Транссибирская железная дорога, выступили вооружённые формирования контрреволюционного подполья. Антисоветские отряды свергали Советскую власть, казнили её руководителей, бросали в тюрьмы её сторонников. Повсюду в Сибири, на Дальнем Востоке и Урале контрреволюционеры стали восстанавливать досоветские порядки.

Значительный вклад в «наведение порядка» вносили солдаты чехословацкого корпуса, именовавшие себя «легионерами». Сразу же после захвата Самары они устроили концентрационный лагерь под открытым небом. Тысячи жителей Самары были согнаны на огороженное колючей проволокой поле в нескольких километрах от города. Там они были вынуждены проводить день и ночь под открытым небом. Их морили голодом и избивали. Вслед за захватом любого города в окрестные деревни направлялись отряды белочехов, которые грабили и разоряли крестьянские хозяйства. Особенно зверствовали легионеры на Дальнем Востоке, где множество мирных деревенских жителей было ими расстреляно. Крестьянские дома грабили и сжигали.

Если интервенты, захватившие север Европейской России и Дальний Восток, не брезговали грабить склады с пенькой, льном, паклей и шерстью, то легионеры устремились к значительно более богатой добыче, находившейся в Казани. Ещё в 1915 году после начала наступления немецких и австрийских войск и занятия ими Польши, Литвы, части Латвии царское правительство приняло решение эвакуировать золотой запас империи в глубь страны. Наибольшая его часть была переправлена в Казань, где золото и другие ценности были размещены в подвалах местного отделения Государственного банка.

После захвата Самары чехословацкими солдатами 8 июня 1918 года ими был создан так называемый Комитет членов Учредительного собрания «Комуч». В своём дневнике представитель «Комуча» Лебедев писал, что «в числе мотивов», определявших задачу захвата Казани, «немаловажен и тот, что в Казани находится эвакуированный в неё золотой запас Государственного банка».

Легионеры заручились поддержкой сербского батальона, размещённого в Казани. Эти сербы были бывшими военнопленными австро-венгерских и германских армий, затем освобождёнными русскими войсками в ходе Первой мировой войны. Руководство батальона подчинялось сербской военной миссии, находившейся в Архангельске.

По мере приближения отрядов чехословацкого корпуса к Казани Советское правительство приказало вывезти из города золотой запас страны. Однако 27 июня в разгар подготовки к эвакуации главком Восточного фронта М.А. Муравьёв вызвал к себе управляющего Казанского отделения Государственного банка Марина и потребовал прекратить приготовления к вывозу золота, так как это, мол, провоцирует панические настроения. Хотя после открытого выступления Муравьёва против Советской власти эвакуация золотого запаса началась, подавляющая его часть оставалась в подвалах Казанского банка, когда в город ворвались отряды легионеров.

5 августа части чехословацкого корпуса, сербский батальон и белогвардейские отряды захватили Казанское отделение Государственного банка. Однако наступление Красной Армии на Казань вынудило грабителей перевезти захваченные ими золото и другие ценности в Самару. Поскольку наступление красных продолжалось, из Самары золотой запас в пяти железнодорожных эшелонах под охраной легионеров был перевезён в Уфу. Удивительным образом груз быстро таял по мере его перемещения на восток. Когда золотой запас опять стали эвакуировать в Омск в октябре 1918 года, он разместился уже не в пяти, а в двух железнодорожных эшелонах. В дальнейшем золото и другие драгоценности продолжали исчезать. Есть сведения, что эти ценности уплывали в банки западных стран. После создания Чехословацкой республики в Праге был создан «Легио-банк». Ни для кого не было секретом, что своему появлению банк обязан легионерам, прибывшим из России с большим количеством золота.

Хотя легионеры были выбиты из Казани и Самары к концу 1918 года, Советское правительство контролировало лишь четверть территории РСФСР. Разрыв хозяйственных связей центра Советской республики со многими областями поставил её экономику в тяжелейшее положение. К осени 1918 года из 9774 предприятий 33 губерний РСФСР 3686 бездействовали. Сокращение промышленного производства привело к резкому уменьшению поступления в сёла городских товаров, что в свою очередь разрушало сельскохозяйственное производство. С ноября 1917 года по 1 ав- густа 1918-го продовольственными организациями в 26 губерниях республики была заготовлена лишь одна десятая часть необходимого хлеба. Ещё ниже был уровень заготовок картофеля. Снабжение мясом и жирами было ничтожным. Нехватка продуктов усугублялась спекуляцией: на каждый пуд хлеба, заготовленный государственными органами республики, приходился целый пуд, продававшийся по бешеным ценам мешочниками.

Через 15 лет И.В. Сталин вспоминал «некоторые факты из жизни рабочих в 1918 году, когда целыми неделями не выдавали рабочим ни куска хлеба, не говоря уже о мясе и прочих продуктах питания. Лучшими временами считались тогда те дни, когда удавалось выдавать рабочим по восьмушке фунта чёрного хлеба и то наполовину со жмыхами». Хроническое недоедание вызывало у людей снижение сопротивляемости организма, а исчезновение медикаментов и развал системы здравоохранения способствовали распространению массовых эпидемий сыпного тифа, холеры, «испанки» (вирусного гриппа) и других болезней, погубивших миллионы жизней.

Не скрывая своего удовлетворения по поводу положения дел в России, посол Великобритании во Франции лорд Берти записал в своём дневнике 6 декабря 1918 года: «Нет больше России! Она распалась». Перечислив ряд государств, созданных интервентами на территории России, лорд замечал: «Остальное может убираться к чёрту и вариться в собственном соку». Однако собравшиеся вечером 11 ноября 1918 года в доме 10 по Даунинг-стрит на торжественную трапезу по случаю окончания войны члены британского правительства во главе с Ллойд Джорджем не разделяли спесивого самодовольства Берти. В то время как за окнами правительственного здания раздавались крики лондонцев, ликовавших по поводу победоносного окончания войны, королевские министры были в подавленном настроении. Участник этого собрания военный министр Черчилль позже вспоминал: он и его коллеги осознали, что разграбленная, голодная и растерзанная Россия превратилась в угрозу для Британской империи. Пример страны, в которой на деле осуществлялись принципы социального и национального равенства, стал заразительным для миллионов угнетённых в империи. С начала 1918 года в Британской Индии началась кампания гражданского неповиновения колониальным властям. Движение за национальное освобождение охватывало все части империи. Попытки Лондона подавить восстание в самой древней британской колонии — Ирландии провалились, а вскоре в Дублине была провозглашена независимость Ирландии.

Примеру Советской власти были готовы следовать и в Англии. Ещё летом 1917 года в Лидсе прошла конференция рабочих и социалистических организаций под лозунгом «Следуйте примеру России». Её участники приняли решение создавать Советы рабочих и солдатских депутатов. Делу Советов были готовы подражать во всём мире. Рабочие Сиэтла в своём обращении к рабочим Советской России в декабре 1917 года писали: «Ваша борьба по самому существу — наша борьба». 1 февраля 1918 года в адриатическом порту Котор было поднято восстание моряков австро-венгерского флота. Оно было подавлено через 3 дня. Один из участников восстания на суде заявил: «На восстание нас подняло то, что произошло в России. Там взошло новое солнце, которое будет светить ... всем народам земного шара, и оно им принесёт с собой мир и справедливость». Собравшиеся в доме 10 по Даунинг-стрит знали, что капитуляции Германии предшествовали восстания в этой стране и создание Советов по российскому образцу.

Британские министры сознавали, что уход германских войск и их союзников из оккупированных ими земель в России приведёт к восстановлению там Советской власти. Поэтому на совещании 11 ноября Черчилль поставил задачу: «Германию нужно пригласить помочь нам в освобождении России… Мир с германским народом, война против большевиков».

Вскоре Совет Антанты потребовал от германских военных властей не покидать оккупированные ими Прибалтику, Белоруссию и Украину. Однако такой приказ трудно было выполнить. Немецкие солдаты, находившиеся в Прибалтике, бунтовали, требуя их возвращения в Германию. Лишь часть немецких частей выполняла требования Антанты. Тогда западные правительства стали спешно перебрасывать свои силы в земли, оккупированные войсками центральных держав.

После вывода турецких войск из Баку туда 17 ноября 1918 года прибыли английские войска. Они вступили в Батуми 15 декабря, а 25 декабря — в Тифлис. Одновременно началось вторжение войск Антанты в Прибалтику. 1 декабря 1918 года в Лиепаю прибыла британская эскадра под командованием адмира­ла Синклера. 18 декабря английские военные корабли вошли в Рижский порт. 12 декабря английская эскадра прибыла в Таллин. В Литву прибыли американские войска.

Но ещё до прибытия войск Антанты и по мере ухода значительной части немецких войск из Прибалтики была восстановлена Советская власть в Эстонии, Латвии и Литве. Красным Армиям прибалтийских Советских республик пришлось вести тяжёлые бои против британских, американских и германских войск, ставших на службу Антанте, а также против вновь созданных интервентами антисоветских местных формирований. В этой неравной борьбе интервенты и их пособники одержали верх и Советская власть снова была свергнута в Прибалтике, а её сторонники были подвергнуты казням или репрессиям.

Чтобы воспрепятствовать восстановлению Советской власти на Украине, в Крыму и на Северном Кавказе, страны Антанты развернули интервенцию в этих регионах. В конце ноября 1918 года англо-французская эскадра вошла в Новороссийск. Англо-французские десанты были высажены в Одессе и Севастополе. Интервенты захватили Крым. К концу января 1919 года войска Антанты вышли на линию Тирасполь — Николаев — Херсон — Крым. С февраля интервентам стали помогать войска Петлюры. К середине февраля 1919 года на юге России находилось около 100 тысяч войск Антанты из Франции, Великобритании, Германии, Греции, Польши, Сербии, Румынии.

Однако, в отличие от Прибалтики, здесь интервенты не смогли долго удержаться. 10 марта Красная Армия взяла Херсон, 14 марта — Николаев, 6 апреля — Одессу, 29 апреля — Севастополь. Для руководителей стран Антанты стало ясно, что силами своих войск, даже с помощью недавних врагов из Германии, они не смогут одолеть Советскую Россию. Поэтому западные державы активизировали поддержку вооружённых формирований российской контрреволюции. За зиму 1918—1919 годов страны Антанты умножили поставки вооружений белогвардейским армиям. Западные страны направили 300 тысяч винтовок, 558 артиллерийских орудий, 160 миллионов патронов, а также партии обмундирования и снаряжения в распоряжение Добровольческой армии Деникина, насчитывавшей 250 тысяч человек. Беседуя с Савинковым у карты России, Черчилль показал на флажки, обозначавшие позиции армии Деникина, и заметил: «Вот — моя армия!»

«Верховный правитель России» Колчак получил из стран Антанты около 600 тысяч винтовок, 600 орудий и большой запас обмундирования. За поставки вооружений Колчак расплачивался золотом, которое ещё не успели разграбить легионеры, Чехословацкий корпус считался самым надёжным соединением войск Колчака, вплоть до того дня, когда они передали «верховного правителя» красным партизанам вместе с остатками золотого запаса России.

Своё наступление на Петроград в мае 1919 года командующий Северным корпусом генерал Юденич развернул при поддержке 1-й эстонской дивизии и английской эскадры под командованием адмирала Коуэна. Одновременно с ним на Гдов начал наступление отряд Булак-Булаховича, а западнее Пскова наступала 2-я эстонская дивизия. На Петрозаводско-Олонецком направлении активизировались белые отряды, в которых, помимо бывших царских офицеров, сражались финны, англичане, канадцы, сербы, поляки. Белые генералы, объявившие о борьбе за «великую, единую и неделимую Россию», продолжали дело иностранных интервентов при их участии и их всесторонней помощи.

Активно вооружали страны Антанты польское правительство Пилсудского, войска которого оккупировали в 1919 году значительную часть Белоруссии, а весной 1920 года вторглись в Советскую Украину. Вооружая армии Пилсудского, Франция поставила Польше 1494 артиллерийских орудия, 350 самолётов, 2800 пулемётов, 327 тысяч винтовок. Военные советники из Франции руководили проведением операций польских армий.

Дольше всего оставались на советской земле японские интервенты. Даже после разгрома Колчака они при поддержке контрреволюционных войск Семёнова и Каппеля продолжали оккупацию Забайкалья, Приамурья и Приморья. За время своей оккупации этих регионов японские интервенты вывезли из них около 650 тысяч кубометров леса, рыбы на 5 миллионов рублей, а также много других продуктов, и угнали более 2000 железнодорожных вагонов, 250 речных и морских судов, разграбили золотые запасы многих банков. Действия японской военщины отличались особой жестокостью. Одним из примеров такого рода стала расправа японских интервентов с членами Реввоенсовета Приморья во главе с С.Г. Лазо. После пыток они были сожжены в паровозной топке.

Победа Красной Армии над её врагами означала не только торжество идей социалистической революции, но и спасение великой страны от немыслимых мук, которые принесли её населению иностранные интервенты и их пособники в России.

Когда в начале 1918 года стало ясно, что Россия подверглась нападению армий всех крупнейших стран мира, мало кто в стране считал возможным победу над ними. Хотя «левые коммунисты» во главе с Н.И. Бухариным выступили против подписания Брестского мира и выдвинули лозунг «революционной войны» против Германии и её союзников, они не скрывали того, что такая война была бы проиграна. Они считали, что крестьяне, составлявшие основную часть населения России, не будут оказывать сопротивления оккупантам до тех пор, пока захватчики не станут их грабить. Выступая на VII съезде РКП(б) в марте 1918 года, Бухарин утверждал: «Крестьяне будут втягиваться в борьбу тогда, когда будут слышать, видеть, знать, что у них отбирают землю, сапоги, отбирают хлеб... Наше единственное спасение заключается в том, что массы познают на опыте, в процессе самой борьбы, что такое германское нашествие, когда у крестьян будут отбирать коров и сапоги, когда рабочих будут заставлять работать по 14 часов, когда будут увозить их в Германию, когда будет железное кольцо вставлено в ноздри, тогда, поверьте, товарищи, тогда мы получим настоящую священную войну». «Левые коммунисты» рассчитывали, что в ходе «священной войны» оккупанты понесут огромные потери, а это вызовет возмущение в странах, пославших интервентов. Возмущение же масс перерастёт в революционный взрыв в странах Западной Европы, а затем и в мировую революцию.

Давая отповедь Бухарину и другим «левым коммунистам» на том съезде партии, Ленин назвал их надежды на мировую революцию верой в сказки и осудил коммунистов, которые верят в сказочки. В отличие от Бухарина и других Ленин верил в сознательность российского рабочего класса и передового крестьянства. Незадолго до съезда, 21 февраля 1918 года, Ленин выдвинул лозунг «Социалистическое отечество в опасности!». В статье, опубликованной на следующий день в «Правде», он писал: «Священным долгом рабочих и крестьян России является беззаветная защита республики Советов против полчищ буржуазно-империалистической Германии… Да здравствует социалистическое отечество!»

На призыв Ленина откликнулись десятки тысяч добровольцев, вступивших в ряды Красной Армии, которая стала создаваться несколько дней назад. В последующем сотни тысяч вступали в Красную Армию, защищавшую социалистическое отечество от иностранных интервентов и их наймитов. Многие из рабочих и крестьян, к которым обращался Ленин, понимали, что «защита социалистического отечества» означала сохранение завоеваний Октябрьской революции, которые хотели уничтожить её враги. Однако было немало и таких, кто, не став сторонниками социалистических преобразований, не желал, чтобы их отечество оказалось под пятой зарубежных господ и их местных слуг. До половины всех офицеров царской армии вступили в ряды Красной Армии.

Подобным образом на защиту Советской страны вставали многие люди, не состоявшие в рядах РКП(б) и даже далёкие от понимания политических проблем. Объясняя причины, почему крестьяне российского Дальнего Востока поднялись на борьбу против иностранных интервентов, историк Фёдор Нестеров указывал, что сначала крестьяне не имели ничего против пришельцев, так как их доходы даже несколько выросли при оккупантах, готовых, не торгуясь, покупать шкурки соболей и другого таёжного зверья. Однако вскоре для них стало ясно, что интервенты не считают местных жителей за людей. Свидетельства о том, «что на прошлой неделе американский матрос в порту застрелил русского мальчика, что несколько японцев на глазах у всех среди бела дня забили прикладами до смерти дряхлого старика-корейца, что местные жители должны теперь, когда в трамвай входит иностранный военный, вставать и уступать ему место, что по сёлам, где располагаются японские гарнизоны, расклеены распоряжения комендатуры, предписывающие русским при встрече с японцем остановиться, снять шапку, поклониться и сказать «здравствуйте!», что в Хабаровске ежедневно расстреливают десятками пленных красногвардейцев, что по ночам жёлтый поезд Калмыкова останавливается на мосту через Амур и там личная охрана атамана кавказскими кинжалами и шашками рубит и сбрасывает в реку заключённых, которых устала пытать», — всё это перевешивало соображения о том, что оккупанты, не торгуясь, неплохо платят за предметы охотничьего промысла.

Мысли о том, что «рабы не мы, мы — не рабы», стали частью народного сознания ещё до того, как эти фразы стали читать советские школьники в первых букварях, выпускавшихся после Октябрьской революции. Крестьяне Дальнего Востока массами шли в партизанские отряды, возглавлявшиеся большевиками. К началу 1920 года эти отряды освободили 2/3 территории Дальнего Востока. Подобные же соображения заставляли и крестьян других оккупированных областей России, а также Украины, Белоруссии и Прибалтики подниматься на борьбу против иностранных интервентов.

Провалу интервентов способствовал и внешний фактор. Хотя надежды «левых коммунистов» на мировую революцию оказались призрачными, а советские революции в Венгрии, Баварии и Словакии были быстро подавлены, интервенция и помощь Антанты белым армиям вызвала сопротивление среди многих людей в зарубежных странах. Несмотря на то, что потери, которые несли американские интервенты, были не столь крупными (американские интервенты на Севере потеряли 110 человек погибшими в боях и 70 скончавшимися от болезней), требования рядовых американцев прекратить военные действия в России усиливались с каждым днём. 22 мая 1919 года член палаты представителей Мейсон в своём выступлении в конгрессе говорил о ежедневном потоке писем от избирателей, требующих вывода войск из России. 20 мая 1919 года сенатор от штата Висконсин и будущий кандидат в президенты США Лафоллет внёс в сенат резолюцию, одобренную законодательным собранием штата Висконсин. В ней содержался призыв о немедленном выводе американских войск из России. 5 сентября 1919 года влиятельный сенатор Бора заявил в сенате: «Господин президент, мы не находимся в состоянии войны с Россией. Конгресс не объявлял войны против русского народа. Народ Соединённых Штатов не желает воевать с Россией». Под влиянием подобных выступлений летом 1919 года начался вывод американских интервенционистских войск с севера России. К апрелю 1920 года были выведены американские войска и с Дальнего Востока.

Мощные выступления против интервенции проходили в Великобритании. Там собирались массовые митинги под лозунгом «Руки прочь от России!». Профсоюзы требовали вывода британских войск из Советской страны и угрожали бойкотировать отправку военных грузов для белых генералов. Росли бунтарские настроения и среди английских солдат, участвовавших в походах Антанты. В секретном циркуляре военный министр У. Черчилль запрашивал: «Не создаются ли в армии солдатские Советы?»

На военных судах французских интервентов на Юге Украины произошёл мятеж. 19 апреля 1919 года матросы французских линкоров «Жан Бар», «Франс», «Мирабо», «Жюстис», «Верньо» потребовали отправки их на родину. Затем мятеж перекинулся на крейсеры «Вальдек Руссо» и «Брюн», а также на миноносцы «Фоноконно» и «Мамлюк». Правительство Франции было вынуждено отозвать свои военные суда из России.

Поражения белых армий, снабжавшихся Антантой, заставили руководство западных держав временно отказаться от планов немедленного свержения Советской власти и начать проводить социальные реформы в своих странах, чтобы предотвратить революции, подобные той, что произошла в России. Вскоре Совет Антанты снял экономическую блокаду Советской России, а затем ведущие страны Западной Европы стали восстанавливать торговые и дипломатические отношения с Советской страной.

Изгнание иностранных захватчиков из нашей страны произошло за два месяца до подписания Договора об образовании Союза Советских Социалистических Республик. Победа советских людей над захватчиками из ведущих стран мира и их наёмниками стала убедительным свидетельством силы идей Октябрьской революции. Отметив превосходство принципов новой общественной организации, Декларация об образовании СССР, опубликованная в «Правде» 30 декабря 1922 года, подчёркивала, что «только благодаря» им «советским республикам удалось отбить нападения империалистов всего мира, внутренних и внешних». Хотя японские оккупанты ещё удерживали в своих руках до 1925 года Северный Сахалин, а иностранная агентура поддерживала басмаческие бесчинства в Средней Азии, после 25 октября 1922 года великая страна от Кронштадта до Владивостока стала свободной от интервентов и могла уверенно идти по избранному ею пути социалистического строительства.

https://gazeta-pravda.ru/issue/120-3132 ... vie120-22/


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: О прошлом для будущего
СообщениеДобавлено: Вт янв 17, 2023 12:52 pm 
Не в сети

Зарегистрирован: Вт сен 28, 2004 11:58 am
Сообщений: 10803
«Подпиливать дуб собственничества…»
№3 (31352) 17—19 января 2023 года
4 полоса
Автор: Любовь ЯРМОШ.

К 160-летию со дня рождения Александра Серафимовича
«Ранним утром на заре»
«Я получил в семье двойственное воспитание. На белой половине меня учили «благородным манерам» и «хорошему тону». Заботливая нянька пичкала меня всякой вкусной снедью. На чёрной же половине я узнавал от денщиков и горничных многое такое, что знать мне возбранялось. Тут я узнавал, в каких условиях и в каком порабощении живут трудящиеся. Многое из тогдашних впечатлений на кухне оставило след на всю жизнь».
(Александр Серафимович)
7 (19) января 1863 года в станице Нижне-Курмоярской Области Войска Донского в семье казачьего есаула Серафима Попова родился сын Александр.
Раннее детство мальчика прошло в казачьих полках в Польше. Затем семья Поповых возвратилась на Дон, в станицу Усть-Медведицкую, где Саша пошёл в классическую гимназию.
Смерть отца и материальные лишения осложнили его жизнь, но мать изо всех сил стремилась дать сыну высшее образование. И в 1883 году, после окончания гимназии, юноша поступил на физико-математический факультет Петербургского университета.
Из глухой станицы Александр попал в среду самой передовой интеллигенции того времени. Напряжённое, жадное чтение классиков русской литературы, общение с революционно настроенной молодёжью, изучение трудов К. Маркса,
Ф. Энгельса, Г. Плеханова помогли ему осмыслить ещё с детства возникший в сознании протест против социальной несправедливости.
«Мне выпало счастье на заре молодости, когда я только формировался общественно, встретиться с Ульяновым-старшим, Александром, в студенческих кружках Петербурга, — напишет он потом в своих воспоминаниях. — Это был юноша блестящих способностей. Удивительный оратор — страстный, давящий противника аргументацией, поражающий огромной начитанностью».
Александр Попов распространял среди учащихся и в гвардейских полках воззвание против царского самодержавия, написанное студентами-народовольцами Александром Ульяновым, Пахомием Андреюшкиным, Василием Генераловым. Беглый и разборчивый почерк Саши Ульянова врезался в его память на всю жизнь.
В 1887 году, в связи с покушением на царя Александра III, А. Попов, как и многие его сокурсники, был арестован.
«В тюрьме, во время прогулки в клетке, похожей на звериную, я увидел в одном из бесчисленных решётчатых окон «предварилки» поблёскивающий осколочек зеркала — это сигнализировал наш товарищ, — рассказывал он через много лет своим сыновьям. — И я, ловя быстро вспыхивающие и гаснущие отблески, разобрал: «Ульянов Александр и ещё четверо казнены…».
Самого Александра Попова сослали в Архангельскую губернию: «Меня на север привезли два жандарма; привезли в Мезень, у Ледовитого океана. (...) У нас, политических ссыльных, тяжёлое было положение: полиция и жандармы всячески мешали крестьянам приходить к нам, старались изолировать нас. Но с нами был в ссылке один рабочий, ткач, с орехово-зуевской фабрики, Пётр Моисеенко. Он создал первую в России крупную организованную стачку на фабрике; стачка великолепно прошла и так напугала правительство, что были созданы потом фабричные инспектора. У этого Моисеенко удивительная находчивость была. Столяром он никогда не был, а устроил отличную столярную мастерскую, и мы научились, и выделывали там столы, шкафы, стулья учреждениям и купцам; работали и зарабатывали деньги. Приходили к нам с мелкими заказами и крестьяне».
Поморы рассказывали «политическим» о том, как они выходят в океан бить зверя в открытых лодках. Эта охота чрезвычайно опасная, но она может приносить большие доходы. Однако поморы жили в нищете. Почему? Да потому, что, пока моряки били на льдине зверя, на берегу их ждал кулак, который за предоставленное труженикам снаряжение отбирал у них весь улов. И так из года в год.
Александр решил запечатлеть услышанное в рассказе: «Я и засел писать… Писал, писал, — нет, не то! Никак слов не подберёшь, чтобы передать читателям те ощущения, которые сам переживаешь. Так я работал целый год. Рассказ был небольшой, размером на газетный «подвал».
Стесняясь, молодой автор прочитал своё первое творение товарищам по ссылке, те пришли в восторг: «Серафимыч! Да это ты написал, — верно ли? Вот не ждали…»
Потом до утра сидели, разбирали, обсуждали, куда направить. Рассказ послали в буржуазную либеральную газету «Русские ведомости». Прошёл месяц, другой. Ни слуху ни духу. Вдруг принесли почту, развернули газету, а там — «На льдине» и подпись: Александр Серафимович.
Капля камень точит
«Один порыв: бороться, бороться во имя тех, кто молча, с каплями пота на челе, несёт на своём хребте всю тягость жизни общественных неустройств. И пусть мои писания только капли в бушующем океане силы и несправедливостей, пусть, но ведь и капли прободают камень».
(Александр Серафимович)
Уже дореволюционное творчество определило идейные позиции Серафимовича. Он описывал жизнь рабочих, сплавщиков леса («На плотах»), рыбаков, металлистов, горняков, железнодорожников, грузчиков. Писателя остро интересовал вопрос о социальных (классовых) противоречиях: почему одни люди богаты, а другие — изнемогают в борьбе за кусок хлеба. («В пути», «Две божьи матери» и т.д.)
«С самого начала, когда у Серафимовича проснулась жажда литературного творчества, он обратил внимание на то, что всегда призывало его, призывало мучительно: на судьбу тружеников. Серафимович прекрасно понимает, что труд — великое благо, что труд — всё порождающая сила, что труд — творческая радость. Но в действительности он не находил такого труда — характерным для работы того времени было своеобразное полурабство, которое, уже освободившись от легальных крепостнических черт, экономически было не менее мощным и мрачным, — писал Анатолий Луначарский. — Серафимович сострадает дореволюционным рабочим с глубоким уважением».
В рассказе Александра Серафимовича «История одной забастовки» судят голодного мальчишку. На пекарне, из короба для брака, он стащил чёрствую французскую булку. (Вероятно, ту самую, хруст которой с таким упоением воспевают современные антисоветчики. — Авт.)
— По указу его императорского величества… сын рабочего, Павел Вязалкин, присуждается к тюремному заключению сроком на шесть месяцев, — выносят вердикт судебные заседатели ослабевшему от голода ребёнку.
А местный фабрикант негодует: «Вся семья такая. Отца во время стачки пришлось застрелить.., я его 28 лет держал на фабрике, так в благодарность стачку вздумал устраивать. Жену его, Татьяну, пожалел, опять поставил на станок (...) — в агитацию пустилась, стала мутить рабочих, листки возмутительнейшего содержания стала распространять, пришлось жандарму сказать, в тюрьму отвели. После неё мальчишка пустился в воровство — в булочной украл французскую булку, ну, арестован…»
Серафимович говорил, что описал здесь рассказанный ему случай из рабочей жизни в Иваново-Вознесенске.
Но о том, что революционная борьба Ивана и Татьяны Вязалкиных не была напрасной, свидетельствуют слова рабочих фабрики, брошенные вдогонку арестованной Татьяне:
— Не забудем тебя, Митревна, прощай! Мы своё возьмём, навалимся на иродов. Ещё свидимся!..
В 1901 году вышла первая книга Александра Серафимовича — «Очерки и рассказы», решившая судьбу писателя: он переехал в Москву (1902 год), где занялся литературной и журналистской работой.
«Пресня пылает... Пресня горит!»
«Баррикады росли одна за другой. Внизу улицы, возле моста, выросла последняя. Красный флаг победно волновался над нею».
(Александр Серафимович)
В 1905 году Александр Серафимович жил в Москве на Пресне, недалеко от фабрики Шмита, ставшей форпостом Первой русской революции 1905—1907 годов.
«Наш дом находился, можно сказать, в самом центре борьбы, около нас происходили самые ожесточённые схватки», — вспоминал потом Серафимович.
«Вот и баррикады. Торопливо снимают ворота, выворачивают решётки, валят столбы. На протянутых через улицу верёвках трепещут красные флаги. Оставлены узкие проходы по тротуарам. Все пролезают, покорно сгибаясь, под протянутые проволоки. (...)
Улица пустынно, мёртво и грозно белела снегом.
— Что такое?
— Казаки.
Несколько человек с револьверами в руках сгруппировались у ближайшей к углу калитки.
— А вы отойдите... отойдите, пожалуйста... а то подойдут — вы побежите, паники наделаете, — говорил парень, обращаясь к публике.
— Это — дружинник, — передавали, отходя, шёпотом друг другу, и в этом шёпоте, и во взглядах, которыми его провожали, таились уважение, смешанное со страхом, и надежда на что-то большое, что сделают эти люди.
Я выглянул. Серым развёрнутым строем поперёк улицы шли казаки. Когда вошли на мост, их серый ряд разом блеснул огнём, и раздалось: рррр… рррр… рррр…, точно рвали громадный кусок сухого накрахмаленного ситца». (Здесь и далее — отрывки из очерка «На Пресне»)
Ночью Серафимович вместе с сыновьями прятался в подвале от обстрелов правительственных войск.
«На кучке угля, сливаясь с темнотой, сидел кочегар, угрюмый и чёрный. Он был из Тульской губернии, ходил без места, и его из милости приютил управляющий. Он помогал около печки, и за это ему давали ночлег и кормили.
— Что, Иван, страшно?
— Всё одно, — угрюмо послышалось из темноты.
— А как убьют?
— И убьют — не откажешься.
И, помолчав, прибавил:
— Нас давно убивают, не в диковину.
— Как?
— А так. У меня в семействе, опрочь меня с женой, было восьмеро детей, а теперя — двое.
— Куда же те?
— Померли... с голоду... голодная губерния…»
Рассказом тульского крестьянина, сидящего вместе с горожанами в подвале обстреливаемого дома, Серафимович показал причину восстания рабочих московской Пресни. Он — всецело на стороне революции:
«Впереди чудился кошмар кровавой расправы. Каково же было удивление утром, когда я увидел, что это ещё не конец: вновь возведённые баррикады гордо красовались, и непреклонно веял красный флаг. В городе всё было подавлено, только Пресня, пустынная и вся связанная баррикадами, угрюмо и гордо давала последний бой».
Трагические и грандиозные московские события 1905 года, происходившие у него на глазах, вдохновили писателя. Он создал ряд блестящих рассказов с яркими картинами революционного движения.
«Город в степи»
«Я считал своей обязанностью подпиливать столетний дуб собственничества всеми доступными средствами: ведь именно в этом, по моим понятиям, состояла подготовка социальной революции, то есть главное дело революционного художника».
(Александр Серафимович)
Краткое содержание повести А. Серафимовича «Пески»: «Молодая, полная сил и здоровья работница продаёт себя старику мельнику в чаянии стать собственницей обветшалой мельницы. Потом, превращаясь в старуху, властью собственности сама прикрепляет к себе молодого работника. Мельница и у этого высасывает молодость: собственность и тут сожрала чувства. Капиталистический мир, таким образом, утверждает систему эксплуатации не только мышц, но и чувств». Лев Николаевич Толстой очень высоко оценил «Пески» Серафимовича, поставив ему за это произведение «пять с плюсом».
Подобные глубокие сочинения А. Серафимовича подвели его к большому полотну — «Город в степи».
«Буквально назавтра после Декабрьского восстания в Москве Серафимович начинает писать свой роман «Город в степи», — отмечала газета «Правда». — В этом произведении снова утверждается революция, её неизбежность и закономерность». («Правда», №20, 1933 г.)
К тому времени Александр Серафимович был хорошо знаком с работой В.И. Ленина «Развитие капитализма в России», изобличающей самые отвратительные стороны русского капитализма как орудия угнетения и порабощения трудового народа. И в 1912 году писатель издал роман «Город в степи», в котором силой таланта воссоздал типические черты «бурного процесса первонакопления» российской буржуазии. «Роман, достойный Бальзака», — отмечал А. Луначарский.
Раскрывая замысел своего произведения, Серафимович писал: «Мне хотелось показать беспощадное давление капитализма на рабочую жизнь. Я хотел дать движение развёртывающейся буржуазии, возникновение бурного процесса первонакопления, художественно показать образование и рост буржуазии одновременно с ростом рабочего класса. Когда буржуазия начинает развиваться, ей нужна полиция, нужны попы, церкви. Мне пришлось попутно рисовать и это».
Он образно показал, как в пустынном царстве сонной степи рабочие создавали город: «Торчали лопаты, ломы, кирки, а по краю, свесившись, мелькали над полотном в опорках, в лаптях, а больше — босые загорелые грязные ноги». Труженики построили город, но всё в нём принадлежит только богатым. Те сильны и влиятельны — в их руках сила капитала. Торжествуют захарки короедовы, усиливая эксплуатацию, но день ото дня разрастаются противоречия между рабочими и хозяином. Передовые рабочие осознают насущную необходимость объединения для борьбы с буржуазией.
В конце романа «Город в степи» Серафимович образно показывает будущую социалистическую революцию: «Темны беспредельные степные ночи… Только в одном месте слабый отсвет, как будто заря занимается в глубокий ночной час…»
«Каждый выбирает по себе»
«Наступила социальная революция, и, как масло в воды, отделились все имущие от неимущих. И стали мужики и рабочие на одном краю глубочайшей пропасти, а имущие и все связанные с имущими — на другом».
(Александр Серафимович)
До Великой Октябрьской социалистической революции вышли 10 томов сочинений А. С. Серафимовича, он был вхож в передовые литературные круги России.
Но после победы Октября писатель бесповоротно стал на одном краю с рабочими и деревенской беднотой.
Это вызвало среди «интеллигентской публики» бурю негодования. И когда Александр Серафимович после его назначения заведующим художественным отделом «Известий» пришёл на «литературную среду», ему предложили… оставить собрание.
«Что у нас может быть общего с большевиками, этими узурпаторами, не признающими свободы печати?» — возмущался один из молодых писателей.
«Я нервничал, — вспоминал Серафимович. — Повернулся к выходу. Писатель, тот, что говорил об «узурпаторах», протянул ноги. Я споткнулся, чуть не упал. После там, говорят, были восторги такие, что трудно описать. «Русские ведомости», захлёбываясь, писали об этом».
Александр Серафимович, «выброшенный» из среды пишущей братии, дал очень достойный ответ изгнавшим его господам: «Тридцать лет и три года без ног сидел народ, а теперь поднимается. И пока без ног лежал, как чудесно, как тонко, как художественно воссоздавали его художники, как проникновенно, любовно писали они мужика, забитого, тёмного, корявого, озлобленного! А когда он стал подниматься, когда широко разомкнулись на сотни лет сомкнувшиеся глаза (...), тогда от него слепота перекинулась на художников».
Посланный «Правдой»
«...я понял, что я прежде всего корреспондент «Правды», маленький, крохотный кусочек, осколочек «Правды», несущий для неё работу, а потом уж такой-то писатель».
(Александр Серафимович)
«Тяжкая осень восемнадцатого года. На Восточном фронте Красная Армия с переменным успехом билась с Колчаком, с чехословаками. С фронта систематических известий не было. Что доходило оттуда — было отрывочно, случайно. (...) «Правда» первая эту «линию» попыталась выправить и послала меня на Восточный фронт» — так начинает рассказ о своей работе корреспондентом газеты «Правда» Александр Серафимович.
«У меня был опыт «военного корреспондента», но корреспондировать в буржуазную газету — это одно, а в пролетарскую — совсем другое, — пишет он — Я, можно сказать, был пионером, бродил ощупью. Но как-то инстинктивно осмысливал, что самое главное и важное — быть ближе к правде. Читателю-пролетарию не нужно никакого приукрашивательства. Нужно, чтобы он вполне поверил корреспонденту. Тогда затраченная энергия не пропадёт даром».
В главном партийном издании с 1914 года работал младший брат писателя Вениамин Попов (псевдоним — Дубовской). Вениамин, член РСДРП с 1903 года, высокообразованный марксист и чистейшей души человек, был очень дружен с Александром.
Хорошо знала А. Серафимовича ещё одна правдистка — сестра В.И. Ленина Мария Ильинична Ульянова. В 1915 году они вместе ездили на Западный фронт в составе лечебно-питательного отряда.
Добираться к пункту назначения фронтовому корреспонденту газеты «Правда» Александру Серафимовичу было тяжело. В вагон не влезешь: всюду полно народа, хоть пешком иди!
«Пошёл к коменданту. Замученный человек, в кожанке, с серым лицом, из рабочих.
— Писатель. Еду на фронт. Ни в один вагон не влезу. Посодействуйте…
— Ну-к что ж! Я-то что же сделаю? Не рожу же нового вагона.
Я — с отчаянием:
— Я послан «Правдой»… корреспондентом на фронт…
Он разом засветился весело и радостно:
— Что ж ты не сказал, товарищ… Садись, отдохни. Вот чаю. Устрою в лучшем виде… Хочешь — подожди. Вечером штабной пойдёт, — как дома будешь… Ну-ну, не хочешь — зараз устрою.
Через полчаса я трясся в товарном. (...)
И где бы я ни был во время этой поездки, я протягивал корреспондентский билет «Правды» — и сразу попадал в свой дом: товарищества, сердечности, близости…»
Сыновья
«Мы летим в истории! Россия — вся в будущем. В борьбе за это будущее — огромное, невероятное счастье!»
(Анатолий Попов,
ноябрь — декабрь 1918 года)
В 1898 году Александр Серафимович женился на Ксении Петровой — выпускнице Бестужевских женских курсов в Санкт-Петербурге. «Мать — донская казачка, высокая, стройная, с красивыми чертами, была волевым и упрямым человеком, — писал их младший сын Игорь. — Они любили друг друга, но мать не всегда понимала стремления отца к поездкам. Под влиянием окружавших её людей она всё меньше сочувствовала делам отца. И это клином входило в их отношения. Влияли на мать и насмешки окружающей их интеллигенции над его, с их точки зрения, непонятной направленностью в описании «бедненьких и забитых». Это, со временем, и оказалось основной причиной полного их разрыва».
Зато с сыновьями Анатолием и Игорем у Александра Серафимовича всегда было полное взаимопонимание.
«Отец воспитывал у нас смелость и самостоятельность, — вспоминал Игорь. — Прививал любовь к спорту, которая осталась на всю жизнь. Кроме физического, отец проявил ещё большее умение в духовном развитии. Он сумел вытравить из нашего сознания мещанскую идеологию».
Писатель А. Серафимович вступил в партию большевиков в 1918 году. Его старший сын Анатолий стал членом РСДРП(б) в марте 1917 года, Игорь — годом позже.
В период Октябрьской революции сыновья Александра Серафимовича с оружием в руках боролись в рядах Красной гвардии, а потом, с одобрения отца, ушли на фронты Гражданской войны.
Запись из дневника Анатолия Попова, сделанная в конце 1918 года: «Еду, еду на Дон, в батькины места, в самое пекло… Настроение твёрдое. Я дьявольски счастлив. И даже войне сейчас рад: разве есть наслаждение больше, чем драться за идею, в которую веришь?»
В Гражданскую о старшем сыне писателя Серафимовича Анатолии Попове ходили легенды. После окончания командных курсов РККА он был направлен на Южный фронт чрезвычайным комиссаром ЧОНа (части особого назначения). Анатолий погиб в самом конце Гражданской войны, 20 лет от роду. Отец так и не нашёл его могилу…
В связи с гибелью на фронте старшего сына Александр Серафимович получил письмо от В.И. Ленина: «Ваши произведения и рассказы сестры внушили мне глубокую симпатию к Вам… И мне очень хочется сказать Вам, как нужна рабочим и всем нам Ваша работа».
Об Ильиче
«Мысль Ленина, точно стрелка компаса, всегда обращена была в сторону классовых интересов трудового народа».
(Александр Серафимович)
В.И. Ленин высоко ценил А.С. Серафимовича как мастера художественного слова, отдающего свои силы делу пролетарской революции. Писатель не раз слышал Владимира Ильича на съездах и конференциях.
Вот запись Серафимовича о выступлении В.И. Ленина на VIII Всероссийском съезде Советов (22—29 декабря 1920 года): «…Ленин. Торопливо, немножко неуклюже. Слегка хриповатый, картавый голос, и странно убедительный, и обаятельный. И в этой картавости странный аристократизм.(...) Принуждение на убеждении. Голос как будто и не особенно громкий и ненапряжённый, а слышно в самых далёких углах, и интонация живая, не подавляемая напряжением, усилием».
23 декабря 1921 года в Москве открылся IX Всероссийский съезд Советов. «С большим докладом выступил товарищ Ленин, — писал А. Серафимович. — Редакция «Правды» поручила мне дать «впечатления» о съезде. Я горжусь теперь тем, что мой очерк был напечатан в газете под общей «шапкой» перед докладом Ильича. Этот очерк мне дорог, как память об Ильиче, о его широком убеждающем жесте, о его ораторской силе, которая внушала веру и бодрость в самые трудные моменты существования советской власти, когда нам сжимали горло «цивилизованные» варвары».
С глазу на глаз Александр Серафимович разговаривал с Владимиром Ильичом только раз. Очерк писателя «В гостях у Ленина» — о том незабываемом дне, когда вождь пролетариата пригласил писателя к себе домой.
«Робость, что ли, природная или застенчивость всю жизнь не позволяла мне добиваться встреч с великими моими современниками… Так бы, верно, я и у Ленина не побывал. Но большевики трогательно внимательны к людям — и Ленин позвал меня к себе, прислав за мной машину. Свидание с Лениным оставило во мне неизгладимый след на всю жизнь. Внимание и поощрение великого вождя оказало влияние на всю мою дальнейшую писательскую судьбу», — вспоминал Александр Серафимович.
«Железный поток»
«Нет, нет... нет! Про «бедного мужичка» слишком много писали, — бедного, тёмного, забитого. И я слишком много писал его таким. Ведь — революция. Ведь — он же бешено борется на десяти фронтах, голодный, холодный, вшивый, разутый, в лохмотьях, и страшный, — как медведь ломит. Разве это то же? Не, я напишу, как оно, крестьянство, идёт гудящими толпами, как оно по-медвежьи подминает под себя интервентов, помещиков, белых генералов…»
(Александр Серафимович)
«Железный поток» был впервые задуман мною ещё тогда, когда я ездил корреспондентом от «Правды» на фронт», — рассказывал Серафимович о главном произведении своей жизни, изданном в 1924 году. (Переработанные стенограммы его выступлений в Кабинете рабочего автора — в статье «Как я работал над «Железным потоком»)
По словам писателя, он попытался раскрыть тему участия крестьянства в Октябрьской революции: «Объективный ход истории заставлял крестьян идти в революцию плечо в плечо с пролетариатом. И только при этом условии крестьянство смогло окончательно свалить помещиков».
В основе эпического романа А. Серафимовича «Железный поток» — история легендарного похода в 1918 году Таманской армии под командованием Епифана Ковтюха (в романе — Кожух) с Таманского полуострова через Новороссийск, Туапсе, через Кавказские горы на равнины Кубани, где находились основные силы Красной Армии.
«События представлены все, как были, — отмечал Серафимович. — Ковтюх рассказывал мне, что встреча с частями Красной Армии была самым счастливым моментом в его жизни.
Я спросил его:
— Как вы себя ощущали?
— Вы знаете, — ответил мне Ковтюх, — я видел только массу людей, которых нужно было во что бы то ни стало спасти.
Эта огромная мысль его пронизывала и потрясала, и я попытался отлить её в художественную форму».
Многотысячная неорганизованная толпа крестьянской бедноты Кубани во время тяжелейшего похода постепенно преобразилась в организованную революционную массу: «Проходят тысячи, десятки тысяч людей. Уже нет взводов, батальонов, нет полков — есть одно неназываемое, громадное, единое. Бесчисленными шагами идёт, бесчисленными глазами смотрит, множеством сердец бьётся одно великое сердце».
«Так наша страна, как гигантская колонна, тоже в огромном большинстве по составу своему пёстрая, крепнет, идя через неслыханные трудности, потому что она сознаёт в себе железную волю вождей, которые в состоянии побудить и принудить её к действию и в то же время поддержать, обнадёжить, руководить, организовать», — писал о романе «Железный поток» высоко ценивший его Анатолий Луначарский.
«Я должен быть среди солдат…»
«Вся страна, вся родная страна полна могучего творчества. Это она родила Красную Армию, полную огромного творческого напряжения в этой страшной борьбе. Это она, родимая страна, ломает и сломает окончательно хребет подлому, залившемуся кровью врагу».
(Александр Серафимович)
Во время Великой Отечественной войны А. Серафимович просился на фронт, но из-за возраста ему отказывали.
В 1943 году к нему заехала группа писателей, следующая на Курскую дугу. Туда стягивались огромные силы и писатели ехали как летописцы будущих сражений. Серафимович надел тулуп и влез в кузов их грузовика: «Еду с вами! Я должен быть среди солдат, в непосредственном районе боевых действий».
В результате поездки на фронт были написаны десятки очерков и рассказов о борьбе советского народа против гитлеровских оккупантов.
В Москву 80-летний писатель возвратился бодрым и как будто помолодевшим. К тому времени Александр Серафимович уже получил Сталинскую премию первой степени — «За многолетние выдающиеся достижения в литературе» — и передал её в Фонд обороны. На полях Великой Отечественной войны сражался танк «Александр Серафимович», построенный на средства классика советской литературы.
«Жизнь пахнет упоительно!»
«Продолжайте, товарищи, охранять чудесное наследство искусства прошлого и готовьте новое поколение, которое бы достойно умножило его. Берегите, как зеницу ока, то, что родилось среди вас, родилось, развернулось в громадное дарование и не оторвалось от вас».
(Александр Серафимович)
«В наружности, в манере Александра Серафимовича Серафимовича есть что-то как-будто несколько тугое, что-то веское, даже увесистое, несколько медлительное и очень сильное. Этой туговатой, замедленной поступью прошёл товарищ Серафимович большую часть своего жизненного и творческого пути. Он шёл вперёд, как танк, прокладывая себе очень прямой, очень уверенный путь», — писал Анатолий Луначарский.
«Преодолев владычество трёх царей, я краем глаза заглянул в будущее нашей Родины», — говорил о себе Серафимович. Ему повезло — он дожил до социалистической революции, он узнал её, он пришёл к ней. И поздние его произведения, по словам А. Луначарского, «озарены солнцем революции».
Александр Серафимович был убеждённым реалистом. «То, что не соответствует природе, меня в литературе всегда отвращало», — заявлял он. Но его правдивость — особенная. По определению Луначарского, «Серафимович совсем не похож на таких реалистов-полуромантиков, как Флобер или Мопассан. Он показывает ужасы не для того, чтобы поделиться своим унынием или чтобы растворить этот страх в совершенстве передающих его образов. Нет, Серафимович полон любви. Он полон надежды. Без этих двух чувств нет социалистического реализма».
Имя А.С. Серафимовича, как художника-реалиста, одного из зачинателей пролетарской литературы, стоит на одном из первых мест среди писателей наряду с именем Максима Горького. И Серафимовичу, и Горькому свойственна вера в необыкновенную силу человека. В то, что неустанная борьба простого труженика, несмотря на многовековое рабство, способна привести к окончательной победе рабочего класса.
Когда Максим Горький создал издательство «Знание», то в первую очередь привлёк туда Александра Серафимовича.
Большой труд положил А.С. Серафимович, чтобы подготовить литературные кадры, с повышенным вниманием относился к молодым талантам. Многие писатели, ставшие впоследствии классиками советской литературы, считали его своим учителем.
«Лично я по-настоящему обязан Серафимовичу, ибо он первый поддержал меня в самом начале моей писательской деятельности, он первый сказал мне слова одобрения, слова признания», — отмечал Михаил Шолохов.
А. Серафимович был одним из организаторов Союза писателей СССР, стоял у истоков известных литературных журналов «Новый мир», «Октябрь», «Творчество».
«Жизнь пахнет упоительно! Жизнь наша — необъятный голубой простор моря. Так украшайте эту жизнь ещё более, ещё более раздвигайте её просторы!» — обратился классик к соотечественникам в день своего 85-летия.
В июне 1947 года писатель последний раз посетил город Серафимович — так с 1933 года называется донская станица его детства Усть-Медведицкая.
Умер Александр Серафимович Серафимович в день своего рождения — 19 января 1949 года.
Похоронен в Москве, на Новодевичьем кладбище. Сегодня, когда произведения этого мощнейшего пролетарского писателя вновь стали злободневны, к нему по-прежнему не зарастает народная тропа.

https://gazeta-pravda.ru/issue/3-31352- ... ichestva-/


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: О прошлом для будущего
СообщениеДобавлено: Чт фев 09, 2023 11:41 am 
Не в сети

Зарегистрирован: Вт сен 28, 2004 11:58 am
Сообщений: 10803
Защитник и труженик



Возникает вопрос: а публикация на страницах «Улик»? Еще приходится отстаивать честь и достоинство светлого борца-коммуниста от преследующей тьмы.

7 февраля, в 100-летний юбилей со дня рождения видного государственного деятеля, руководителя Ленинградского обкома КПСС Г.В. Романова, патриоты Северной столицы возложили цветы к памятной доске, установленной на доме, где жил Григорий Васильевич. За тринадцать лет работы, с 1970 по 1983 год, на посту первого секретаря Ленинградского обкома КПСС он смог сделать многое для развития и процветания города-героя Ленинграда.

Активно развивалась социальная сфера. Строительство и поддержка школ, детских садов, санаториев, домов отдыха, домов и дворцов культуры, музеев, театров – вот характерные особенности Северной столицы времён нахождения Г.В. Романова на посту руководителя города и области. Ленинград был практически полностью обеспечен продовольствием, производимым на территории города и области. Создавались крупные научно-производственные и сельскохозяйственные объединения. Создана широкая сеть профтехобразования, готовившая кадры для городских и сельских предприятий.

В возложении цветов приняли участие почетный президент ПАНИ А.В. Воронцов, член Президиума ЦК КПРФ, руководитель фракции КПРФ в ЗакСе города Р.И. Кононенко, Герой Социалистического Труда Л.М. Смирнова, заместитель руководителя фракции КПРФ в ЗакСе В.И. Бороденчик и другие.

Однако представителей администрации Петербурга, городских СМИ на этом мероприятии замечено не было. А вечером того же дня в одной из передач достаточно известного радиоканала коротковолнового диапазона услышал грубые и оскорбительные, надуманные, считаю, отзывы о главе нашего города, прошедшем Великую Отечественную войну и годы послевоенной разрухи. Романова обвиняли в гонении известных деятелей культуры, дремучем антисемитизме и прочих несуществующих грехах.

В этой связи вспомнилась подобная пошлая трескотня более чем 10-летней давности. 23 апреля 2010 года правительство Петербурга приняло постановление № 427 «Об установке мемориальной доски Г.В. Романову» на фасаде дома № 1/5 по улице Куйбышева со следующим текстом: «В этом доме с 1972 по 1984 год жил первый секретарь Ленинградского обкома КПСС Григорий Васильевич Романов».

Вскоре после принятия постановления № 427 в городской прессе появились некие обращения к руководству Питера, высокопарно названные обращениями петербуржцев. Одно из них, как сообщал Закс.ру, приняло бюро петербургского «Яблока», в нем говорилось: «Григорий Романов – человек, имя которого связано с мрачными и гнетущими страницами в истории Ленинграда. Он уничтожал и травил деятелей культуры, изгнал из города Сергея Юрского и Аркадия Райкина, Иосифа Бродского и Сергея Довлатова, преследовал Георгия Товстоногова. Он подавлял любое свободомыслие и отличался патологическим антисемитизмом…

…Бюро Санкт-Петербургского отделения партии «Яблоко» требует немедленно отменить позорное постановление об увековечении памяти Романова».

«Правдоискатели» из «Яблока», видимо, для пущей убедительности привели в качестве «гонимых» лиц представителей еврейского сообщества, за исключением Товстоногова (отец – русский, мать – грузинка). Но стоит вспомнить, как «травил» и «изгонял» Романов вышеназванных деятелей культуры.

Без ведома руководства обкома в то время не происходило ни одно значимое награждение деятеля культуры. В 1971 году Аркадий Райкин награжден орденом Трудового Красного Знамени, в 1980 году удостоен Ленинской премии. В 1981 году ему присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина. И только в 1982 году руководимый Райкиным Театр эстрады и миниатюр (худрук с 1942 года (!), никто не снимал с должности) переезжает из Ленинграда в Москву. В 1985 году награждается орденом Отечественной войны 1-й степени. А Романов, в 1983–85 годах секретарь ЦК КПСС, заседает в Московском Кремле. О каком гонении может идти речь?

Георгий Товстоногов – бессменный главный режиссер Большого драматического театра им. Горького (БДТ) с 1956 года. Награжден в 1973 году орденом Ленина, в 1978 году вручена Государственная премия. В 1983 году стал Героем Социалистического Труда с вручением ордена Ленина. Во времена Романова был депутатом Верховного Совета СССР 7-8 созывов.

Сергей Юрский – артист БДТ с 1957 по 1978 год, с 1968 года – заслуженный артист РСФСР. В 1970–78 годах сыграл множество ролей, в качестве режиссёра-постановщика поставил в БДТ спектакли «Кабала святош» М. Булгакова и «Фантазии Фарятьева» А. Соколовой, снялся в десятке кинофильмов. С 1978 года работал в московском Театре им. Моссовета в качестве актера, затем режиссера.

Отменить постановление правительства города № 427 потребовали и «глубоко оскорблённые петербуржцы», среди которых народный артист СССР Олег Басилашвили, кинорежиссер Алексей Герман, писатель Борис Стругацкий, поэт Александр Кушнер и другие, всего 30 подписантов. «Мы хорошо помним первого секретаря обкома КПСС Григория Романова – человека, душившего культуру, науку, искусство и свободу, ненавидевшего интеллигенцию, изгонявшего из города артистов, поэтов и художников и сделавшего все, чтобы превратить Ленинград в «великий город с областной судьбой», – говорилось в обращении.

Как «душил» Романов деятелей культуры, следует из биографии самих подписантов. Олег Басилашвили в 1977 году становится народным артистом РСФСР, в 1979-м награждается орденом Трудового Красного Знамени. В 1984-м получает звание народного артиста СССР. Работая в БДТ с 1959 года, О. Басилашвили в период 1970–83 годов сыграл множество ролей в театре, снялся более чем в 20 кинокартинах.

Алексей Герман – с 1964 года режиссер-постановщик киностудии «Ленфильм». Была такая киностудия в годы правления свирепого Романова, активно работала, фильмы выпускала. Да еще какие. Только что-то не слышно стало о ней в годы «развитой» демократии, о которой пеклись «оскорбленные петербуржцы». А. Герман, как режиссер, создал в 1970-е – начале 1980-х годов немало фильмов, да еще снялся в ряде кинокартин в качестве артиста. А в 1985-м стал секретарем Союза кинематографистов СССР.

Борис Стругацкий – с 1972 года руководитель Ленинградского семинара молодых писателей-фантастов (семинар Бориса Стругацкого). В 1970-е – первой половине 1980-х годов опубликовано около десятка произведений Аркадия и Бориса Стругацких (их отец Натан Залманович Стругацкий искусствовед и партийный деятель, член РКП(б) с 1916 года, участник Гражданской войны). Именем Стругацких названа малая планета № 3054, открытая в 1977 году. В 1979–82 годах появились экранизации их произведений «Отель «У погибшего альпиниста», «Сталкер», «Чародеи».

Перечень внимания ленинградской власти к деятелям культуры, чей творческий путь приходится на 1970-е–1980-е годы в Ленинграде, можно продолжить. Не буду утомлять читателя. Но ясно одно, что борцы с антисемитизмом, прошлые и нынешние, явно передёргивают факты. Делается это, думаю, в угоду чьим-то сомнительным интересам.

Я не идеализирую Григория Васильевича. Но добавлю к вышеизложенному, в годы его правления реставрировались, создавались театры и музеи. К примеру, Меньшиковский дворец, как музей, стал функционировать в 1981 году. В Ленинграде и области активно работали дворцы и дома культуры со множеством секций, для детей, юношей и взрослых. Существовали творческие коллективы в вузах, на предприятиях. Где эти секции и коллективы сегодня? Не было, правда, гей-парадов и клубов секс-меньшинств, о правах которых часто пекутся современные либералы.

Чем вызывает такое злопыхательство со стороны ограниченной части общества Г.В. Романов? Может быть, тем, что был русским и патриотом своего Отечества, отстаивал интересы родной страны? Или тем, что пусть с ошибками и просчетами, поднимал благосостояние материальное и духовное не только кучки избранных, а всего добропорядочного населения Ленинграда? Зачем фальсифицировать историю, очернять наше прошлое и достойных руководителей страны?

На фоне заслуг Г.В. Романова и других советских руководителей как-то блекнут дела многих современных государственных деятелей различного масштаба. Последним стоило бы брать пример со своих советских предшественников. И бороться с попытками фальсификации истории нашей страны, уважать достижения Отечества, в том числе, достижения советского периода. Ведь согласно Конституции РФ, ст. 67.1, Россия является правопреемником и правопродолжателем СССР. И это правопреемство должно не только декларироваться, но и реализовываться во внутренней и внешней политике Российского государства.

Андрей АНТОНОВ,

первый вице-президент Петровской

академии наук и искусств, член

Союза писателей России

Ленинград-Петербург

https://sovross.ru/applications/zashhitnik-i-truzhenik/


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: О прошлом для будущего
СообщениеДобавлено: Чт фев 16, 2023 8:04 pm 
Не в сети

Зарегистрирован: Вт сен 28, 2004 11:58 am
Сообщений: 10803
Меня назначили физиком
15.02.2023 - 1 комментарий



Автобиография, написанная И.В. Курчатовым

Родился в 1903 г. в Симском заводе б. Уфимской губернии. Отец, по образованию землемер, в то время был помощником лесничего и служил на Симском заводе. Примерно в 1908 году вместе со всей семьей переехал в б. город Симбирск; переезд был связан с необходимостью учить сестру. В Симбирске отец работал землемером. В связи с болезнью сестры (туберкулез) вся семья в 1912 году переехала в Симферополь, в Крым, где отец работал по своей специальности, а я начал учиться в гимназии, которую окончил в 1920 году. Жил на средства отца. В 1920 году поступил в Крымский университет, который окончил в 1923 году по специальности физика.

Помимо учебы в университете, работал в деревообделочной мастерской, был воспитателем в детском доме, а последний год учебы одновременно работал препаратором в физлаборатории при университете.

В 1923 г. осенью переехал в Ленинград [Петроград], где поступил на кораблестроительный факультет б. Политехнического института и, кроме того, работал в Слуцкой магнито-метеорологической обсерватории. В это время окончательно оформилось мое желание работать в области научного исследования. Проработав год в Слуцке, я выполнил первое мое научное исследование о радиоактивности снега и напечатал его в метеорологическом журнале. В 1924 году летом в связи с семейными обстоятельствами уехал из Ленинграда и вернулся в Крым, где поступил на работу в Феодосии в Гидрометеобюро Черного и Азовского морей.

Переезд был связан с тяжелым материальным положением семьи, т.к. к тому времени я не получал уже помощи от отца.

В Феодосии я выполнил несколько научных исследований, напечатанных в разных журналах за 1924 год. Из них наиболее существенной была работа над сейшами в Черном и Азовском морях.

Работа в Феодосии, однако, меня не удовлетворяла, так как здесь я не мог получить никакого научного руководства в области физики. В силу этого в ноябре 1924 г., получив приглашение от проф. С.Н. Усатого, знавшего меня по университету, я переехал в Баку – и был ассистентом при кафедре физики в Азербайд [жанском ] политех [ническом] институте. С ноября 1924 г. по июль 1925 г. я провел в Баку два исследования, касавшихся вопросов прохождения электрического тока через твердые диэлектрики. Эта работа близко примыкала по тематике к проблемам, разрабатываемым ак. Иоффе в Физико-техническом институте в Ленинграде; я был в 1925 году приглашен на работу в Институт акад. Иоффе и выбран Ученым советом института на работу в качестве физика Института.

И.В. Курчатов. 14 июня 1935 года

Евгений ВЕЛИХОВ, почетный президент НИЦ «Курчатовский институт»:

Первый период жизни Игоря Васильевича – работа молодого талантливого ученого-экспериментатора в институте А.Ф. Иоффе – знаменитом Ленинградском физико-техническом. Прекрасная по высшим международным стандартам научная школа, в то же время это и школа советской реальности. Работа по физике диэлектриков, связанная с электрическими свойствами кристаллов, механизмом пробоя, созданием новых изоляционных материалов. Но не без проблем, если вспомнить неудачу Иоффе с применением в электротехнике тонкослойной изоляции.

Замечательный первый успех – открытие сегнетоэлектричества, что было бы для многих других ученых вполне достаточно на всю последующую научную жизнь. В это время (1932 год) Чедвик открывает нейтрон, Андерсон – позитрон, а Юри – дейтерий. И тогда – это типично для Игоря Васильевича – он на пике успеха резко меняет направление своих работ. Вступает на путь ядерных исследований. Такое было возможно, конечно, только в высоконаучной атмосфере Физтеха, где чутко прислушивались к пульсу науки и слышали «будущего зов». Этот шаг приносит ему и его научной группе мировую известность…

Несмотря на успехи и международный авторитет советской ящерной физики, которая уже признала Игоря Васильевича как научного лидера и талантливого организатора, обстановка в стране и науке была крайне сложной. В физическом сообществе шла постоянная борьба за первенство между москвичами и ленинградцами, которая фактически привела к драматической задержке сооружения нового циклотрона Физтеха и не позволила запустить его до войны. Развитие ядерной физики в Физтехе подвергалось постоянным нападкам как ненужное для страны (а между тем Сиилард давно уже запатентовал атомную бомбу и положил патент на сохранение в английское Адмиралтейство!). Сторонники квантовой и релятивистской физики из школы Иоффе и Вавилова вынуждены были постоянно обороняться под атакой реакционеров…

Решение о начале работ по урановой проблеме было принято Сталиным в очень трудное время – в сентябре 1942 года. Абрам Федорович Иоффе сразу поручает эту работу Игорю Васильевичу, а весной следующего года он уже назначается Молотовым официальным научным руководителем урановой проблемы.

С этого времени начались семнадцать звездных лет И.В. Курчатова, превративших Россию в мировую супердержаву и закончившихся для Игоря Васильевича не только феноменальным, даже по мировым стандартам, успехом, но тремя инсультами и ранней смертью. Тогда же – 60 лет назад – был создан и Курчатовский институт – основной инструмент Игоря Васильевича в выполнении его миссии. История тех лет сейчас хорошо известна. Она в деталях задокументирована.

По замыслу Трумэна и Черчилля бомбардировка Хиросимы и Нагасаки должна была не только окончить войну, но и дать мощный предостерегающий сигнал Советам. Сталин все понимает. Перед ним снова разверзлась бездна В считаные дни он поднял Россию на дыбы – приняты кардинальные решения, на долгие десятилетия определившие развитие ядерного оружия, атомной промышленности и науки в России. Эти решения, в отличие от большинства так называемых «научно обоснованных решений» советской и постсоветской эпох, действительно имели научную основу. Она была подготовлена И.В. Курчатовым и его командой. Когда вы знакомитесь с протоколами Специального комитета, изданными недавно, вы видите, что эти заседания – просто планерка: Игорь Васильевич говорит, что нужно сделать, а Берия транслирует это в соответствующие государственные поручения. Никогда ранее и никогда позже в мировой истории власть не передавала до такой степени бразды правления в руки ученых. Я не думаю, что так называемое руководство было очень довольно этим. Но у него не было выбора, и Сталин, в отличие от других лидеров, это отчетливо осознавал…

Создание Курчатовым новой отрасли науки, системы образования для нее, создание промышленности – это истинный и прекрасный в своей целостности акт творения. Высокоорганизованная область новой человеческой деятельности возникает из головы Творца. Курчатов втягивает в нее новых ученых, инженеров, технологов, менеджеров, педагогов, врачей… Все семнадцать лет идет непрерывный процесс творчества. Сразу вслед за созданием бомбы он приступает к созданию ядерного подводного и ледокольного флота, спускает на воду первую подводную лодку и ледокол «Ленин». Возникает новая отрасль ядерного подводного и надводного судостроения, новая наука; новые стали и технологии, 200 000 профессиональных рабочих мест.

Первая в мире ядерная электростанция и очень скоро – самая крупная по тем временам ядерная электростанция в Воронеже. Ее создание – еще одна драматическая история борьбы и преодоления кризисов. Закладываются основы ядерной энергетики Советского Союза, создаются с размахом, с далеким видением перспективы. Ядерный самолет не полетел, что, может быть, и к лучшему. Но ядерные энергетические установки успешно работали в космосе, и ядерные ракетные двигатели были разработаны и испытаны. Еще не вечер и будущее покажет, кто был прав в том давнем споре – Курчатов или скептики.

Курчатов тесно сотрудничает с Королёвым, у них общая задача в военной области, которую они успешно и быстро решают – создание водородной бомбы и средств ее доставки в любое место планеты. Но очевидна и общность научного подхода к созданию ядерной и космической отраслей человеческой деятельности. Недаром в нашей памяти они так и остаются вместе – «три К»: Курчатов, Королёв, Келдыш.



Борис ЕРОЗОЛИМСКИЙ, доктор физико-математических наук:

– Годы, проведенные в лаборатории Курчатова, – счастливейшие в моей жизни, благодаря особой атмосфере всеобщей одержимости и преданности делу. Невозможно забыть ночные телефонные звонки Игоря Васильевича с неизменным: «Ну, как дела, явление открыли?» А потом, после краткого отчета о проделанном: «Отлично, молодцы! Ну, отдыхай…» Слова, наполнявшие душу счастливым ощущением выполненного долга и чувством благодарности к Бороде, как все называли Курчатова.

Особый колорит нашей тогдашней жизни придавала секретность, которой была окутана вся деятельность Лаборатории № 2. Нам категорически запрещалось вести какие-либо беседы о нашей работе за стенами института, особенно в телефонных разговорах, которые полностью и тщательно прослушивались. Мы не имели права встречаться с иностранцами и посещать рестораны. Все записи по работе велись только в специальных лабораторных журналах, которые каждый день сдавались в первый отдел. Время от времени первый отдел учинял «шмон»: проверяли ящики столов на страшный криминал – записи на неучтенных бумажках. Существовал особый список слов, которые вообще нельзя было употреблять всуе и тем более использовать в печатных материалах. Их заменяли некими кодовыми словами. Например, вместо «атом» следовало писать «субстанция», «ядро» – это «центр субстанции», «нейтроны» – «нулевые точки», «деление» – «сокращение», «уран» – «кремний», «альфа-частицы» – «выхлоп первого рода», «бета-частицы» – «выхлоп второго рода», ну и так далее. Хорошо помню, как ругался Игорь Васильевич, читавший при мне мою рукопись, продираясь сквозь всю эту абракадабру…

Уместно вспомнить события начала 1950-х годов, в которых ярко проявились высокие человеческие качества, порядочность и мужество Игоря Васильевича. Среди первых жертв печальной и позорной истории – «дела врачей» в декабре 1950 года – оказался и мой отец… Реакция Игоря Васильевича, серьезная и сдержанная, его напутствие: «Продолжай спокойно работать» – обеспечили меня ощущением защищенности и уверенности… Но от Игоря Васильевича то и дело требовали уволить меня как сына врага народа. На директоратах, проходивших ежемесячно, этот вопрос поднимался вновь и вновь. Курчатов отчаянно отбивал этот натиск, несмотря на огромный личный риск…

Весь облик Игоря Васильевича был преисполнен мощного обаяния незаурядной личности. Высокий, плотный, с красивой окладистой бородой и веселыми с лукавинкой глазами, он производил впечатление сказочного богатыря.

Жорес АЛФЁРОВ,

лауреат Нобелевской премии:

Я знаю от многих участников атомной проблемы, что все они, практически единодушно, отмечали особо выдающуюся роль Игоря Васильевича Курчатова. Я думаю, что это было большое счастье для страны, что во главе такого проекта оказался такой выдающийся человек – выдающийся физик, человек кристально чистый и честный, с необычайно высокими моральными принципами и при этом блестящий организатор и блестящий ученый.

Чтобы представлять себе сегодня (я думаю, для многих научных работников такое просто совершенно нетипично), под его руководством его аспиранты Г.Н. Флеров и К.Л. Петржак сделали одно из самых выдающихся открытий в ядерной физике – открыли спонтанное деление урана. Позже за эту работу они получили Сталинскую премию. Они были аспиранты Игоря Васильевича. Он выдал им тему, идею и направлял их работу. Он обсуждал с ними все результаты. Но он не крутил сам ручек, не проводил сам эксперимента. Поэтому он, помогая писать статью первую и последующие об этой работе, отказался подписывать ее, отказался быть соавтором – в работе, в которой практически был полновластным соавтором. Но он считал, что в экспериментальной работе, когда сделано открытие, он должен был в это время проводить эксперимент и участвовать в открытии.

Другой пример, который тоже характерен. Когда они с Анатолием Петровичем обсуждали выполнение одной из теоретических работ уже во время выполнения атомного проекта, Игорь Васильевич сказал: «Ты знаешь, Анатолиус, я думаю, что эту работу нужно поручить Яше (это Якову Борисовичу Зельдовичу), а не… (я не буду называть другую фамилию, но тоже выдающегося теоретика)». И сказал причину: «…потому что у Яши выше моральные принципы». Можно даже шутить по этому поводу, потому что решалась задача, и какая разница, какие у кого моральные принципы, важно быстрее получить результат. Результат был бы получен и тем, и другим. И тот и другой – блестящие физики. Но сама по себе эта фраза осталась у меня в памяти, когда мне ее рассказали.

Известно, что Игорь Васильевич глубоко переживал то, что создано такое ужасное оружие. Когда в 1953 году испытывалась наша первая водородная бомба… Игорь Васильевич вернулся с испытаний и сказал Анатолию Петровичу (они были очень большие друзья): «Анатолиус! Это было такое чудовищное зрелище! Нельзя допустить, чтобы это оружие начали применять».

Я думаю, что Игорь Васильевич Курчатов совершил настоящий подвиг в своей жизни – так же, как совершили его другие физики-ядерщики нашей страны, потому что в то время отнять монополию американцев означало на самом деле сохранить мир на нашей планете, лишить возможности возникновения третьей мировой горячей войны.


https://sovross.ru/2023/02/15/menya-naznachili-fizikom/


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: О прошлом для будущего
СообщениеДобавлено: Чт фев 16, 2023 8:12 pm 
Не в сети

Зарегистрирован: Вт сен 28, 2004 11:58 am
Сообщений: 10803
Вместе с красными защищали родину
15.02.2023 - Прокомментировать



Этому социальному слою российского общества в начале 20-го века не везло. Трудовой люд, особенно те, кто на жизнь зарабатывал себе физическим трудом, недолюбливал интеллигентов, которые и жили непонятно на какие средства, и одевались зачастую в непонятную, но, как правило, опрятную и отутюженную одежду. Даже тот факт, что эти люди зачастую приносили Российской империи мировую славу – например, как создатель первой в мире унифицированной системы химических элементов профессор Менделеев, как изобретатель первого в мире радио Попов, уникальный физиолог Павлов, летчик, совершивший первую в мире «мертвую петлю» на легкомоторном самолете Нестеров, изобретатель первого в мире вертолета Сикорский и т.д. Этот список можно продолжать и продолжать. Только вот это не меняло статус этих знаменитостей. Большинству из них в народе приклеивали устойчивый статус «буржуинов», т.е. врагов трудового народа.

Правда, когда свершилась Октябрьская социалистическая революция, которую организовали и свершили большевики под руководством типичного интеллигента Владимира Ленина, среди первых, признавших эту революцию, были, опять же, интеллигенты и, особенно, молодые поэты. Среди них были А. Блок, С. Есенин, В. Маяковский и другие. Но опять же часть трудового люда такое поведение последних и им подобных не понравилось, т.к. они считали, что такие интеллигенты были не искренни, и к ним надо относиться очень осторожно. Вспомним булгаковское «Собачье сердце», где рабоче-крестьянский патруль пришел «раскулачивать» профессора Преображенского, имевшего в своем владении, по их мнению, незаслуженно излишнюю жилплощадь, а потому частично предназначенную для экспроприации. И такое пренебрежительное отношение к «бывшим» оставалось длительное время…

Вместе с тем В.И. Ленин неоднократно призывал не рубить с плеча всех подряд «буржуинов», а уметь выбирать из них кадры, полезные для дела революции, и уметь использовать их способности для построения социализма в новой России. А эту задачу можно реализовать в том случае, учил Ленин, выступая на III съезде РКСМ, если перед молодежью будут стоять «задачи хозяйственного возрождения всей страны, реорганизация, восстановление и земледелия, и промышленности на современной технической основе, которая покоится на современной науке, технике, на электричестве». Эти актуальные задачи, разумеется, нельзя было решить без опоры на квалифицированные кадры, подготовленные в царской России.

Пример подбора кадров подал лично В.И. Ленин. Он знал Владимира Дмитриевича Бонч-Бруевича в первую очередь как профессионального революционера и журналиста, но последний, кроме журналисткой деятельности, неоднократно организовывал на высоком управленческом уровне работу различных партийных изданий (например, редактировал газету «Рабочий и солдат» и ряд других). А когда Владимир Ильич был избран председателем Совнаркома республики, Ленин именно Бонч-Бруевича назначил первым управляющим делами Совнаркома. Его организаторские способности во многом помогли Ленину отлично организовать деятельность этой очень важной структуры.

* * *

Учитывая, что немцы в отсутствие Договора о перемирии продолжали занимать российские земли Бонч-Бруевич предложил Ленину срочно создать рабоче-крестьянскую Красную Армию, состоящую из красногвардейцев и добровольцев из разрозненных частей царской армии, в том числе из офицерских чинов. Это предложение было принято, и Ленин в январе 1918 года издал Декрет об организации РККА. 12 февраля псковский губисполком принял постановление о формировании частей Красной Армии в губернии. К 22 февраля в Красную Армию записалось уже 450 человек. Созданные части вступили в бой с наступавшими немцами, что позволило сдержать их натиск до 3-х часов ночи 25 февраля. Этого было достаточно, чтобы губернские учреждения организованно были эвакуированы в Великие Луки. В сражении под Псковом, где красные воины успешно сдерживали натиск немцев. Особо отличился 2-й красноармейский полк под командованием бывшего штабс-капитана царской армии Александра Черепанова.

Подобных примеров добровольного перехода царских офицеров и генералов в ряды РККА было более чем достаточно. Но если капитан Черепанов был представителем офицеров среднего звена, то есть смысл напомнить о переходе на службу народной армии и представителей других воинских званий. Так подполковник И. Василенко перешел на службу к красным весной 1919 года, и ему было доверено командование 9-й, 11-й, 14-й дивизий. С июля 1919 года в стране учреждена должность Главкома Вооруженных сил республики. На эту должность был назначен человек с левыми взглядами, хотя и бывший полковник императорской армии С. Каменев. До этого советская власть доверила ему исполнять должность командира дивизии и командующего Восточным фронтом, где он проявил себя только в положительном плане.

Но особо хочется сказать, несомненно о самом знаменитом, генерале времен Первой мировой войны Алексее Алексеевиче Брусилове. Этот профессиональный военный прошел все без исключения ступени военной службы от курсанта военного училища до командующего фронтом. О его смелости говорит, например, тот факт, что всего за 1877–1878 годы его участия в Русско-турецкой войне он был трижды награжден самыми высшими орденами. Верхом его профессиональной карьеры считается разработка и проведение под его непосредственным руководством блестящей операции по разгрому и окружению (в период с 4 июля по 13 августа 1916 года) на Юго-Восточном фронте крупнейшей для того времени австро-венгерской группировки войск в районе Закарпатья. Достаточно напомнить, что русские войска под командованием Брусилова на протяжении фронта шириной в 350 км углубились в тыл противника на 70–120 км, и выведя из строя около 1,5 млн человек, захватив при этом следующие трофеи: 381 орудие, 1795 пулеметов, 448 бомбометов и минометов, а заодно и захватив при этом территорию в 25 тысяч квадратных километров. Не «виновник» торжества, не военные, а сам народ назвал эту операцию «брусиловским прорывом», под названием которого он так и вошел в обиход и в анналы военной истории и науки.

Этот всемирно известный генерал, после революции сам последовал в советские органы и заявил о своей приверженности социализму. Новая власть вводит его вначале в состав Военно-исторической комиссии по исследованию и использованию опыта войны 1914–1918 годов, затем назначает инспектором центра управления коневодства при Наркомземе, а в 1922–1924 годах назначает главным инспектором кавалерии РККА, доверяя принять все целесообразные меры по возрождению русской кавалерии в войсках.

Алексея Алексеевича любили не только военные, специалисты коневодства, но широкие слои населения, его уважала и высшая власть. Потому и в скорбный час его хоронили с самыми высокими воинскими почестями на Новодевичьем кладбище.

Еще один пример блестящей карьеры бывшего высокопоставленного царского офицера – это биография Бориса Михайловича Шапошникова. Больших карьерных успехов он добился еще до революции. К тому времени он побывал во многих ипостасях военного положения, пока не был назначен в сентябре 1917 года на должность командира 16-го гренадерского Мингрельского полка с присвоением до этого звания полковника. В декабре 1917 года на съезде делегатов военно-революционных комитетов он был избран начальником Кавказской гренадерской дивизии. В марте 1918 года был демобилизован, но уже через 2 месяца добровольно вступил в Красную Армию. Его военные познания настолько впечатляют руководство, что его назначают начальником оперативного управления полевого штаба Реввоенсовета республики. В Гражданскую войну он разрабатывает большинство директив, приказов, распоряжений фронтам и армиям, за это в 1921 году награждается орденом Красного знамени.

В 1925–28 годах ему доверено командовать Ленинградским, а затем Московским военным округами. В 1935–38 годах он начальник и профессор Военной академии им. Фрунзе, а с мая 1937 года – начальник Генерального штаба РККА. В мае 1940 года ему присвоено звание маршала Советского Союза. По состоянию здоровья он вскоре покидает работу в Генштабе. Его переводят на пост замминистра обороны, но оставляют членом Ставки Верховного главнокомандующего до конца жизни (умер в марте 1945 года). О его высочайшем авторитете в армии свидетельствует следующий факт. Сталин обращался к нему только по имени-отчеству, в то время как всех остальных военных называл «товарищ…» и далее по фамилии.

* * *

Были среди царских офицеров и такие, которые сознательно шли на подвиг ради защиты полюбившейся им Советской России. Вот, к примеру, не всем известная эпопея «вхождения» в большевизм, а затем и совершение подвига ради защиты советской власти прапорщика Сергея Лазо. Он был сыном дворянина, обитавшего в то время с семьей в Молдавии. Блестяще закончив среднюю школу, поступил на обучение в Петербургский технологический институт, затем перевелся на физико-математический факультет МГУ. Затем судьба, словно специально, повернула его жизнь на военные рельсы.

Началась Первая мировая война, и его из-за нехватки офицерских кадров забирают на учебу в Алексеевское пехотное училище. Он блестяще заканчивает его, о чем свидетельствует тот факт что, после учебы ему присваивается звание прапорщика, а уже через несколько месяцев он становится подпоручиком. Его направляют на службу в 15-й Сибирский запасной стрелковый полк, дислоцировавшийся в Красноярске. Пришедшее к власти Временное правительство объявляет новый порядок назначения командиров: их теперь стали выбирать. 4-я рота полка единодушно избирает на эту должность строгого, принципиального, но справедливого Сергея Лазо.

Существенные перемены происходят в его политической биографии. Вначале он примыкает к партии эсеров, которое направляет его делегатом на I Всероссийский съезд рабочих и солдатских депутатов. Послушав выступления и дискуссии делегатов, понимает, что ближе всего ему по духу большевики, и примыкает к ним. 29 октября 1917 года Лазо, во главе отряда красногвардейцев, арестовывает губернатора красноярской губернии. Активно участвует в борьбе против колчаковцев в районе Омска, Иркутска, Транссиба. Лазо назначается командующим Забайкальским фронтом, участвует в боях против японских захватчиков, которые оккупировали ряд областей Приморья. В качестве зампредседателя Военного совета временного правительства ДВР он готовит восстание во Владивостоке. Однако японцы раскрывают замысел и арестовывают трех членов Военного совета. Наиболее жестоко интервенты пытают Лазо, который, по одной из версий, нападает на охранников. В ответ последние связывают его и живым отправляют в топку паровоза. Члены военного совета Алексей Луцкий и Всеволод Сибирцев вначале были расстреляны, а затем сложены в мешки и также брошены в топку паровоза. Так по-фашистски действовали восточные оккупанты-«цивилизаторы».

В целом большинство офицеров и бывших царских военных чиновников признали советскую власть и выразили готовность служить народу. Только в летний период 1918 года на призыв РККА под знамена Советской власти встали 35502 бывших офицера, 3441 военных чиновника, 3494 врача. С 12 июля 1918 года по 15 августа 1920 года в Красную Армию влились 48409 бывших царских военных и чиновников.

* * *

В первую очередь шли служить советской Родине выходцы из рабочих и крестьянских семей, которых было много, прежде всего, среди младшего офицерского состава, особенно унтер-офицеров. Выходцы из этой категории не только отличались большим рвением на службе, но во многом стали в будущем костяком высшего командного состава Красной, а затем и Советской армии. Так школу унтер-офицеров прошли герой гражданской войны Чапаев, будущие звезды советского офицерского корпуса маршалы Жуков, Рокоссовский, Конев, Говоров, Малиновский, Тимошенко и другие.

* * *

Чтобы сделать некоторые выводы приведу перед этим следующие примеры. Напомню, что всего лишь за месяц русские войска летом 1916 года совершили настолько мощный и неожиданный бросок в Закарпатье на австро-венгерские войска, что в результате этой блестящей операции, названной в честь ее разработчика «брусиловским прорывом», русские войска уничтожили и захватили в плен 1,5 млн вражеских солдат. Схож этот подвиг с другим подобным, 80-летие которого вся страна дружно и с гордостью отметила 2 февраля этого года. Речь идет о Сталинградской битве, за 200 дней которой наши героические войска уничтожили и взяли в плен также 1,5 млн немецко-фашистских солдат и офицеров, в том числе фельдмаршала Паулюса с его трехсоттысячной группировкой.

Эти грандиозные результаты невольно сравниваешь с теми скромными, на мой взгляд, результатами, которых добились российские войска в спецоперации на Украине. Конечно, ее замысел был справедлив: сделать упреждающий удар по бандеро-фашистскому киевскому режиму, вскормленному Западом во главе с США специально для удара по нашей стране и ее уничтожения или разделения на части. Конечно, наши воинские части ведут героическую и мужественную борьбу фактически опять с объединенными силами НАТО, подготовленными западными инструкторами на натовских полигонах. Однако, значит не все было достаточно продумано и взвешено, коль налицо за год ВСО достигнуты столь скромные успехи.

Выскажу собственное мнение: чтобы успехи наших славных бойцов на передовой линии борьбы с бандеровцами на Украине были еще более значимы, есть смысл лучше изучать исключительно эффективный опыт борьбы русских войск под командованием царского генерала Брусилова в 1916 году и опыт славных советских военачальников, в том числе советского генерала Чуйкова, сокрушивших в 1942–43 годах полчища германских фашистов и их европейских союзников в Сталинградской битве. В том числе более внимательно следовать выполнению стратегически важного следующего завета основателя советского государства В.И. Ленина: «Раз дело дошло до войны, то все должно быть подчинено целям этой войны».



Вячеслав БОВКУН

Москва

https://sovross.ru/2023/02/15/vmeste-s- ... li-rodinu/


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: О прошлом для будущего
СообщениеДобавлено: Пн фев 20, 2023 7:35 pm 
Не в сети

Зарегистрирован: Вт сен 28, 2004 11:58 am
Сообщений: 10803
...Был верен будущему и умер за то, чтобы оно было прекрасно...»

Газета "Правда" №17 (31366) 21—27 февраля 2023 года
4 полоса
Автор: Руслан СЕМЯШКИН. г. Симферополь.

«Мы всегда считались с угрозой смерти. Мы знали: если мы попадём в руки гестапо, живыми нам не уйти. В соответствии с этим мы действовали и здесь.

И моя пьеса подходит к концу. Конец я не дописал. Его я не знаю. Это уже не пьеса. Это жизнь.

А в жизни нет зрителей.

Занавес поднимается. Люди, я любил вас!

Будьте бдительны!»

Слова эти, заканчивающиеся искренним, выстраданным собственной жизнью-подвигом убеждённого коммуниста, борца за народное счастье и несгибаемого антифашиста призывом не терять бдительности, написанные восемьдесят лет назад в пражской тюрьме Панкрац, сегодня актуальны как никогда. И задуматься над ними стоит каждому. Ведь мир на планете, установленный в 1945 году благодаря сокрушительному разгрому германского фашизма, осуществлённому Советским Союзом, Красной Армией и всем нашим созидательным общественно-политическим строем, оказался относительным. И сегодня свою волю диктуют откровенные поджигатели войны. Следовательно, без бдительности, о которой напоминал нам чешский писатель-коммунист Юлиус Фучик, стодвадцатилетний юбилей со дня рождения которого приходится на 23 февраля 2023 года, всем нам — здравомыслящим, миролюбивым людям, конечно, не обойтись.

Вот только на практике, как выясняется, народ наш о ней моментально забывает и легко поддаётся словам буржуазной пропаганды. Он верит всевозможным проходимцам, нечистоплотным чиновникам, продажным СМИ, в том числе иностранным, лицедеям, торгующим самым святым — Родиной, да и всем другим дельцам, массово расплодившимся и словно спруты сковывающим нас в нашем естественном стремлении жить честно, по совести, как и подобает человеку, если он себя таковым разумеет.

Всего сорок лет отведёт судьба бесстрашному и мужественному человеку, не потерявшему человеческий облик и не отказавшемуся от своих убеждений даже под воздействием пыток и издевательств, которым регулярно подвергали его в тюремных застенках гестаповцы. Избиваемый до полусмерти, он и тогда продолжал верить в коммунизм и скорую победу над гитлеровской Германией горячо любимого им Советского Союза. И даже тогда, когда 8 сентября 1943 года в берлинской тюрьме Плётцензее Фучика вели на эшафот, он из всех сил, продолжавших теплиться в его измученном от беспрерывной физической боли теле, пел «Интернационал», доказав тем самым безжалостным палачам, что он не сломлен, не деморализован, а по-прежнему свято верит в правоту той великой идеи, за воплощение в жизнь которой только лишь и стоило жить…

«Людям с лирической душой при виде спадающей листвы иногда становится тоскливо, — писал Фучик в последнем своём письме из тюрьмы Плётцензее, датированном 31 августа 1943 года. — Но дереву не больно. Всё это так естественно, так просто. Зима готовит для себя и человека, и дерево. Верьте мне: то, что произошло, ничуть не лишило меня радости, она живёт во мне и ежедневно проявляется каким-нибудь мотивом из Бетховена. Человек не становится меньше оттого, что ему отрубят голову. Я горячо желаю, чтобы после того, как всё будет кончено, вы вспомнили обо мне не с грустью, а радостно, так, как я всегда жил. За каждым когда-нибудь закроется дверь».

Да, настоящий человек не желает мириться со злом, несправедливостью, ложью, к тому же ведущий непримиримую борьбу с этими вездесущими и, к великому сожалению, в высшей степени живучими, цепляющимися всеми возможными и невозможными методами за человеческую жизнь явлениями. Он не становится в глазах народа менее значимым и авторитетным, если ввиду сложившихся обстоятельств уходит в мир иной от рук палача, спешащего поскорее исполнить указание своих кровожадных хозяев. Скорее, наоборот. Такие люди народом не забываются. Их помнят, чтят, а если они, как и Фучик, оставили после себя документальные свидетельства, воспоминания, раздумья или произведения искусства, то эти артефакты обязательно изучают, а возможно, затем также пропагандируют.

Но такое отношение к людям, совершившим подвиги или ставшими жертвами во имя высоких идеалов и целей, возможно лишь в том обществе, где не царят, по крайней мере среди властной верхушки и представителей официальных институций, повальное мракобесие и воинственное дуболомство, замешенные на национализме, шовинизме и оголтелой русофобии. Сегодня это стало чуть ли не своеобразной визитной карточкой большинства европейских стран, среди которых и Чехия. Та самая маленькая Чехия, где в её столице — прекрасном стародавнем городе Праге — в семье токаря Карела Фучика родился сын Юлиус, ставший в 1921 году, ещё будучи студентом философского факультета Пражского университета, убеждённым коммунистом, а также литературным критиком, журналистом и публицистом, написавшим всемирно известный «Репортаж с петлёй на шее» и мужественно сложившим голову за Родину, победу коммунистической идеи, мир во всём мире.

И мог ли он себе, находясь в нацистских тюрьмах, превозмогая боль от постоянных побоев, издевательств и унижения, представить, даже в самом кошмарном сне, что настанет жуткое, не поддающееся разумному объяснению время, когда в Чехии его потомки, в широком понимании этого слова, будут люто ненавидеть не только Советский Союз, но и Россию, русских, нашу великую, но и трагичную историю, неповторимую культуру многонационального российского народа? Фучик вряд ли мог подумать о том, что случится через семьдесят пять лет после окончания Второй мировой войны в его родной Праге, где он состоялся как личность, общественно-политический деятель, наповал разивший своим проникновенным словом всех тех, кто являлся апологетами буржуазного строя, а затем добровольно пошедших в услужение Гитлеру. Фучик свято верил в победу советского строя, народной власти под руководством партии коммунистов над ненавистным фашизмом и в ней ни на минуту не сомневался. Что сказал бы он, узнав, что в столице чешского государства демонтируют памятник русскому советскому маршалу-освободителю, легендарному Ивану Коневу?

И, кстати, не стоит дословно воспринимать одни из последних его слов о том, что «…за каждым когда-нибудь закроется дверь», принимая их за смиренное признание собственного бессилия. Как не следует представлять его в конце жизненного пути человеком надломленным, пессимистически настроенным, терзающимся фактом совсем близкого расставания с жизнью и решившим своими письмами вдохновить лишь своих адресатов, и в первую очередь жену Густину, а также и других родных, близких ему людей.

«Смерть всегда тяжела только для живых, для тех, кто остаётся», — напишет Фучик 14 июня 1943 года в тюрьме для подследственных в саксонском городке Бауцене. И выведет эти слова на бумаге так, бесспорно, не ради демонстрации собственного бесстрашия, а тем паче показушности и удовлетворения честолюбия, которого вообще-то у Фучика никогда и не наблюдалось, при всех его безусловных талантах, яркой внешности и способности вести за собой людей.

Будучи последовательным реалистом, страстно любившим жизнь, людей, родные края, Фучик до последнего оставался оптимистом, верившим в то, что его жизненная правда, основанная на коммунистической убеждённости, сильнее «коричневого безумия», скорый конец которого отчётливо ему предвиделся. Следовательно, жертвы, среди которых оказался и он, не могли быть напрасными… Они неизбежны, но за ними широкой поступью движется новая жизнь, в понимании Фучика — более возвышенная, справедливая, наполненная радостью освобождённого труда, направленного в созидательное русло.

Потому и не страшна была Фучику эта неизбежная данность. Он был к ней всецело психологически готов, каждодневно, несмотря ни на что, вдохновляясь никогда не покидавшей его верой в торжество идей социальной справедливости, за которые без страха и угрызений совести он и отдаст свою непродолжительную, но красивую, содержательную, полноценную и духовно богатую жизнь.

Жизнь в действительности, притом в лучших её проявлениях, но, на первый взгляд, обыденную, Фучик любил. И любил самозабвенно, всем своим энергичным, всегда непоседливым естеством художника и борца, сочетая в себе эти начала столь гармонично и живо, что запросто просматривалось даже в его светлом, одухотворённом облике.

«Я вижу его как сейчас — смелый поворот головы, беспокойные фиалковые глаза, — писала выдающаяся чешская писательница Мария Пуйманова, считавшая Фучика своим настоящим другом. — Живой, как ртуть, умный, как чёрт, вспыхивающий, как искра. Склонность к риску, любовь к приключениям, презрение к опасности и благородная юношеская готовность броситься в огонь во имя идеи. Так и случилось. Это был пламенный человек, один из тех, кто сохранил во внешности, в быстрой реакции мальчишеское очарование героя пьесы Чапека «Разбойник». Фучик был удивительно искренен, когда речь шла о борьбе за идею. В существе каждого человека есть свой стержень, на который нанизывается всё, что он чувствует, думает, делает, переживает. У Юлиуса Фучика таким стержнем была коммунистическая убеждённость. Ради неё он дышал и за неё умер».

Именно таким, презиравшим равнодушие, смелым, мужественным, целеустремлённым, отчаянным, способным на решительные поступки, не боявшимся рисковать, всегда готовым с головою броситься в очаг самой отчаянной схватки с врагом и его приспешниками, но и трезво смотревшим на жизнь, привыкшим строго анализировать свои поступки, запомнили Фучика современники, все те, кому посчастливилось знать этого от природы даровитого, разностороннего человека, свято верившего в то, что каждый, «кто был верен будущему и умер за то, чтобы оно было прекрасно, подобен изваянию, высеченному из камня. Тот же, кто из праха прошлого хотел соорудить плотину и остановить половодье революции, тот — лишь фигурка из гнилого дерева, пусть даже на мундире у него сейчас золотые галуны!»

Тут, думается, немаловажно отметить и такую деталь. Живя в постоянном цейтноте, требовавшем собранности, мобильности и эффективной самоотдачи, Фучик окажется под большим впечатлением от статьи М. Горького «Поколение героев», опубликованной в «Комсомольской правде» в марте 1934 года. Задумываясь тогда о смысле героизма, он и решится вступить в философскую полемику, представив свои мысли о понятии героизма и его сущности. Он написал на сей счёт большую статью, названную коротко и вполне определённо: «О героях и героизме». И следует сказать, что мысли чешского коммуниста, сформулированные им без малого девять десятилетий назад, не растеряли своей значимости и сегодня. Задумываешься над ними и отчётливо понимаешь, что фучиковский взгляд на героизм в буржуазном обществе сформулирован как будто из чуть видоизменённых, но всё ж современных реалий, так до боли всем нам знакомых.

«Спасти жизнь человека, добиться новой победы над природой, — говорил своей многотысячной читательской аудитории Фучик, — освободить полезных членов общества; напрягая все свои силы, увеличить человеческие возможности — вот поле деятельности для героя.

Но как только мы таким образом определим героизм, как только исключим личную наживу из геройских поступков, что же тогда останется от героизма в капиталистическом обществе?

Какой «героизм» может породить капитализм? Война, война — какие это якобы героические периоды, какая возможность для рождения героических поступков! Правда ли это? Могут ли вообще в империалистической войне появиться какие-нибудь герои? <…> Если мировая война и имела своих героев, так это не потому, что был Гинденбург или маршал Фош, а потому, что был Карл Либкнехт.

И как бы мы ни искали в современной истории буржуазии героических поступков, мы их не найдём.

Там мы найдём террор, нападения на рабочие кварталы вооружённых полицейских. Встретим концентрационные лагеря, виселицы для рабочих, Гитлера, который убивал своих соратников, чтобы они не были ему опасны, национальную гвардию, которая пользуется газами, чтобы сорвать забастовку безоружных мадридских строительных рабочих, полицию, которая пулемётным огнём подавляет всеобщую забастовку безо-ружных рабочих в Сан-Франциско. В ней мы найдём сотни тысяч примеров проявления трусливости господствующего класса и не одного примера мужественности и героизма.

И всё-таки мы живём в геройское время. <…>

Герой нашего времени — пролетариат. Он и только он создаёт героев. Создаёт их повсюду: в труде, в борьбе, в периоды испытаний и прежде всего в той стране, где труд уже свободен. <…>

В Берлине, на Лихтенфельде, есть стена, хранящая следы многих ружейных пуль. Там после февраля 1933 года по распоряжению одного из начальников штурмовых отрядов — Эрнста, были расстреляны восемьдесят рабочих-коммунистов. В тот момент, когда на них были направлены ружья, они запели «Интернационал» и умерли с этим революционным гимном на устах. В июне 1934 года к этой же самой стене был поставлен Герингом тот же самый Эрнст. На место казни его пришлось почти нести на руках, он звал на помощь, кричал, что все сошли с ума, просил, умолял и, наконец, раньше, чем его поразила пуля, упал от страха в обморок.

Это ведь не случайность, что ни один из восьмидесяти рабочих не проявил малодушия. Они знали, за что умирали, и твёрдо были убеждены, что в эту последнюю минуту они не имеют права изменить, не могут смалодушничать, потому что их мужество призовёт новые тысячи к борьбе за жизнь.

Не случайно, что Эрнст, закоренелый убийца, просит о помиловании. Он не знает, за что умирает, и с его жизнью для него кончается всё. <…>

Герои пролетариата очень просты и обычны. Их героизм заключается только лишь в том, что они делают всё, что нужно делать в решительный момент.

Да, это тот героизм, которому мы учимся».

Единство мысли, слова и конкретного дела в Фучике жило с самых ранних лет. Оно-то и позволило ему по жизненному пути шагать стремительно, прытко, без оглядки на незначительные обстоятельства и мнимые авторитеты, с высоко поднятой головой. И в этом его поступательном движении вперёд определяющим событием станет вступление в 1921 году в ряды Коммунистической партии Чехии. С именем партии его единомышленников Фучик будет внедряться в сущность чешской действительности 20-х и 30-х годов прошлого века, отмеченную затяжными экономическими кризисами, редактировать культурно-политический журнал «Творба» и постоянно писать для коммунистических изданий «Руде право», «Галоновины», легально и нелегально бороться, подвергаться арестам. Он дважды посетит Советский Союз, напишет свои, не растерявшие с годами актуальности, боевитости, художественно-лиричной привлекательности, публицистические и критические очерки, зарисовки и статьи.

Фучик столкнётся со жгучими размышлениями о судьбе страны, народа и партии, ставших в одночасье жертвами гитлеровской оккупации, совершённой нацистами при позорной капитуляции буржуазного чешского правительства, отказавшегося от помощи СССР. После запрета партии, её газет и журналов ему придётся уйти в подполье и вместе с товарищами организовывать деятельность родной Коммунистической партии, ставшей единственной политической силой, поднявшей знамя демократических свобод и возглавившей борьбу народа против захватчиков.

«Весной 1941 года, — вспоминала годы спустя жена Юлиуса Густина Фучикова, — я узнала от Юлека страшную новость: гестапо схватило многих товарищей из ЦК Компартии, аресты продолжаются…

Я не раз заставала в эти дни Юлека в глубокой печали и задумчивости.

Он знал, что товарищи из рук палачей живыми не выйдут. Надо было искать и найти выход, чтобы заменить борцов, павших в бою. <…>

В начале июля 1941 года вышел нелегальный номер «Руде право», целиком написанный Юлеком.

Я никогда не пыталась узнать у него, кто из товарищей, кроме него, являлся членом ЦК (с весны 1941 года Фучик являлся членом второго подпольного ЦК КПЧ, со времени её запрета, сформированного при его самом действенном участии. — Р.С.). <…>

Это было, если не ошибаюсь, летом 1941 года. Юлек получил фальшивые документы, которые неизвестными мне путями достали наши товарищи. На чистый бланк была наклеена его фотография — в очках, с усами и бородой. По этим документам ему было на десять лет больше, чем в действительности, всё остальное тоже было вымышленным. Теперь его звали Ярослав Горак. <…>

В 1942 году Юлек писал и издавал по поручению ЦК Компартии Чехословакии, кроме «Руде право», ещё шесть газет.

Майский номер «Руде право» 1942 года был последним, который он успел подготовить до своего ареста…»

Подготовить… и написать для него призывные, полные решимости слова: «…Час решительной битвы настал. За оружие! В наступление!»

Но вступить в открытую схватку с фашистской нечистью и чешскими коллаборационистами Фучику было не суждено. После долгих поисков гестаповцам удастся всё же напасть на след писателя-коммуниста, давно ставшего для них, словно «кость в горле», и 24 апреля 1942 года он будет арестован.

Казалось бы, всё кончено… Горький финал и ему, и всем его товарищам был предельно очевиден. Однако же случится чудо — стены фашистской тюрьмы вдруг заговорят, рождая миру бессмертный «Репортаж с петлёй на шее», который Фучик писал, по его словам, «отнимая минуты у смерти».

Эта небольшая по объёму книга, по своему эмоциональному воздействию на читателя, даст фору множеству увесистых и пухлых томов разноплановой художественной беллетристики, как написанной задолго до рождения её автора, так и сугубо современной. «История не знает произведения более простого и более высокого, как нет в ней и произведения, написанного в более ужасных обстоятельствах», — скажет о ней великий чилийский поэт-антифашист Пабло Неруда, не устававший восхищаться подвигом самого Фучика и его книгой-исповедью, книгой-раздумьем.

«Репортаж с петлёй на шее», написанный на отдельных листках тетради, которые Фучику приносил в камеру чешский патриот-надзиратель А. Колинский, знавший, что ему за это грозила жесточайшая расправа, вот уже восемьдесят лет после своего создания и казни автора, продолжает обладать великой притягательной силой, отождествляющей подлинное величие силы человеческого духа.

И, что самое главное, такой недюжинной силой наделены, в чём Фучик окончательно убедится в стенах тюрьмы, простые, ничем не примечательные люди, проще говоря, тот самый пролетариат, о героизме которого он ранее задумывался, писал и с которым себя, как коммунист, никогда не разделял. Причём не только потому, что имел рабочие корни, а и потому, что не уставал восхищаться советским рабочим классом, ставшим для него ярчайшим примером того, как свободный, одухотворённый, творческий труд способен преобразить человека, возвысить его над мелочным, мещанским, бездумным существованием, бывшим для буржуазной Чехии обыденностью, с которой Фучик и словом, и делом долгие годы не уставал бороться.

Эти самые что ни на есть простые люди, выходцы из народа, органическая связь с которым у Фучика была чрезвычайно крепка и надёжна, станут и героями его великой книги, переведённой на многие языки мира и бывшей в советские годы широко известной миллионам наших сограждан, начинавших знакомиться с ней ещё в школьные годы. Увы, чего не скажешь о сегодняшних россиянах, молодых и более зрелых, родившихся в СССР, но о Фучике и его «Репортаже…» имеющих смутное представление, так как в капиталистической России писатель окажется в числе тех всемирно известных авторов XX столетия, имена которых если и не попали в нашей стране под негласное табу, то уж точно никак не пропагандировались, а книги, написанные ими, долгие годы практически не переиздавались.

Персонажей «Репортажа с петлёй на шее» Фучик сознательно поделит на людей, достойных уважения, сравниваемых им со спартанцами, как эталоном мужества и верности гражданскому долгу, и жалких людишек, ничтожных, беспринципных, безвольных и заслуживающих лишь всеобщее презрение.

Потому-то и вызывают у читателя справедливый гнев слабовольный трус и предатель Мирек, а также фашистские изверги, уничтожавшие своих жертв, и далеко не только с целью обезопасить себя и нацистский режим, но и ради того, например, чтобы перевести их сбережения на свой счёт в банке, как это делал Зандер. Или ради обретения славы «аса» гитлеровской контрразведки, о которой мечтал офицер Бём, случайно арестовавший Фучика и скверно игравший затем роль психолога-искусителя, оказавшегося беспомощным перед мощнейшим заслоном, проявившимся в глубокой и несгибаемой натуре Юлиуса.

Вот таким безнравственным, корыстным, мелкотравчатым негодяям, среди которых были и патологические садисты, вроде матёрого шпиона гестапо Фридриха, испытывавшего неодолимую страсть к убийствам, и противостояли фучиковские герои — жена Густина, семейства Высушилов и Елинеков, Лида Плаха, стилем подпольной работы напоминавшая нашу незабвенную Любу Шевцову, «папаша» Иозеф Пешек, надзиратель Колинский и другие, не опустившиеся и безропотно смирившиеся с горькой участью, а продолжавшие надеяться, верить, бороться…

Здесь же уместно, дабы подчеркнуть чисто художнический талант Фучика, с утроенной силой последовательного антифашиста клеймившего фашистскую свору преступников и фашизм, как жутчайшее явление современности, сказать и о том, что он один из разделов главы о надзирателях назовёт убийственным местоимением «Оно», тем самым говоря, что перед ним не люди, а именно людишки, участь которых — быть отбросами на задворках германского рейха, но на них тогда, что и неудивительно, зиждился тюремный режим.

Основным героем «Репортажа с петлёй на шее» выступал коллективный образ партии коммунистов, состоявшей из настоящих людей, мужественно и целенаправленно вступавших в смертельную схватку с пресмыкающимися, ничтожными, но способными крепко цепляться за свой жалкий, примитивный мирок людишками. Фучик ненавязчиво, однако до боли убедительно подводит нас к основной идее своей книги, заключавшейся в том, что борьба социальной справедливости с несправедливостью, добра со злом, правды с ложью, коммунизма с фашизмом неизбежно приведёт к гибели оплота мировой реакции. Следует только не отчаиваться и не зацикливаться на всевозможных трудностях, каждодневно и повсеместно возникающих, а идти уверенно, смело, без промедлений… идти вперёд!

Юлиус Фучик близок нам, разумеется, и потому, что был он искренним и большим другом Советского Союза, побывав в нём дважды и оставив в наследие интереснейшие очерки о всех тех поразивших его достижениях в различных сферах жизнедеятельности, ставших советской реальностью бурных тридцатых годов прошлого столетия.

Вообще же, деятельность Фучика по пропаганде советской действительности и советской культуры составляет особую страницу его биографии. И с наибольшей силой талант Фучика как пропагандиста наших выдающихся достижений проявится в двух книгах его очерков — «В стране, где завтра является уже вчерашним днём», увидевшей свет в 1931 году, и «В стране любимой», составленной и изданной после смерти автора.

И стория создания первой книги Фучика об СССР, ставшей в Чехии примером одного из начальных произведений социалистического реализма, напрямую связана с обстоятельствами самой поездки, казавшейся ему возможной на основании приглашения, пришедшего от чешских рабочих-эмигрантов, создавших в Советской Киргизии трудовую коммуну-артель «Интерхельпо» («Взаимопомощь»). Но буржуазное правительство отказалось выдать пяти делегатам, избранным на открытых собраниях, среди которых был и журналист Фучик, иностранные паспорта, необходимые для посещения нашей страны. Посланцы рабочих и крестьян, тем не менее, не растерялись, а нелегально перешли границу своей родины и через Берлин, Гамбург, а затем Швецию добирались до Ленинграда, откуда и началось их увлекательное путешествие по Стране Советов. Кроме самой Киргизии, Фучик побывал тогда на Сталинградском тракторном заводе, был гостем совхоза «Гигант» на Кубани, посетил Харьков, где в то время развернулось строительство тракторного завода. И везде встречал он радушный и тёплый приём, навсегда ему запомнившийся.

А в городе Фрунзе он и вовсе был избран почётным членом городского Совета рабочих, дехканских и красноармейских депутатов и зачислен членом редколлегии газеты «Советская Киргизия», а также удостоен звания почётного кавалериста Киргизской дивизии.

Вторая поездка в СССР, длившаяся с августа 1934 по июль 1936 года, стала не только более длительной по времени, но и плодотворной в плане её дальнейшего освещения в очерках-зарисовках, печатавшихся в «Руде право» и других патриотических газетах и журналах.

К сожалению, за неимением возможности в рамках газетного очерка остановиться на этих произведениях, посвящённых Советскому Союзу, подробно и обстоятельно, как они того и заслуживают, скажем лишь самое важное. Они нисколько не утратили своего значения и художественных достоинств. Да и читаются так же увлекательно, с интересом.

В особом выпуске газеты «Руде право», вышедшем в январе 1942 года, Юлиус Фучик представил соратникам и единомышленникам, а затем и всему прогрессивному человечеству программную статью «Под знаменем коммунизма», которую и сегодня стоит брать на вооружение.

«Мы, коммунисты, любим жизнь, — писал в ней он. — Поэтому мы не колеблемся, когда нужно пожертвовать собственной жизнью для того, чтобы пробить и расчистить дорогу настоящей, свободной, полнокровной и радостной жизни, заслуживающей этого названия. Жить на коленях, в оковах, порабощёнными и эксплуатируемыми — это не жизнь, а прозябание, недостойное человека. Может ли настоящий человек, может ли коммунист довольствоваться такой жизнью, может ли он покорно подчиняться рабовладельцам и эксплуататорам? Никогда! Поэтому коммунисты не щадят сил своих, не боятся жертв в борьбе за настоящую, подлинно человеческую жизнь. <…>

Мы, коммунисты, любим мир. Поэтому мы сражаемся. Сражаемся со всем, что порождает войну, сражаемся за такое устройство общества, где уже никогда не смог бы появиться преступник, который ради выгод кучки людей посылает сотни миллионов на смерть, в бешеное неистовство войны, на уничтожение ценностей, нужных живым людям. Нет и не может быть мира там, где человек вынужден драться с человеком из-за куска хлеба. Вот почему мы, коммунисты, не щадим сил и не боимся жертв в борьбе за подлинный мир, за мир постоянный, за мир, обеспеченный новой организацией человеческого общества».

За эти общечеловеческие вневременные ценности, согласитесь, стоит бороться! И пускай навсегда оставшийся несломленным и непобеждённым, чешский писатель-трибун, коммунист, интернационалист, антифашист Юлиус Фучик в этой священной борьбе будет для всех нас вечным примером.

https://gazeta-pravda.ru/issue/17-31366 ... rekrasno-/


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: О прошлом для будущего
СообщениеДобавлено: Вт мар 14, 2023 9:17 am 
Не в сети

Зарегистрирован: Вт сен 28, 2004 11:58 am
Сообщений: 10803
Подвижник науки
13.03.2023 - Прокомментировать
1
Поделился



К истории полемики двух академиков

«…Был объективным идеалистом в философиии»…

«Реакционер в социальном мышлении…»

О ком это? Из каких времен? Увы, о Владимире Ивановиче Вернадском, юбилей которого (160 лет со дня рождения) российская общественность отмечает в этом году; пусть и скромно, но все же отмечает. И сказано это в наше время, а не в 30-х годах «застоя общественной мысли»…

Есть и другие чугунные формулировки, голословные утверждения, которые я обнаруживаю, как это ни странно, на страницах уважаемого издания, у автора, известного мне с лучшей стороны. В вину Вернадскому ставится даже и то, что он был товарищем министра просвещения во Временном правительстве, и это увязывается с его мировоззрением.

«Что же касается философских взглядов Вернадского, то они противоположны марксистско-ленинским», – читаем мы в публикации сегодня. Вернадский, как объясняет нам бдительный автор, допускал «органическую связь науки и религии», «игнорировал исторический материализм».

Мне тут сразу же вспоминается так называемая полемика В.И. Вернадского и А.М. Деборина на страницах академического издания «Известия» АНСССР» в 1931–1933 гг. Сравните, уважаемые, последний тезис с тем, что заявлял академик Абрам Деборин (А.И. Иоффе) 90 лет назад в своих публикациях, где он, что называется, разделывал ученого с мировым именем под орех: «Характерно, что религиозное знание ставится в один ряд с научным и философским знанием. С одинаковым правом можно было бы дополнить этот ряд оккультизмом и спиритизмом».

Тогда, 90 лет назад, Вернадский убедительно возразил неистовому стражу от материалистической философии: «Деборин делает ряд выводов из приписанного мне представления о том, что религиозное знание может быть поставлено в один ряд с научным, КАК Я НЕ ДУМАЮ (выделено мною. – А.С.)». Отвечая Деборину (а также некоторым публицистам сегодня, в 2023 г.) Вернадский писал: «Они думают, что он (т.е. Вернадский. – А.С.) пришел к философским выводам, сейчас кажущимся им неприемлемыми, и не хочет, боится их высказать. Поэтому они занимаются розыском и вычитывают в умах ученого, занимающегося биосферой, злокозненные философские построения. Такое, с моей точки зрения, комическое и банальное, но очень неблагонадежное «новое религиозно-философское направление» имел смелость приписать мне акад. Деборин.

…В результате своего розыска акад. Деборин приходит к заключению, что я мистик и основатель новой религиозно-философской системы… Я должен определенно и решительно протестовать не потому, чтобы я считал их для себя обидными, но потому, что они по отношению ко мне ложны и легкомысленно высказаны людьми, говорящими о том, что они не знают и углубиться во что они не желают… Легче судить по методологическим трафаретам».

Но это, повторяю, было 90 лет назад. А сегодня?

«Его ноосферное сознание – сознание планетарное, внеклассовое, вненациональное, не отражающее социального бытия», – ошеломляет читателей публицист уже нашего времени.

…«Вненациональное… планетарное»… Да вот еще Временное правительство, к тому же и масонское… Намек понятен. Между тем в самом начале войны с «германцем» (так тогда говорил обыватель) Вернадский призывает всех соотечественников работать не покладая рук, чтобы выйти из войны «без крушений». В 1915 г. по его инициативе и при поддержке других светил российской науки при Академии наук была создана Комиссия по изучению производительных сил России (КЕПС). Началась добыча русского бора, алюминия, висмута, были созданы специальные институты, работавшие на оборону. Сам Вернадский занимался исследованиями радиоактивных минералов, геохимией. В советское время, в 1926 г., он возродил КЕПС, вдохнул в нее новую жизнь, вновь стал ее председателем. Были бы сегодня ученые уровня Вернадского (да еще бы к ним прислушивались), наверное, СВО осуществлялась бы с меньшими трудностями, не было бы угрозы крушения России, о чем теперь нередко рассуждают некоторые политики и публицисты.

На страницах «Известий АН СССР» Вернадский делает свое знаменитое признание: «Я философский скептик», которое наш современник истолковывает прямолинейно и однозначно: «К марксистко-ленинской философии Вернадский относился с пренебрежительным скепсисом».

Скажите: ну и что же, публицист пережимает перо, это иногда случается, но ведь и в самом деле «философский скепсис» был… Да, проявлялся «философский скепсис» у Вернадского, причем не только к идеалистическим философским построениям, к натурфилософии; и он не мог не проявиться. Судите сами, уважаемые читатели. Вернадский выступает на общем собрании Академии наук СССР с докладом («Проблема времени в современной науке»), делится с коллегами своими оригинальными мыслями. Новые достижения и открытия в науке вынуждали даже ученых-естествоиспытателей узкого профиля задуматься о категории пространства и времени. И что же? В «Известиях АН СССР» тут же появляется свирепая статья, больше похожая на едкий газетный фельетон журнального объема. И написал «фельетон» все тот же Абрам Деборин, до революции меньшевик, ставший большевиком в 1928 г., за год до избрания его академиком. В публикации звучит и приговор: «Всё мировоззрение В.И. Вернадского, естественно, глубоко враждебно материализму и нашей современной жизни, нашему социалистическому строительству». Как говорится, приговор обжалованию не подлежит. А когда Вернадский попытался доказать, что коллега-академик его не понял, приписал несвойственные ему мысли, что это недоразумение, появилась очередная разгромная статья все того же академика Абрама Деборина, в которой есть всё что угодно: игра словами, злая ирония, сарказм, суровые прокурорские оценки… Но нет главного: объективности, научной доказательности. Деборин высмеивает великого ученого, как учитель о чем-то возомнившего школьника…

«…Статья акад. Вернадского, хотя и изобилует крепкими выражениями, крайне слаба в своей аргументации», – задает тон Абрам Деборин на первой же странице своего «научного» опуса в академических «Известиях». Между тем у Вернадского нет никаких «крепких выражений». Смею думать, Деборин употреблял подобные словосочетания ради красного словца. Корректный научный спор с Вернадским он не был в состоянии вести, поскольку разные весовые категории: один мыслитель и естествоиспытатель, исследовавший материю в различных ее проявлениях, другой – азартный спорщик, ментор.

Например, Деборин безапелляционно заявлял, что «автор не уяснил себе знание и роли научных теорий и гипотез, а равно их связи с эмпирическими обобщениями». Это Вернадский-то не «уяснил себе знание и роли научных теорий и гипотез», чей вклад в науку и у нас в стране, и во всем мире оценивался однозначно: «Минералогию он реформировал, геохимию наполнил содержанием, биогеохимию и радиологию создал». И к началу 30-х годов Вернадский был автором теорий, которые подтвердились новыми научными открытиями, опять-таки, как в СССР, так и за рубежом. Мог ли Вернадский, не терпевший вульгарных, механистических суждений, примитивизма в науке, найти единомышленников и соратников среди таких начетчиков, каковым был Абрам Деборин, когда на его научный аргументированный доклад о проблеме пространства-времени в современной науке последовал грубый разнос? И если академик Деборин и в самом деле судил философские построения Вернадского «по методологическим трафаретам», если доктринеры и догматики, «учинив розыск», определили, что основоположник многих передовых направлений в науке – виталист, фидеист, идеалист… Подчеркиваю: обвинения звучали из уст философов, называвших себя марксистами, хотя, как показали время и практика советского социализма, они были далеки от марксизма.

Публицист, и не 90 лет назад, а в наше время, не удостаивая нас доказательствами, пишет: «Несмотря на то, что Вернадский заявлял о пережиточности гегелевской диалектики, он, как и Гегель, был объективным идеалистом. О себе же говорил: «Я не материалист, и не идеалист». Здесь современник ставит точку. Между тем тут как раз требуется продолжение и уточнение, поскольку Вернадский недвусмысленно называл себя «РЕАЛИСТОМ». И Докучаев, и Менделеев, великие учителя Вернадского, ученые строго материалистического мышления, также таковыми считали и себя – РЕАЛИСТАМИ.

Читаешь публикации, в которых упоминается имя Вернадского (последняя – в феврале с.г.), и возникает мрачный образ реакционного философа, «допускавшего органическую связь науки и религии». Вместо мыслителя, постигавшего прошлое планеты сквозь миллиарды лет и чудовищные напластования геологических эпох, так и видится силуэт ирландского католического епископа Беркли в черной сутане, пытавшегося опровергать материалистическое направление в философии, дававшего «научное» обоснование религии. Подобные грехи, как видим, и сегодня приписываются великому русскому мыслителю, тщательно изучавшему и косную материю, и живое вещество в различных проявлениях, исследовавшему «бренность» (неустойчивость, изотопность) атомов.

Ну, а поборники Вернадского в коммунистическом сообществе – сущие берклианцы, которых следовало бы приструнить, а то они уже и на партийном сайте объявились: «В интернет-сети, к сожалению, на сайте ЦККПРФ, – жалуется на своих оппонентов публицист, надзирающий за чистотой взглядов, да и в живом общении (выделено мною. – А.С.), в последнее время все чаще на слуху имя академика Вернадского с его учением о ноосфере. Появилась даже концепция ноосферного социализма».

Когда же читаешь Вернадского, напротив, возникает светлый лик мыслителя, гуманиста-демократа, прозревающего будущее, утверждающего научный оптимизм, устремлявшего землян своими идеями в космические дали Вселенной задолго до полета Гагарина. При этом не забудем, что в 30-х годах минувшего века в странах Западной Европы, в Японии правили агрессивные фашистские, военно-диктаторские режимы, а в США и в Англии задавали тон их адепты; а потом началась война и наша страна, советский народ подверглись страшным испытаниям. (Вернадский же, напоминаю, умер 6 января 1945 г., до Победы он не дожил.)

Во избежание недоразумения надо непременно отметить, что вообще-то «в живом общении» и «на слуху» Вернадский был и в советское время, причем задолго до горбачевской перестройки, на которую иногда кивают некоторые товарищи, когда я им советую почитать «Философские мысли натуралиста», изданные в 1988 г. Например, 12 марта 1963 г. состоялось торжественное заседание АНСССР и Мосгосуниверситета, посвященное столетию Вернадского, а вступительное слово огласил великий Келдыш, в то время президент АН СССР. Но гораздо раньше, в сентябре 1945 г., Президиум АНСССР создал комиссию по научному наследию ученого. В марте 1983 г., по случаю 120-летия со дня рождения ученого, не только в Москве и Ленинграде, но и по всей стране (СССР) проводились научные заседания, чтения и сессии. Доклады непременно публиковались.

Судя по реплике публициста по поводу «ноосферного социализма», в которой сквозит раздражение, его оценку философского наследия Вернадского разделяют далеко не все коммунисты. И это действительно так. Тут прежде всего надо назвать имя известного ленинградского ученого А.И. Субетто. Положительно оценивал философское наследие Вернадского не так давно ушедший из жизни Ричард Косолапов, марксист ХХI века: «Сталин, как и Ленин, во всей его многогранности дорастал до ноосферного уровня; однако после него этот рост был приостановлен». Следовало бы назвать и другие имена, но размер газетной публикации жестко ограничивает.

Непостижимо, не перестаю удивляться: и Деборин 90 лет назад, и наш современник одинаково негативно, на грани обскурантизма, трактуют мысли и идеи ученого, чей вклад в мировую и отечественную науку до сих пор поражает воображение каждого, кто находит время, чтобы познакомиться с трудами этого несомненного гения научной мысли. Настолько одинаково, что есть основание говорить о РЕЦИДИВЕ ДЕБОРИНА в ХХI веке.

Я не философ по образованию, а только читатель трудов Вернадского, но все же позволю себе заметить, что понимание пространства-времени у великого мыслителя было материалистическим («реалистическим» – в трактовке самого ученого). Что, между прочим, отмечали выдающиеся советские ученые, в числе которых и знаменитый академик А.Л. Яншин, и Б. Кедров, известный не только философскими трудами, но и работами в области термодинамики, фундаментального раздела физики. Следовало бы сослаться и на талантливого ученика Вернадского, советского ученого А.Е. Ферсмана, на его глубокое понимание философских идей учителя…

Читатель скажет: дела давно минувших дней, кто прав, кто виноват, стоит ли в этом разбираться? Да еще в обстановке, когда Россия, русский народ пребывает в трудных условиях! Но уже говорилось, что и тогда, в 30-х, в 40-х годах, тоже не было чаемой благодати, воспеваемой в древнем рождественском гимне: «во человеках благоволение и на земле мир». И не предлагаю читателям этих очерковых заметок погружаться в дебри полемики 90-летней давности. Лишь советую любителям творческой мысли почитать доклад Вернадского, опубликованный в «Известиях АН СССР», который в пух и прах разнес Абрам Деборин. А разбираться надо еще и потому, что и сегодня звучат те же оценки, искажающие истину.

Я понимаю Абрама Деборина: ему, меньшевику-европею, с младых ногтей, получившему образование на Западе, в 30-х годах минувшего века надо было доказывать, что он стал правоверным большевиком. Но не понимаю некоторых товарищей нашего времени. Коммунисты не могут иметь будущего, если они отвергают идеи Вернадского. Как коммунисты – в России ли, в Китае ли – могут решать масштабные проблемы на планете Земля (а я все же надеюсь, что мир не сгорит в ядреном Армагеддоне и на Донецком фронте перестанут рваться снаряды американских «хаймарсов»), если они откажутся от сокровищ воистину духоподъемных идей Вернадского?

Для меня также очевидно, что «в живом общении», т.е. в партийной среде, осмысление трудов Вернадского дается нелегко. И не только потому что чтение «Философских мыслей…», даже увлекательной первой главы («Научная мысль как планетное явление»), – нелегкий труд. Например, один мой товарищ, взглянув на выходные данные и просмотрев вступительную редакционную статью, сказал: «Философские мысли» изданы в 1988 г., а это перестройка, и там цитируют Горбачева…» Цитируют. Уж такая была практика при печатании подобных фундаментальных трудов: непременно, хотя бы двумя словами, упомянуть действующего генсека. А кроме того, книга в 88-м напечатана, а подготовлена-то она была много раньше. Вернадского в СССР издавали нечасто, но регулярно, например, в 1975–1977 гг. были изданы «Размышления натуралиста» в двух томах. Положительно оценивается вклад Вернадского в развитие философской мысли и авторами «Философского энциклопедического словаря», изданного в 1981 г., когда Горбачева и в помине не было. Заслугой Вернадского авторы словаря считают разработку перехода биосферы в ноосферу (сферу разума), а также системы антропокосмизма. Скажите, какая «ноосфера», если СВО? Но ведь, к примеру, и китайцев напрягают: американские авианосцы и подлодки с ядерными боеголовками постоянно крейсируют у берегов Китая и его союзника КНДР. Тем не менее китайские товарищи (коммунисты) не устают повторять тезис единого пути, единой судьбы человечества, что близко к идеям Вернадского.

***

Слышу вопрос: но, может, автор этих заметок о Вернадском – всего лишь любитель лесных походов, ну, еще участник научных экспедиций в пустынях Евразии, что-то не понимает?

Ну, разумеется, марксистская философия – дело серьезное, сложное, и не всякому коммунисту по зубам «Материализм и эмпириокритицизм» Ленина, антикоммунисты же на телеканалах даже и название-то с трудом выговаривают. Да ведь и «Философские мысли…», как уже отмечалось, тоже не беллетристика. Но мы должны, как нам было завещано, «обогатить память знанием всех богатств, которые выработало человечество». Будем же трудиться.

Анатолий СТЕРЛИКОВ

Санкт-Петербург – дер. Курвошский Погост,

Вологодская обл.

https://sovross.ru/2023/03/13/podvizhnik-nauki/


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: О прошлом для будущего
СообщениеДобавлено: Ср мар 29, 2023 9:24 pm 
Не в сети

Зарегистрирован: Вт сен 28, 2004 11:58 am
Сообщений: 10803
«Слово должно быть жёстким, ясным и осмысленным»
№29 (31378) 28—29 марта 2023 года
4 полоса
Автор: Руслан СЕМЯШКИН. г. Симферополь.

Проза этого писателя была необычной для своего времени. Да и выделялась она какой-то тонкой иронией, лукавством, озорством, юмором, неординарностью что ли, новизной, широтой мысли, тонко пульсировавшей на грани реальности и неудержимой фантазии, вкупе позволявшими многочисленным читателям полагать, будто принадлежит она перу писателя молодого, энергичного, смотревшего на мир незашоренным, всеохватным взглядом, стремившимся, что называется, объять необъятное. На самом же деле Михаил Анчаров, столетие со дня рождения которого приходится на 28 марта текущего года, свои лучшие произведения — романы и повести «Теория невероятности», «Золотой дождь», «Голубая жилка Афродиты», «Этот синий апрель», «Самшитовый лес», «Дорога через хаос», «Страстной бульвар», «Прыгай, старик, прыгай!», «Записки странствующего энтузиаста», «Как птица Гаруда», «Стройность» — писал, будучи по возрасту человеком зрелым и многое в жизни повидавшим. Не растеряв при этом, по всей видимости, молодецкого задора и ранее, на непростом жизненном пути приобретённых интуитивных нитей и скреп, надёжно связывавших писателя с современной ему молодёжью, которую он старался понимать, и прежде всего в её стремлении к самореализации и овладению новыми личными и общественными высотами.

Книги Анчарова выходили немалыми тиражами и неизменно вызывали потоки писем в редакции, даже при том, что большинство советских критиков их практически не замечало. Молодым прозаика воспринимали, наверное, потому, что его произведения были сверхоригинальны, нетрадиционны по форме, зачастую остросюжетны, предельно философичны и фантастичны, не являясь при сём образцами жанра научной фантастики.

Да, фантастом Анчаров не был. А вот без фантазии обойтись не мог. «Сейчас фантазия чаще проходит по ведомству научной и ненаучной фантастики, — писал Михаил Леонидович. — Между тем даже самое реалистическое произведение без фантазии просто не может быть создано.

Всем, конечно, ясно, что гоголевского «Вия» не было, но как-то не осознаётся, что и гоголевского «Ревизора» тоже не было. И, значит, правда о жизни может быть в искусстве высказана в любом виде и в любой форме.

И если Анна Каренина возникла у Льва Толстого из внезапного видения женского локотка, туго обтянутого шёлком, а про Аксинью Шолохов прямо сказал, что она плод его фантазии, то над этим стоит хотя бы задуматься.

Фантазируют все — от сплетника до учёного, несмотря на разницу в целях. Эйнштейн, например, утверждал, что для учёного фантазия важнее, чем знания.

И так везде — от технологии до поведения. Любой мысли предшествует фантазия, говорил Циолковский».

Что же из всего сказанного писателем много лет назад получается? К чему, собственно, он подводил своих читателей? К тому, что настоящий художник, когда-то почувствовавший в себе потребность писать, не может не фантазировать. Причём не может, что называется, по определению. И констатация этой непреложной истины исключает возможность вызывать двусмысленность в её понимании и постижении.

Отчего ж тогда, задавался вопросом Анчаров, «многие искусствоведы до сих пор утверждают, что художественное произведение — это всего лишь выполнение поставленной задачи»? Хотя, как далее писал Михаил Леонидович, «иные из них охотно цитируют Маяковского, что поэзия — это езда в незнаемое, однако на деле уверены, что это не так, и предпочитают езду по адресу».

«Роль фантазии огромна, — был уверен писатель, — хотя почти не осознаётся. Фантазия — это природное явление, и если мы хотим оставаться материалистами, надо это явление постигать, а не делать вид, что его нет.

И прежде всего без фантазии невозможен творческий акт. Что это такое, тоже не знает никто, но что его результаты не похожи ни на какие другие, видно каждому. А если результаты не похожи, значит, и причины разные.

Надо различать открытия и творчество. Открывают то, что в природе уже есть, а творят то, чего в природе ещё не было. Ни автомобиля в природе не было, ни табуретки, ни частушки, ни Героической симфонии, ни «Илиады». Война греков с троянцами была, а «Илиады» не было. Её сотворил Гомер в форме эпоса.

Конечно, все хотят слить форму с содержанием. Но только я не верю, что можно заранее знать, как это сделать. Так как если содержание — это то, ради чего написана вещь, то форма — это то, какого впечатления от этой вещи ты хочешь добиться. А если форму «брать» заранее — и не важно, традиционная она или, так сказать, «новаторская», — всё равно получится чучело с опилками, но не живой организм. То есть, мне кажется, по отношению к содержанию форма вторична, как сознание к бытию».

Содержание и форма прозы Анчарова в действительности отличались от большинства прозаических произведений, написанных советскими писателями в 60—80-е годы прошлого столетия. Может быть, посему она и не получила должных оценок как со стороны критиков, так и со стороны читателей, не всегда её воспринимавших, чему удивляться, в общем-то, не стоит. При этом отметим и тот факт, что в той же раздираемой сейчас жуткими социальными и духовными противоречиями Европе, которой он не восторгался, нет, и уж тем более не завидовал, всегда оставаясь русским человеком и гражданином, коммунистом, его прозаические вещи воспринимались иначе. К ним издатели обязательно готовили восторженные предисловия, тем самым показывая давно ими замеченное своеобразие анчаровского творчества.

Не каждый читатель, конечно, воспринимал юмор и сатиру Анчарова, не всем были понятны его новаторские переходы от мира реального в мир вымышленный, фантастический. Не до всех, возможно, доходил и его писательский замысел, ведь в своих произведениях Анчаров размышлял, причём основательно, подробно, не жалея времени, последовательно рождавшихся в сознании мыслей и полновесных слов для их объяснения, о таких вечных субстанциях мироздания, как материя, время, бытие, планета, человек, общество. И рассматривал он их не только в роли философа-материалиста, пытавшегося развивать свои философские искания, сопровождавшие Анчарова на протяжении всей его не такой уж и долгой жизни.

Важнее здесь, бесспорно, подчеркнуть то, что Михаил Леонидович смотрел на все эти сложные категории в первую очередь как художник. И художник большой, разносторонний, необычайно увлечённый, писавший не только стихи, песни, прозу, но и картины, зарисовки, иллюстрации к собственным книгам.

«…Прежде чем меня занесло в литературу, я перепробовал множество разных занятий. Я был бардом, художником, сценаристом и даже писал либретто для опер… да, было и такое…» И хорошо, что было. Ведь не пройди начинавший сознательную жизнь москвич Михаил Анчаров обучения в средней школе и студии живописи, конноспортивной школе, а затем в Архитектурном институте, Институте иностранных языков Красной Армии, в котором окончит факультет восточных языков, военном училище, Московском художественном институте имени Сурикова и «даже на курсах, где учили писать киносценарии», стал бы он тем творцом-экспериментатором, кем, без сомнения, его и числят в отечественной литературе и искусстве? Вряд ли. И уж в чём точно сомневаться не приходится, так это в том, что, не будь у Анчарова такого внушительного багажа знаний и практического художнического опыта, приобретённых не вдруг и не сразу, в зрелые годы, когда жизнь начинала клониться к неизбежному закату, он, разумеется, не поднимал бы в своих произведениях темы фундаментальные, непреходящие и волновавшие человечество на протяжении не то чтобы веков, а скорее исторических эпох, постижение глубинной сути которых его также занимало и интересовало.

Человек во всём деятельный, одарённый многими талантами, увлечённый литературой, искусством, и, само собой, современный, живший каждодневными чаяниями, заботами своего государства, Анчаров, тем не менее, обладал уникальным даром заглянуть за горизонт, в призрачную даль. И на происходящие вокруг процессы, как сугубо локальные, так и глобального характера, он смотрел пристально, философски, подмечая удивительные хитросплетения бытия.

«…Что касается философских идей, — говорил писатель, — то в их изложении я всегда придерживался правила, которое высказал однажды физик Энрико Ферми: идея не додумана до конца, если её нельзя объяснить на пальцах. Я не хочу являться читателям в образе загипнотизированной курицы и делать вид, что я прикоснулся к чему-то такому, чего и объяснить нельзя. Философия, философские идеи доступны всем, ибо в каждом изначально живёт философия, любовь к мудрости. Я не люблю, когда меня охмуряют, и сам не люблю охмурять — возводить вокруг философских идей дебри терминов и шаманский вой. Зачем? Для чего? Есть язык, который все понимают, и на этом языке можно выразить любые мысли — философские, этические, эстетические. Я зверею, когда вижу, что с человеком разговаривают через губу — тебе, мол, не понять «высоких материй»… Твою мать! Откуда ты знаешь, понять или не понять? Ведь неизвестно, что придумает в следующий момент человек, с которым ты разговаривал через губу; он, быть может, окажется во сто крат умнее, душевнее и талантливее тебя… Писатель и философ, по моим понятиям, не более чем повивальная бабка: он должен помочь читателю родить свою мысль — таковы его роль и функция. И если он не верит, что читатель способен понять самую сложную философскую мысль, что в нём самом есть плод этой мысли, то пусть оставит своё дело и отойдёт в сторонку. Ибо дело это, как и повивальное искусство, очень ответственное — вытащить на свет живое существо, в одном случае из материнской утробы, в другом — из глубины души. А там, в глубине души, у каждого есть и мудрость, и талант. Я в этом убеждён. Неталантливы только принципиальные злодеи и принципиальные скоты — они скованы своими гневными вонючими страстями. Но люди же… люди талантливы».

Как могут убедиться уважаемые читатели, обратившись к анчаровским романам и повестям, объяснить философские искания писателя, щедро представленные в его прозе, ой как непросто… Слишком уж был он творцом индивидуальным, обособленным от других, имевшим свой твёрдый, устоявшийся взгляд на мир и человека, которые старался рассматривать в различных ипостасях, сущностных и как будто несущественных, имевших второстепенное значение. Посему и не получается однозначно трактовать то или иное его суждение, представленное, как правило, ненавязчиво, неожиданно, с юмором, от которого, как верилось Анчарову, читателю будет более сподручно задумываться над сложными проблемами бытия и отвечать на вызовы современности, неизменно преследующие человечество.

Но как бы увлекательно ни писалось об Анчарове-прозаике, вновь с головой погружаясь в мир его фантасмагорий и философских поисков, особо следует сказать всё же о его поэтическом и песенном, а если проще, бардовском таланте.

Соприкоснувшись с суровой действительностью Великой Отечественной войны, удостоившись боевых наград, которые он заслужил, как сам позже считал, «не за геройство, а за простую добросовестность», продолжив службу в армии по 1947 год, Анчаров позже основательно увлёкся написанием песен на собственные стихи. Он стал, по существу, зачинателем целого направления в отечественном искусстве, получившем преданных поклонников, но, чего греха таить, и тех, кто авторскую песню не понял и во всём её тонком своеобразии не воспринял.

Как-то в одной из бесед с тогда ещё молодым журналистом и будущим писателем В. Отрошенко, состоявшейся во второй половине 1980-х годов, Анчаров, рассуждая о своём увлечении авторской песней, сказал: «…Я занялся ею ещё до войны. Нынешние эксперты и знатоки утверждают, что я был первым бардом в стране. Наверное, так оно и было… Но меня вопрос чемпионства в искусстве никогда не волновал. Почти всю войну я не расставался с гитарой. Пел и сочинял песни, когда это было возможно. Они были глубоко личные, и меня, признаться, сильно удивило, когда я узнал, что эти песни поют солдаты на разных фронтах. Только потом я понял, что людям на войне хотелось именно этого личного, задушевного — того, что можно было бы противопоставить повсеместно совершавшемуся ужасу — смерти и разрушению.

…Как писатель, я многим обязан менестрельной (менестрелями в стародавнее время во Франции и в Англии называли бродячих певцов, а в разговорной речи так принято величать авторов-исполнителей собственных песен. — Р.С.) песне. Она научила меня работать над словом. А слово в ней должно быть жёстким, ясным и осмысленным; оно должно доходить до души, иначе песня не состоится. Ведь менестрельная песня — это не музыкальное явление, это музыка со словом. Слово здесь главенствует. Ради слова песня и пишется; ради слова и возникло само менестрельное искусство, признанию которого у нас, кстати сказать, упорно сопротивлялись и продолжают сопротивляться именно потому, что менестрельная песня, в отличие от бездумных эстрадных шлягеров с примитивными текстами, несёт в себе слово. Ну а слово-то это — вольное, неподконтрольное, личное… Сейчас, слава богу, менестрельное искусство всё больше и больше заявляет о себе. А ведь было время, когда оно было сведено на нет: одни отказались петь, другие сгинули. Ни у кого не вызывает сомнения огромный и бескомпромиссный талант Владимира Высоцкого. А я хорошо помню те времена, когда его запросто отождествляли то с какой-нибудь мразью, то с какой-нибудь сволочью, которую он утончённо, весело и издевательски высмеивал, обладая настоящим художническим даром перевоплощения. Так в своё время было и с Зощенко, которого обвиняли в крамоле, называли мещанским писателем, ставя автора на одну доску с его персонажами…»

Первые песни Анчарова, такие как «Песня о друге-художнике», «Прощание с Москвой», написанные в годы военного лихолетья, когда он постигал китайский и другие языки, обучаясь в Военном институте иностранных языков Красной Армии, писались в созвучии со временем и посвящались поколению, ушедшему на фронт.

Тогда, её в объятья взяв,

Он ласково сказал:

«Смотри, от пуль

дрожит земля

На всех своих китах.

Летят приказы из Кремля,

Приказы для атак.

И, прикрывая от песка

Раскосые белки,

Идут алтайские войска,

Сибирские стрелки.

Мечтал я встретить

Новый год

В двухтысячном году.

Увидеть Рим, Париж…

Но вот —

Я на Берлин иду.

А ты не забывай о тех

Любви счастливых днях.

И если я не долетел —

Заменит друг меня».

Авторские песни Анчарова явление потрясающее, непрестанно удивляющее и поражающее своей несомненной, выпукло выраженной необыкновенностью и представляющее слушателю действительность с непривычного ему ракурса.

Вот, к примеру, его скорая песня «Зерцало вод». Но что после первого прослушивания могут сказать такие анчаровские слова:

Неподалёку от могил

Лежит зерцало вод,

И лебедь белая пурги

По озеру плывёт.

По бесконечным городам,

По снам, длиною в год,

И по утраченным годам,

И по зерцалу вод. <…>

Утраты лет —

они лишь звук

Погибших батарей.

Утраты нет —

она лишь стук

Захлопнутых дверей.

И, добегая до могил,

Молчат громады лет,

И лебедь белая пурги

Им заметает след.

Казалось бы, ну что можно вынести из этих удачно рифмованных строк? То, что по какому-то озеру плывёт белая лебедь, и то, что неизбежные утраты с годами воспринимаются лишь отзвуками прожитых лет? Да, наверное, так. Но в то же самое мгновение Анчаров говорит нам и о том, что нет необходимости грустить «по утраченным годам» и «по снам, длиною в год». При сём какие это сны, длиною аж в целый год, — остаётся загадкой. И, напоминая слушателям о жизненности истины об извечном течении земного бытия, поэт пытается её обезопасить, как бы спрятать под крыло белой лебеди, олицетворяющей саму жизнь.

Не менее любопытными представляются слова исполнявшейся живо, с движением «Песни про радость», написанной Михаилом Леонидовичем в 1966 году и названной просто, незамысловато, но, очевидно, с определённым намёком:

Мы славим страданье,

Боимся успеха.

Нам солнце не в пору

И вьюга не в лад.

У нашего смеха

Печальное эхо,

У нашего счастья

Запуганный взгляд. <…>

Не схимник, а химик

Решает задачу.

Не схема, а тема

Разит дураков.

А если уж схема,

То схема поэмы,

В которой гипотезы

Новых веков.

Простим же двадцатому

Скорость улитки,

Расчёты свои

Проведём на бегу.

Давайте же выпьем

За схему улыбки,

За график удачи

И розы в снегу.

Почему же мы «славим страданье» и «боимся успеха»? Разве люди не хотят быть успешными и счастливыми? Но, по Анчарову, у «счастья запуганный взгляд». И всё-таки поэт верит в то, что оно есть и разумные, талантливые люди обязательно пробьют себе в жизни дорогу, отбросив всё наносное, мелочное и беспутное. Потому-то, думается, в этой песне звучат откровенно оптимистичные, практически призывные слова, нисколько не устаревшие и в наше сложное, драматичное время звучащие, может быть, ещё более актуально и прозорливо:

И солнце над нами —

Как мячик в аллее,

Как бубен удачи

И бубен судьбы.

Давайте же будем

Звенеть в этот бубен,

Наплюнем на драмы

Пустых площадей.

Мы, смертные люди, —

Бессмертные люди!

Не стадо баранов,

А племя вождей!

Отбросим заразу,

Отбросим обузы,

Отбросим игрушки

Сошедших с ума!

Да здравствует разум!

Да здравствуют музы!

Да здравствует Пушкин!

Да скроется тьма!

Не часто, к большому сожалению, в наши дни звучит и одна из самых известных, пронзительных, глубоких, волнующих, берущих за душу песен Анчарова — «Песня о России» («Ты припомни, Россия…»), первым исполнителем которой был артист В. Никулин.

Ты припомни, Россия,

Как всё это было:

Как полжизни ушло

У тебя на бои,

Как под песни твои

Прошагало полмира.

Пролетело полвека

По рельсам твоим.

И сто тысяч надежд

И руин раскалённых,

И сто тысяч салютов,

И стон проводов,

И свирепая нежность

Твоих батальонов

Уместились в твои

Полсотни годов. <…>

Только что там зима —

Ведь проклюнулось лето!

И, навеки прощаясь

Со старой тоской,

Скорлупу разбивает

Старуха-планета —

Молодая выходит

Из пены морской.

Я люблю и смеюсь,

Ни о чём не жалею.

Я сражался и жил,

Как умел — по мечте.

Ты прости, если лучше

Пропеть не умею.

Припадаю, Россия,

К твоей красоте!

Сколько же сыновней возвышенной, чистой и неизбывной любви в этих строках! А вместе с тем и гордости за боевое прошлое России, всегда достойно выходившей из сложнейших испытаний и баталий, предназначенных ей судьбой. Но приходится констатировать и тот факт, что многие наши сограждане их не знают, как не ведают они и о том авторе, который их написал… Такова сегодняшняя наша с вами жизнь, в которой подлинная высокохудожественная литература, как советского времени, так и современная, находится в непростом положении подзабытой старой матери, живущей плохо, впроголодь, без радости, оставленной детьми, в роли которых следует представить влиятельные государственные институции, вспоминающими о ней только в случае необходимости или в дни больших праздников.

Вернёмся всё-таки к разговору о творчестве Михаила Анчарова.

Песня «Ты припомни, Россия…» стала широко известной в нашей стране благодаря тому, что прозвучала в 9-серийном телеспектакле «День за днём», снятом по сценарию Анчарова и показанном в 1971 году по Центральному телевидению и имевшем в следующем году 8-серийное продолжение.

Телесериал «День за днём», поставленный В. Шиловским и Л. Ишимбаевой, рассказывающий о жизненных перипетиях жильцов большой коммунальной квартиры, опустошавший вечерами улицы советских городов и небольших населённых пунктов, для нас интересен, конечно же, тем, что в музыкальной обработке композитора И. Катаева в нём прозвучат песни Анчарова, написанные им ранее и незадолго до самой постановки этого замечательного телеспектакля.

Песни «Кап-кап», «Про циркача, который едет по кругу на белой лошади…», «Баллада о мечтах», «Баллада об относительности возраста», «Белый туман», «Она была во всём права», «Аэлита», «Прощание с Москвой», ассоциируемые с данным сериалом, давно не показывавшимся по телевидению, в действительности разноплановы, отличны по сюжету и тематике, времени создания, но схожи по форме, лиричному настрою, песенному созвучию и, что представляется наиболее существенным, своему философскому аллегоричному прочтению, без которого, собственно, всё творческое наследие Анчарова в совокупности представить практически невозможно.

Творчество Михаила Анчарова многогранно. Надеемся, что читатели к нему вновь вернутся.

https://gazeta-pravda.ru/issue/29-31378 ... myslennym/


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: О прошлом для будущего
СообщениеДобавлено: Ср мар 29, 2023 10:05 pm 
Не в сети

Зарегистрирован: Вт сен 28, 2004 11:58 am
Сообщений: 10803
Предсказамус

В эфире – Михаил ЗАДОРНОВ.

Мы цитируем его остроумные фразы и шутки, даже не задумываясь, кто их автор.

Он более 30 лет выходил на сцену и разговаривал с нами о самом главном. Сегодня для вас мы собрали самые лучшие шутки.

«Возрождение на самом деле начнется, оно с России начнется».

«Родина компьютером не сканируется».

Откровенные интервью… Предсказания Михаила Задорнова.

«Я до сих пор студент, поэтому я живу без определенных занятий. Мне нравится и то, и другое, и третье, я до сих пор чувствую себя самодеятельностью».

2006 год

Обычно я читаю такой монолог, начинающийся с фраз «Только у нас», «Только в России» Только у нас, дорогие учителя, сохранились уникальные люди среди вас, которые, не получая зарплат, ходят на работу, получая удовольствие от общения. Которые еще ведут кружки самодеятельности бесплатно. А учителя химии, таких нет учителей в мире. Не имея реактивов и средств на реактивы, они могут словами объяснить, как пахнет выделяемое при смешении этих реактивов вещество! При этом только наши ученики на экзамене могут узнать это вещество по описанному учительницей запаху.

Только у нас есть люди старшего поколения, которые тащатся от своих огородов в 6 соток. Не от шестисотых… А от шести соток. С удовольствием сами чистят картошку, морковку. А американцы уверены, что морковка растет очищенная, порезанная мелкими кусочками и обернутая в целлофан со штрихкодом. Бельгиец увидел у нас горох в стручках и говорит: «Какие вы русские остроумные, такую упаковку для гороха придумать…»

У нас еще есть родители, которые не берут с детей арендную плату за то, что те живут в их доме после 16 лет, потому что у нас в России дети – они наследники. Только у нас родители заботятся о детях, пока они не уйдут на пенсию.

У нас уникальные женщины. Только наши женщины пекут к приходу гостей пироги. Только у наших женщин получаются кулинарные шедевры из того, что завалялось в холодильнике. У нас если неожиданно пришел гость, его не будут держать в прихожей, выясняя, почему он пришел без приглашения. У нас накормят его, не спрашивая вообще хочет он есть или нет! У нас уникальные женщины. Я в аэропорту в Иркутске ждал посадки в самолет. Утро ранее, в баре сижу, пью кофе, вдруг, знаете, бывает такое окошко в посудомоечную, оттуда высовывается женщина, уже достаточно пожилая. Ну как вам ее описать, ну страшно на нее смотреть. Зубы не просто стальные, они ржавые! И она мне говорит фразу «Ой, это вы?! Подождите, я сейчас вам своего домашнего варенья дам». Ни одному Бреду Питту ни в одном Лос-Анджелесе ни одна посудомойка не даст домашнего варенья бесплатно! Это могут сделать только наши женщины!

Знайте, что только в русском языке слово богатый произошло от слова «бог». Ни в одном языке больше нет этой тайны. В ком бога много, тот богатый. Извините, первые ряды, а у кого много денег – тот коллекционер. А в ком бога нет, того ждет беда. Тот бедный. Тайны сохранились в русском языке такие, которых лично я в других языках не встречал. Например, слово «богатырь» произошло от двух слов, старых славянских – «бог» и «тырить». Только тырить означало копить. То есть богатырь – это человек, накопивший бога…

1998 год

– Михаил, скажите, пожалуйста, есть такое выражение «загадочная русская натура». А как по вашему, на самом деле у русских загадочная душа?

– Действительно русский человек отличается. И когда говорят «загадочная», она «загадочная» для иностранцев, например. Они очень рациональные на Западе. У замечательного философа Зиновьева есть такое замечательное выражение «западнизм». Он не расценивает капитализм, социализм, он называет «западнизм». Я это понимаю как жизнь по некой формуле. Жизнь таких биороботов. А русский человек отличается тем, что он гораздо больше чувствует. Я высказываю свою точку зрения. В нас заложено гораздо больше энергии и чувства. И примеров я могу привести массу. Даже в русском языке заложено больше чувства. Вы замечали, ну допустим, есенинская строчка: «Ты еще жива, моя старушка?..» Ее практически нельзя перевести на английский. Слова «жива» – в английском нет. Есть слова или «живая», или «мертвая». То есть «западнизм» – это жизнь туловища. Вот ты или живая, или мертвая. У нас «жившая», «отжившая», «пережившая», «отживающая», «недопереотживающая». То есть мы образовываем слова, согласно нашим переживаниям. Это всё иностранцам абсолютно непонятно. Я вообще считаю, что Запад ненавидит русских за это. Потому что он не может понять нас. Не может понять и безумно завидует, потому что они закодированные. А мы еще нет, и если возрождение, на мой взгляд, начнется, оно с России начнется. С нашего чувства…

2009 год

Только в России понятия Родины и государства – разные понятия. Только в России говорят: «По закону или по справедливости». Это нельзя перевести ни на один язык мира. Поэтому когда они нападают, они нападают на государство наше. Они вычисляют, немцы, что их государство сильнее, танков больше, самолетов больше, у офицеров форма красивее, сапоги более блестючие, чем у… Правильно – государство у них сильнее, а Родина – у нас! Они нападают на наше государство, а в лоб получают от Родины. Они же не знают, что у нас Родина есть. Она не вычисляется. Родина компьютером не сканируется. Только в России есть призыв «За Родину!». Нигде в мире этого нет…

Вы представляете американцев, воюющих в Ираке, с лозунгом «За Родину!»?! «За нашу калифорнийскую нефть!». У нас колония одна была – Аляска. И ту отдали. А знаете почему? Царь сказал «Мы ее не прокормим, Аляску». Это что за колония, которую кормить надо? Все страны обчищают их. А у нас есть свои индейцы, свои, сибирские. Там адыгейцы, нанайцы, их никто не загонял в резервации никогда. И мы агрессивные? Был такой епископ Иннокентий. Он читал библию нанайцам, переводил на нанайский язык, карякам на карякский. Вы представляете американского конкистадора испанского, который семинолам зачитывает библию? Этого никогда не было, поэтому говорится «освоение Сибири», но «завоевание Америки»…

Они нашу веру называют ортодоксальной. Знаете за что? Потому, что мы на латынь не перешли. Сохранили свой родной язык. То есть те, кто любит свой родной язык, ортодоксальные оказывается. Они уже и результат войны второй пересмотрели. Они говорят: нельзя вот так вот переврать. Да можно, всё можно… Кстати, походами крестовыми никогда наши не ходили! Никогда под именем Иисуса не завоевывали другие страны. А у них теперь лозунг сменился. Тогда во имя Иисуса, а теперь во имя демократии! Всё. А наши крестоносцев уничтожили. Знаете где? На Чудском озере. Где встреча на льду по хоккею была. А они тупые тогда еще были. В доспехах на лед пойти! При Грюнвальдском сражении навсегда их так разбили, что никогда больше крестоносцы ни на кого больше походами не ходили. Вот они нас терпеть и не могут. Вот и сегодня результаты Второй мировой войны пересматриваются. И это тоже входит в реформу образования. Потому что сначала нужно оцифровать нашу молодежь, а потом навязать другую историю и другие взгляды. Уничтожить Родину во имя государства. Вот эти шесть стран образовались, антироссийских таких, агрессивных, которые попали под влияние Америки. Америка вроде хорошо к нам относится сейчас… Это Польша, Латвия, Литва, Эстония, Украина, Грузия. Шесть стран. Большая шестерка! Они уговаривали немцев и Францию присоединиться, а те отказались. Знаете почему? Они с Россией уже воевали! ***

Я много путешествовал по России. И как ни странно, самыми интересными людьми для меня сегодня стали простые люди. Не кинорежиссеры, не актеры, а простые люди знают то, чего часто не знают столичные.

– Михал Николаич, автограф можно?

– Пока не ответишь на вопрос нельзя! Ну что на нахаляву. Кем был Дерсу Узала?

– Проводником Арсеньева, кем.

– Класс! Всё, можешь автограф получить, заслужил! Нет, а правда, что, читал «Дерсу Узала»?

– Ну да…

– Класс!

– Да я и папу вашего перечитывал.

1992 год

Иностранцы зря называют нас дураками. Они все дураки по сравнению с нами. Все. Конечно, кое-что они изобрели. Телефоны-автоматы они изобрели. Зато мы первыми додумались, как по ним звонить без двух копеек! Полиэтиленовые пакеты они изобрели. Но никто даже из американцев не догадается, что их можно стирать! И, вывернув наизнанку, сушить на бельевой веревочке на прищепочках! Я по телевизору передачу видел – их дети в школах никогда не списывают. Знаете почему? Не знают, что можно списывать, не догадываются! Они тупые! Ни одна француженка не догадается раскатывать тесто пустой бутылкой от жигулевского пива. Или комаров перед сном засасывать пылесосом. Вы точно этим всем занимаетесь! А чтобы появились ныне модные веснушки, загорать ранней весной с дуршлагом на лице. Они тупые. Я одному немцу подарил наши счеты. Он думал, что это массажер для спины.

***

По существу Запад – это нечисть, которая распространяется и на нас. Что ни фильм, то гадость, голливудский. Что ни литературное произведение – то нечисть. Сплошная бесовщина, у нас не было этой бесовщины. У нас в музеях не стояли рамки безопасности. У нас не было порнографии, у нас не было казино, у нас не было наркотиков, СПИДа. Всё пришло с Запада, всё оттуда к нам привалило. Запад не может нас понять потому, что мы часто поступаем по воле сердца. Слово «воля» на западный язык непереводимо. Will – это не воля, а Freedom – это свобода. Это юридическое понятие. У них есть юридические понятия, но нет этих идущих от сердечности. Так же как у них нет слова «подвиг». Потому что это продвижение вперед. Но у них есть «героизм». За что медали, бабки…

2003 год

Я недавно понял, почему мы живем так неустроенно. Всегда, веками, поколениями. Скорее, даже не живем, а выживаем. Потому что у нас, у славянских народов, величайшая миссия. Вот вдумайтесь. Сохранить жизнь на Земле после того, как наступит конец света. Я понимаю, это грустно некоторые кивают головами, мол, согласны. Например, не буду голословным: западные цивилизованные люди, если какой катаклизм случится, просто не выживут. Денег ведь после конца света не будет. А они без денег жить не могут. А нам какая разница.

Вообще, что такое конец света. Вдумайтесь. Это взрывы, землетрясения, грязь, слякоть, бездорожье… Мысль понятна? Повсюду мусор валяться будет, отопление, газ, электричество, всё отключится, всё. То есть практически во многих наших городах приход этого конца света даже не заметят. Это только мы можем есть то, что есть. К примеру, пойти в лес и поесть. Они ж на Западе грибы и те не едят. Считают, что раз на земле растет, значит грязь. Как это грязь?! Грязь на халяву не бывает! Ученые вообще открыли, что в нас сидит очень редкий микроб. Благодаря нему любая грязь у нас внутри стерилизуется. Они на Западе трусы и слабаки по сравнению с нами. Их даже сообщение пугает, что завтра выпадет снег! Это у них уважительная причина завтра на работу не ходить! Так что не надо нам их бояться. Если заваруха начнется, нам даже ядерное оружие не понадобится. Мы их снежками забросаем.

У нас какая-то особенная энергетика, у русских людей. Вы знаете, только русский человек, когда едет по встречной полосе, может получить удар в зад! Я бесконечно могут приводить примеры, когда эта энергия не позволяет нашему человеку сначала подумать, потом сделать что-то. У западных людей, вот смотрите, он сначала думает. Как западный человек входит. Он сначала стучит в дверь. Потом ждет. Ему говорят: «Войдите». Он входит. Наш никогда не ждет ответа. Он стучит и сразу входит. Ему некогда! Я говорю: «Почему вы вошли?» Он говорит: «Ну я же стучал!» Я говорю: «Ну я же вам не ответил…» «Но я же стучал», – он говорит! Наш и немец пошли в поход. В Латвии, где я часто бываю. Купили средство от комаров. Наш человек вообще живет, будто завтра конец света, сегодня вечер перед завтра уже! Ему некогда. Нашему даже инструкцию некогда прочитать. Купили средство от комаров. Наш сразу намазался, не читая. Утром с вот такой мордой проснулся. Немец в полном порядке. В инструкции написано: «Налейте в блюдечко и поставьте неподалеку от себя – и комары не летят».

1998 год

– Так или иначе, мы сейчас пытаемся равняться на Америку. Как по-вашему, хорошо ли это, не теряем ли мы свое исконно русское?

– Ну как же вам сказать-то покороче… Я когда езжу по стране, я с одной стороны, безумно переживаю, когда вижу надписи на английском языке. Потому что я совершенно не понимаю, зачем в России надписи на английском языке. Shop, Food, Hot Dog… Старики говорят: «Мы не знаем, что где купить». Старушка стоит, читает Shop-shop, говорит: «Шоб вы сдохли!» Она от народа правильно выразилась. Россия сошла с ума! Русские люди все время говорят: «Ok», «No problem»! Причем довели до того, что я на большаке в Сибири видел двух старушек в деревне, они шли по большаку. Одна другой говорит: «Христос Воскресе, Фроловна!» Другая ей говорит: «Ок, Никитишна!» Причем это унизительно для русских людей. Вот, на мой взгляд. У нас есть свои русские, красивые, нормальные слова. Правда, наш человек мне намного милее иностранца. Никогда на дорогах фарами на западе не сигналят, что за кустом полиция. Потому что ты превышаешь скорость – тебя должны арестовать. У нас как-то каждый солидарен против властей с другим…

Американцы не могут смотреть наши фильмы. Они им неинтересны. Они не могут смотреть Никиту Михалкова, они не могут смотреть фильмы Рязанова. Вот, скажем, самый банальный пример – «С легким паром!». Они не понимают, там нет гонок, нет стрельбы, нефтяной вышки… Им же надо, чтоб в конце упала нефтяная вышка… Помешала прощальному поцелую Шварценеггера! Потому, что об челюсть ударилась и переломилась…

Мы другой культурой воспитаны. Да, мы заходим в американские парадные – живут замечательные люди, аккуратные. К нам в парадную зайдешь – варвары живут. Но с нашим человеком разговоришься – интересный человек. С американцем разговоришься – варвар. Мне один американец доказывал, что Наполеона разгромили американцы. Не все понимают, но не важно… Причем я с ним спорить даже не стал. Я сказал: причем вы это сделали на своей территории. И он тоже со мной не спорил. Я ему еще чего-то наговорил. Мол была зима, вы так Наполеона гнали по Ледовитому океану в Париж, и партизаны выбегали белорусские из айсбергов… И он даже не улыбнулся!

2003 год

Знаете, что интересно, что я вам хотел рассказать. То, чего не знают зрители и телезрители. Интересный эффект получился. Ко мне стали на улице подходить люди и говорить: «Мы побывали в Америке, и вы правы. Они такие тупые». Я говорю: «Это вы мне рассказываете?!» Слушайте, сколько я получаю писем! Это так интересно, читать письма людей, которые побывали в Америке. И у всех какие-то наблюдения. У меня такое ощущение, что у нас в России стали смеяться над американцами больше, чем над чукчами. И такие интересные случаи. Позавчера два молодых человека меня остановили на улице. Говорят: «Мы проходили стажировку в Америке. Вы не представляете, как мы вас вспоминали каждый день!» Они варили картошку в общежитии, а американцы спрашивают: «Почему вы варите картошку, вы что, не можете купить?» Они говорят: «Дешевле». Те спрашивают: «А как вы проверяете готовность этой картошки?» Ну тупые… Ну они им отвечают: «Ну вот, вилкой…» Я боюсь вам дальше говорить… Потом они стали варить яйца…

Россия включилась в правильную игру! Ну что мы смеемся над чукчами! А вот над американским стилем жизни… Не над американцами. Американцы добрые. Они внутри очень добрые. Они по-доброму считают, что нужно уничтожить Ирак… Ну они так думают, они думают, что Иисус учил, что когда ударят по правой щеке, подставь левую, а сам хуком снизу! Они добрые, недообразованные, а недообразованного человека легко можно направить в любую сторону. Мне сейчас присылают инструкции, которые выпускаются в Америке. Многие из них я видел сам. Ну, например, я купил одеяло, там было написано: Не использовать как защиту от торнадо». Ну то есть бесполезную покупку сделал. Они же пишут всё! Утюг. В инструкции написано: «Не гладить одежду на себе». Фен. В инструкции есть запись: «Не использовать фен во сне». Вы пробовали когда-нибудь использовать фен во сне? Ну а в Техасе я видел памятку в кабине грузовичка… Я сначала подумал, что я эту памятку неправильно понял, но потом мне объяснили, всё правильно понял. «Водитель, помни, что предметы, отражающиеся в боковых зеркалах, находятся сзади, а не впереди тебя». А в инструкции к бенгальским огням написано: «Не брать в рот». А ведь всем же хочется! Ну тупые… Это какой градус тупости надо иметь, чтобы на плавательной шапочке писать: «Только на одну голову». Но все рекорды побила инструкция к бензопиле американской. Я прошу прощения, но я дословно переведу. «Просьба настоятельная: не останавливать бензопилу голыми руками или гениталиями». Знаете, друзья, я когда все это рассказываю, когда вы смеетесь, я знаю одно, у нас надежды есть. На то, что мы такими не станем. И в этом плане мне очень нравится пародия Жванецкого на меня. Гениальный человек, все-таки. Одна фраза, но сразу меня уничтожил со всем моим творчеством! Я с одной стороны, говорил, что мы небезнадежны, с другой стороны, говорил, что вот… Рассказывал все то, что я вижу в нашей жизни. А его пародия на меня такая, ну это, конечно, его голосом надо говорить. Наконец-то появился свет в конце тоннеля, но тоннель, сука, не кончается!

https://sovross.ru/2023/03/27/predskazamus/


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: О прошлом для будущего
СообщениеДобавлено: Чт мар 30, 2023 10:02 am 
Не в сети

Зарегистрирован: Вт сен 28, 2004 11:58 am
Сообщений: 10803
Предвестник бури и новой жизни
29.03.2023

28 марта 2023 г. исполняется 155 лет со дня рождения выдающегося русского и советского писателя Максима Горького, составляющего гордость и славу не только русской, но и мировой литературы. Сегодня в массовом сознании происходит переоценка значимости советского периода: к советскому прошлому не просто возрождается интерес, но вместе с тем формируется новый социалистический проект будущего нашей страны. И такая грандиозная фигура, как М. Горький, стоявший у истоков советской цивилизации, не может не привлекать внимание. При всех издержках, подчас трагических как для творцов, так и для исполнителей, советский проект обеспечил России в ХХ веке наивысшую степень развития экономики, социальной жизни, науки, культуры, военного строительства за всю тысячелетнюю историю нашего государства. Отказ в современной жизни от социалистических идеалов во имя формирования пресловутого общества потребления, возведение в культ низменных инстинктов и разного рода извращений все очевиднее ведут к одичанию нравов и деградации человечества. Это наглядно демонстрируют западный образ жизни и поведение прозападной отечественной «элиты» в России. Мечта М. Горького о человеке нового типа, созидателе социалистического общества, который сочетал бы в себе силу и культуру, решимость и гуманность, волю и сострадание, становится востребованной как никогда.
Личность М. Горького до сих пор поражает любого, кто соприкасается с его литературным творчеством и биографией. Знаменитые писатели начала XX века И. Бунин и К. Чуковский открыто сомневались в отсутствии у М. Горького официального образования. И. Бунин писал: «Он вовсе не «босяк, поднявшийся со дна моря народного», а человек из среды «вполне буржуазной», отец – управляющий большой пароходной конторы». На самом деле «большая контора» – всего лишь дебаркадер, пристань, каких было множество на Волге. Апофеоз недоверия – в статье К. Чуковского «Максим Горький»: «Как хотите, а я не верю в его биографию. Сын мастерового? Босяк? Исходил Россию пешком? Не верю. По-моему, Горький – сын консисторского чиновника; он окончил Харьковский университет».
Им не верилось, что М. Горький, закончивший только два класса начального училища, мог так талантливо писать рассказы и повести. От природы будущий писатель был одарен образным мышлением, цепкой наблюдательностью и прекрасной памятью, жаждой познания, колоссальной работоспособностью – все это послужило основой его литературного таланта. Горький вспоминал, как в 15 лет у него возникло «свирепое желание учиться».
Кем только не был М. Горький в своей жизни: посудомойщиком, «мальчиком» в магазине, иконописцем, грузчиком, странником, хористом… С кем он только не общался: с босяками, рабочими, крестьянами, купцами, дворянами, богомольцами, представителями творческой богемы… Все это позволило ему приобрести богатейшие жизненные впечатления. В истории мировой литературы немного наберется писателей с таким разнообразным жизненным опытом.
Глубокое знание жизни и писательский дар позволили Алексею Максимовичу создать огромное количество неповторимых по стилю, силе художественной правды рассказов, очерков, публицистических статей, повестей, романов и пьес. Его произведения до сих пор интересны не только российскому, но и зарубежному читателю. М. Горький достиг таких высот в литературном творчестве, что встал вровень с великими писателями своего времени, не утратив свой уникальности. Основные черты его писательского мастерства – наблюдательность, глубина суждений, колоритность и сочность языка, четкость и афористичность фраз. М. Горький обогатил нашу речь множеством устойчивых выражений: «Безумству храбрых поем мы песню», «Человек – это звучит гордо», «Пусть сильнее грянет буря», «Ни одна блоха не плоха: все – черненькие, все – прыгают»; «Банкир родит бандита», «свинцовые мерзости жизни» и др.
К 1902 году о М. Горьком было опубликовано 250 газетных и 50 журнальных статей и более 100 монографий. Около 50 его произведений были изданы на 16 языках мира.
«Мода на Горького» для некоторых именитых писателей в начале ХХ века явилась своеобразным раздражителем. Л.Н. Толстой сначала восторженно отнесся к первым литературным опытам даровитого писателя, но вскоре сменил свое мнение на отрицательное. «Злой, злой. Ходит, высматривает и все докладывает своему неведомому Богу. А Бог у него урод». К чести М. Горького, он в своих воспоминаниях о Л.Н. Толстом давал исключительно высокую оценку его литературному творчеству. Так, в беседе с Лениным он согласился с его мнением о Толстом как о гениальном писателе. Между прочим, в новейшей биографии М. Горького, написанной современным литературоведом П. Басинским, то ли в шутку, то ли всерьез высказано предположение, что «Горький вполне мог быть инопланетянином, заброшенным сюда для наблюдений и бесконечно чужим всему, что делалось вокруг. То-то и на памятниках он стоит как случайный пришелец, с зоркостью лазутчика и недоумением чужестранца вглядывающийся в нас».
Приверженность идее социальной справедливости, пронесенная М. Горьким через всю сознательную жизнь, определила его политические взгляды. Он был убежденным сторонником российской социал-демократии, ее левого крыла – большевиков, с октября 1905 года. Участвовал в марксистских рабочих кружках Нижнего Новгорода, Петербурга. В марте 1901 года написал «Песню о Буревестнике», в которой в аллегорической форме прославил приход революции в Россию. Эта поэма-притча стала своеобразным манифестом всех революционных сил в начале ХХ века. Писатель редактировал большевистские газеты «Звезда» и «Правда». Большевикам во главе с Лениным он помогал морально и материально. Вместе с гражданской женой М. Андреевой ездил в США для сбора денежных средств, чтобы финансово поддержать РСДРП (б). Дружбу с Лениным Горький пронес через всю свою жизнь вплоть до самой смерти Владимира Ильича.
М. Горький активно участвовал в антимонархических выступлениях в годы Первой буржуазно-демократической революции (1905–1907 гг.). Вместе с видными представителями петербургской демократической общественности он добивался встречи с министром внутренних дел П. Святополк-Мирским, чтобы предотвратить крупномасштабную провокацию вокруг мирного шествия рабочих во главе со священником Г. Гапоном к царю. Министр отказал им во встрече. 9 января вошло в историю как Кровавое воскресенье, в ходе которого около полутора тысяч демонстрантов (среди них были и дети) были убиты солдатами царской армии.
Несколько дней Г. Гапон скрывался на квартире М. Горького. Писатель выступил за вооруженное сопротивление царизму, и поэтому оказался в Петропавловской крепости. В защиту «буревестника революции» выступили выдающиеся деятели мировой культуры: А. Франс, О. Роден, Д. Пуччини и др. В Риме прошли студенческие демонстрации в его поддержку. Вследствие подавления революционного движения властями и последовавшего политического преследования Горькому пришлось уехать из России на долгие годы. Лишь в 1913 году ему было разрешено вернуться на родину: он был амнистирован Николаем II по случаю 300-летия Дома Романовых.
Сегодня злые языки говорят о том, что Алексей Максимович обустроился на о. Капри, «острове миллионеров» в Средиземном море. Но это сейчас берега острова являются прибежищем российских нуворишей. В начале ХХ века на Капри было около 5 тысяч постоянного населения: рыбаки, виноделы, моряки. В те времена политэмигранты из России в основном находились в тех же бытовых условиях, что и местное население. Да, М. Горький был состоятельным человеком, поскольку к тому времени приобрел всемирную известность. Однако у него не было той роскоши, в которой купаются сейчас многие представители правящей российской чиновничьей и бизнес-элиты, шоу-бизнеса.
В его доме подолгу и не раз жили многие выдающиеся деятели будущего Советского государства, русской и мировой культуры: Ленин, Бухарин, Луначарский, Богданов, Станиславский, Шаляпин, Бунин, Репин, О. Уайлд, А. Жид, П. Неруда, А. Дюма и др. На свои средства на о. Капри он организовал школу для политического образования молодых рабочих и учебу для подававших надежду молодых литераторов из России. Он не жалел ни времени, ни средств для нового поколения революционеров и писателей из числа трудового народа. Финансово помог издать первый сборник произведений пролетарских писателей.
Всего лишь один факт. Русский матрос, политический эмигрант, будущий известный советский писатель А.С. Новиков-Прибой, живя в Лондоне, послал на рецензирование М. Горькому свой рассказ «По-темному». Познакомившись с произведением, в ответном письме Алексей Максимович сообщил, что рассказ будет опубликован, и пригласил начинающего писателя к себе на о. Капри. Потом А.С. Новиков-Прибой вспоминал: «Горький поставил меня на ноги. После учебы у него я твердо и самостоятельно вошел в литературу». Злопыхатели вряд ли могут привести примеры подобного рода вклада в развитие российской культуры современных российских владельцев недвижимости за рубежом (Абрамовича, Прохорова, Шувалова, Абызова, Вексельберга и др.). Нельзя также забывать, что пребывание М. Горького на о. Капри было связано с состоянием здоровья. Легкие писателя с юности на 85% были поражены из-за перенесенного им туберкулеза и раны, полученной в особенно тяжелый период жизни при попытке самоубийства.
Февральскую буржуазную революцию М. Горький принимает с восторгом. В письме видному русскому советскому писателю Н. Телешову он писал: «Прежде всего – крепко обнимаю вас, старый товарищ! Вот и дожили мы до праздника Воскресения Руси из мертвых!..» М. Горький выступает соучредителем Просветительского общества и Общества памяти декабристов. Входит в Комитет по охране памятников культуры. Организует свою газету «Новая жизнь», в которой публикует не только свои новые рассказы, но и публицистические статьи на злобу дня. Последние затем вошли в сборник под названием «Несвоевременные мысли».
В статьях он так резко выступал против участия России в империалистической бойне, что в российских ура-патриотических изданиях его обвинили в шпионаже в пользу Германии. Выражая тревогу по поводу роста стихийности революционной энергии, он ратовал за приостановление радикализации политических настроений в российском обществе, причину которой он видел в действиях левых партий, в том числе и большевиков.
В горьковской газете «Новая жизнь» печатается письмо видных функционеров большевистской партии Зиновьева и Каменева. В нем выражается несогласие с курсом Ленина на восстание и захват государственной власти. В письме назывались и сроки восстания, что дало основание Ленину и его соратникам обвинить обоих авторов письма в предательстве. В полемике с М. Горьким большевистская печать утверждала, что он из «буревестника революции» превратился в «гагару, которой недоступно счастье битвы». Вплоть до покушения на Ленина (август 1918 г.) М. Горький находился в жесткой оппозиции к партии большевиков.
Тогда он написал: «С 18 года, со дня гнусного покушения на жизнь В.И., я снова почувствовал себя большевиком».
Как отмечает В. Ходасевич, один из видных исследователей творчества Алексея Максимовича, в тот период у Горького окончательно испортились отношения с Г. Зиновьевым, одним из руководителей большевистской партийной организации в Петрограде. «Доходило до того, что Зиновьев устраивал у Горького обыски и грозился арестовать некоторых людей, к нему близких. Зиновьев старался вредить Горькому где мог и как мог. Арестованным, за которых хлопотал Горький, нередко грозила худшая участь, чем если бы он за них не хлопотал. Продовольствие, топливо и одежда, которые Горький с величайшим трудом добывал для ученых, писателей и художников, перехватывались по распоряжению Зиновьева и распределялись неизвестно по каким учреждениям».
В тот период М. Горький открыто говорил о Зиновьеве как о «профессиональном демагоге». По поводу Троцкого он писал о его позорно-преступной политике «пугать террором людей, которые не желают участвовать в бешеной пляске г. Троцкого над развалинами России». В. Ходасевич пишет: «Нельзя отрицать, что Ленин старался прийти Горькому на помощь, но до того, чтобы по-настоящему обуздать Зиновьева, не доходил никогда, потому что, конечно, ценил Горького как писателя, а Зиновьева – как испытанного большевика, который был ему нужнее». Вражда Горького закончилась тем, что осенью 1921 года Алексей Максимович был принужден покинуть не только Петербург, но и Советскую Россию. Он уехал в Германию». Официально в печати сообщалось, что М. Горький выехал по совету Ленина за границу на лечение в связи с обострением застарелой болезни.
До глубины души М. Горького потряс уход из жизни Ленина, на который он откликнулся проникновенной статьей о дорогом ему человеке и товарище. В этой статье М. Горький обращает внимание на главную черту Владимира Ильича – скромность в быту, одежде, простоту во взаимоотношениях с товарищами по политической борьбе. «Весь – как-то слишком прост, не чувствуется в нем ничего от «вождя»… Дальше М. Горький воспроизводит дискуссию между рабочими, делегатами Лондонского съезда РСДРП, о личных качествах Ленина и Плеханова. Один из них сказал: «Плеханов – наш учитель, наш барин, а Ленин – вождь и товарищ». Между прочим, такой оценкой Плеханова возмутилась супруга Георгия Валентиновича. Она заявила, что если бы Горький «знал, какую роль Плеханов играл на заре нашего рабочего движения, как Плеханов умел подходить к рабочему и к простому люду вообще, какой нежной любовью он пользовался в этой среде в ту эпоху, когда на пропаганду туда шли только редкие одиночки…»
В СССР на литературных собраниях все чаще поступали записки в президиум с вопросом, когда М. Горький вернется в СССР, не слишком ли он задержался за границей. В 1928 и 1929 гг. по личному приглашению Сталина он приезжает на побывку в СССР, а в 1932 году принимает окончательное решение вернуться в Советскую Россию. Период жизни М. Горького в СССР до самой его смерти (18 июня 1936 г.) оценивается рядом исследователей его творчества и публицистами либерального толка крайне негативно. Они характеризуют его как певца советского ГУЛАГа и адвоката сталинского режима. А. Солженицын писал, что если бы М. Горький дожил до 1937 года, то воспел бы и массовые репрессии того периода.
Однако объективная оценка взглядов и поступков М. Горького вне контекста того времени невозможна. Говорить, что он не ведал о происходящем в молодом Советском государстве, ни в коем случае нельзя. Например, в статье «Все о том же» М. Горький писал: «Я нахожу, что у нас чрезмерно злоупотребляют понятиями «классовый враг», «контрреволюционер», и что чаще всего это делают люди бездарные, люди сомнительной ценности, авантюристы и рвачи». Другое дело, что он, как и сталинское крыло в партии коммунистов, а не бухаринско-зиновьевское и, тем более, троцкистское, понимал, что выход из создавшегося в те годы положения внутри страны и на международной арене возможен только путем осуществления ленинской политики индустриализации, коллективизации и культурной революции. Причем в максимально короткие сроки. Реализация этой политики требовала коренной ломки общественных устоев, которая трагически затрагивала судьбы не десятков и сотен тысяч, а миллионов людей. По его мнению, Гражданская война, официально закончившаяся в 1922 году, продолжалась в других формах: саботаж, доносы, умышленные убийства, поджоги, вредительство при выполнении производственных заданий. В этих условиях добиться, чтобы не было злоупотреблений по отношению к подозреваемым в преступлении или преступникам, чрезвычайно трудно. Обострение классовой борьбы как внутри страны, так и за ее пределами вызывало необходимость использования более жестких мер в отношении преступников.
Осознав все это, М. Горький решился своим авторитетом поддержать сталинские методы реконструкции общества, считая их единственно правильными для того времени. Сталин представлялся М. Горькому единственно верным исполнителем этого грандиозного проекта по преобразованию общества, воплощением «железной воли истории». Он настолько верил в ум и политическую волю Сталина, что ряд своих рукописей предлагал ему для правки. Писателя подкупало в политике руководства страны то огромное внимание, которое уделялось воспитанию человека нового типа, советского, лишенного национальных, расовых и социальных предрассудков, глубоко преданного Родине, всесторонне развитого. Это соответствовало его общественно-политическим и гуманистическим взглядам, афористично заложенным им еще в начале ХХ века в формуле: «Человек – это звучит гордо».
По словам современного видного исследователя творчества М. Горького Т. Спиридоновой, он «увидел на родине использование своей мечты о Человеке». Вернувшись в страну, он был свидетелем масштабного неподдельного энтузиазма миллионов и миллионов советских людей. Он был очевидцем огромного количества одновременно строившихся фабрик, заводов, шахт, электростанций. Он видел, с какой жадностью рабочие и крестьяне устремились к познанию технических и гуманитарных наук, к культурному времяпрепровождению. Его искренне радовало появление плеяды талантливейших молодых писателей и поэтов: Шолохова, Фадеева, Исаковского, Твардовского, Булгакова, Платонова, Федина, Тихонова и других. В творческой судьбе многих из них он сыграл значимую роль, участвуя в правке и публикации их рукописей.
В советский период на литературном поприще особенно расцвел организаторский талант М. Горького, который впервые проявился еще в дореволюционные годы. Под его личным руководством в 1934 году прошел Первый съезд советских писателей. Он организовал издательство «Academia», книжные серии «История фабрик и заводов», «Жизнь замечательных людей», «История Гражданской войны», журнал «Литературная учеба», Литературный институт.
Он сыграл выдающуюся роль в становлении и развитии литературных талантов в национальных республиках. По его инициативе была организована работа по переводу на русский язык произведений грузинских, армянских, украинских, белорусских писателей и поэтов, дагестанских ашугов и казахских акынов с целью популяризации их творчества в СССР и в мире. Он выступил редактором ряда книг о передовом педагогическом опыте перевоспитания в трудовых колониях беспризорных ребят в достойных граждан своей страны. По мотивам книги М. Погребинского «Фабрика людей» был снят фильм «Путевка в жизнь», получивший огромную популярность среди советских зрителей. Этот фильм на первом международном кинофестивале в Венеции (1932 г.) получил Первую премию. Издание при содействии М. Горького произведения А. Макаренко «Педагогическая поэма» способствовало признанию уникального педагогического опыта не только в СССР, но и во всем мире. М. Горький внес определенный вклад в создание первого звукового кинофильма «Веселые ребята».
Поворотным пунктом в восстановлении доброй памяти о М. Горьком в современной России явилось возвращение его профиля на логотип «Литературной газеты» в 2004 году, с которого он был удален в 1990 году. Это возвращение, отмечал в передовой статье главный редактор газеты Ю. Поляков, «означает конец периода «самооплевывания и восстановление гордости к советскому прошлому». На площади Белорусского вокзала в Москве восстановили памятник М. Горького работы выдающегося советского скульптора В. Мухиной, который стоял здесь с 1951 года, но в 2005 году был демонтирован и отправлен в так называемый «музей деятелям коммунистического движения».
В.И. КОРНИЛОВ,

https://sovross.ru/2023/03/29/predvestn ... oj-zhizni/


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: О прошлом для будущего
СообщениеДобавлено: Вс апр 09, 2023 2:24 pm 
Не в сети

Зарегистрирован: Вт сен 28, 2004 11:58 am
Сообщений: 10803
Побег с Крита
07.04.2023 - Прокомментировать
2
Поделились



Если спросить читателей, кто пересек границу СССР и совершил посадку на его территории, то большинство скажет – Матиас Руст. Но можно быть уверенным, что никто не назовет имя капитана греческих ВВС Маньядакиса, который в 1970 году по политическим мотивам угнал из Греции военный самолет и посадил его на аэродроме под Севастополем. В этой статье мы расскажем об этом удивительном побеге.

Немного истории

Строго говоря, первым летчиком, нелегально прилетевшим в СССР, был англичанин Брайан Монтего Гровер. О его эпопее стало известно из мемуаров посла СССР в Великобритании в те годы Ивана Майского. По профессии Гровер был инженером-нефтяником. По контракту он работал на нефтепромыслах в Грозном. Во время командировки он влюбился в местную девушку. Но контракт закончился. Его прошение на выезд из страны его возлюбленной осталось без ответа – времена тогда были суровыми. Но англичанин просто так не сдался. Он окончил курсы в аэроклубе и научился управлять самолетом. В 1938 году Гровер решился на отчаянный поступок – на легкомоторном самолете он вылетел из Стокгольма и пересек границу СССР. Его не заметили, но под Калинином (сегодняшняя Тверь) керосин закончился, и самолет совершил посадку на колхозное поле. Пилот оказался в НКВД. Гровер честно обо всем рассказал, следователи проверили – правда. И тут случилось чудо. Прямых доказательств нет, но, по всей видимости, по личному приказу Сталина (никто другой тогда в стране не принимал таких решений) ему и его девушке разрешили выехать в Великобританию. Вероятно, резоны престижа страны взяли верх над шпиономанией. По прибытии в Лондон счастливая пара пришла в посольство СССР и попросила посла Майского передать благодарность советскому руководству. Следующий прилет произошел через 32 года.



«Черные полковники»

В жизни каждой станы есть своя черная полоса. В Греции такой полосой было время правления военной хунты, которая в народе получила название «черные полковники» – 1967–1974 годы. Захватившие власть военные в основном были родом из сельской местности и испытывали неприязнь к «излишне либеральным» взглядам жителей крупных городов. В результате режим хунты был направлен не только против идеологии – коммунизма и анархизма, – но и против молодежи, проживающей в крупных городах. Под репрессиями оказались студенты и всё, что сопровождает молодежь. Например, под запрет попала рок-музыка.

Капитан ВВС Маньядакис служил на военном аэродроме Суда-Бей, расположенном на острове Крит. Несмотря на то, что он был офицером, он не поддерживал «черных полковников» и был их политическим противником. Однако высказывать свое несогласие Маньядакис не решался – его бы сразу отдали под военный трибунал. Молодой офицер решил покинуть страну. Легально уехать он не мог, поэтому единственной возможностью, по его мнению, был побег на самолете в СССР. Всегда в мире Советский Союз пользовался хорошей репутацией.

К этому полету капитан ВВС готовился долго. Он очень внимательно проработал маршрут полета. Имея информацию о системе ПВО НАТО, первая часть полета была продуманной, окончание полета было более рискованным. В качестве самолета была выбрана надежная машина – военно-транспортный самолет Douglas С-47 Dakota. Это был военно-транспортный вариант известного пассажирского самолета Douglas DC-3. В свое время это была очень распространенная машина. Легче было назвать страну, где этот самолет не эксплуатировался в военной или гражданской авиации. В СССР до Второй мировой войны ДС-3 летал как пассажирский самолет ПС-84, а во время войны было налажено массовое производство его лицензионной копии – Ли-2. Ли-2 служил в военно-транспортной авиации ВВС, работал на пассажирских линиях и в полярной авиации.

Михалис Маньядакис вылетел ночью 8 ноября. Первая часть полета проходила над Эгейским морем. Пролетев над островом Родос, самолет Маньядакиса вошел в воздушное пространство Турции. У него не было какого-то четкого плана полета, он просто летел в сторону СССР. Как утверждал Михалис, топлива у него было достаточно, чтобы долететь до Харькова. Нельзя сказать, что ПВО НАТО не сработало. В воздух были подняты 4 турецких истребителя с авиабазы Бандырма, но поскольку полет был ночной, на предельно малой высоте, турецкие летчики не нашли нарушителя.

ПВО СССР увидело нарушителя. Вел он себя, по мнению дежурных сил ПВО, несколько странно – он шел прямым курсом на Крым. Поэтому его взял на сопровождение один из зенитно-ракетных комплексов, расположенных под Севастополем. Там были готовы в любой момент пустить ракету. Но на всякий случай в воздух был поднят истребитель ПВО страны МиГ-19. На расстоянии 50 км от берега Крыма он обнаружил С-47 и стал покачивать крыльями, что по международному своду обозначало «повернуть влево». Маньядакис решил, что его выдавливают из воздушного пространства СССР, и продолжил полет. Уже на земле ему объяснили, что прямо по курсу был поднят на высоту 1,5 км аэростат для поддержания дальней связи с кораблями Черноморского флота, и летчик перехватчика просто уводил самолет Маньядакиса от возможного столкновения. С-47 совершил посадку на аэродроме ВВС Черноморского флота Бельбек под Севастополем.

На авиабазе Суда-Бей начались аресты сослуживцев капитана, которые не доложили о готовившемся побеге. А в квартире Маньядакиса нашли страшную для «черных полковников» крамолу – в ней царила «атмосфера хиппи» и были книги Папандреу.

Эта история – готовый сюжет для приключенческого фильма. На советский военный аэродром приземляется самолет НАТО. Уже значительно позже журналисты делали запросы в соответствующие архивы, но ответ поступал один – информации о полете Маньядакиса нет. Но поскольку с самим летчиком ничего плохого в итоге не случилось, он даже написал воспоминания о побеге, судить о дальнейших событиях можно по ним. После посадки капитан Маньядакис попросил в СССР политического убежища. По окончании всех разбирательств Михалис Маньядакис несколько лет жил в Ташкенте. Ему дали квартиру, помогли найти работу, он выучил русский язык. Михалис проучился три года в Педагогическом институте иностранных языков имени Ф. Энгельса и работал на стройке. В Грецию он вернулся через шесть лет после того, как пал режим «черных полковников».

В Греции

По возвращении в страну его сразу отдали под суд. Маньядакиса обвинили в государственной измене и нарушении правил полетов. К чести греческого суда, его полностью оправдали. В конце концов, он предал не свою родину, а военную хунту, захватившую власть в его стране. Понятное дело, в ВВС он не вернулся, тем более что его возраст не позволял уже быть военным летчиком. Михалис Маньядакис долгое время работал летчиком в сельскохозяйственной авиации, распыляя удобрения на поля и сады, а после переехал в свою деревню на Крите. Название деревни удивительное – Кало Хорьо, что переводится как «хорошая деревня». С 1982 года он 16 лет избирался председателем ее общины.

Маньядакис написал книгу «Побег» D-621», вышедшую в одном из издательств в городе Ханья в 2013 году. В СССР об этой удивительной истории узнали совершенно случайно. Корреспондент ТАСС по своим редакционным делам приехал на остров Крит в общество дружбы «Греция – СССР», где к нему подошел пожилой человек и по-русски сказал: «Знаете, а я был в СССР. Прилетел к вам на американском самолете еще в 1970 году».

Заключение

Некоторые современные историки авиации считают, что этот полет был тщательно разработанной операцией КГБ. Сторонники этой версии указывают на простой проход советского ПВО (за 9 лет до этого под Свердловском был сбит U-2, пилот которого Ф. Пауэрс сел в тюрьму), посадку на советский военный аэродром и 6 лет спокойной жизни и учебы в Ташкенте. Косвенно эту версию подтверждает то, что в соответствующих архивах нет документах о прилете самолета С-47 на аэродром Бельбек под Севастополем. Утверждается, что сесть он должен был в Симферополе. Так ли это или здесь сыграл свою роль его величество случай, решать читателям.

Андрей МАКСИМОВ

https://sovross.ru/2023/04/07/pobeg-s-krita/


Вернуться наверх
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: О прошлом для будущего
СообщениеДобавлено: Пт апр 28, 2023 12:40 am 
Не в сети

Зарегистрирован: Вт сен 28, 2004 11:58 am
Сообщений: 10803
Сделавший смех своим оружием

Газета "Правда" №43 (31392) 28 апреля — 3 мая 2023 года
3 полоса
Автор: Руслан СЕМЯШКИН. г. Симферополь.

Сатирические произведения этого удивительного человека и писателя давно встали в один ряд с творениями Аристофана, Рабле, Сервантеса, Свифта, Вольтера, Шарля де Костера, Анатоля Франса, Бернарда Шоу, Гоголя, Салтыкова-Щедрина, Зощенко, Ильфа и Петрова. И если представить на условных весах всемирно известные «Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны» и россыпь небольших рассказов Ярослава Гашека, стосорокалетний юбилей со дня рождения которого приходится на 30 апреля текущего года, то их перевес по сравнению со многими томами широко и малоизвестной мировой беллетристики будет столь явным и очевидным, что и обсуждать сей факт станет как-то совсем уж неловко.
Не пристало, говорят, выпячивать вещи откровенно гениальные, а то, что всё написанное этим писателем с трудной, можно даже сказать трагичной, судьбой являлось именно таковым, ни у кого из настоящих ценителей литературы никогда не вызывало каких-либо сомнений. Нет их и не может быть в принципе и в наше непростое время, переживаемое ныне Россией. Увы, подзабыли у нас этого потрясающего сатирика-правдолюбца, не устававшего обличать пороки современного ему общества, художника-мистификатора, солдата, большевика, убеждённого противника мировой империалистической войны. Её страшную, разрушительную сущность он постиг до мельчайших подробностей и не преминул рассказать об этом в своих замечательных, неустаревающих произведениях.
«За свою короткую жизнь (Ярослав Гашек не дожил и до сорока лет) этот «праздный гуляка» успел сделать больше, чем иные писатели за восемьдесят лет, — писала в одной из своих статей Мариэтта Шагинян. — Гашек оставил чешскому народу несколько сот рассказов, почти каждый из которых может войти в хрестоматию; несколько пьес, сверкающих остроумием; газетные статьи, ещё полностью не собранные; и, наконец, «Швейка» — бессмертную книгу, по своей художественной силе и вечно живой народности достойную, на мой взгляд, стать в одном ряду с творениями античной литературы, пережившими тысячелетия, такими, как «Облака» Аристофана или романы о «Золотом осле» Апулея и Лукиана. Эту книгу — неисчерпаемый источник простого человеческого наслаждения для миллионов читателей — он писал с великой тщательностью и глубочайшей творческой серьёзностью. Каждый рассказ, каждую главу он проверял на живых слушателях из народа, читая их вслух, жадно впитывая каждое замечание, наблюдая каждую реакцию.
Если прибавить к этому, что Гашек провёл на войне, империалистической и гражданской, пять лет своей сознательной жизни, <…> то перед нами встанет рабочий человек Гашек, очень много потрудившийся за свою короткую жизнь».
Да, Гашек в действительности был чрезвычайно работоспособным, бойким, решительным литератором. Причём здесь в первую очередь следует отметить не само количество рассказов, памфлетов, фельетонов, статей, зарисовок, оставленных им человечеству в наследие, помимо его романа о бравом солдате Швейке, а то, что всё им написанное было сродни гениальным импровизациям, позволявшим писателю удачно обнаруживать абсурдное и комичное в самом повседневном образе жизни, который он вёл, по крайней мере до определённого времени, нескучно, живо, артистично.
Не случайно, конечно, современники, а позже многочисленные исследователи творчества писателя в один голос говорили о том, что Гашек являлся бесподобным, не знавшим себе равных импровизатором и мистификатором. За маской неунывающего завсегдатая кабачков и добровольного шута скрывался редкий дар всепроникающего, беспощадно-трезвого и бескомпромиссного видения мира, со всеми его капиталистическими уродствами, становившимися мишенями сатирического творчества, рождавшегося буквально на ходу в тех самых кабачках и других публичных местах, которые он посещал до того часа, как стал вольноопределяющимся 91-го Чешско-Будей-овицкого пехотного полка.
Причём важно отметить и то, что писательской профессии Гашек, в общем-то, серьёзного значения не придавал. Писал же он легко и быстро, где угодно и когда угодно. Но лучшее из им созданного подолгу обдумывалось, вынашивалось, выверялось на слушателе, обрабатывалось в шутовских проделках и мистификациях, бывших для него чем-то столь естественным и обыденным, без чего жизнь свою он и не представлял.
Самой же значительной, удачной и надолго запомнившейся мистификацией Гашека, вне всякого сомнения, стала созданная им пародийная Партия умеренного прогресса в рамках законности, возникшая из дружеской застольной компании и к 1911 году обретшая все формальные признаки политической организации.
Разумеется, здравый смысл такую политическую популистскую структуру, имевшую, между прочим, манифест, собственный гимн, выдвинувшую своего кандидата в имперский парламент и проводившую предвыборную кампанию, решительно и бесповоротно отвергал. Но для нас в первую очередь любопытно то, что написанная Гашеком в 1911—1912 годах «Политическая и социальная история Партии умеренного прогресса в рамках законности», оказалась острым политическим памфлетом, который, дабы не вызвать на себя гнев властей предержащих, побоялся публиковать даже искушённый чешский издатель, преследовавший, казалось бы, лишь откровенную коммерческую выгоду.
Ирония и сарказм в этом известном произведении прослеживаются практически в каждой строке. Вот, к примеру, описание Гашеком методов политической агитации: «Каждому такому политическому оратору следует помнить, что опухоли лечатся коларской водой; когда после пощёчины отечёт лицо, то отёк исчезнет, если натирать его смесью хлороформа с оливковым маслом, добавив немного камфорного спирта. Это средство отлично парализует действие новых политических лозунгов и ораторских приёмов. Раны, нанесённые арапником, не надо тереть, — полезно накладывать на них холодный компресс. Что же касается разбитых голов, то вам залатают их в любой хирургической клинике, ибо с ростом количества политических партий наблюдается заметный прогресс в хирургии.
Если вам как оратору плюнут в глаза, не вытирайте их рукою, рукавом или платком: можете получить воспаление роговицы. Здесь вам поможет тёплая вода. Если же политический противник выбьет вам зуб, не приходите в отчаяние: святой Екатерине политические противники выбили все зубы, и она стала святою. Но поскольку в наши дни церковь такими святыми, как вы, не интересуется, спокойно отправляйтесь к врачу, и он вставит вам новый зуб. Если ваши слушатели на собрании оторвут вам ухо, подберите его и, не стремясь закончить речь, скорее бегите к ближайшему врачу, чтобы он пришил вам его. А если вам оторвут голову, не поднимайте её, в политике она не нужна…»
Высмеивая саму избирательную систему Австро-Венгерской империи, в «Манифесте Партии умеренного прогресса в рамках закона, изданном к последним выборам» Гашек писал о программных целях этой так называемой партии:
«Граждане чехи!
Памятуя, что закон охраняет каждого человека от насилия, мы вверили нашу программу охранительным крылам закона, а так как все законы с течением времени претерпевают у нас изменения — то есть идут рука об руку с умеренным прогрессом, — то сей умеренный прогресс стал центром нашей программы. Ибо совершенно немыслимо, чтобы младенец превратился во взрослого мужчину каким-то насильственным способом, — он может стать им лишь путём естественного развития, вырастая день за днём, год за годом».
Как можно сегодня оценивать такие программные речи и те особенности ведения предвыборной кампании, о которых писал Гашек более ста десяти лет назад? Будучи в то время известным юмористом, редактором, имевшим, кстати, уникальный опыт торговли собаками, а также участником шумных политических демонстраций и буффонад, Гашек как лидер этой абсурдной партии заседания руководящего комитета проводил по вечерам в пражском трактире «Коровник». Без сомнения, всю эту деятельность он воспринимал не иначе как возможность свободно пародировать и выступать с зажигательными речами, проделывая к тому же всё то, что полагалось делать кандидату в депутаты.
Успеху тех сатирических партийных выступлений Гашека способствовало, конечно же, то, что он создал для себя надёжную защитную маску «гуляки праздного», трактирного завсегдатая, клоуна, конферансье из кабаре, позволявшую ему скрывать своё истинное лицо как от полицейских, так и от мещан. Сбрасывал же он её, когда выступал перед простым народом, рабочими, бастующими трамвайщиками. Тогда Гашек становился самим собой и не уставал обличать существующий ненавистный ему габсбургский монархический строй со всеми его мерзостями и откровенным мракобесием.
Вообще же, сатирический смысл в содержании деятельности всей этой партийной буффонады просматривался уже в самом названии этой партии некоего «умеренного прогресса», не боровшейся за коренное переустройство общества, а лишь высмеивавшей и разоблачавшей пороки буржуазной демократии с её многопартийной системой и социальной демагогией, пустословием и несбыточными обещаниями, дававшимися политическими авантюристами налево и направо, только бы заполучить голоса доверчивых граждан, в большинстве своём не разбиравшихся в политических хитросплетениях тех лет.
Прямых параллелей с политическим устройством Чехии того времени нам, естественно, проводить не стоит. Но то, что родимые пятна социального естества буржуазных Чехии более чем столетней давности и современной России схожи, думается, очевидно. Как не вызывает сомнений и тот факт, что избирательная система в буржуазном государстве не может быть честной и объективной, что называется, по определению.
Отголоски той бурной деятельности по высмеиванию политических основ австро-венгерской монархии настигнут Гашека в 1918 году в Самаре, в то время когда он в революционной России вступил уже в ряды партии большевиков.
Тогда легионер Р. Медек, работавший с ним в редакции легионерской газеты «Чехословане», прочитал его статью «К чешскому войску. Зачем ехать во Францию?». В ней Гашек разоблачал закулисные махинации русского отделения Чехословацкого национального совета («Одбочки»), стремившегося любым путём оградить чехословацкий корпус от влияния революционных идей Октября, и призывал солдат корпуса остаться в России, тем самым помочь молодой Республике Советов, несущей свободу всему миру, и чехословакам в том числе. Медек обрушился на него с грубой бранью в газете «Ческословенски деник». Намекая на партию умеренного прогресса, он заявлял, что «Одбочка» не даст Гашеку корпус для поддержки новой «юмористической» партии и что его переход к большевикам следует расценивать как «новый маскарад». Как видно, первые статьи Гашека, вышедшие в то бурное время в газете «Прукопник» («Пионер»), издаваемой им совместно с чехословацкими коммунистами, задели главарей корпуса за живое.
Вступление в РКП(б) для Гашека никаким маскарадом или представлением не являлось. Это решение было продуманным. К нему он шёл долго, раз за разом взвешивая и анализируя все те политические события в России, не всегда ему во всём понятные, которые пришлось наблюдать с конца сентября 1915 года, когда он добровольно сдался в плен.
Более полугода находился Гашек в лагерях военнопленных и ничего не писал. Весной 1916 года, находясь в Тоцком лагере под Бузулуком, Гашек вступает в Чехословацкий легион, сформированный в России из военнопленных и эмигрантов, и, числясь писарем Первого добровольческого полка, агитирует соотечественников выступать с оружием в руках против монархии Габсбургов. И открытую борьбу с ней, теперь уже не боясь цензуры, он ведёт на страницах газеты «Чехослован», издававшейся в Киеве.
Произведения того времени, такие как «Дело угнетённых», «Рассказ о гарантиях», «Судьба пана Гурта», «Карл был в Праге», были наполнены откровенной критикой солдат-австрофилов и подчинены одной цели, заключавшейся в национальном сопротивлении, а также в идейном и организационном укреплении формировавшегося чехословацкого войска.
Годы, проведённые в России, сыграли в судьбе Гашека огромную, можно сказать — переломную, рубежную, определяющую роль. Не сразу, а постепенно он приходит к осознанию того, что подлинное освобождение трудящимся и его родине могут принести только социалистическая революция и диктатура пролетариата. Посему решительно и порывает он свои отношения с руководством легиона, заявив ему о своём добровольном выходе из его рядов. Затем, уже в Москве, он встречается со Свердловым, а 12 марта 1918 года слушает выступление Ленина, произведшее на него сильное впечатление. Так, собственно, вполне осознанно, многое переосмыслив в жизни, Гашек и приходит к большевикам, разглядев в них большущую созидательную силу, способную кардинально видоизменить всю огромную Россию и дать свободу и независимость его маленькой родной Чехии, в которую он стремился обязательно вернуться.
После того как в мае 1918 года вспыхнет чехословацкий мятеж, спровоцированный контрреволюционным офицерством по указке Антанты, Гашек, являвшийся тогда политическим комиссаром сформированной при его активном участии чехословацкой красноармейской роты, будет в числе защитников Самары. А с октября 1918 года он находился на ответственной партийной, политической и административной работе в политотделе Пятой армии Восточного фронта, вместе с которой совершит путь от Бугульмы до Иркутска.
Служба Гашека в Красной Армии и работа в красноармейской печати ускорили его идейно-политическое развитие, тесно переплетавшееся с художническим. Став журналистом-интернационалистом, в основном публиковавшимся в газете «Наш путь», он целиком посвящает своё творчество задачам революции и пишет боевые агитационные статьи и фельетоны, призывающие красноармейцев смело громить врага. И, что принципиально важно, Гашек-политработник и Гашек-журналист и литератор были тогда неразрывны и шли в одном боевом строю. Писал же он в то время преимущественно по-русски, на «русскую» и международные темы, писал много, также коротко, содержательно, боевито, сатирично и увлекательно.
Первое своё произведение, написанное на русском языке, — «Дневник уфимского буржуа», Гашек опубликовал в «Нашем пути». Небольшой этот занимательный фельетон, вышедший из-под пера писателя более ста лет назад и разоблачавший врагов Советской власти, и сегодня читается бодро, с неподдельным интересом, так как всё написанное в нём правдиво отображало события тех напряжённых революционных лет, имевших для нашей страны, ка к известно, огромное значение.
«…Вступила в Уфу освободительница нас, буржуев и капиталистов, — народная армия императора Колчака I, самодержавного царя всесибирского, омского, тобольского, томского и челябинского, — писал Гашек в этом фельетоне. — С гордостью теперь говорю: «Я буржуй!» Пришла свобода для всех нас, богачей, а для этой
рабочей и крестьянской дряни кандалы, ссылка, Сибирь, верёвка и расстрел. <…>
Сегодня я благоговейно молился в храме с другими купцами и буржуями о благе нашем и счастии. Как нам свободно теперь дышится! На улицах опять стоят городовые, никто не смеет взять ничего на учёт. На своих квартирантов я прибавил по 100 рублей в месяц за комнату. Живёт у меня самая пролетарская сволочь. Я им теперь покажу! Сегодня был с доносом у полицмейстера на портного Самуила, жида беженца, который прежде всего говорил, когда здесь были большевики: «Свет, воздух, свобода!» Я очень рад, что его арестовали и расстреляли. «Свет, воздух, свобода!» Да здравствует крепостное право! Да здравствует император Колчак I!.. <…>
Настоящая весна для нас, буржуев, после большевистской зимы. Все улицы украшены яркими золотыми погонами. Везде слышно: «Ваше благородие, ваше высокоблагородие, ваше превосходительство». Если солдат не отдаёт честь и не становится во фронт, бьют его, мерзавца, по морде. Ясно видно, что без рабства жить невозможно и что должен быть порядок. Сегодня объявлен указ, которым отобрана земля у крестьян и отдана помещикам и дворянству. Крестьянин и рабочий будет лишён всех прав и не смеет уходить от тех владельцев, на чьей земле он сидит или работает. Для пролетарской сволочи отменены все свободы. Каждый рабочий должен ежедневно являться в полицию.
Нам представлена полная власть над рабочими. Указом царя Колчака I введено телесное наказание, закование в кандалы и ссылка в Сибирь. Я говорил с некоторыми фабрикантами. Они будут ходатайствовать перед Колчаком о разрешении им продавать рабочих по своему усмотрению».
Показывая всё бесчеловечное, аморальное, эгоистичное, хамское нутро таких вот русских буржуа, Гашек, не жалевший чёрной краски, рисовал не только объективные их картинки-снимки, а и то жалкое состояние, в котором они пребывали, предчувствуя приход красноармейцев, безжалостно боровшихся с врагами Советской власти.
Потому и завершает Гашек этот фельетон весьма определённо, чётко обозначая «перспективу», ждавшую всех этих ненасытных, выжимавших из народа последние соки буржуа, рано начавших радоваться успешному продвижению Колчака и его разношёрстного воинства: «Сегодня расстреляна в тюрьме третья партия политических заключённых. Разогнаны все профессиональные союзы. Да здравствует император Колчак I!..
Говорят, что большевики во что бы то ни стало возьмут Уфу обратно. Господи, что будет, что будет… Говорят, что отрезали уже от Верхнеуральска путь на Златоуст, деваться некуда.
Проклятая авантюра Колчака…»
Ярослав Гашек — сын скромного пражского учителя, в тринадцать лет лишившийся отца, рано бросивший гимназию, служивший потом «мальчиком» в москательной лавке и на гроши матери-белошвейки окончивший коммерческое училище, отказавшийся от карьеры банковского чиновника. Он много путешествовал, скорее даже бродяжничал по Словакии, Венгрии, Румынии, Балканам, Польше, России, Австро-Венгрии, Германии и Швейцарии. Был редактором, торговал собаками и создал пародийную партию, а после прошёл через горнило мировой и Гражданской войны. Непревзойдённый сатирик-мистификатор, писатель и журналист, он, гениальный Гашек, в мировой литературе займёт подобающее его уникальному таланту достойное место, прежде всего благодаря созданию образа бравого солдата Швейка, с годами ставшего известным всему миру, по достоинству оценившему бессмертный гашековский роман, давным-давно переживший самого автора.
«Похождения бравого солдата Швейка» — роман в значительной степени автобиографический, к тому же вобравший в себя весь жизненный и творческий опыт автора. Он стал, по сути, не просто главным произведением писателя, а его серьёзной попыткой осмысления всего жизненного уклада народа, оформленной в большое полотно, наглядно раскрывавшее конкретную историческую эпоху, активным участником и свидетелем которой и был Ярослав Гашек, личность во всех отношениях неординарная.
Чем же примечателен этот роман о вроде как придурковатом солдате Швейке, дополнившем галерею таких подлинно народных персонажей, как Иванушка-дурачок и его чешский собрат глупый Гонза, Ходжа Насреддин и Гансвурст, Санчо Панса и Тиль Уленшпигель?
Наверное, в первую очередь своей народностью, так как Гашек представит в нём множество народных персонажей, способных рассуждать, острить и смеяться. Да и сам Швейк выступает в качестве этакого простодушно-наивного, но глубоко человечного и проницательного народного увальня, щедро наделённого юмором и не лишённого некоторой хитрости, не преследующей, однако, никакой корысти. Идиотом он воспринимается только в глазах начальства. На самом же деле он вполне разумный, но очень ироничный человек. И ирония его, по существу, носит эпический характер. Потому и иронизирует он не только словесно, а и всем своим поведением. Тем самым вскрывая не только нелепость распоряжений, которые он неукоснительно исполнял, но и самих общественно-политических устоев, эти распоряжения рождавших. А уж в таком положении ему приходилось не только энергично действовать, но и размышлять. Причём размышления эти носили у него достаточно большой размах, позволивший ему стать настоящим народным героем, человеком, призванным защищать человечность в бесчеловечном мире и разум в неразумной действительности.
Как сам Гашек понимал своего Швейка и относился к нему? Он красноречиво и лаконично обозначил это уже в небольшом предисловии к роману, ставшем своего рода зачином истории о бравом солдате, прервавшейся смертью тяжелобольного писателя сто лет назад, 3 января 1923 года.
«Великой эпохе нужны великие люди, — писал Гашек. — Но на свете существуют и непризнанные, скромные герои, не завоевавшие себе славы Наполеона. История ничего не говорит о них. Но при внимательном анализе их слава затмила бы даже славу Александра Македонского. В наше время вы можете встретить на пражских улицах бедно одетого человека, который и сам не подозревает, каково его значение в истории новой, великой эпохи. Он скромно идёт своей дорогой, ни к кому не пристаёт, и к нему не пристают журналисты с просьбой об интервью. Если бы вы спросили, как его фамилия, он ответил бы просто и скромно: «Швейк».
И действительно, этот тихий, скромный человек в поношенной одежде — тот самый бравый солдат Швейк, отважный герой, имя которого ещё во времена Австро-Венгрии не сходило с уст всех граждан Чешского королевства и слава которого не померкнет и в республике.
Я искренне люблю бравого солдата Швейка и, представляя вниманию читателей его похождения во время мировой войны, уверен, что все будут симпатизировать этому непризнанному герою. Он не поджёг храма богини в Эфесе, как это сделал глупец Герострат, для того чтобы попасть в газеты и школьные хрестоматии.
И этого вполне достаточно».
Швейк, бесспорно, был героем своего времени. Таким его и задумывал Гашек. Оттого и предстаёт он перед нами патриотично настроенным, жизнерадостным, неунывающим, способным безропотно выносить притеснения и оскорбления, защищаясь таким образом от более серьёзных неприятностей, и вместе с тем разыгрывать покорность и наивность. И в то же время, он, по всей видимости, искренне презирает своих притеснителей, как презирает и всю обширную социальную скверну, широко показанную в романе и ранее высмеянную Гашеком в произведениях малых форм.
Бороться в одиночку со всей военной системой Швейку трудно. Но он не унывает, а точечно наносит ей определённый вред, создавая путаницу в её деятельности. Как, скажите, иначе можно расценивать такие его поступки, как беспорядок, который он внёс в железнодорожное движение, что позволило на ходу тормозом остановить воинский поезд, или оставленная на складе книга, необходимая для шифровки? А разве не внёс Швейк сумятицу и неразбериху, переодевшись в русскую военную форму?
Что и говорить, Швейк занимался саботажем, бывшим в годы мировой войны единственным доступным средством борьбы. Борьбы с военщиной и тупыми, бессердечными, чопорными командирами, против которых он и настраивал солдат, ведя последовательную антиавстрийскую и антимилитаристскую пропаганду.
Но наиболее точно и глубоко социальную сущность Швейка как удивительной личности, выходца из народа, имевшего устоявшееся мировоззрение и готового его отстаивать, раскрыл Юлиус Фучик.
«Швейк, — писал он, — это типическое изображение простого чешского человека, который не имеет большого политического опыта и не прошёл через просвещающую школу фабрики, но у которого «в крови» сознание, что «всё гнило в Датском королевстве» и что «долго так продолжаться не может». Швейковщина — это прежде всего личная самооборона против безумия империализма, но вскоре эта оборона превращается в наступление. Своей пародией на исполнительность и своим народным остроумием Швейк действует разлагающе на с трудом поддерживаемый мистический авторитет реакционной власти: он, как червь, подтачивает реакционный строй и весьма активно — хотя и не всегда абсолютно сознательно — помогает разрушать то, что было воздвигнуто на фундаменте угнетения и бесправия. Эволюция Швейка, напоминающая эволюцию Гашека, подводит его вплотную к полной политической сознательности, и прямо чувствуешь, как в нужный момент он поймёт всю серьёзность положения, хотя и не перестанет балагурить, а когда дойдёт до настоящего дела, будет решительно и самоотверженно сражаться».
История солдата Швейка, увы, осталась незавершённой. То есть о главных, решающих его сражениях читатели так и не узнали. Они, думается, лишь представлялись Гашеку, жившему после возвращения из России с осени 1921 года в небольшом чешском городке Липницы. Он изредка наведывался в Прагу, заметно угасая, так как серьёзная болезнь взялась за него основательно, а врачей он привык, с присущей ему фонтанирующей иронией, только легкомысленно игнорировать.
Ярослав Гашек, долгие годы посредством сатиры критиковавший и бичевавший буржуазную политическую систему и существовавшие в стране порядки, бюрократию, католическую церковь, правосудие, казённую школу и фальшивую благотворительность, а также с воинствующей непримиримостью высмеивавший эгоизм, лицемерие, жадность, подлость, самодовольную ограниченность правящих классов, с популярностью и славой сталкивался не единожды.
Первая слава пришла к нему в необычном обличье короля пражской богемы, нарушителя общественного спокойствия, непревзойдённого импровизатора, умевшего веселить и объединявшего вокруг себя немалое число людей. Потому-то создав потешно-пародийную партию, Гашек замечал:
«…Смешно писать о самом себе, преувеличивая, поэтому, когда надо похвалить себя, я употребляю самые скромные выражения; однако я решительно придерживаюсь того мнения, что скромность украшает мужчину, а настоящий мужчина не нуждается в приукрашивании, следовательно, мы не должны быть скромными чрезмерно. Отбросим наконец всякую сентиментальность, из-за которой нас прозвали «голубиным народом», и станем настоящими мужчинами. Признаемся открыто, без ложного стыда в своих чудесных качествах! Как прекрасно, что я смело могу сказать: «Сударь, я — гений!» В то время как неуместно скромный человек сказал бы: «Сударь, я — осёл».
Другая, уже более зрелая слава сопутствовала Гашеку-солдату, коммунисту, политбойцу, комиссару-интернационалисту, активному участнику чешского национально-освободительного движения и Гражданской войны в России. Именно в те трудные годы он прошёл революционную школу и приобрёл коммунистическую закалку, помноженную на практический опыт работы в массах, полученный при выполнении им многочисленных заданий партийных органов и военного командования.
Последнюю славу Гашеку, что и неудивительно, принёс роман о бравом солдате Швейке, в котором-то во всю мощь и раскрылся его блестящий талант писателя-сатирика и журналиста, обогащённый уникальными знаниями и опытом бойца-легионера и красного комиссара. Этот-то выдающийся роман о судьбе маленького человека, всеми доступными средствами борющегося против бесчеловечного абсолютизма и оголтелого милитаризма, позволил «периферийному», хотя и известному у себя на родине литератору стать в действительности всемирно известным писателем, сатира которого и до сих пор остаётся неподражаемой.
Земная жизнь великого писателя завершилась до обидного рано, в преддверии сорокалетия… Но столетие, прошедшее с того январского дня, когда он переступил порог вечности, убедительно подтверждает: Ярослав Гашек и его потрясающий, никогда неунывающий Швейк — бессмертны, как бессмертны само естественное стремление к справедливости и вечная борьба со злом во имя человека и человечности, тех главных ценностных ориентиров, на которых и зиждется жизнь на нашей, хочется верить — прекрасной, земле.

https://gazeta-pravda.ru/issue/43-31392 ... -oruzhiem/


Вернуться наверх
 Профиль  
 
Показать сообщения за:  Сортировать по:  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 98 ]  На страницу Пред.  1, 2, 3

Часовой пояс: UTC + 3 часа


Кто сейчас на форуме

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 9


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Найти:
Перейти:  
cron
Powered by phpBB © 2000, 2002, 2005, 2007 phpBB Group
Русская поддержка phpBB